– Паула спустится через секунду. – Алекс хлопотал, готовя им напитки. – А вы тем временем познакомьтесь с моими отпрысками. Дети, поздоровайтесь!
– Папа говорит, что у вас две кошки? – Софи уставилась на Эмму во все глаза. – Мамочка не разрешает нам завести никаких животных.
– Ну, это не совсем так, Софи, – нахмурился Алекс, протянув Эмме стакан.
– Я всегда говорю правду! – Девочка была очень серьезна. У нее было хорошенькое бледное личико и огромные темные глаза. Длинные светлые волосы были убраны со лба и завязаны лентой. – Я хотела котенка, и щенка, и пони на последние три дня рождения, но так ничего и не получила.
– Это потому, что ты не смогла бы за ними как следует ухаживать, а у меня нет времени. Сзади на пороге появилась их мать.
– Привет! Я Паула. – У тоненькой, элегантной тридцатидевятилетней Паулы Вест были белокурые, коротко стриженые волосы и безупречный макияж. Она была одета в элегантные брюки и дымчато-голубую шелковую кофточку, подчеркивавшую цвет ее глаз.
– За ними будет ухаживать папочка вместе с нами, – продолжала развивать свою мысль Софи. – Он обещал!
– Возможно, он так сказал, но у папы нет времени. – Паула приняла у мужа джин с тоником и села в кресло. – Пожалуйста, садитесь. – Она приветственно подняла свой стакан. – Теперь, дети, пожалуйте к телевизору. Знаю, не следует разрешать им долго смотреть его, но тогда у нас будет свободное время. Ты достал им видео, Алекс, да?
– Да, дорогая, конечно. – Алекс подал стакан Пайерсу. – Дети устроят свой пикник. – Он подмигнул гостям.
Пайерс многозначительно кивнул:
– Полагаю, вы тоже сделали свой выбор и оставили Сити? – спросил он.
Алекс состроил гримасу.
– Не думаю, что у меня был большой выбор в то время. Но теперь я не жалуюсь. Я не вернусь туда ни за какие деньги.
– Потому что теперь тебе не надо постоянно трястись в поезде, не надо приходить домой уставшим изо дня в день и вставать засветло по утрам, чтобы начать все сначала! – Паула быстро осушила свой стакан, протянула его мужу, и он взял его без комментариев.
Эмма заметила, что он даже не притронулся к своему напитку. Она взглянула на Пайерса, и их глаза встретились. «О боже, это будет один из тех вечеров, когда хозяева грызутся, а гости жалеют, что пришли», – подумали они оба.
На самом деле все вышло не так уж плохо. Первый стакан джина привел Паулу в чувство, и, как только они сели за стол, чтобы отведать копченой лососины, за которой последовал роскошный ростбиф с маленькими нежными картофелинками и осенними овощами, она оттаяла настолько, что даже похвалила своего мужа за его кулинарное искусство.
– Конечно, в деревне детям лучше. Должно быть лучше, – произнесла она, отказавшись от картофеля, но отведав немного моркови и брокколи. – Но нельзя не думать о том времени, когда они подрастут. Будет лучше переехать обратно в Лондон.
– Нет. – Голос Алекса был тих, но тверд. – Им хорошо здесь. У Софи будет пони, они смогут плавать. И еще есть Линдси, чтобы заботиться о них. – Он внезапно запнулся и скосил глаза на Эмму в немой мольбе.
Она неопределенно пожала плечами, не зная, что сказать. Понять Алекса было просто: не говорите Пауле, как много Линдси уделяет внимания детям, и ни слова о том, что их нянька колдунья, и особенно о том, что она занимается по ночам черной магией на церковном дворе.
Она вдруг поняла, что Пайерс и Паула обсуждали Сити, у них нашлись общие друзья. Они бывали на одних и тех же конференциях. Их головы над столом сильно сблизились.
Алекс взял бутылку вина и наполнил бокал Эммы, а потом свой.
– Лин любит детей, – сказал он тихо. – И они ее любят.
– Понимаю. – Эмма сделала глоток. Вино было хорошее. – Я просто застала ее не в лучший момент. Скажите, а Майк Синклер – ваш друг?
Алекс склонил голову к плечу.
– Скорее просто знакомый. – Он заметил, что Пайерс повернулся послушать, и поспешил объяснить: – Он священник в Маннингтри и Мистли. Мы относимся к другому приходу. Если честно, мы не особенно часто ходим в церковь.
– В основном на Рождество, – вставила Паула.
– Вы с ним встречались, да? – задал невинный вопрос Алекс, повернувшись к Эмме. – Я имею в виду – с Майком?
Эмма кивнула, скосив глаза на пламя свечи.
– Он мне понравился. Я сказала ему, что не планирую быть его прихожанкой. Мы вчера виделись в деревне, и он угостил меня кофе.
– Симпатичный, не так ли? – съязвил Пайерс.
– Да, честно говоря, симпатичный.
– И к тому же холостой, – добавила Паула. – Дамы в округе прямо трепещут, когда завидят его!
– Наверняка «голубой», – хихикнули мужчины. – Среди священников это очень распространено в наше время, не так ли?
– Нет, не так! – Эмма удивилась своему резкому тону. – И мне он «голубым» не показался. Совершенно!
– Стало быть, он произвел на вас впечатление? – Теперь засмеялась Паула. – Я вас не виню. Я – член его родительского комитета, когда у меня есть время сходить туда. Должна признать, что он и вправду очень приличный человек. Очень искренний и, конечно, никакой не «голубой». Но у него есть ужасная лекторша, которая следует за ним по пятам: не подпускает к нему ни одну женщину. Синдром овчарки! Пайерс, вы религиозны?
Он покачал головой.
– Боюсь, это не для меня.
– Значит, в привидения не верите?
Он снова покачал головой.
– Не говорите только, что в этом доме есть привидения!
– Нет, – засмеялась Паула. – Но в вашем – есть. Вы слышали о вашем привидении?
– Дом не мой, а Эммы, – тихо вставил Пайерс. – Я только гость.
– О! – Паула нахмурилась. – Извините, я думала, что вы семейная пара.
Эмма взглянула на Пайерса.
– Уже нет, – тихо произнесла она.
– Ну, все равно. Эмма не будет слишком одинока, когда у нее есть привидение, верно? – Голос Паулы был излишне оживленным.
– Поли, не надо, – помрачнел Алекс.
– А что такое? Многим нравится жить в доме с привидениями. – Паула встала и начала собирать тарелки.
– Не всегда, особенно если они живут одни, – тихо произнесла Эмма. Она засмеялась и покачала головой, решительно отбросив воспоминания о предупреждениях Флоры. – Извините, я не хотела говорить так напыщенно.
– Это прозвучало очень серьезно. – Алекс отодвинул стул. – Не волнуйтесь. В вашем доме нет ничего пугающего. Мне всегда казалось, что там царит прекрасная, теплая атмосфера.
– Ты хочешь сказать, что привидение было ведьмой, – заметила Паула слегка дрожащим шепотом. – Но, как говорит Алекс, просто очаровательной ведьмой.
– Вы знаете, кем она была? – спросила Эмма. Она скатала кусок хлеба в комочек и теперь крошила его.
– Лиза, конечно. Уверена, вам о ней рассказывали, – отозвалась Паула через плечо. Она отнесла тарелки на кухню и начала собирать салатницы. – Ее сожгли у столба на Маннингтри-Грин.
– Это неправда. – Алекс положил руку на запястье Эммы, слегка сжав ее нервные пальцы.
– Знаю, – кивнула Эмма, – я уже поинтересовалась. Ее должны были повесить в Челмсфорде после тщательного дознания.
– Тщательного? – вознегодовала Паула. – Их что, пытали?
Эмма кивнула.
– Да. Но когда они представали перед магистратом, все было в соответствии с буквой закона. Но я не знала, что она бродит по дому, как привидение.
– Ты ее не видела? – удивленно вскинул брови Пайерс.
Эмма покачала головой.
– Позвольте-ка отобрать у вас этот шарик. – Алекс осторожно вынул хлебный комочек из ее нервных пальцев. – Я утверждаю, что это – счастливый дом и что он всегда был таким. Привидения, если они и существуют, обитают в Маннингтри. В магазине на углу Черч-стрит, где недавно снимали телевизионный документальный фильм. Девушка, работающая в этом магазине, рассказывала, что Майк Синклер приходил якобы изгнать привидение, а когда он оттуда вышел, у него волосы на голове стояли дыбом. Звучит интригующе?
– И полной чепухой, если вы не возражаете против такого выражения, – прибавил Пайерс. – Не стоит распускать слухи о привидениях, это пугает людей.
– Надеюсь, ты не думаешь, что это пугает и меня? – рассердилась на него Эмма.
– Но ты живешь совсем одна в этой темной аллее... Никого на мили вокруг... Я бы испугался.
– Но только не я! Если в Лизином доме и есть привидение, оно очень милое, – негодовала Эмма.
– А вот и пудинг. – Паула появилась с огромным блюдом, на котором было нечто, по виду очень вкусное, украшенное взбитыми сливками и тертым шоколадом. – Мое особенное блюдо! Алекс делает первые блюда, а я пудинги. Алекс, поставь еще две тарелки для детей. – Она улыбнулась Эмме. – Вам положить? Должно быть, здесь, в деревне, вы уже позабыли о диете?
Эмма взглянула на нее, не зная, как именно понять это замечание. Имела ли Паула в виду, что она растолстела?
Эмма улыбнулась:
– С удовольствием!
Эмма изучала лицо Паулы в лучах свечей. Подобное выражение лица было знакомо Эмме очень хорошо. Паула была очень напряжена, она очень устала и, догадалась Эмма, была очень несчастна. Бедный Алекс! Она видела, как он несет две переполненные тарелки наверх детям. Через несколько минут он вернулся.
– Что они смотрят? – Эмма взяла ложку.
– Мультяшки. В тысячный раз. – Алекс скользнул на стул. – Потом лягут спать. Мне даже нравится, когда в субботу они играют до полуночи. Это значит, что по утрам у нас есть хотя бы минута покоя! Кстати, сегодня ночью часы переводят назад, так что у нас лишний часок удовольствия! Драгоценное, драгоценное воскресенье! Если бы Майк Синклер знал, насколько оно драгоценное, он бы не удивлялся, почему никто не приходит в церковь!
– Не думаю, что его это так уж удивляет, – медленно произнесла Эмма. Она наслаждалась пудингом. – Когда я сказала ему, что не хожу в церковь, он даже глазом не моргнул. Хотя наверняка ему очень неприятно такое выслушивать. Бедняга!
– Может быть, ему лучше сосредоточиться на изгнании духов и оставить в покое обычных добропорядочных граждан? – сказал Пайерс.
– Вы можете попросить изгнать привидение из Лизиного дома. – Паула съела еще ложку пудинга. – Тогда там не будет так страшно в темные зимние ночи.
– Я уже сказала, что не боюсь, – обиделась Эмма.
– Обязательно испугаешься! Ты необыкновенный человек, если совсем не боишься, – заметил Пайерс. – Еще запросишься обратно в Лондон.
Наступила минута молчания.
– Никогда, Пайерс, – мягко произнесла Эмма.
– Ох. – Алекс посмотрел на них поочередно. – Неужели назревает конфликт? Не сменить ли нам тему?
– Не могу понять, почему вам так захотелось приехать сюда и жить здесь вместо Лондона? – вставила Паула. – Мне это кажется сумасшествием. Бросить карьеру ради того, чтобы выращивать какие-то травы!
– Паула, прекрати! – В голосе Алекса явно прозвучало предупреждение.
– Нет! Я хочу высказать свое мнение. – У Паулы гневно зарделись щеки. – Ты отлично знаешь – я считаю, что нам необходимо вернуться в Лондон! Дети будут счастливы там! Эмма просто дура, что все бросила. Полная дура!
– Огромное спасибо! – снова обиделась Эмма.
– Эмма, простите. Это не наше дело. – Алекс был совершенно расстроен.
– Тем не менее, Эмма, ты должна выслушать компетентное мнение, – отозвался Пайерс. – И Паула права. Если она работает в Лондоне и ей трудно часто ездить на поезде, вы должны переехать. Да! – Он поднял руку, когда Эмма собралась возразить. – А Эм очень эффектно разорвала наши отношения, переехав сюда. Она знает, что я считаю ее сумасшедшей. – Он смягчил замечание улыбкой и накрыл своей ладонью ее руку.
Эмма ее отдернула:
– Не думаю, что Алексу и Пауле так уж интересно слушать о наших отношениях или об их отсутствии!
Последовало молчание, нарушаемое только нарочитым стуком ложек о тарелки. Паула взглянула на Алекса, потом на Эмму и нахмурилась, вдруг что-то заподозрив. Нет! Конечно, Алекс не собирался влюбляться в Эмму! Или?.. Резко встав, она исчезла в кухне, чтобы принести кофе.
Эмма пошла за ней, держа в руках кучу грязных тарелок.
– Простите, какое ребячество с моей стороны.
– Бросьте. Дело в том, что это выявило трещины в наших собственных отношениях с Алексом, – холодно произнесла Паула и поставила на плиту чайник. – Схожу наверх в ванную. – Она не выглядела очень уж довольной, когда Эмма последовала за ней.
Наверху было так же просторно, как и внизу. Пять спален, три ванные комнаты. Эмму провели в небольшую гостевую ванную, щедро снабженную экзотическими сортами мыла и разнообразными лосьонами. Вытерев руки, она прошла к лестнице мимо хозяйской спальни, где скрылась Паула. Из-за закрытой внутренней двери, где должна была быть хозяйская ванная, Эмма услышала, что кого-то сильно тошнило. Задержавшись на миг, она подумала, не надо ли помочь, и вдруг поняла, каким именно способом Паула могла сочетать хороший аппетит и страсть к обильным экзотическим десертам со своей изящной, как былинка, фигурой.
Когда Паула присоединилась к ним в гостиной у камина, она была бледная и уставшая, но тем не менее немного повеселела. Эмма села на длинный серый диван, наблюдая, как Алекс подкидывает аккуратно наколотые дрова в огонь. Поленья, охваченные огнем, сердито шипели и плевались искрами.
Взглянув на хозяйку дома, Эмма попыталась как-то разрядить обстановку:
– Я немного скучаю по городу, должна признаться. Друзья, светская жизнь... Даже по работе.
– Тогда зачем же было уезжать? – Паула стояла рядом, предлагая сахарницу.
Эмма отказалась от сахара.
– Словно во мне есть нечто такое, что велит мне сделать все это. Глубокая и сильная часть чего-то во мне. Почти какое-то духовное томление. Не думайте, что я не спрашивала себя, почему я согласилась так много потерять. – Глаза ее устремились на Пайерса, который стоял у камина, глядя на огонь, и разговаривал с Алексом.
Паула нахмурилась:
– Это не выглядит разумным решением, если вы не возражаете против моих слов.
– Да, оно не очень разумное. – Эмма пожала плечами. – Самое ужасное, что оно неразумно! Но назад пути нет.

39

В ту же ночь
Майк со вздохом встал и подошел к своему любимому месту у окна. Пока он пытался написать проповедь, на улице стемнело. На поляну опустился туман. В луче света из окна он слабо колыхался, словно легкая вуаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68