Колокольный звон, фимиам... Здесь это не пройдет, уверяю тебя. Официальная церковь насторожится. Это порочит настоящее дело нашей миссии. – В ее глазах засветилось церковное рвение, когда она отодвинула стул и резко встала. – Молитва – вот все, что нужно тебе, Майк. Почему бы нам не помолиться вместе, сейчас?
Майк отвернулся и возвратился на свое место у окна, пораженный внезапным приступом отвращения к этой женщине, которая на самом деле ни во что не верила, но зато все знала. Он глубоко вздохнул.
– Благодарю, Юдит. Это отличная идея.
Она задумчиво посмотрела на него:
– Майк, есть один человек, с кем ты можешь поговорить обо всем: это Джон Даунинг. Он хороший человек. Очень искренний, разумный. Позволь, я с ним сама поговорю. Он мой старый друг. Я попрошу его позвонить тебе.
Она оказалась верна своему слову. В тот же вечер Джон Даунинг позвонил.
– Возможно, Юдит посвятила меня только в то, во что могла, – сказал он, после того как представился. – Но мне хотелось бы услышать всю эту историю лично от вас.
Он слушал, не перебивая, и, когда Майк закончил, минуты на две воцарилось молчание.
– Вы понимаете, что в большинстве случаев подобное явление в итоге оказывается обычной навязчивой идеей, – наконец произнес он. – Иногда это, конечно, просто чьи-то остроумные мистификации, но чаще всего – игра воображения. «Тени» – так называемые «дома с привидениями». Обостренное стремление принять желаемое за действительное. Даже бывают галлюцинации. Простите меня за этот вопрос, но не принимаете ли вы какие-либо лекарства в данный момент?
Это было совсем не то, чего ожидал Майк, и на миг он даже рассвирепел.
– Вы полагаете, что я нахожусь под воздействием медикаментов? А может, вы думаете, что я алкоголик?
– Нет, что вы, Майк. – Голос Джона Даунинга был профессионально успокаивающим. – Но я должен во всем удостовериться. Это тоже часть моего опроса. Как и необходимость показать вас психиатру. Он тоже член нашей команды.
– Психиатр! – Майк в ярости чуть не разбил кулаком телефонный аппарат. – Теперь вы полагаете, что я сумасшедший! Что на самом деле рассказала вам Юдит? Я ждал поддержки, Джон, поддержки профессионала профессионалу! Помолиться вы должны были бы со мной, а не говорить о психиатрах!
– Но мы можем просто к вам прийти, если сочтем это необходимым. – Тон Джона Даунинга непроизвольно перешел от успокаивающего к покровительственному. – Мы имеем большой опыт работы с подобными случаями, уверяю вас. Разберемся во всем и свяжемся с вами, Майк, договорились? А тем временем я отправлю вам по почте несколько молитв. И еще, Майк, не ходите больше туда один. Оставьте это нам.
Майк резко швырнул трубку телефона и сделал глубокий вдох. Идея о «помощи» принадлежала Юдит, он вполне мог бы обойтись и без нее! Она что-то такое там наговорила, что этот Даунинг пришел к заключению, что Майк был просто беспомощным психопатом! Дура!
Несколько минут он нервно ходил по комнате. Вот что теперь получается: он должен предоставить все «им»! Забыть все и довериться добренькому дяденьке – психиатру, который, без сомнения, или заключит, что Майк все придумал, или запросто упрячет его куда подальше, как умалишенного! Майк упал в кресло, стал постукивать авторучкой по зубам, и вдруг ему в голову пришло имя: Тони Джилкрист. Майк встречался с Джилкристами несколько лет тому назад на конференции, перед тем как принял свой сан. Они ему оба тогда ужасно понравились, а интерес Тони к изгнанию духов просто заинтриговал. Этот человек казался таким искренним, чем-то похожим на него самого, и таким человечным в подходе к самой проблеме. Майк продолжал поддерживать с ними связь. А Руфь послала ему открытку с их адресом, когда Майк получил свой первый приход.
Майк попытался вспомнить, что привело их тогда в Саффолк? Тони принимал участие в изгнании духов в Ланкшире, ибо официальная церковь отвергала процедуру категорически. Это привлекло внимание всевозможных медиумов, и, в итоге, епископ их всех «прижал». Тони ушел в отставку, спустя полгода они с Руфь переехали и потеряли с Майком связь. Майк взял адресную книгу и поднял трубку телефона.
Тони был у себя. Он тоже выслушал историю Майка без комментариев и в конце долго молчал. Потом произнес лишь одно слово:
– Потрясающе!
Майк облегченно вздохнул:
– Я прав, что встревожился?
– О да! Не верь тем, кто говорит, будто этого не существует, Майк, или что это – лишь твое воображение или побочное действие лекарства от головной боли, которые ты принял на ночь. Доверься своему инстинкту! Если ты обеспокоен, значит, есть о чем беспокоиться. Понимаешь, – Тони замолчал, и на другом конце провода Майк услышал шелест страниц, – мы с Руфь скоро уедем на несколько дней. Навестить и крестить еще одного внука. Когда мы вернемся, я заеду. Просто как друг. Не рассказывай ничего своим парням из группы реагирования, и чтобы до твоего епископа тоже ничего не дошло – он наверняка сходу отлучит меня от церкви, еще до того, как я до тебя доберусь. Майк! Молитва святого Патрика! Конечно, ты знаешь слова?
Майк нахмурился.
– «Господи Иисусе, не оставь меня, Господи Иисусе, Ты – во мне».
– Она самая. Хорошая вещь! Рекомендована Христианской группой изучения и изгнания духов. Убедись, что помнишь ее наизусть, вдоль, поперек и по диагонали, даже во сне. В любое время, в любом месте, если ты напуган, или в опасности, даже при легкой неуверенности, огради себя этими словами, держи молитву у своего сердца, ладно? А Даунинг кое в чем прав! Держись подальше от магазина, похоже, это какое-то гиблое место. И если сможешь отговорить своего телевизионщика от работы над программой, сделай это. Вряд ли тебе это удастся, но все же попытайся. И не давай никаких интервью перед камерой, Майк, от этого будут одни неприятности. Я заеду, как только вернусь, и мы вместе решим, что тут можно сделать. Есть шанс, что все это самой собой как-то рассосется.
Позднее, войдя в церковь, Майк прошел к алтарю. На улице уже начинало смеркаться. Здание погрузилось во мрак, и он зажег лампочку возле двери ризницы. Лампочка осветила алтарь и крест. Крест был простой, деревянный, они установили его недавно, надеясь, что он не будет украден. Во время служб его заменяли на медный резной, который выглядел золотым. Свет и тени плясали на стене, и Майк поймал себя на том, что внимательно их рассматривает. После разговора с Тони ему стало значительно легче, но все же что-то оставалось в подсознании. Оно сильно беспокоило его, это что-то, скрытое в тени, затаившееся в глубине его души. Со вздохом Майк опустился на колени на ступеньку перед алтарем и устремил взгляд на крест.
– «Господи Иисусе, не оставь меня. Господи Иисусе, Ты – во мне...»
Над его головой по окнам начал хлестать дождь.

29

Вторник , 13 октября.
Полнолуние
Линдси пристроила велосипед в зарослях ежевики и выключила фонарь. Оглядевшись, она затаила дыхание, прислушиваясь. Дождь закончился несколько часов тому назад, но с деревьев все еще капало, повсюду вокруг раздавался слабый шелест, лишь подчеркивавший тишину. В низинах собирался густой холодный туман, лентами спускавшийся к воде.
Через аллею дом Лизы стоял, окутанный мраком. Дома вдоль дороги были вовсе не видны за деревьями, а в небе, затянутом облаками, едва просматривалась алая луна – такую ведьмы называли «кровавой».
Повозившись с мокрой металлической застежкой, Линдси сняла фонарь с велосипеда и осторожно включила его снова. Ночь выпала неожиданно темная. Перебравшись через стену, девушка прошла по траве, следя за узким лучом фонаря, в свете которого все вокруг казалось другим. Контуры церковного двора были менее четкими, деревья – более угловатыми. Кусты казались гуще, укутанные туманом. На минуту Линдси совершенно растерялась и почувствовала, как к сердцу подступила волна паники. Остановившись, она заставила себя дышать ровнее. Она должна сохранять спокойствие, сосредоточиться и быть сильной!
В холодном белом свете фонаря все казалось нереальным. Она убедила себя, что прямоугольник более яркой по цвету травы, который различался в остальной траве, мог быть могилой Хопкинса. Сделав шаг вперед и беспорядочно освещая путь, девушка с трудом нашла нужное место, где бывала так много раз: здесь она шептала заклинания, рисовала круг, создавала ловушку, чтобы сдержать Хопкинса, приковать этого мстительного, жестокого духа навечно к земле!
Хопкинс был одной из причин, по которой она осталась в Мистли и не поддалась порыву продать коттедж, который ей достался в наследство. Ее внимательное, глубокое изучение колдовства, как старинной религии богини-матери, обязательно привело бы ее к Хопкинсу, даже если бы он не был так широко известен в этих местах. И даже больше: это было ее личное дело, потому что он казнил ее собственных предков! Она вздрогнула. Этот мерзкий призрак все еще бродит в тумане по глухим аллеям и полям. В тумане, которого она так боялась, который приносил запах крови и отзвуки прошлого зла!
Большим пальцем она нащупала в траве выступ. Это была часть фундамента разрушенной церкви. Именно здесь Линдси иногда присаживалась, повторяя слова, которые собиралась произнести, тихонько бормотала их себе под нос и ощущала их резонанс. Особые слова, слова власти!
Вокруг было что-то, от чего ей вдруг стало страшно. Не только потому, что здесь мог быть похоронен Хопкинс. Это было уже что-то большее. Словно именно здесь зародилось то зло, на котором процветал Хопкинс. В округе таких мест было несколько. Линдси не знала, почему и откуда пришло то первоначальное зло, но пока здесь стояла церковь, это зло было связано, заточено. Церковь действовала как противоядие. Зло не выплескивалось из земли. В день, когда последний камень церкви будет разрушен, печать будет снята... Она скинула со спины свой потрепанный кожаный рюкзак и опустила его на мокрую траву. В нем было всё необходимое. Свеча, соль, масло, вода в маленьких бутылочках, небольшая чаша, служившая ей котелком, ритуальный нож-атам, особая одежда, которую она надевала для подобных церемоний, и волшебная палочка, которую она сама вырезала из ветки орешника и украсила затейливой резьбой.
Опустив лампу, Линдси погасила ее. За редеющими облаками луна была похожа на тусклый янтарь, и цвет ее разливался в небе над устьем реки, где у пристаней Харвича и Феликстаува всю ночь в небо светили городские огни.
Девушка медленно обошла вокруг «этого» места, раскладывая свечи и остальные инструменты, подготавливая площадку. Потом, когда все было готово, она начертила круг и стала ходить по окружности снова и снова. Палочкой и концом ножа с черной ручкой, излучающими слабый свет, она воздвигала стену, сдерживающую дух ужасного человека, скрытого глубоко под землей.
Пламя свечей в маленьких плошках мигало от ветра. Одна свеча погасла, и Линдси остановилась, нахмурившись. Она слышала до сих пор лишь себя, произносившую слова заклинания, но теперь вдруг ощутила полную тишину, нарушаемую лишь шумом дождя, стекающего по желтым и зеленым листьям деревьев. Она поежилась и наклонилась к свече, спички застряли в кармане. Ее решимость таяла, стена силы рассеивалась. Она не могла ее удержать!
– Помогите мне! – Она встала, вскинув руки в темноте. – Духи-стражи четырех сторон света, придите ко мне! Явите свою силу! Помогите мне сохранить круг! Великая колдовская богиня, помоги своей дочери удержать это зло и этого человека в заточении!
Она сделала паузу, стоя с вытянутыми руками и глядя в небо. Ветер, пригнавший сильный холодный дождь, развеял облака от лика луны, которая осветила землю странным медным светом.
– Не дай ему встать на нашей дороге и войти в наши дома! Не дай ему преследовать наших женщин и снова сеять страх! Держи его крепко! Заточи его здесь под землей! – Голос Линдси прорвался сквозь сильный шум дождя. Она посмотрела вниз, на траву внутри круга. Трава была темная, едва освещенная мерцающим светом от свечей. Здесь не ощущалась сила, не было стены, удерживающей зло в пределах крута, ничего, кроме пустоты!
Она беспомощно уронила руки. Его здесь не было! Все напрасно! Он исчез! Сбежал! Дух «охотника за ведьмами» снова бродил по земле, она не смогла его удержать. Он был на свободе!
Порыв ветра прошелся по кронам боярышника и резко задул свечи. Линдси вдруг оказалась в кромешной мгле, потому что луна снова ушла за густые черные облака.
– Нет! – Она медленно повернулась. – Нет! Ты, ублюдок! Ты меня не получишь! Никого ты больше не получишь! Никогда! – Она почти визжала.
Повернувшись лицом к ветру, Линдси почувствовала холодный удар, пахнущий соленой тиной и морем. Ветви деревьев гнулись и трепались на ветру, роняя листья, летевшие ей прямо в лицо.
Она не увидела того, кто стоял в темноте почти рядом с ней.

30

Та же ночь , немного позднее
Эмма крепко спала. Ее глазные яблоки под веками быстро двигались, всматриваясь в прошлое. Во сне она была Сарой Паксман и стояла у гостиницы «Торн» в центре Мистли, окруженная толпой. Неподалеку у пристани баржа загружалась мешками с зерном и шерстью. С только что пришвартовавшегося на высоком приливе корабля сходили моряки. Колеса стучали по булыжной мостовой, а из открытой двери гостиницы невыносимо пахло пивом. Она плотнее завернулась в накидку и обратилась к одному из мужчин, вывалившемуся из пивного бара:
– Господин Хопкинс здесь?
Человек уставился на нее мутными глазами.
– Полагаю, да.
– Где?
– Наверху, – ткнул он большим пальцем позади себя. – Сударыня, вы же не собираетесь туда зайти?
– О, как раз собираюсь. – Сара высокомерно вскинула брови, повернулась и обратилась к своей служанке: – Следуй за мной, Агнесс, и помалкивай.
Оставив Джона Пеппера с конюхом присматривать за их лошадьми, две женщины вошли в дверь, где была узкая лестница, ведущая в коридор. Все двери в нем были закрыты.
– Господин Хопкинс? – позвала она, стараясь говорить спокойно и уверенно. – На одно слово, пожалуйста!
Она открыла первую дверь, за которой находилась большая общая комната, плохо освещенная и очень душная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68