На своих высоких каблуках она была выше его. Он отступил на шаг, распрямив плечи, довольный тем, что не снял шляпу, когда она вошла. Высокая тулья прибавляла ему росту и солидности.
– Вы ее пытали? Вы вместе с этой Мери Филипс? Я знаю, что вы делаете с этими женщинами!
– Мы делаем богоугодное дело, сударыня! – Он с трудом сдерживал голос. – Это наш долг перед Богом – истреблять слуг дьявола.
– Лиза не служит дьяволу! – Сара подошла еще ближе, сверкая гневным взором, и он отпрянул. – Она богобоязненная женщина!
Хопкинс кисло улыбнулся.
– Очень и очень сомневаюсь. – Он почувствовал, что сейчас раскашляется, попытался сдержаться, не смог и отвернулся, содрогаясь всем телом от приступа удушья. На носовом платке остались капли крови, когда он приложил его к губам. – Пожалуйста, уйдите! – От боли на его глаза навернулись слезы, которые он не хотел ей показывать. – Уходите!
– Я не уйду, пока не получу вашего обещания отпустить Лизу, господин Хопкинс! – Голос ее звучал совсем близко.
Он вдохнул ее чуть солоноватый, интимный женский запах, почти почувствовал прикосновение ее одежды и резко отвернулся.
– Я сказал, уходите! Или вы хотите, чтобы и вас арестовали, как тайного соучастника ее дьявольских деяний?
– Вы не посмеете меня арестовать. – Она была так близко, что вынуждена была опустить глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. – Все ваши жертвы, господин Хопкинс, это просто бедные беззащитные невежественные женщины, за которых некому заступиться, от которых приходу нет никакой пользы. У них нет ни семьи, ни друзей. У меня есть и семья и друзья, господин Хопкинс. У меня есть деньги и собственность моего мужа! Вы не осмелитесь коснуться ни единого волоса на моей голове! – Ее глаза не мигая впились в его лицо. Он мог видеть нежный румянец на ее щеках, мягкие тени на коже там, где ее грудь скрывалась под корсетом. Зрачки темными точками сверкали в светло-карих глазах. – Отпустите ее, господин Хопкинс, отпустите...
Вдруг ее глаза стали меняться. В изумлении он увидел, что их янтарный цвет становится зеленым, волосы под чепцом вдруг потемнели и повисли прямыми прядями...
И вдруг ему стало страшно...

Вскрикнув от страха, Майк сел на кровати в полной темноте, сердце его бешено колотилось.
– Господи, не оставь меня, Господи, Ты – во мне... – Это был тот же сон! Сон, в котором он, Майк Синклер, каким-то образом перевоплощался в Мэтью Хопкинса. Выбравшись из постели, он кое-как добрался до окна и, открыв его, высунулся наружу, глубоко вдыхая ледяной воздух. – Отче наш, иже еси на небесех...
Женщина в этом сне была такая реальная! Так близко стояла, что он мог ощутить ее всю, прикоснуться к ней, слышать шелест ее платья, и вдруг Майк понял, что узнал ее. Она более не была тенью, призраком из прошлого.
Это была Эмма Диксон!

40

Воскресенье , 25 октября.
Конец летнего времени в Англии
Вздрогнув, Эмма проснулась. Минуту она лежала, глядя в темноту, не понимая, где она. Осторожно протянув руку, она почувствовала крепкое теплое тело Пайерса рядом с собой и вздохнула с облегчением. После их ссоры она боялась, что он скоро уедет. Осторожно она крепче прижалась к его спине, слыша мурлыканье в ногах. Макс и Мин были с ними в постели. Со счастливой улыбкой она закрыла глаза и уже через минуту погрузилась в сон.

Она подъехала прямо к дому Лизы. С того дня, как старую женщину арестовали, к нему никто не приближался. В день ареста Лизы она забралась в дом поздно вечером, чтобы похоронить двух кошек на цветочной клумбе, упокоить их рядышком, присыпав землей и цветами. Печально посмотрев на свежий холмик, она повернулась, чтобы принести несколько веток розмарина. Она осторожно прикрыла ими могилку и пошла в дом. К вещам старушки никто не прикасался, никто в деревне не осмелился даже приблизиться к дому. Ступка и пестик, кувшины – все так и валялось там, где упало. Травы увяли и засохли, пепел в камине давно остыл, вода в котелке покрылась пыльной пленкой. Глаза Сары наполнились слезами, когда она подошла к столу и провела рукой по смятым сухим листьям и лепесткам.
– Нет! – ударила она кулаком по столу. – Нет, я им не позволю это сделать! – громко простонала она, грозя кулаками в потолок. – Этого нельзя допустить!
Когда она обходила стол, ее энергично развевающиеся юбки подняли пыльный ворох сухих лепестков медуницы и лаванды, рассыпанных на полу.
– Помоги мне, Лиза! – сердито потребовала она у темного угла за камином. – Где ты? Помоги! – Ответа не последовало. – Лиза! Что же мне делать?
Она подошла к камину и стала смотреть на холодный пепел. Лиза всегда следила за тем, чтобы камин был тщательно вычищен, но теперь веник валялся на полу. Рядом с ним лежала Лизина старая сумка для рукоделия, и было видно, что ее кто-то сознательно растоптал. Она подняла сумку и прижала к груди, не обращая внимания на то, что испачкала платье.
– Госпожа, я вас искал.
Она подскочила, когда в дверях появилась тень.
– Это ты, Джон Пеппер?
– Ваш отец просит вас вернуться домой, госпожа. Он считает, что вам небезопасно находиться здесь. – Джон глядел по сторонам внимательно, с любопытством и страхом.
Сара почувствовала раздражение.
– Не надо меня повсюду сопровождать, Джон.
– Но ведь здесь повсюду солдаты и всякий сброд. Нигде не безопасно, пока идет эта война, и непонятно, кто друг, а кто враг. – Он насупился, окинув взглядом дом в последний раз. – Обожду снаружи, госпожа, если вам надо побыть здесь еще.
На миг она почувствовала себя виноватой. После смерти брата она осталась у отца единственным ребенком.
Когда Джон Пеппер вышел в дверь и скрылся из виду, дом снова залил яркий солнечный свет. Она нахмурилась. Преданность Джона ей и ее отцу была вне всяких сомнений, но в голосе его звучало нечто, на что она не обратила было внимания. В задумчивости она вернулась к столу и посмотрела на инструменты Лизы, которыми та пользовалась, работая с травами, и покачала головой. Она совсем позабыла про войну и вспомнила дни, когда Лиза, в чистеньком чепце, в опрятном платье и белом фартуке, помогала в детской в доме Беннетов. «Слушай внимательно, моя уточка, – вспомнила она голос Лизы. – Ты старшая, так вышло, что ты единственная девочка, потому есть вещи, которые ты должна знать. Секретные вещи...»
Она все это забыла. Неужели забыла? Когда она увлеклась красивым молодым Робертом Паксманом и решила выйти за него замуж, она все вспомнила. Хриплый соблазнительный шепот Лизы на ухо: «Если ты чего-то хочешь добиться, моя уточка, ты это получишь. Помни об этом: ты получишь все, чего только ни пожелаешь в целом мире. Если только захочешь очень сильно и будешь знать, как этого добиться». Наполовину объятая страхом, наполовину возбужденная осознанием приобретенной тайной силы, она поднялась тогда с кровати; свет полной луны заливал ее комнату; убедившись, что Агнесс спит, она выбралась в сад...
– Госпожа, ваш отец ждет. Он будет волноваться. – Голос Джона Пеппера прервал ее воспоминания, и она виновато вздрогнула. – На мой взгляд, этот проклятый дом надо бы сжечь дотла! – Он стоял на тропинке снаружи.

Удар в оконную раму заставил Эмму вздрогнуть и проснуться, и она увидела, как Мин спрыгнула с кровати и забралась на подоконник, уселась там и стала сердито ворчать куда-то в темноту. Возможно ее потревожила птица, нечаянно ударившаяся в темноте о стекло. В тревоге Эмма села на кровати, чувствуя рядом спящего Пайерса. Как он ее успокаивал!
Она снова видела сон и была чем-то недовольна. Пытаясь воспроизвести в памяти дом, каким он был давным-давно, она чувствовала яркий солнечный свет, запах сухих трав, висящих на крюках на кухонном потолке, видела густой мрак ускользающих теней. Она отчаянно пыталась сохранить эти воспоминания, запомнить все, но все образы растаяли, оставив ее в недоумении. Что это было, чего она не могла вспомнить? Отчего в ее подсознании не осталось ничего, кроме чувства страха?
Рядом зашевелился Пайерс.
– Что такое, Эм? Спи, у нас есть лишний часок утром, помнишь?
Она легла на подушку и смотрела в окно на темный силуэт кошки на фоне звезд. Туман, кажется, рассеялся. Закрыв глаза, она поймала себя на том, что надеется вернуться в тот же сон.

41

Когда Эмма с криком проснулась во второй раз, уже рассвело.
– Эмма! Эм, ради бога, проснись! – Пайерс тряс ее за руку. – Эм, что случилось? Тебе больно?
Минуту она смотрела на него дикими глазами, не узнавая.
– Эмма! Проснись!
– Пайерс! – Она вцепилась в одну из подушек и сильно прижала ее к груди. – Я видела такой страшный сон...
Он встал с постели.
– Бедная моя старушка. – Обойдя кровать, он присел рядом с ней и обнял ее. – Да ты вся дрожишь! Эм, это все кошмары об этом месте, да?
Она пожала плечами и шмыгнула носом:
– Это было не о доме.
– А о чем же?
Она покачала головой:
– Какая-то чепуха. Топот конских копыт. Люди в черном, с такими злыми лицами, такими безжалостными. Жуткий страх и бессилие. – Теперь она сидела, все еще обнимая подушку, и он увидел, что она начала покачиваться из стороны в сторону, по ее щекам текли слезы.
Он вздохнул.
– Это все твой проклятый дом, не так ли? Даже когда ты здесь, он мучает тебя! – Пайерс умолк, ожидая ее ответа. Она молчала. – Ну ладно, Эм. Мы ведь уже проснулись. Почему бы тебе не встать, не принять душ, а потом мы позавтракаем? Пойду, поставлю кофе. – Он помедлил. – Дома твое место все еще ждет тебя, ты знаешь. Я бы очень хотел, чтобы ты вернулась.
Она откинула простыни.
– Пайерс...
– Знаю. – Он повернулся к двери в ванную. – «Спасибо, но»?..
– Пайерс, я совсем не это хотела сказать. Просто теперь это моя жизнь! – крикнула она, но он уже вышел из комнаты.
Когда она сбежала по лестнице, он был занят.
– Кофе, тосты, яйца. – Он улыбнулся ей. – Мой Бог, ты выглядишь ужасно!
– Спасибо! – Сев за стол, она уставилась на тарелку, которую он перед ней поставил. – А ты накормил кошек?
– Конечно. – Сев за стол, он наклонился и положил ладонь на ее руку. – Упражняясь в моих неожиданных кулинарных способностях, я вот о чем думал. Понимаю, что я никогда не смогу вырвать тебя отсюда, и ты права – домик в деревне нам нужен. А этот подходит идеально. Возвращайся в город, Эм? А сюда мы будем наезжать по выходным. На прошлой неделе звонил Спенсер, спрашивал о тебе. Говорит, что твоя работа все еще ждет тебя. И ты же сама знаешь, что скучаешь по ней, верно?
– Нет, Пайерс. Не скучаю.
– Но мы же говорили об этом вчера вечером у Вестов.
– Мы с тобой оба видели, в каком напряжении была эта женщина. Переутомление, стресс, стремление быть постоянно на вершине! Знаешь, Пайерс, когда я впервые увидела этот дом, я вообще не думала о том, чтобы как-то здесь работать. Тогда это не имело для меня никакого значения. О да, потом, конечно, я об этом подумала. Все было из-за денег. Я могла позволить себе купить дом, но я не могла бы позволить себе жить здесь не работая. Знаю, на разведении трав много не заработаешь. Но, видишь ли, это меня не заботит. Ты знаешь почему? Не потому, что Дэвид дает мне кое-какую подработку, а потому, что жизнь в Лондоне, тот стиль жизни, выходные, рестораны – все это так дорого. Не живи так – и никаких затрат! О, у меня будет электричество, траты на бензин, налоги, но все это мелочи в сравнении с тем, что ты платишь, например, за свою городскую квартиру. И большую часть овощей я тоже смогу вырастить сама! У меня есть кое-какие сбережения и часть папиного вклада. Если я буду экономна, мне не понадобится так уж много денег. И мне совсем не скучно и не одиноко. Пайерс молча смотрел на нее.
– Ты серьезно?
– Да, серьезно.
– А как насчет мурлык? Тебе предстоит кормить двух вечно голодных кошек.
– Ничего, как-нибудь прокормлю.
– А пенсия? Как насчет грядущей старости?
– Что-нибудь придумаю. Послушай, Пайерс, есть и еще один выход. Ты ведь можешь переехать ко мне?
– Это не выход. Извини. О, Эм! Я полагаю, что ты просто идиотка! – Он отодвинул свою тарелку, не притронувшись к ней. – Даже теперь мне тут делать нечего, верно? Все действительно кончено! Твоя жизнь сосредоточена теперь здесь, и ты не хочешь идти на компромисс! – Он встал.
– Ты куда?
– Обратно в этот противный дорогостоящий Лондон!
Через десять минут он собрал вещи и сел в машину.
– Пайерс! – Она пыталась остановить слезы. – Ты не можешь уехать вот так! Пожалуйста, я хочу, чтобы мы остались друзьями!
Он помедлил и вернулся к ней. Схватив ее за руки, он смотрел на нее минуту.
– Мне больно видеть тебя такой несчастной, Эм, но я ничего не могу поделать. Твоя Лиза победила. Я всегда приеду, если понадоблюсь тебе, но буду жить в Лондоне и, – он поколебался в нерешительности, – Эм, мое предложение о твоем возвращении пока остается в силе, но так будет не всегда. – Он пожал плечами. – Мужчина не может ждать вечно. Поцелуй кошечек за меня, дорогая. И береги себя.
Кто бы или что бы ни обитало в доме Эммы, оно не потрудилось припугнуть Пайерса. В этом не было необходимости: он не нес в себе угрозы.
После его отъезда дом показался невыносимо пустым, даже кошки куда-то пропали. Поэтому, надев куртку, Эмма быстро пошла по аллее в сторону деревни. Воздух был чистый и морозный. Она шла очень быстро, стараясь «выветрить» чувство одиночества и горя, охватившее ее. Она не знала, чего именно ждала от Пайерса, но только не такого ужасного внезапного прощания.
Пройдя мимо причала и гостиницы «Торн», Эмма остановилась посмотреть на воду, веером брызгавшую из клюва фигуры лебедя на каменном фонтане, и, поежившись, отправилась к причалу.
В утренних лучах глина по берегам блестела как стекло, и она видела, как бежали по реке мелкие волны. Несколько лодок все еще болтались на якорях, но большинство уже были вытащены из воды. Эмма остановилась, засунув руки глубоко в карманы.
– Что вы тут делаете? – Голос, неожиданно раздавшийся сзади, заставил ее вздрогнуть. Повернувшись, она увидела стоявшую рядом Линдси с велосипедом.
На неприязнь в ее голосе Эмма отреагировала не меньшей неприязнью:
– Значит, и это тоже ваше личное место, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68