Поэтому мы должны продолжать атаки на мосты.
Их уничтожение откладывает переправу, но не надолго, мы понимаем это оче
нь быстро. Рядом быстро строятся понтонные мосты: Советы упорно залатыва
ют ущерб, который мы им нанесли.
Эти постоянные полеты приносят с собой симптомы усталости, иногда с обес
кураживающими результатами. Командир очень быстро их замечает. Во избеж
ание ошибок оперативные приказы из полка, которые передаются по телефон
у в полночь или даже позднее должны прослушиваться и записываться Стино
м и мной одновременно. В некоторых случаях утром начинается непонимание
, за которое, как каждый из нас убежден, остальные бранят именно его. Причи
на этого Ц только действительно всеобщее истощение сил.
Командир и я должны совместно прослушать полуночные инструкции из штаб
а авиаполка. Однажды в штабной палатке звонит телефон. Командир полка на
проводе.
«Стин, встречаемся с истребителями эскорта в 5 утра над Батайским».
Точное место очень важно. Мы ищем его на карте с помощью карманного фонар
ика, но не находим никакого Батайского. Без подсказки мы не можем догадат
ься, где это место находится. Наша отчаяние так же велико, как и Россия. Нак
онец Стин говорит: «Прошу прощения, господин полковник. Я не могу найти эт
о место на карте».
Тотчас же сердитый голос командира полка пронзительно лает с берлински
м акцентом: «Что!? Называете себя командиром эскадрильи и не знаете, где на
ходится какое-то Батайское!».
«Господин полковник, пожалуйста, дайте мне координаты», говорит Стин.
Продолжительное молчание, которое тянется до бесконечности. Затем неож
иданно: «Будь я проклят, если я сам знаю, где это место, но я вам даю Пекруна.
Он знает, где это».
Его адъютант затем тихо объясняет точное положение крохотной деревушк
и на болотах. Своеобразный парень наш полковник. Когда он сердит или хоче
т быть особенно дружелюбным, он говорит как типичный берлинец. Там где ре
чь идет о дисциплине и системе, наш полк многим ему обязан.

4. Битва за крепость Ленингра
д

Эпицентр борьбы все больше смещается на север. 30 сентября 1941 нас посылают в
Тырково, к югу от Луги, на северный сектор Восточного фронта. Мы летаем ка
ждый день над районом Ленинграда, где армия начала наступление с запада
и с юга. Географическое положение этого города, расположенного между Фин
ским заливом и Ладожским озером, дает защитникам большие преимущества, п
оскольку возможных направлений для атаки очень немного. Некоторое врем
я наступление идет медленно. Возникает впечатление, что мы просто топчем
ся на месте.
16 сентября лейтенант Стин вызывает нас на совещание. Он объясняет военну
ю ситуацию и рассказывает нам, что одной из трудностей, сдерживающей дал
ьнейшее наступление наших армий является присутствие русского флота, к
оторый курсирует вдоль побережья на определенном расстоянии от берега
и вмешивается в ход сражений с помощью мощных морских орудий. Русский фл
от базируется в Кронштадте, на острове с тем же названием в Финском залив
е. Это самая крупная военно-морская база СССР. Приблизительно в 20 км к вост
оку от Кронштадта находится Ленинград, к югу Ц порты Ораниенбаум и Пете
ргоф. Вокруг этих двух городов, на полосе побережья длиной в 10 км скопилис
ь очень крупные силы противника. Нам приказано очень точно отметить пози
ции наших войск на картах, чтобы убедится в том, что мы способны узнать наш
собственный передний край. Когда Стин придает другой поворот беседе, мы
начинаем понимать, что именно эти концентрации войск будут нашими целям
и. Он возвращается к русскому флоту и объясняет, что наибольшую озабочен
ность вызывают два русских линейных корабля, «Марат» и Октябрьская рево
люция". Оба этих судна имеют водоизмещение по 23000 тонн. В дополнение к ним, ес
ть также четыре или пять крейсеров, а также ряд эсминцев. Корабли постоян
но меняют свои позиции в соответствии с тем, какие сектора на материке тр
ебуют поддержки их опустошающим и точным огнем.
Тем не менее, линкоры, как правило, ходят взад-вперед только в глубоководн
ом канале между Кронштадтом и Ленинградом. Наша эскадрилья только что по
лучила приказы атаковать русский флот в Финском заливе. Для этой операци
и нельзя использовать обычные бомбардировщики и обычные авиабомбы, осо
бенно в условиях сильного зенитного огня. Стин говорит нам, что ожидаетс
я прибытие тонных бомб, оснащенных специальными детонаторами. Бомбы с об
ычными детонаторами взорвутся без всякого эффекта на бронированной ве
рхней палубе, и хотя взрыв, несомненно, повредит надстройки, судно остане
тся на плаву. Мы не можем ожидать, что прикончим двух этих левиафанов, если
только не используем бомбы замедленного действия, которые пробьют палу
бу без детонации и взорвутся глубоко внизу в корпусе судна.
Несколько дней спустя в ненастную погоду мы внезапно получаем приказ ат
аковать линкор «Марат», ведущий огонь по нашим позициям, он только что бы
л обнаружен самолетом-разведчиком. Погода испортилась вплоть до самого
Красногвардейска в 30 км к югу от Ленинграда. Плотность облачного покрова
над Финским заливом составляет семь десятых. Нижняя кромка находится на
высоте 800 метров. Это будет означать полет через двухкилометровый слой об
лаков. Весь полк поднимается в воздух и берет курс на север. Сегодня у нас
насчитывается 30 самолетов, согласно штатному расписанию мы должны иметь
80 машин, но цифры не всегда являются решающим фактором. К сожалению, тонны
е бомбы еще не прибыли. Поскольку наши одномоторные «Штуки» не могут лет
ать вслепую, ведущий должен полагаться на помощь всего двух приборов: ин
дикатора крена и датчика вертикальной скорости. Остальные держат строй,
прижимаясь друг к другу так чтобы можно было видеть крыло соседа. Если ле
теть в густых, темных облаках, никогда нельзя держать интервал между кон
цами крыльев больше чем 3-4 метра. Если он больше, то мы рискуем потерять сос
еда навсегда и протаранить идущий следом самолет. Эта мысль всегда вызыв
ает ужас! При такой погоде безопасность всего полка в высочайшей степени
зависит от того, как ведущий летит про приборам.
Спустившись на высоту 2 км мы оказываемся в густом облачном покрове, отде
льные машины немного вышли из строя. Вот они снова подошли ближе. Земли по
-прежнему не видно. Если судить по часам, то мы очень скоро будем над Финск
им заливом. Облачный покров становится немного тоньше. Ниже нас сверкает
синева Ц это вода. Должно быть, мы приближаемся к нашей цели, но где же она
точно находится? Невозможно сказать, потому что разрывы в облаках едва з
аметны. Облачный покров никак не может быть 7/10, только изредка этот густой
суп растворяется и открывает отдельные просветы. Неожиданно через один
из таких просветов я что-то вижу и тут же связываюсь со Стином по рации.
«Кениг 2 Ц Кенигу 1… отвечайте».
Он немедленно откликается:
«Кениг 1 Ц Кенигу 2, прием».
"Я вижу большое судно прямо под нами… кажется, «Марат».
Мы продолжаем переговариваться, Стин снижается и устремляется в разрыв
между облаками. Не договорив до конца, я также начинаю пикирование. За мно
й следует Клаус в другом штабном самолете. Сейчас я могу видеть судно. Кон
ечно же, это «Марат». Усилием воли я подавляю волнение. Для того чтобы оцен
ить ситуацию и принять решение у меня есть только несколько секунд. Имен
но мы должны нанести удар, поскольку крайне маловероятно, что все самоле
ты пройдут через окно. И разрыв в облаках и судно движутся. До тех пор пока
мы находимся в облаках, зенитки могут наводиться только по слуху. Они не с
могут точно прицелиться в нас. Что ж, очень хорошо: пикируем, сбрасываем бо
мбы и снова прячемся в облаках! Бомбы Стина уже в пути… промах. Я нажимаю н
а спуск бомбосбрасывателя… Мои бомбы взрываются на палубе. Как жаль что
они всего лишь весом 500 кг! В тот же момент я вижу, как начинается огонь из зе
ниток. Я не могу себе позволить наблюдать за этим долго, зенитки лают ярос
тно. Вон там другие самолеты пикируют через разрыв в облаках. Советские з
енитчики понимают, откуда появляются эти «проклятые пикировщики» и кон
центрируют огонь в этой точке. Мы используем облачный покров и поднявшис
ь выше, скрываемся в нем. Тем не менее, позднее мы уже не можем покинуть это
т район без всяких для себя последствий.
Как только мы прилетаем домой начинается игра в угадайку: какой ущерб бы
л нанесен судну этим прямым попаданием? Военно-морские специалисты утве
рждают, что с бомбой такого калибра полного успеха достигнуть невозможн
о. С другой стороны, немногие оптимисты полагают, что это вполне реально. К
ак будто бы для того, чтобы подтвердить их мнение, в ходе нескольких после
дующих дней наши разведывательные самолеты, несмотря на самые тщательн
ые поиски, не могут обнаружить «Марат».
В последующей операции после попадания моей бомбы крейсер тонет в счита
нные минуты.
После первой вылазки наша удача с погодой заканчивается. Вечное ярко-го
лубое небо и убийственный заградительный огонь. Ни на каком другом театр
е военных действий я не видел ничего похожего. По оценкам нашей разведки
сотни зенитных пушек сконцентрированы на территории в 10 кв. км в районе це
ли. Разрывы снарядом образуют целые облака. Мы слышим не отдельные разры
вы, а беспрестанно бушующий звук как гром аплодисментов в судный день. Зо
ны плотного огня начинаются как только мы пересекаем прибрежную полосу,
которая все еще находится в руках у русских. Затем идут Ораниенбаум и Пет
ергоф, их гавани сильно защищены. На открытой воде полно понтонов, барж, ло
док и мелких судов, все они напичканы зенитными средствами. Для размещен
ия своих зениток русские используют все пригодные для этого места. Напри
мер, для защиты от наших подводных лодок устье ленинградской гавани закр
ыто гигантскими стальными сетями, концы которых закреплены на бетонных
блоках, возвышающихся над поверхностью воды. Зенитные пушки стреляют в н
ас даже с этих блоков.
Еще через десять километров мы видим остров Кронштадт с его огромной вое
нно-морской гаванью и город с тем же названием. И гавань, и город хорошо ук
реплены и, помимо этого, на якорях в гавани и рядом с ней стоит весь русски
й Балтийский флот. И он также ведет по нам огонь. Мы летим на высоте между 3-4
км, это очень низко, но кроме всего прочего мы ведь хотим во что-то попасть?
Пикируя на суда, мы используем воздушные тормоза, для того чтобы замедли
ть скорость. Это дает нам больше времени, чтобы обнаружить цель и скоррек
тировать прицеливание. Чем тщательнее мы целимся, тем лучше результаты а
таки, а все зависит от них. Но, уменьшая скорость пикирования, мы упрощаем
задачу зениткам, особенно когда мы не можем подниматься достаточно быст
ро после атаки. Но, в отличие от других самолетов, идущих сзади, мы обычно н
е пытаемся набрать высоту после пикирования. Мы используем другую такти
ку и выходим их пикирования на низкой высоте у самой воды. Затем нам прихо
дится совершать обширные маневры уклонения над занятой противником пр
ибрежной полосой. Только после того, как мы оставили ее за собой, можно сно
ва вздохнуть свободно.
Мы возвращаемся на наш аэродром в Тырково в состоянии транса и заполняем
наши легкие воздухом, как будто выиграли право дышать. Эти дни очень напр
яженные. Во время наших прогулок Стин и я в основном молчим, каждый из нас
пытается догадаться, о чем думает другой. Наша задача Ц уничтожить русс
кий флот, так что мы не расположены обсуждать трудности. Споры были бы пус
той тратой сил. Таковы наши приказы и мы повинуемся. В течение часа мы возв
ращаемся в палатку внутренне расслабленные и готовые утром вновь идти в
этот ад.
Во время одной из этих прогулок со Стином я нарушаю обычное молчание и сп
рашиваю его с некоторым колебанием: «Как ты умудряешься быть таким хладн
окровным и собранным?»
Он останавливается на мгновение, смотри на меня искоса и говорит: «Дорог
ой мой, не воображай себе, даже на секунду, что я всегда был таким. Я обязан э
тим безразличием тяжелым годам горького опыта. Знаешь, плохо, если наход
ясь на службе ты не видишься со своими начальниками… и если они не оставл
яют разногласия для офицерских столовых и не могут забыть их, находясь н
а службе, это может стать сущим адом. Но самая закаленная сталь получаетс
я только на самом горячем огне. И если ты проходишь свой путь сам, не обяза
тельно теряя при этом связь с друзьями, ты становишься сильнее». Длинная
пауза. Я знаю теперь, почему он так хорошо меня понимает. Хотя я уверен, что
мои замечания не будут очень «уставными», я говорю ему: «Когда я был кадет
ом, то пообещал себе, что если мне когда-нибудь доверят командовать, я ник
огда не буду поступать так как некоторые из моих начальников». Стин, помо
лчав немного, добавляет: «Есть и другие вещи, которые делают мужчиной. Мал
о кто из наших товарищей понимает это и способен понять мои серьезные вз
гляды на жизнь. Однажды я был помолвлен с девушкой, которую любил. Она умер
ла в тот день, когда мы должны были пожениться. Когда такое происходит с то
бой, забыть это непросто».
Я молча возвращаюсь в палатку. Я потом долго думаю о Стине. Сейчас я понима
ю его лучше, чем прежде. Я понимаю, как много значит на фронте такое взаимо
понимание между людьми и тихие разговоры, придающие силы. Разговоры Ц н
е для солдата. Он выражает себя совсем иначе, чем гражданский. И поскольку
война лишает человека претенциозности, вещи, которые говорит солдат, даж
е если он принимает форму клятвы или примитивной сентиментальности, все
цело искренние и подлинные и поэтому лучше всей этой риторики штатских.

21 сентября на наш аэродром прибывают тонные бомбы. На следующее утро разв
едка сообщает, что Марат стоит у причала Кронштадтской гавани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40