Сколько это еще будет продолжаться? Неужели вечно?
Итак, послезавтра Ц Рождество. Фридолин вместе с офицером штаба едет в ш
таб группы забрать нашу рождественскую почту. Тем временем поздравлени
я в адрес «Бродячего цирка Иммельман» поступают почти от всех армейских
частей. Мы возвращаемся из нашего последнего вылета в самый канун Рождес
тва в пять вечера. Наше место украшено к Рождеству, выглядит веселым и пра
здничным, почти как дома. Поскольку у нас нет большого помещения, каждая э
скадрилья празднует в самой большой комнате своего штаба. Я обхожу всех
по очереди. Каждая часть празднует Рождество особым образом, отражающим
вкус своего командира. Повсюду веселье. Я провожу большую часть Рождеств
а с офицерами штаба полка. Наша комната украшена ветками омелы и падуба, п
овсюду горят свечи. Две большие ели и стол перед ними, уставленный подарк
ами, напоминает нам детство. В глазах моих солдат отражаются яркие носта
льгические мечты, их мысли Ц с женами и детьми дома, с родителями и семьям
и, в прошлом и будущем. Лишь наше подсознание мы видим среди зелени немецк
ий военный флаг. Он возвращает нас к реальности: мы празднуем Рождество н
а фронте. Мы поем «Тихая ночь, святая ночь» и другие немецкие песни. Хриплы
е солдатские голоса сплетаются в мягкое созвучие. Затем в наших сердцах
происходит великое чудо: мысли о бомбах и целях, снарядах и зенитках смяг
чаются сверхъестественным чувством мира, безмятежного и успокаивающег
о мира. И мы снова думаем о возвышенных и прекрасных вещах с такой же прост
отой, как об орехах, пунше и конфетах. Последнее эхо любимых немецких песе
н умолкает. Я говорю несколько слов о нашем немецком Рождестве, я хочу что
бы мои люди видели во мне сегодня, помимо всего прочего, своего товарища, а
не командира. Мы счастливо сидим вместе один или два часа, затем рождеств
енский вечер заканчивается.


***

Св. Петр благосклонен к нам в первый день праздников: стоит густой туман. И
з телефонных разговоров во время Рождества я знаю, что иван атакует и мы с
рочно нужны, но летать нельзя. На следующее утро я играю короткий хоккейн
ый матч с моими людьми. Это означает, что я, натянув меховые ботинки, стою в
воротах, потому что спустя пять недель после ранения я могу только кое-ка
к ковылять. На коньках мне кататься еще нельзя. После обеда, наши хозяева,
у которых мы расквартированы, приглашают меня и несколько других офицер
ов поохотиться. Я очень мало знаю об обычной или «садовой» охоте на земле.
В нашем отряде много стрелков, но всего лишь нескольких загонщиков. Зайц
ы, кажется, знают, что судьба в этот раз на их стороне и оказавшись в «котле
», без колебаний молниеносно проскакивают через широкие разрывы между н
ами. Прогулка по глубокому снегу совсем не способствует моему быстрому в
ыздоровлению. Мой водитель, капрал Беме, стоит сбоку. Неожиданно я вижу ка
к какой-то великолепный экземпляр покидает укрытие и бросается в нашу с
торону. Приложившись к прикладу, я поворачиваюсь как прирожденный охотн
ик, закрываю левый глаз и Ц бабах! Ц нажимаю на курок. Падает чье-то тело,
но не зайца, а Беме, которого я, охваченный, как и все новички, охотничьим эн
тузиазмом, совершенно не заметил. Судя по всему, он все еще сомневается в м
оих намерениях, потому что смотрит на меня, лежа в снегу и говорит укоризн
енно: «Ну что же вы, господин оберст»! Он вовремя заметил что я целюсь и бро
сился на землю перед самым выстрелом. Дробь миновала его, но и заяц осталс
я невредим. Я еще более напуган, чем обе мои предполагаемые жертвы. Вот уж
мог быть настоящий рождественский сюрприз! Еще одно подтверждение люби
мой поговорки всех летчиков-пикировщиков: «Ничего само собой не получае
тся, если не практиковаться».
На следующее утро устанавливается хорошая погода. Иван уже на ногах, он с
овершает налет на наш аэродром. Вновь их бомбежка прискорбно плоха, это п
росто позор. Их атаки на низкой высоте проходят на высоте более 400 метров, м
ы не несем практически никакого ущерба. Весь второй день после Рождества
мы совершаем боевые вылеты, чтобы помочь наземным силам к северо-восток
у, на реке Гран и на всем остальном Будапештском фронте. Наше мирное рожде
ственское настроение развеяно. Нас вновь окружает безжалостная война, т
ихий радостный мир рождественского вечера канул в чистилище вчерашнег
о дня.
В воздухе и на земле бушуют яростные битвы. На нашей стороне в бой были вве
дены свежие подкрепления, это мои старые знакомые Ц друзья по восточном
у фронту, танкисты, которые, как и мы, играют роль «пожарной команды» верхо
вного командования. Наша общая задача Ц помочь пробиться тем частям, ко
торые попали в окружение в Будапеште, открыть для них коридор для отхода
и соединения с остальными силами. Вместе мы сможем вытащить эти каштаны
из огня. Год за годом. День за днем. Я воевал во всех секторах восточного фр
онта, я полагаю, что приобрел значительные познания в области военной та
ктики. Опыт учит, что только практика ведет к совершенству, практическое
знание Ц единственный критерий того, что возможно и невозможно, хорошо
или плохо. Совершая вылеты каждый день, мы должны знать тщательно каждую
канаву, каждую складку земли внизу, потому что мы постоянно летаем на низ
кой высоте.
На земле царит неразбериха. Некоторые из наших бронетанковых частей раз
биты и панцер-гренадеры брошены в бой как обычные пехотинцы. Танки, котор
ые всегда работали вместе с ними в одной команде, чувствуют себя неувере
нно, пехота, назначенная им, не имеет никакого практического опыта совме
стных боевых действий, и это может закончиться опасными сюрпризами. Я не
могу понять, как мог быть отдан такой приказ, более того, трудно себе вообр
азить худший выбор, чем сектор, выбранный для этого наступления, в которо
м много болот и прочих препятствий, когда существует так много более бла
гоприятных альтернатив. Пехота, с другой стороны, должна наступать по пл
оской, открытой местности, которая идеальна для танков, но имеет слишком
мало укрытий. Враг полностью использует свои преимущества и вот наша пех
ота противостоит советским стальным монстрам, оставшись без поддержки
танков. Зачем эти напрасные потери? Виновников нужно отдать под суд. Кто о
тдал эти приказы? Мы сидим все вместе вечером и размышляем об этих вопрос
ах.


***

30 декабря получена радиограмма о том, что я должен немедленно прибыть в Бе
рлин и доложить рейхсмаршалу. Я киплю от злости, потому что как мне кажетс
я, мое присутствие незаменимо во время этих трудных операций. Я вылетаю в
Берлин в тот же день, следую через Вену и полон решимости вернуться к моим
товарищам через два или три дня. Приказ есть приказ. Единственный багаж, к
оторый я беру с собой Ц большой портфель для депеш со сменой белья и туал
етными принадлежностями. Ввиду серьезности ситуации я отвергаю возмож
ность задержаться в Берлине надолго.
По пути меня не покидает ощущение, что меня вызывают по какому-то малопри
ятному поводу. Когда я был ранен последний раз, в ноябре, я получил приказ,
запрещающий мне летать, несмотря на который я возобновил полеты, как тол
ько вышел из госпиталя. До сегодняшнего дня никто об этом не вспоминал и я
постепенно начал истолковывать это молчание как молчаливое согласие, н
о сейчас, как я предполагаю, этот вопрос встал снова и меня вызывают «на ко
вер». Я лечу в Берлин с большой неохотой, зная, что я никогда не подчинюсь э
тому приказу. Я не могу просто весело глазеть по сторонам, советовать или
отдавать приказы в то время, когда моя страна находится в опасности, особ
енно когда мой обширный опыт дает мне преимущество перед теми, кто не пол
учил достаточной подготовки. Успех Ц плод опыта и соразмерен с ним. Несм
отря на то, что я был ранен пять раз, несколько из них Ц серьезно, мне везло
, что я всегда быстро выздоравливал и был способен вновь и вновь пилотиро
вать самолет, день за днем, год за годом, по всему восточному фронту Ц от Б
елого моря до Москвы, от Астрахани до Кавказа. Я знаю русский фронт вдоль и
поперек. Поэтому я чувствую беспрестанную обязанность продолжать лета
ть и сражаться до тех пор, пока не смолкнут пушки и свобода нашей страны не
будет обеспечена. Я смогу это сделать, потому что здоров физически и натр
енирован занятиями спортом, моя хорошая форма Ц один из наиболее ценных
источников моей силы.
После короткой остановки у друзей в Вене я приземляюсь в Берлине и немед
ленно докладываю по телефону в Каринхалле. Я бы предпочел ехать туда нем
едленно, чтобы вылететь обратно не теряя времени. К моему смущению мне пр
иказывают оставаться в Фюрстенхофе и обратиться в Министерство Люфтва
ффе за пропуском на специальный поезд рейхсмаршала, который отправляет
ся на запад. Моя поездку будет более длинной, чем я ожидал. Кажется, мой выз
ов не имеет ничего общего с наложением взыскания.
На следующий вечер мы отправляемся на запад со станции Грюневальд. Это о
значает, что новый год я встречу в этом поезде. Я стремлюсь не вспоминать о
моем подразделении, как только я начинаю о них думать, у меня все чернеет
перед глазами. Что принесет нам 1945 год?
Мы прибываем в район Франкфурта рано утром 1 января. Я слышу рев самолетов
и вглядываюсь в серую предрассветную дымку. Армада истребителей, летящи
х на низкой высоте, проходит рядом с вагоном. Моя первая мысль: «Американц
ы»! Миновала вечность с тех пор, как я видел так много наших самолетов в не
бе одновременно. Но это просто невероятно: на них на всех немецкая свасти
ка и это одни истребители Ц Ме-109 или ФВ-190. Они направляются на запад. Поздн
ее мне придется узнать об их задании. Вот поезд останавливается, мне каже
тся, что мы где-то неподалеку от Наухейма-Фридберга. Меня уже ожидает авт
омобиль и, миновав лес, мы подъезжаем к зданию, которое напоминает древни
й замок. Здесь меня приветствует адъютант рейхсмаршала. Он говорит мне, ч
то Геринг еще не прибыл и мне придется его подождать. Он не знает, зачем ме
ня вызвали. У меня нет иного выбора как щелкнуть каблуками и оставаться з
десь, в западной штаб-квартире Люфтваффе.
Я отправляюсь на двухчасовую прогулку. Какой в этой холмистой и поросшей
лесами местности чудесный воздух! Я с удовольствием наполняю им легкие.
Зачем меня сюда вызвали? Я должен буду вернуться через три часа, когда ожи
дается прибытие рейхсмаршала. Я надеюсь, он не заставит меня долго ждать
и примет меня. Но когда я возвращаюсь, его еще нет. Кроме меня прибыл генер
ал, мой старый товарищ еще по тренировочным полетам на «Штуках» в районе
Граца. Он рассказывает мне о сегодняшней операции, за планирование и про
ведение которой он несет основную ответственность. Постоянно поступаю
т доклады о широкомасштабных атаках на аэродромы в Бельгии и Северной Фр
анции.
«Самолеты, которых ты видел этим утром, принимали участие в атаке с малых
высот на авиабазы союзников. Мы надеемся, что сможем уничтожить там так м
ного самолетов, что вражеское воздушное превосходство над районом наше
й остановленной наступательной операции в Арденнах будет нейтрализова
но».
Я говорю генералу, что такая вещь на восточном фронте была бы невозможна,
потому что расстояние, которое нужно было пролететь над вражеской терри
торией, было слишком большим и полет на небольшой высоте означал бы огро
мные потери от очень сильной противовоздушной обороны. Могло ли быть ина
че на западе? Это кажется маловероятным. Если американцам удаются такие
атаки над Германией, то это только потому, что наши аэродромы недостаточ
но защищены по той простой причине, что мы не можем выделить для этих целе
й достаточно людей и военного снаряжения. Он говорит мне, что сегодня у вс
ех соединений были карты с нанесенными маршрутами подхода к вражеским а
эродромам. На востоке мы уже давно не разрабатываем практические действ
ия исходя из теории, а поступаем в точности наоборот. Командир авиационн
ого соединения получает только самое общее задание, а как он будет его вы
полнять Ц полностью его дело, потому что он несет за него полную ответст
венность. Сейчас война в воздухе стала столь многообразной, что никто бо
льше не может полагаться на теории, только командиры обладают необходим
ым опытом и в критический момент они с большей вероятностью примут прави
льное решение. Очень хорошо, что на востоке мы поняли это вовремя, в ином с
лучае совершенно ясно, что никто из нас больше не смог бы летать.
Для противника пятью сотнями самолетов на земле больше или меньше Ц не
так уж важно, пока остаются в живых экипажи. Было бы гораздо лучше использ
овать эти истребители, которые так долго накапливались для проведения н
алетов, над нашим собственным фронтом и очистить там воздушное простран
ство. Если бы мы могли бы устранить на время кошмар огромного воздушного
превосходства союзников, мы могли бы дать нашим товарищам на земле хорош
ий шанс вновь почувствовать ветер в парусах. Любое передвижение войск и
припасов за линией фронта могло бы происходить беспрепятственно. Любые
вражеские самолеты, которые мы могли бы разрушить, были бы в большинстве
случаев подлинной потерей, потому что вместе с самолетами погибли бы и и
х экипажи.
Все эти мысли приходят мне на ум. Через несколько часов окончательные ре
зультаты операции подтверждают мои опасения. Пятьсот вражеских самоле
тов было уничтожено на земле, не вернулось двести двадцать наших самолет
ов с их экипажами. Среди погибших Ц ветераны, командиры соединений, стар
ики, которых и так осталось мало. Все это печалит меня. Сегодня об операции
будет доложено рейхсмаршалу и верховному главнокомандующему как о вел
икой победе. Что это Ц намеренное введение в заблуждение, или раздутые л
ичные амбиции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40