! Я же вижу его, Эмма! Это Хопкинс! Он вселился в священника и пытается заставить его служить себе! Слушай! – Она снова повернулась к Эмме. – Ты ведь ничего не рассказывала Майку?
– Не знаю, какую великую тайну я могу ему открыть! И отчего ты так боишься? Я сказала ему, что вижу дурные сны. О Лизе.
Рука Эммы сжала маленький листочек в кармане, где Майк записал для нее молитву. Это была как раз та самая молитва, которую она помнила с детства, правда довольно смутно. Должно быть, ее читали еще в школе.
Встретив взгляд Линдси, Эмма отвернулась. Интересно, Алекс уже сообщил ей, что к детям ее больше не подпустят? Наверное, нет.
В дом Эмма решила не заходить и отошла от двери.
– Хочешь пройтись? У меня немного болит голова, и я бы не отказалась подышать свежим воздухом.
Линдси пожала плечами.
– Ладно, пошли.
Сперва они вышли на аллею, а затем, обогнув забор, свернули на тропинку, тянувшуюся вдоль поля.
Кусты боярышника и дикой розы были усыпаны ярко-красными ягодами и цветами, сквозь них проглядывали сочные черные ягоды ежевики и кизила. Стоило сделать шаг-другой, и тут же вокруг начинали суетиться птицы, жадно клевавшие ягоды среди зеленых ветвей; листья только начинали окрашиваться в осенние цвета. Но ветер уже срывал их с деревьев, и они, поблекшие, умирающие, лежали на тропинке под ногами. По небу плыли рваные облака, и тени их бежали по недавно вспаханной борозде.
– Эмма, обещай мне, что ты будешь осторожна, – говорила Линдси, шагая с ней рядом. – Священник может причинить тебе вред, если ты не будешь держать ухо востро. Возможно, он этого и не хочет, но вдруг просто не сумеет себя сдержать? Уж поверь мне!
– Как ты можешь такое говорить? – воскликнула Эмма, останавливаясь. Она почему-то рассердилась. – Он замечательный человек! А ты его даже ни разу не видела, он сам мне сказал.
– Видела! Я следила за ним. Я видела, как вокруг него вьется Хопкинс и пытается подчинить Майка себе.
Неожиданно рассуждения Линдси прервались, и она с отчаянием воскликнула:
– О нет! Смотри!
Слова о Майке слишком шокировали и рассердили Эмму, и она не заметила внезапной перемены настроения своей спутницы. Эмма взглянула в ту же сторону, поначалу не понимая, на что они смотрят. На краю тропинки в зарослях крапивы валялся маленький дохлый котенок. Женщины застыли как вкопанные и уставились на него. Линдси присела на корточки и осторожно его потрогала.
– Какой-то мерзавец пристрелил его. Гляди! – Она показала на вмятины от дроби сбоку на головке. – Кто мог это сделать? Кто мог застрелить котенка? – Голос Линдси дрогнул.
От ужаса Эмма не могла и слова молвить. Наконец она сказала:
– Это отвратительно...
Эмма опустилась на колени и дотронулась пальцем до крошечной рыжеватой мордочки. Котенок был уже холодный, совсем одеревеневший.
– Наверное, это просто ошибка. Разумеется, никто не стал бы делать этого специально, – пробормотала Эмма.
– Какая такая ошибка? – По щекам Линдси катились слезы. – Или ты хочешь сказать, что кто-то решил, будто это лисенок? Нет! Они должны были видеть, по кому стреляют! Это все она – жуткая черная ненависть, овладевающая всеми все больше и больше, – сказала она, глотая слезы. – Нужно похоронить его.
Они нашли какие-то веточки и возле насыпи у забора выкопали в мягкой земле ямку. Линдси осторожно взяла котенка на руки. Поцеловала его в головку и аккуратно положила его в маленькую могилку.
– Подожди, я принесу цветы, – сказала Эмма.
Теперь и Эмма плакала. Вытирая слезы, она отошла в сторону и сорвала несколько незабудок и какой-то ярко-красный полевой цветочек – он рос среди травы у края борозды. Вернувшись, она увидела, что Линдси что-то шепчет про себя, и, закрыв глаза, стала тихо ждать, пока та закончит.
– Все, – сказала Линдси, поднимая голову.
Эмма подошла ближе, бережно положила цветы рядом с котенком, потом прямо на мягкий рыжеватый мех они насыпали землю. Линдси набросала сверху плоды шиповника и ягоды боярышника и, наконец, положила целую охапку листьев.
– Это знак, – грустно произнесла она, – равновесие нарушилось, и теперь страдают даже невинные.
У Эммы на глаза опять навернулись слезы. Милый крошечный зверек тронул ее сердце. Непонятно, что он делал в поле? Может, где-то неподалеку родилось несколько котят, этот малыш впервые пошел погулять самостоятельно и увлекся охотой. А может, он – чей-то домашний любимец, потерял в темноте дорогу, увидел приближающегося человека и, решив, что это друг, пища от волнения, побежал к нему: ведь все люди, которых он встречал раньше, любили и ласкали его...
Девушки стояли молча, опустив глаза. Потом одновременно развернулись и пошли обратно.
Когда они дошли до ворот дома Лизы, Линдси остановилась.
– Пожалуй, я пойду к себе. Какие мы обе ранимые, когда дело касается кошек!
Эмма кивнула.
– Эмма, помни, что я сказала насчет Майка Синклера. Для твоего же собственного благополучия, – сказала Линдси, дотрагиваясь до ее руки, – пожалуйста.
Эмма ничего не ответила. Она просто стояла и смотрела, как Линдси спускается по аллейке, потом повернулась и пошла в дом.
Она набрала рабочий номер Пайерса, прежде чем осознала, что делает. Он выслушал историю о котенке, и она буквально увидела, как он разводит руками.
– Ты же сама хотела жить в деревне. Бывает, что в деревнях разные идиоты отстреливают любую живность.
– Но не кошек же!
– Надеюсь, такое не часто случается, – сказал он. Они замолчали. Оба думали о Максе и Мин.
– Пожалуйста, Пайерс, ты не мог бы приехать сюда на выходные?
Еще одна долгая пауза.
– Боюсь, что обещать не могу, Эм. У тебя ведь там наверняка есть друзья? На случай, если нужно с кем-то поговорить.
– Есть, – она нахмурилась, – но, Пайерс...
– Слушай, Эм, я постараюсь, договорились? Я тебе сообщу.
И не успела она ответить, как он положил трубку.
Расстроенная Эмма взяла на руки Макса и крепко прижала к себе.
– Пожалуйста, Макс, будь осторожен, – прошептала она, – не ходи в поле!..

70

– Майк? – Это был епископ. – Что я слышу! Юдит уверяет, будто ты связался с Джоном Даунингом.
Майк заметил, что он слишком сильно стиснул телефонную трубку.
– Да, я и впрямь недавно с ним разговаривал.
– Юдит говорит, что ты слишком много работаешь, Майк, и почти не отдыхаешь. От этого, старина, никакой пользы не будет. Нужно беречь себя, ты же знаешь.
– Но я прекрасно себя чувствую, – ответил Майк, пытаясь скрыть раздражение.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Майк, Юдит считает, что тебе не мешало бы на несколько дней уехать, и я с ней согласен. Тебе надо отдохнуть. Она с удовольствием за тебя поработает, и, если есть какие-то дела, тоже возьмет их на себя – это не проблема.
– Как это любезно с ее стороны, – сухо сказал Майк, теребя провод.
– Я считаю, тебе надо ехать сегодня же. Брось все, Майк, и скорее уезжай из своего прихода куда-нибудь подальше. Отоспись, подыши свежим воздухом.
– В Маннингтри достаточно свежего воздуха, – резко возразил Майк, – тут же рядом река!
– Да, разумеется, но... – Епископ поспешно перефразировал свое предложение. – Я имел в виду – подыши пока другим воздухом. Обо всем уже договорились. Я хочу, чтобы к вечеру тебя и след простыл!
– Не могу я уехать, епископ! – Майк нахмурился. – Вот так сразу. Возможно, на следующей неделе...
– Сегодня, Майк!
В его мягком голосе зазвучали ледяные нотки.
– Но, епископ, тут же Хэллоуин на дворе! – Майк чувствовал, что не может скрыть отчаяния. – Мне еще так много нужно успеть сделать. Я обещал!
Воцарилась тишина.
– Конечно! Ведьмы!.. Юдит говорила, что тебя слишком беспокоят ведьмы. Тебе же сказали, Майк, брось все это – пусть этим занимается Джон Даунинг. Тем больше причин, чтобы ты на время оставил приход, пока все не утрясется. И хватит возражений! Вечером я рассчитываю услышать от Юдит, что ты уже уехал.

71

Спустя полчаса приехала Юдит, и Майк проводил ее в кабинет.
– Майк! – Она вся подалась вперед и уже хотела что-то сказать, но он ее остановил.
– Прежде чем начать говорить, позволь узнать, почему ты за моей спиной звонишь епископу? – спросил он.
– Потому что, как мне кажется, ты слишком много работаешь. Тебе нужен отдых, Майк...
Она приторно улыбалась.
– Положим, Юдит, я мало сплю. Но меня вовсе не нужно выгонять вон из прихода без всякого предупреждения!
– Ах, перестань, Майк. Все совсем не так. – Она снова наклонилась вперед. – Пока ничего не говори, дай я сперва скажу: с Линдси Кларк я уже разобралась! Так что, считай, одно дело сделано, можно больше не беспокоиться. Очень скоро она получит уведомление!
– Какое еще уведомление, Юдит? – спросил Майк, откинувшись на спинку стула.
– Нам здесь не нужны такие, как она! И если она сама понимает, в чем ее польза, она исчезнет отсюда.
– Помнится, ты мне говорила, что Линдси вполне вписывается в ваше общество? Что же заставило тебя передумать, Юдит?
– Это была ошибка, Майк. Большая ошибка! – Юдит поджала губы. – У меня есть доказательства того, что она намного – намного! – опаснее, чем я думала.
Майк сдвинул брови.
– Доказательства? – спросил он тихо.
Юдит уверенно закивала.
– И ты поделишься ими со мной?
– Лучше не стоит, Майк, – сказала она, лукаво улыбнувшись, – это... это женское дело.
Подняв голову, Майк увидел, с каким выражением она на него смотрит. На какое-то мгновение ему показалось, что это не что иное, как презрение. Он набрал в грудь побольше воздуха и спросил:
– И из-за этого «женского дела» ты старалась, чтобы она лишилась любой работы, какую ни найдет, и не смогла здесь оставаться?
– Я поговорила с Вестами, это верно. И с Олли Дентом.
Вид у Юдит был очень самодовольный.
Майк крепко сжал руки в кулаки. Уж, конечно, она похлопотала! Порой христианское всепрощение дается ему с таким трудом! Больше всего на свете ему сейчас хотелось стереть с ее лица это самодовольное выражение.
– Не судите, да не судимы будете, Юдит, – мягко сказал он. – Неужели ты решила, что недостаточно молитв? Что Господь не справится с этим без твоей помощи?
– Ты ведь не хочешь сказать, что готов смириться с ее поступками? – Смотрит на него большими карими глазами, прямо сама невинность!
– Я лишь говорю, что не наше дело быть судьями и присяжными! Что не стоит замечать соринку в глазу у брата или сестры, в то время как у нас самих в очах может быть целое полено. А я еще хочу сказать, что просто непростительно – думать, будто Линдси участвовала в каких-то сатанинских ритуалах и будто дети Вестов в опасности. У тебя нет достаточных доказательств!
Его сердитый голос звучал громче.
– Откуда ты знаешь? – Юдит встала и подошла к письменному столу. – Непростительно, если это неправда, но... – Юдит облокотилась о его стол, лицо ее оказалось почти совсем рядом с его лицом. – Почему ты так уверен, что она невинна? – неожиданно почти прошипела она. – Почему? Может, она уже и тебя околдовала, как и ту женщину, что живет в доме Лизы?
– Эмму? – Майк внимательно смотрел на Юдит. Ее лицо было очень близко. Слишком близко. В какой-то момент ему показалось, что Юдит вовсе не похожа на ту женщину, которую он хорошо знает...
– Я только что видела, как они вдвоем гуляют по полям. Разговаривают. Нашептывают друг другу секреты. Вот так близко! – Она сунула ему прямо в лицо скрещенные пальцы.
Майк с отвращением отпрянул назад.
– Эмма прекрасно знает о ее поверьях. И мы оба вполне можем сами о себе позаботиться, так что спасибо, Юдит!..
– Правда? – Она выдержала его взгляд, глаза ее были тверды как камень. – Когда епископ вчера перезвонил мне, он был просто в ужасе, что ты сам ему обо всем не рассказал. – В голосе ее слышалось ликование. – Епископ очень беспокоился – в состоянии ли ты сам все уладить, если не считаешь возможным напрямую обратиться к нему, когда тебя что-то тревожит. Я сказал, что, по-моему, все в порядке. Мы вполне справлялись, но тебе надо было обратиться к его подручным!
– Юдит, говорить с епископом – это не по твоей части! – воскликнул Майк, вставая. Неожиданно для самого себя он не смог сдержать гнев.
– Но, Майк, кто-то же должен был поговорить!
Он снова наклонился вперед, разжав пальцы, и опустил ладонь на стол. Она накрыла своей рукой его ладонь.
Майк вздрогнул и, выпрямившись, резко отдернул руку. Юдит словно не заметила этого.
– Я сказала епископу, как много ты работал. Как замечательно управлялся с таким огромным, разбросанным приходом. И мне кажется, что ты вполне заслужил небольшой отдых, тебе просто нужно слегка развеяться... – Она улыбнулась. – Я сказала, что со всем справлюсь. Если тебе нужно с кем-то встретиться в ближайшие несколько дней, можешь отложить свои визиты, или я сделаю это вместо тебя. В воскресенье я проведу службу. Обычный молебен, никаких проблем. Тебе ничего не нужно делать и ни с кем не нужно объясняться. Я все сделаю сама.
– Но, Юдит...
– Никаких «но», Майк, – сказала она с застывшей улыбкой, – все уже улажено. Распоряжение епископа! От тебя лишь требуется поскорее собрать чемодан и отправиться в сторону холмов. – Она подошла к окну и выглянула в сад. – Я даже могу пожить здесь. Я знаю, тебе не хочется оставлять дом без присмотра.
«Эта женщина поможет нам, Майк. Как и Мери Филипс, чей дух воплотился в ней, – она из войска Господня».
Голос в его голове звучал мягко и в то же время зловеще.
«Она выявит безбожников и добьется, чтобы они были наказаны. Но тебе лучше остаться. Меч правосудия – в твоих руках!»
– Нет! – вдруг воскликнул Майк, сильно стукнув кулаком по столу. – Убирайся! Слышишь, что я говорю – убирайся!
С опаской глядя на него, Юдит отступила назад.
– Да не ты! О боже! – Он схватился за голову.
Майк глядел на Юдит, но видел не ее. На мгновение ему почудилось, будто перед ним возникло еще одно лицо – мужское, тонкий силуэт – так близко, словно это была его собственная тень. Он вытер рукой лицо и, с трудом переводя дыхание, сказал:
– Ты права, Юдит. Мне нужно уехать. Куда-нибудь, где он не сможет меня найти.
– Кто?..
Уверенный тон Юдит исчез. Казалось, она уже сама в себе сомневается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68