https://wodolei.ru/catalog/ekrany-dlya-vann/
После этого еще произошло кое-что... – Изнуренная долгой поездкой, она потерла щеки руками. – Можно мне выпить немного вина?
– Нам обоим не помешало бы немного выпить. – Голос разгневанного Пайерса был натянутым. – После этого, может быть, ты сможешь мне все объяснить?
Но как она могла что-то объяснить? Уверенность в правильности своего поступка и боязнь потерять Пайерса боролись в душе Эммы. Панический страх, отчаяние и безрассудство сплелись в один бессмысленный узел и буквально раздирали ее на части.
– Ты сошла с ума! – выразительно отреагировал Пайерс, когда Эмма, в конце концов, завершила отчет о своих скитаниях в течение дня.
– Возможно. – Она видела, как он встал и облокотился на перила. – Я должна была так поступить, Пайерс, и не спрашивай почему. Это просто... – Она помолчала. – Я знала в детстве этот дом. В нем каждый уголок, и снаружи и изнутри, мне знаком.
– И ты решила покупать каждый дом, в котором когда-нибудь бывала?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда почему именно этот?
Эмма покачала головой.
– Потому что это был именно Мой Дом . Как будто я там жила и раньше, а не только знала его в детстве. Как только я увидала его с дороги, я поняла, что знаю каждое дерево в саду, помню каждую перекладину в его стенах. Я не могу этого объяснить! – Эмма пыталась сдержать слезы. Откинувшись назад, она сидела и молча глядела на небо. Молчание затянулось.
– Я иду спать, Эм.
Она не заметила, что Пайерс отошел от перил и теперь стоял напротив нее, глядя ей прямо в глаза. Его фигура скрывалась в полумраке, он пытался сдержать гнев.
– Где ты возьмешь деньги, Эм? Ты думала об этом?
– Деньги – не проблема, Пайерс. У меня есть папино наследство, и я использую собственные вложения. Я могу себе это позволить. И не прошу тебя мне помочь в этом смысле.
– Я рад это слышать! – Он глубоко вздохнул. – Не забудь, что твоя мама с Дэном завтра собираются у нас обедать. Может, они вложат немного здравого смысла в эту маленькую, глупую головку, а? – Он наклонился и поцеловал ее волосы. – Спокойной ночи!
Она не шевельнулась. Пытаясь сдержать слезы, она все смотрела на небо. Под его нежными словами скрывался суровый, какой-то стальной оттенок. В этом случае у них не будет компромисса. Всхлипывая, Эмма встала и дотянулась до бутылки с вином. Деревянный пол под босыми ногами был еще теплым. Она ощущала запах белых цветов жасмина, которые росли у французской двери и словно светились в сумерках. Черная тень легко и бесшумно возникла в темноте и направилась к Эмме. Она услышала громкое мурлыканье. Это проснулся кот. Наклонившись, она взяла его на руки и посадила себе на плечо. Слезы застилали ее глаза. Держа в руке стакан с вином, Эмма села в шезлонг и откинулась, глядя в небо. Через секунду к коту Максу присоединилась его сестра, прыгнув в шезлонг и свернувшись калачиком в изгибе Эмминой руки. Через десять минут Эмма заснула.
Когда она успокоилась, кошки одна за другой нырнули в благоухающую тень растений, выпрыгнули в окно и растворились в темноте.
Если они обнаружат, куда спряталась старая леди, то она погибнет. Будет некуда спрятаться. Она сильнее прижалась спиной к старой кирпичной стене и затаила дыхание. Сердце колотилось в груди и, казалось, готово было вырваться наружу.
«Мы знаем, ты здесь, Лиза. – Голоса приближались. Женские голоса. Нежные. Вкрадчивые и льстивые. – Выходи и поговори с нами. Ты знаешь, что ты должна это сделать. Такова воля Божья!»
Она крепко зажала уши руками, пытаясь не слышать эти голоса. Если бы ей удалось не проронить ни звука! Если бы ее дыхание остановилось, а сердце прекратило проклятое биение, она была бы спасена! Они ее здесь никогда не найдут. Никогда!
«Лиза! – Они теперь были совсем близко, у самых ворот. – Лиза, зачем же делать себе хуже? Сдайся и принеси покаяние. Давай, Лиза. Мы знаем, что ты здесь!»
Голоса становились все ближе, отдаваясь у нее в голове, и казалось, что они звучат со всех сторон.
«Лиза!»
«Лиза!»
«Лиза!»
«Всемогущий милостив».
«Тебе стоит лишь принести покаяние...»
Она чувствовала, как капли ледяного пота стекают по ее спине и груди. Ее одеревеневшие вспухшие руки были крепко сжаты в кулаки, так что пальцы побелели, а ногти впивались в ладони.
«Выходи, Лиза!»
Они смеялись.
«Молись, Лиза...»
«Теперь твоя очередь, Лиза...»
Эмма проснулась, вздрогнув от испуга, и села. Она в безумном страхе оглядывалась по сторонам, ощущая, как холодный пот проступил по всему телу. Она вся дрожала от ужаса. Через несколько секунд Эмма пришла в себя, осознав, что она – в садике на крыше дома. Звуки движущихся машин лились в окно. Ночное благоухание жасмина и табака заглушало запах копоти и выхлопных газов.
Эмма встала и, пошатываясь, подошла к перилам. Облокотившись, она бездумно глядела вниз, в темноту, где был парк. Она пыталась успокоиться, восстановить душевное равновесие, чувствуя, как биение ее сердца отдается в ушах.
Это был лишь ночной кошмар, возбужденный ее ссорой с Пайерсом. Глупый, дурной сон!
Эмма взглянула на свои руки, вцепившиеся в перила. Эта ограда являлась продолжением стены, они с Пайерсом пристроили ее, когда переехали в эту квартиру. Перила шатались, Эмма отчетливо ощущала, как они дрожат под ее пальцами, впившимися в холодный металл. Нахмурившись, она с трудом заставила себя отойти от них, и пошла к двери.
Она долго стояла под душем, подставляя лицо под упругую струю воды, как будто приказывая ей изгнать страх. Затем она завернулась в огромное полотенце и пошла на кухню.
– Эмма? – Пайерс застал ее там часом позже. Он включил свет. – Иди спать, дорогая. Мы обсудим твой... дом утром.
– Нам нечего обсуждать. – Она утомленно протерла глаза руками. – Предложение уже сделано.
– И может быть отклонено. Ты же еще ничего не подписала.
– Да, но...
– Мы поговорим об этом утром, Эм. Пойдем. – Он взял ее за руку и легонько потянул вверх. – Может быть, мы пойдем навстречу друг другу? Загородный дом – это, конечно, прекрасно. Возможно, когда-нибудь он окажется весьма кстати. Мы могли бы немного поездить по окрестностям.
Она почувствовала, что он смягчился, и окинула Пайерса быстрым взглядом.
– Ты так считаешь?
– Да, я подумаю об этом.
Выключив свет, он повел ее в спальню.
Пегги и Дэн опоздали к обеду. Они проследовали за Эммой в садик на крыше дома, где застали Пайерса, который уютно устроился в шезлонге со стопкой газет в руках. Вино было уже открыто, и стакан с вином стоял на столе.
– Прости, дорогая, мы еле нашли где припарковаться. – Пегги поцеловала Эмму в щеку и уселась на один из мягких стульев.
Дэн взял бутылку, посмотрел сквозь запотевшее стекло, сколько там осталось, и начал разливать. Он был крепкого телосложения, седовласый, с короткой стрижкой, свежим румяным лицом и выразительными голубыми глазами. Проработав долгое время в Сити, он ушел на пенсию в пятьдесят лет, и последние десять лет занимался новым бизнесом, импортируя вина. Дэн сотрудничал с небольшими предприятиями, где производили отборные сорта, известные лишь немногим знатокам.
Он разлил всем вино и, наполнив до краев стакан Пайерса, изрек:
– Неплохая штука! Прекрасная выдержка.
– Я того же мнения. – Пайерс свернул газету и отложил ее в сторону. – Ну, как вы оба поживаете?
– Неплохо, – улыбнулась Пегги. – Все по-старому. Хотелось бы знать, что у вас происходит. Ты вчера ездила смотреть дом? – Она испытующе смотрела на дочь.
Пайерс нахмурился.
– Значит, Эмма вам говорила об этом?
– Она позвонила и сообщила, что вы, может быть, поедете смотреть дом, – ответила Пегги, сдвинув брови. – Но она сказала, что ты вряд ли одобришь эту идею, хотя...
– Она и это вам сказала? – Пайерс вскочил, подошел к перилам и облокотился о них. – Напомните ей об этом еще разок!
– Пайерс! – Эмма последовала за ними на веранду, держа в руках чашу с маслинами. – Мама не хочет во все это вмешиваться. Так же, как и Дэн.
– Во что именно? – Дэн сел на кресло рядом с Пегги и ожидающе наклонился вперед, опершись локтями на колени. – Продолжайте. Скажите мне, что вообще происходит?
– Я ездила смотреть дом сама, а Пайерс не захотел, – сказала Эмма, передавая ему маслину. – И дом мне очень понравился!
Наступила пауза.
– Ну, а ты тоже собираешься поехать и посмотреть коттедж? – осторожно вставил Дэн, глядя на Пайерса.
– Нет. – Пайерс допил до дна. – И, несмотря на то, что я не хочу в данный момент покупать дом, – он намеренно сделал паузу, чтобы усилить эффект, – она решила купить его!
Все молчали. Эмма повернулась к Пайерсу.
– Ты, может быть, и не можешь позволить себе купить загородный дом, – тихо сказала она, – но, как я говорила тебя вчера вечером, я – могу.
И снова последовала неловкая тишина.
– У меня здесь есть подробный план. – Она встала, ненадолго вышла и вернулась, держа папку с планом, взятым у агента по недвижимости. – Дом на самом деле лучше, чем здесь, на бумаге. Вот он, взгляните.
– А почему бы нам всем вместе не поехать и не посмотреть его? – Дэн откинулся в шезлонге, допил стакан и протянул его Пайерсу, чтобы тот налил еще. В это время Пегги взяла у дочери бумаги и начала их изучать.
– Как насчет следующих выходных? Для меня это будет увлекательное путешествие.
– Возможно. Для вас! – Наполнив стакан, Пайерс поставил бутылку и снова облокотился о перила. – Если Эмма хочет купить этот дом, это ее дело. Однако лично я не вижу никакого смысла тратить целый день моей жизни, чтобы тащиться туда. Если что-то и покупать, то я хотел бы иметь дом в Нормандии или Бретани. Но, еще раз повторяю, не в Эссексе!
Эмма пожала плечами.
– Сколько поводов для совместного обсуждения.
Он обернулся.
– Прости, пожалуйста, в каком же обсуждении ты участвовала, прежде чем решить купить дом? Ты отправилась туда, прекрасно зная мою точку зрения. И, тем не менее, ты сделала свой выбор. – Он говорил на повышенных тонах.
Дэн и Пегги переглянулись. Пегги наклонилась к дочери и, дотронувшись до ее локтя, мягко сказала, покачав головой:
– Давайте сменим тему разговора. Я думаю, вам надо обсудить это еще раз, чуть позже и наедине. Пошли, я помогу тебе на кухне. – Она встала и вышла, Эмма нехотя последовала за ней.
Она подобрала два скрепленных между собой листа со стула, где их оставила Пегги.
– Я должна его купить, – сказала она в коридоре. – Я не знаю почему, но – должна!
Пегги обернулась к ней.
– Не знаешь почему? – Она пристально смотрела дочери прямо в глаза.
Эмма покачала головой:
– Я сделала деловое предложение, так как была в панике, страшно боясь упустить этот дом. Он вполне симпатичный, но заурядный. Я видела и лучше. Он далеко не в идеальном состоянии. Сад слишком большой для дачи, и Пайерс терпеть не может все это... Я могу порвать это. – Эмма помахала бумагами перед лицом Пегги. – И забыть обо всем. Даже агент по продаже недвижимости подумал, что я сумасшедшая!
– Но? – Пегги не сводила глаз с лица дочери.
– Но! Я не могла тогда здраво рассуждать. Все началось с объявления, которое я увидела в журнале «Сельская жизнь», и я сразу решила, что буду там жить. – Эмма открыла холодильник и вынула тарелку, накрытую фольгой. – Мама, это судьба. Все это непонятно и даже... как-то пугает.
Пегги задумчиво сдвинула брови.
– Ты готова к тому, что из-за этого дома ваши отношения с Пайерсом будут поставлены на карту?
Ее дочь кивнула. В глазах у нее были слезы.
– Возьми отгул на следующей неделе. Я поеду с тобой. И Дэн тоже, если его отпустят с работы.
– А... если завтра? Я скажу на работе, что плохо себя чувствую. Я... да, я больна! – Она схватила рулон бумажных полотенец и, оторвав неровный кусок бумаги, высморкалась. – Ты можешь найти кого-нибудь, чтобы присмотрел за магазином?
Пегги кивнула.
– Я позвоню Эдварду. Он всегда готов подменить меня на денек.
Эдвард, полковник в отставке, жил в соседней с матерью квартире. Его сердце было разбито, когда на горизонте появился Дэн.
– Не говори Пайерсу, – вдруг попросила Эмма.
– Не буду, – вздохнула Пегги. – Но я считаю, что ты должна сама ему сказать, Эмма. Ваша совместная жизнь... будет слишком жалко это потерять, дорогая.
11
Воскресенье , утро
Майк рано пришел в церковь. Утренний туман рассеялся, и погода стояла чудесная.
На церковном дворе пахло свежескошенной травой. Это Билл Стэндинг, работавший землекопом, приводил в порядок газон вокруг древних захоронений. Садовник по профессии, Билл ушел на пенсию и больше всего любил косить траву и подстригать живую изгородь. Он ловко направлял в нужное русло рост вьющихся роз, которые аркой оплетали ворота кладбища и вились по стене, образуя восхитительный ковер из красных и розовых лоскутков. Но Билл не желал ухаживать за участком вокруг дома священника, и, Майк был в этом уверен, ни разу в жизни не переступал порога церкви. Этот факт приводил Майка в изумление. Он никак не мог этого понять, тем более что старику так нравилось само это местечко. Майк остановился и поприветствовал садовника, помахав рукой. Он с удовольствием как-нибудь поговорил бы со стариком, который, как предполагал Майк, был знатоком местных слухов, и спросил бы, почему Билл не желает ходить в храм. Но пока все его попытки завязать разговор оказывались безуспешными. Билл стоял, глядя вниз, на устье реки, на лице его застыло выражение неодобрения и тревоги. Майк посмотрел туда же, но, кроме яркой полоски воды и нескольких чаек, круживших над рекой, ничего особенного не увидел. Билл задумчиво покачал головой и отвернулся. Выражение его лица было мрачным. Майк подождал немного и окликнул садовника. Билл поднял глаза, молча кивнул, и, повернув косилку, откатил ее в сторону. Майк пожал плечами и стал оглядывать церковный двор. На обветренных надгробиях было трудно разобрать надписи с именами: восточные ветра, дувшие со стороны устья реки, насыщенные морской солью, стерли и обезличили их, превратив в неподдающиеся расшифровке, покрытые лишайником, знаки. Но здесь, под покровом теплого августовского утра, ощущалось умиротворение, превращавшее кладбище в надежное пристанище для усопших, полное спокойствия и тишины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Нам обоим не помешало бы немного выпить. – Голос разгневанного Пайерса был натянутым. – После этого, может быть, ты сможешь мне все объяснить?
Но как она могла что-то объяснить? Уверенность в правильности своего поступка и боязнь потерять Пайерса боролись в душе Эммы. Панический страх, отчаяние и безрассудство сплелись в один бессмысленный узел и буквально раздирали ее на части.
– Ты сошла с ума! – выразительно отреагировал Пайерс, когда Эмма, в конце концов, завершила отчет о своих скитаниях в течение дня.
– Возможно. – Она видела, как он встал и облокотился на перила. – Я должна была так поступить, Пайерс, и не спрашивай почему. Это просто... – Она помолчала. – Я знала в детстве этот дом. В нем каждый уголок, и снаружи и изнутри, мне знаком.
– И ты решила покупать каждый дом, в котором когда-нибудь бывала?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда почему именно этот?
Эмма покачала головой.
– Потому что это был именно Мой Дом . Как будто я там жила и раньше, а не только знала его в детстве. Как только я увидала его с дороги, я поняла, что знаю каждое дерево в саду, помню каждую перекладину в его стенах. Я не могу этого объяснить! – Эмма пыталась сдержать слезы. Откинувшись назад, она сидела и молча глядела на небо. Молчание затянулось.
– Я иду спать, Эм.
Она не заметила, что Пайерс отошел от перил и теперь стоял напротив нее, глядя ей прямо в глаза. Его фигура скрывалась в полумраке, он пытался сдержать гнев.
– Где ты возьмешь деньги, Эм? Ты думала об этом?
– Деньги – не проблема, Пайерс. У меня есть папино наследство, и я использую собственные вложения. Я могу себе это позволить. И не прошу тебя мне помочь в этом смысле.
– Я рад это слышать! – Он глубоко вздохнул. – Не забудь, что твоя мама с Дэном завтра собираются у нас обедать. Может, они вложат немного здравого смысла в эту маленькую, глупую головку, а? – Он наклонился и поцеловал ее волосы. – Спокойной ночи!
Она не шевельнулась. Пытаясь сдержать слезы, она все смотрела на небо. Под его нежными словами скрывался суровый, какой-то стальной оттенок. В этом случае у них не будет компромисса. Всхлипывая, Эмма встала и дотянулась до бутылки с вином. Деревянный пол под босыми ногами был еще теплым. Она ощущала запах белых цветов жасмина, которые росли у французской двери и словно светились в сумерках. Черная тень легко и бесшумно возникла в темноте и направилась к Эмме. Она услышала громкое мурлыканье. Это проснулся кот. Наклонившись, она взяла его на руки и посадила себе на плечо. Слезы застилали ее глаза. Держа в руке стакан с вином, Эмма села в шезлонг и откинулась, глядя в небо. Через секунду к коту Максу присоединилась его сестра, прыгнув в шезлонг и свернувшись калачиком в изгибе Эмминой руки. Через десять минут Эмма заснула.
Когда она успокоилась, кошки одна за другой нырнули в благоухающую тень растений, выпрыгнули в окно и растворились в темноте.
Если они обнаружат, куда спряталась старая леди, то она погибнет. Будет некуда спрятаться. Она сильнее прижалась спиной к старой кирпичной стене и затаила дыхание. Сердце колотилось в груди и, казалось, готово было вырваться наружу.
«Мы знаем, ты здесь, Лиза. – Голоса приближались. Женские голоса. Нежные. Вкрадчивые и льстивые. – Выходи и поговори с нами. Ты знаешь, что ты должна это сделать. Такова воля Божья!»
Она крепко зажала уши руками, пытаясь не слышать эти голоса. Если бы ей удалось не проронить ни звука! Если бы ее дыхание остановилось, а сердце прекратило проклятое биение, она была бы спасена! Они ее здесь никогда не найдут. Никогда!
«Лиза! – Они теперь были совсем близко, у самых ворот. – Лиза, зачем же делать себе хуже? Сдайся и принеси покаяние. Давай, Лиза. Мы знаем, что ты здесь!»
Голоса становились все ближе, отдаваясь у нее в голове, и казалось, что они звучат со всех сторон.
«Лиза!»
«Лиза!»
«Лиза!»
«Всемогущий милостив».
«Тебе стоит лишь принести покаяние...»
Она чувствовала, как капли ледяного пота стекают по ее спине и груди. Ее одеревеневшие вспухшие руки были крепко сжаты в кулаки, так что пальцы побелели, а ногти впивались в ладони.
«Выходи, Лиза!»
Они смеялись.
«Молись, Лиза...»
«Теперь твоя очередь, Лиза...»
Эмма проснулась, вздрогнув от испуга, и села. Она в безумном страхе оглядывалась по сторонам, ощущая, как холодный пот проступил по всему телу. Она вся дрожала от ужаса. Через несколько секунд Эмма пришла в себя, осознав, что она – в садике на крыше дома. Звуки движущихся машин лились в окно. Ночное благоухание жасмина и табака заглушало запах копоти и выхлопных газов.
Эмма встала и, пошатываясь, подошла к перилам. Облокотившись, она бездумно глядела вниз, в темноту, где был парк. Она пыталась успокоиться, восстановить душевное равновесие, чувствуя, как биение ее сердца отдается в ушах.
Это был лишь ночной кошмар, возбужденный ее ссорой с Пайерсом. Глупый, дурной сон!
Эмма взглянула на свои руки, вцепившиеся в перила. Эта ограда являлась продолжением стены, они с Пайерсом пристроили ее, когда переехали в эту квартиру. Перила шатались, Эмма отчетливо ощущала, как они дрожат под ее пальцами, впившимися в холодный металл. Нахмурившись, она с трудом заставила себя отойти от них, и пошла к двери.
Она долго стояла под душем, подставляя лицо под упругую струю воды, как будто приказывая ей изгнать страх. Затем она завернулась в огромное полотенце и пошла на кухню.
– Эмма? – Пайерс застал ее там часом позже. Он включил свет. – Иди спать, дорогая. Мы обсудим твой... дом утром.
– Нам нечего обсуждать. – Она утомленно протерла глаза руками. – Предложение уже сделано.
– И может быть отклонено. Ты же еще ничего не подписала.
– Да, но...
– Мы поговорим об этом утром, Эм. Пойдем. – Он взял ее за руку и легонько потянул вверх. – Может быть, мы пойдем навстречу друг другу? Загородный дом – это, конечно, прекрасно. Возможно, когда-нибудь он окажется весьма кстати. Мы могли бы немного поездить по окрестностям.
Она почувствовала, что он смягчился, и окинула Пайерса быстрым взглядом.
– Ты так считаешь?
– Да, я подумаю об этом.
Выключив свет, он повел ее в спальню.
Пегги и Дэн опоздали к обеду. Они проследовали за Эммой в садик на крыше дома, где застали Пайерса, который уютно устроился в шезлонге со стопкой газет в руках. Вино было уже открыто, и стакан с вином стоял на столе.
– Прости, дорогая, мы еле нашли где припарковаться. – Пегги поцеловала Эмму в щеку и уселась на один из мягких стульев.
Дэн взял бутылку, посмотрел сквозь запотевшее стекло, сколько там осталось, и начал разливать. Он был крепкого телосложения, седовласый, с короткой стрижкой, свежим румяным лицом и выразительными голубыми глазами. Проработав долгое время в Сити, он ушел на пенсию в пятьдесят лет, и последние десять лет занимался новым бизнесом, импортируя вина. Дэн сотрудничал с небольшими предприятиями, где производили отборные сорта, известные лишь немногим знатокам.
Он разлил всем вино и, наполнив до краев стакан Пайерса, изрек:
– Неплохая штука! Прекрасная выдержка.
– Я того же мнения. – Пайерс свернул газету и отложил ее в сторону. – Ну, как вы оба поживаете?
– Неплохо, – улыбнулась Пегги. – Все по-старому. Хотелось бы знать, что у вас происходит. Ты вчера ездила смотреть дом? – Она испытующе смотрела на дочь.
Пайерс нахмурился.
– Значит, Эмма вам говорила об этом?
– Она позвонила и сообщила, что вы, может быть, поедете смотреть дом, – ответила Пегги, сдвинув брови. – Но она сказала, что ты вряд ли одобришь эту идею, хотя...
– Она и это вам сказала? – Пайерс вскочил, подошел к перилам и облокотился о них. – Напомните ей об этом еще разок!
– Пайерс! – Эмма последовала за ними на веранду, держа в руках чашу с маслинами. – Мама не хочет во все это вмешиваться. Так же, как и Дэн.
– Во что именно? – Дэн сел на кресло рядом с Пегги и ожидающе наклонился вперед, опершись локтями на колени. – Продолжайте. Скажите мне, что вообще происходит?
– Я ездила смотреть дом сама, а Пайерс не захотел, – сказала Эмма, передавая ему маслину. – И дом мне очень понравился!
Наступила пауза.
– Ну, а ты тоже собираешься поехать и посмотреть коттедж? – осторожно вставил Дэн, глядя на Пайерса.
– Нет. – Пайерс допил до дна. – И, несмотря на то, что я не хочу в данный момент покупать дом, – он намеренно сделал паузу, чтобы усилить эффект, – она решила купить его!
Все молчали. Эмма повернулась к Пайерсу.
– Ты, может быть, и не можешь позволить себе купить загородный дом, – тихо сказала она, – но, как я говорила тебя вчера вечером, я – могу.
И снова последовала неловкая тишина.
– У меня здесь есть подробный план. – Она встала, ненадолго вышла и вернулась, держа папку с планом, взятым у агента по недвижимости. – Дом на самом деле лучше, чем здесь, на бумаге. Вот он, взгляните.
– А почему бы нам всем вместе не поехать и не посмотреть его? – Дэн откинулся в шезлонге, допил стакан и протянул его Пайерсу, чтобы тот налил еще. В это время Пегги взяла у дочери бумаги и начала их изучать.
– Как насчет следующих выходных? Для меня это будет увлекательное путешествие.
– Возможно. Для вас! – Наполнив стакан, Пайерс поставил бутылку и снова облокотился о перила. – Если Эмма хочет купить этот дом, это ее дело. Однако лично я не вижу никакого смысла тратить целый день моей жизни, чтобы тащиться туда. Если что-то и покупать, то я хотел бы иметь дом в Нормандии или Бретани. Но, еще раз повторяю, не в Эссексе!
Эмма пожала плечами.
– Сколько поводов для совместного обсуждения.
Он обернулся.
– Прости, пожалуйста, в каком же обсуждении ты участвовала, прежде чем решить купить дом? Ты отправилась туда, прекрасно зная мою точку зрения. И, тем не менее, ты сделала свой выбор. – Он говорил на повышенных тонах.
Дэн и Пегги переглянулись. Пегги наклонилась к дочери и, дотронувшись до ее локтя, мягко сказала, покачав головой:
– Давайте сменим тему разговора. Я думаю, вам надо обсудить это еще раз, чуть позже и наедине. Пошли, я помогу тебе на кухне. – Она встала и вышла, Эмма нехотя последовала за ней.
Она подобрала два скрепленных между собой листа со стула, где их оставила Пегги.
– Я должна его купить, – сказала она в коридоре. – Я не знаю почему, но – должна!
Пегги обернулась к ней.
– Не знаешь почему? – Она пристально смотрела дочери прямо в глаза.
Эмма покачала головой:
– Я сделала деловое предложение, так как была в панике, страшно боясь упустить этот дом. Он вполне симпатичный, но заурядный. Я видела и лучше. Он далеко не в идеальном состоянии. Сад слишком большой для дачи, и Пайерс терпеть не может все это... Я могу порвать это. – Эмма помахала бумагами перед лицом Пегги. – И забыть обо всем. Даже агент по продаже недвижимости подумал, что я сумасшедшая!
– Но? – Пегги не сводила глаз с лица дочери.
– Но! Я не могла тогда здраво рассуждать. Все началось с объявления, которое я увидела в журнале «Сельская жизнь», и я сразу решила, что буду там жить. – Эмма открыла холодильник и вынула тарелку, накрытую фольгой. – Мама, это судьба. Все это непонятно и даже... как-то пугает.
Пегги задумчиво сдвинула брови.
– Ты готова к тому, что из-за этого дома ваши отношения с Пайерсом будут поставлены на карту?
Ее дочь кивнула. В глазах у нее были слезы.
– Возьми отгул на следующей неделе. Я поеду с тобой. И Дэн тоже, если его отпустят с работы.
– А... если завтра? Я скажу на работе, что плохо себя чувствую. Я... да, я больна! – Она схватила рулон бумажных полотенец и, оторвав неровный кусок бумаги, высморкалась. – Ты можешь найти кого-нибудь, чтобы присмотрел за магазином?
Пегги кивнула.
– Я позвоню Эдварду. Он всегда готов подменить меня на денек.
Эдвард, полковник в отставке, жил в соседней с матерью квартире. Его сердце было разбито, когда на горизонте появился Дэн.
– Не говори Пайерсу, – вдруг попросила Эмма.
– Не буду, – вздохнула Пегги. – Но я считаю, что ты должна сама ему сказать, Эмма. Ваша совместная жизнь... будет слишком жалко это потерять, дорогая.
11
Воскресенье , утро
Майк рано пришел в церковь. Утренний туман рассеялся, и погода стояла чудесная.
На церковном дворе пахло свежескошенной травой. Это Билл Стэндинг, работавший землекопом, приводил в порядок газон вокруг древних захоронений. Садовник по профессии, Билл ушел на пенсию и больше всего любил косить траву и подстригать живую изгородь. Он ловко направлял в нужное русло рост вьющихся роз, которые аркой оплетали ворота кладбища и вились по стене, образуя восхитительный ковер из красных и розовых лоскутков. Но Билл не желал ухаживать за участком вокруг дома священника, и, Майк был в этом уверен, ни разу в жизни не переступал порога церкви. Этот факт приводил Майка в изумление. Он никак не мог этого понять, тем более что старику так нравилось само это местечко. Майк остановился и поприветствовал садовника, помахав рукой. Он с удовольствием как-нибудь поговорил бы со стариком, который, как предполагал Майк, был знатоком местных слухов, и спросил бы, почему Билл не желает ходить в храм. Но пока все его попытки завязать разговор оказывались безуспешными. Билл стоял, глядя вниз, на устье реки, на лице его застыло выражение неодобрения и тревоги. Майк посмотрел туда же, но, кроме яркой полоски воды и нескольких чаек, круживших над рекой, ничего особенного не увидел. Билл задумчиво покачал головой и отвернулся. Выражение его лица было мрачным. Майк подождал немного и окликнул садовника. Билл поднял глаза, молча кивнул, и, повернув косилку, откатил ее в сторону. Майк пожал плечами и стал оглядывать церковный двор. На обветренных надгробиях было трудно разобрать надписи с именами: восточные ветра, дувшие со стороны устья реки, насыщенные морской солью, стерли и обезличили их, превратив в неподдающиеся расшифровке, покрытые лишайником, знаки. Но здесь, под покровом теплого августовского утра, ощущалось умиротворение, превращавшее кладбище в надежное пристанище для усопших, полное спокойствия и тишины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68