душевые кабины timo
Что может быть лучше управляющего этой металлической громадиной с воронкообразной трубой и медным колоколом на спине!..
– Поль, ты спишь? – спрашивает Жюль брата.
– Нет, – отвечает Поль и дает почувствовать, что он готов к разговорам до утра. – Ты знаешь, Жюль, – сын Куфарэ будет кочегаром на номере пятом! Ему уже сшили кожаный передник.
– Куда ему в кочегары! – пренебрежительно бросает Жюль. – Кто его возьмет! Какой же он кочегар, если ему и семь на восемь не помножить!
– А зачем же кочегару таблица умножения, Жюль?
– Затем. Вдруг умрет машинист, – что тогда делать? Тогда его сменяет кочегар. И тут мало одной таблицы умножения…
Тикают часы, – длинная стрелка посередине наверху, короткая – посередине справа. В соседней комнате похрапывает месье Верн.
– Говорят, что скоро откроют магазины, где можно будет покупать локомотивы, – сообщает Поль. – Вот купи, положи рельсы и катайся!
– Нужно очень много денег, – вздыхает Жюль. – Книги лучше, – на пять франков дают одну толстую и две потоньше. За один франк можно купить Фенимора Купера.
– Интересно? – спрашивает Поль.
– Ты ничего не поймешь, – неохотно отвечает Жюль. – Страшно интересно, не оторваться!
– Завтра будет испытание того локомотива, к которому нам позволили привинчивать фонари, – говорит Поль. – Меня обещали взять на площадку, где стоит машинист.
– Меня тоже, – зябко поводит плечами Жюль. – Я знаю этого машиниста; он живет у старого замка.
– Я знаю всех механиков в мастерских, – хвастает Поль.
Жюль говорит, что он за руку здоровается со всеми инженерами. Поль умолкает.
Месье Верну снится: его старший сын надевает мантию адвоката и в сопровождении десятка судейских идет. по Нанту. Сам месье Верн едет на коне и кричит: «Обратите внимание, это мой сын!»
– Папа бредит, – говорит Жюль. – У него опять какие-то неприятности на службе…
Глава третья
День рождения Жюля
«Я всегда думал о том, что есть какая-то разница в понятиях приятельи друг.Я долго не мог найти выражения своей мысли, а сегодня нашел: приятель – это тот, кто дает и помогает, когда я попрошу, а друг – это тот, кто догадывается, кого не приходится просить, Пьер – мой приятель, Леон – мой друг».
Такой записью открыл свой дневник тринадцатилетний Жюль.
Приближался день его рождения. Месье Верн имел обыкновение делать подарки в двух видах: нечто необходимое для преуспевания сына в школе, то есть полезное, помогающее в жизни, и что-нибудь еще, менее необходимое и, быть может, более полезное, ибо месье Верну было не совсем ясно, в чем больше пользы: в подарке развлекательном, сюрпризном или, так сказать, учебном – таком, который можно преподнести в любой день года.
– Подарю ему перочинный нож, – сказал Верн своей жене. – Как ты думаешь, перочинный нож – хороший подарок?
– У Жюля есть два перочинных ножа, – ответила жена. – Один ты подарил в прошлом году, другой Жюль выиграл в лотерею на ярмарке.
– Неизвестно, сколько нужно человеку перочинных ножей, – произнес Верн и задумался. Жена не без испуга взглянула на мужа: у него точь-в-точь такое лицо, каким оно бывает в суде, – плотно сжатые губы, прикрыт левый глаз, пальцы обеих рук бьют по столу, как по барабану. Вполне естественно, конечно, что мысли о перочинных ножах никак не могут быть связаны с мыслью о дне рождения собственного сына, – ведь месье Верн адвокат, и если он вот сейчас думает о ножах, то ножи эти имеют отношение к тому молодчику, что сидит на скамье подсудимых и клянется, что у него нет и не было ни одного даже и перочинного ножичка…
– Тогда что же, если не ножи? – строго произнес Верн, воображая себя на месте прокурора и одновременно думая о том, чем и как можно помочь недогадливому, глупому молодчику. Мадам Верн не могла знать, о чем именно думает ее супруг; она только догадывалась, что всеми уважаемый в Нанте адвокат месье Верн, ее супруг, всегда думает о своих делах. О делах посторонних он говорит вслух. И так же вслух размышляет, прикидывает, спорит с воображаемым собеседником…
– Подари ему волшебный фонарь, – сказала жена. – И дневник с девизами на каждую неделю. Ту книгу, которую я видела в магазине Дюваля. Это и развлечет Жюля, и от этого будет польза.
– Дневник? Вы, подсудимый, вели дневник! – воскликнул Верн, вскинул глаза на жену, руки сунул в карманы просторной суконной куртки и вдруг расхохотался. Жена покачала головой.
– Твои адвокатские дела убьют тебя раньше времени, – печально произнесла она. – Ты постоянно воображаешь себя в зале судебного заседания. Ты сходишь с ума, мой друг. Будет ужасно, если наш Жюль пойдет по твоему пути…
– Гм… Если он пойдет по моему пути… – мечтательно проговорил Верн. – Если действительно случится так, чего я сильно хочу, то мы лет через десять переедем в Париж. Непременно!
– Мечты, – вздохнула жена.
– В Париже, – не слушая ее, продолжал Верн, – ежедневно происходит до пятидесяти убийств, сотни грабежей в домах и на улицах, не считая всевозможных заговоров и крупных преступлений. Париж в этом отношении чудесный город, – там есть кого защищать! Наш мальчик будет первым адвокатом Парижа – да, да! Он откроет свою контору. Я обучу его всем тайнам, всем тонкостям моего ремесла. На дверях его квартиры, – не менее семи комнат, моя дорогая, – я уже вижу и сейчас медную дощечку, а на ней: «Жюль Верн, адвокат. Прием по вторникам от двух до четырех». О!.. Он будет принимать и в среду и в пятницу, но такая надпись поднимет его престиж. Жюль Верн! Адвокат! Как звучит, а?
– Мечты, – качая головой, сказала жена. – Вернемся к подарку. Купи ему механическую рогатку, вроде колчана, только стрелять надо камешками, Жюль увлекается охотой. Он будет убивать вредных птиц, мышей и крыс.
– Мадам! – гневно произнес Верн. – Из рогатки по мышам и крысам? О мой бог! Механическая рогатка! Надо же придумать! На прошлой неделе Жюль каким-то невероятным способом убил ворону, положил ее мне на стол и сказал: «Наш остров избавлен от дикого хищника, папа. Отныне ты можешь безбоязненно подниматься в горы…» А! Как тебе нравится? Рогатка!
– Подари ему книгу, – устало сказала жена и вышла из комнаты, сердито хлопнув дверью.
Книгу? Гм… Смотря какую книгу! Есть книги со всевозможными приключениями, похождениями, пиратскими набегами и даже убийствами. Покорно благодарю за такие книги! Но есть и другие, – они рассказывают о путешествиях, манят в далекие края, – например, география Мальтебрена. Такие книги изучают в школе. И есть стихи и драмы. Например, сочинения Мольера. Его драмы смешны и нравоучительны, они изображают жизнь и учат хорошему, Жюль обожает театр. Это хорошо. И театр и книги – очень полезные вещи. В книгах польза и удовольствие одновременно. Книга недорога – два франка. За три франка можно купить книгу в красивом переплете. Кстати, – Мольер имеется в домашней библиотеке. Следует поискать что-нибудь другое. Что ж, купим Жюлю книгу.
В день своего рождения тринадцатилетний Жюль получил в подарок дневник с девизами на каждую неделю и книгу Анри Бежо «Смешные пьесы». Жюль залпом прочел смешные пьесы, ни разу не улыбнувшись. Одна из них ему понравилась, – в ней толстый и коротконогий доктор по зубным болезням по ошибке вырывает здоровый зуб и пломбирует не тот, который болит. Весь день доктор ошибается.
– Смешно? – спросил Жюль приятеля своего – Пьера.
– Глупо, – ответил Пьер.
– Конечно, глупо, но – смешно ли это?
– Не смешно, а, наверное, больно, – Пьер сморщился, как от зубной боли. – Плохая книга, Жюль, На твоем месте я бы ее продал. За нее дадут меньше франка, но всё же на вырученные деньги можно купить очень много засахаренных каштанов.
Жюль с минуту подумал. Он знал, что самый главный подарок – это дневник. Смешные пьесы – это привесок, чтобы было побольше.
– Ничего не случится плохого, – уже вслух произнес Жюль, – если я увеличу количество интересного и приобрету нечто вкусное в такой день, который бывает один раз в году. Но продавать книгу самому нельзя, – все знают, что я сын адвоката Верна. Гм… Пьер, не продашь ли ты эту книгу?
– С удовольствием! Сколько угодно! Я пойду в лавочку мамаши Тибо, у меня там купят ее в один миг! Это хорошо, что ты обратился ко мне, Жюль! Я твой приятель и никому не скажу.
– Можешь говорить, – спокойно отозвался Жюль. – Я ничего не делаю тайно. Мои родители хорошо знают, что я никогда не вру.
– В том случае, если тебя спрашивают, – возможно, но если тебя не спрашивают, тогда как? – недоверчиво щурясь, спросил Пьер.
– Тогда… – Жюль лукаво усмехнулся, – Тогда я поступаю по статье сто сорок шестой: я умалчиваю. Понимаешь? Это очень хорошая статья, Я почти наизусть знаю папину книгу о наказаниях.
– Интересно?
– Смешно и глупо. Я никогда не буду адвокатом, никогда! Иди и продавай книгу.
– А каштаны?
– Купи. Я буду ждать тебя в саду.
Пьер побежал на Королевскую площадь. Там, в маленькой лавочке мамаши Тибо, можно было купить и продать любую книгу. Мамаша Тибо, сестра известного парижского библиофила, обещала прийти вечером к месье Верну на «чашку чая по-русски», чтобы поздравить Жюля. Это очень хорошо, что мамаша Тибо явится на семейный праздник, – она великая мастерица рассказывать веселые истории, но страшно скупа: в прошлом году она подарила Жюлю заводного крокодила… Можно подумать, что Жюлю пять лет,
А вот и Пьер. В его руках кулек с крупными, чуть приплюснутыми, засахаренными каштанами.
– Возьми свои каштаны и шесть су сдачи. Мамаша Тибо обрадовалась, когда увидела твою книгу. Она заплатила за нее две трети стоимости.
Приятели поделили лакомство – на каждого пришлось по пятнадцать штук. Пять каштанов Жюль дал Пьеру дополнительно, «за работу».
Вечером в гостиной семейства Верн собрались приглашенные: месье Санд – адвокат, месье Дюфон – председатель суда, месье Жорж – учитель географии и истории, чудаковатый Леон Манэ, товарищ Жюля, длинноногая и впалощекая мамаша Тибо, кое-кто из родственников. Жюль ежеминутно расшаркивался, принимая подарки, благодарил.
Чего только не принесли гости! Три перочинных ножа! Прибор для выжигания по дереву (подобную вещь только и могла подарить родная тетка), пенал красного дерева… Санд преподнес чучело совы и калейдоскоп. Они все принимают его за маленького, а ему уже тринадцать лет, скоро четырнадцать, потом будет шестнадцать, восемнадцать, а там, спустя немного, двадцать три.
Когда гости уселись за круглый стол и курносая Альма из Бреста стала разносить дымящийся чай, мамаша Тибо достала из своего портфеля пакет в розовой бумаге и, заведя глаза под лоб, торжественно произнесла:
– Мой милый Жюль! Тебе уже тринадцать лет. Через десять лет ты будешь адвокатом, знатоком законов и человеческих душ, что одно и то же. Душа – это человек. Человек может быть смешным и грустным. В твоем возрасте необходимо быть веселым. С этой целью я решила подарить тебе вот эту книгу.
Она протянула Жюлю пакет. Жюль немедленно стал развязывать тонкую веревку.
– Давно я искала, давно ищу эту книгу, – сказала мамаша Тибо. – Она всё не попадалась мне. Наконец мне повезло. Один молодой человек принес ее в мою лавку часа три назад. Это означает, что ты счастливый человек, Жюль.
– О, тут должно быть что-нибудь особенное, – заметил Пьер Верн. – Кстати, сударыня, вы еще три года назад обещали мне добыть индусский закон о бракосочетании, помните? Что? Не попадается? Гм… Покажи, Жюль, какую книгу ты получил от нашей дорогой мадам Тибо, – обратился он к сыну. – Жалею, что сегодня отмечается не мое рождение, страшно жалею! Сколько лет я тоскую по индусскому закону о бракосочетании!..
Жюль неловкой скороговоркой поблагодарил мамашу Тибо и, глубоко, страдальчески вздохнув, посмотрел на отца: вспомнит ли он статью пятнадцатую, трактующую несерьезное, в сущности, преступление, связанное с перепродажей дарственного имущества?.. Пьер Верн надел очки, взял в руки книгу, вслух прочел название:
– Анри Бежо, «Смешные пьесы», Париж, год одна тысяча восемьсот тридцать семь, цена…
Цена стерта, и Пьер Верн, сняв очки, принялся разглядывать то место, где после слова «цена» должна была стоять некая цифра. Жюль вышел из комнаты, за ним и Леон Манэ.
– Неприятности, – сказал Жюль. – Плохи дела… Постоим здесь, пока там не заговорят о чем нибудь другом…
– Постоим, – согласился Леон. – Я видел, как эту книгу днем продал мамаше Тибо твой приятель Пьер. Я всё понимаю, Жюль. Скажи, дарственная надпись была на этой книге?
– Ой, нет! – воскликнул Жюль, обрадованный тем, что обвинение возможно опровергнуть. – Не было! Ни словечка! Отец забыл надписать эту глупую книгу!
Леон подумал о чем-то.
– Я ничего не подарил тебе, Жюль, – сказал он. – Вместо подарка я выручу тебя из беды. Я, так сказать, буду твоим адвокатом,
– Как ты это сделаешь?
Леон вскинул брови, улыбнулся.
– Адвокаты об этом помалкивают, подсудимые не спрашивают. Ты можешь устроить так, чтобы у тебя заболела голова?
– Она уже болит, милый Леон!
– Очень хорошо! Скажи об этом матери, она уложит тебя в постель. Я кое-что придумал. Впредь не делай подобных глупостей!
Жюль поступил по совету Леона. Голова действительно болела; Жюля уложили в постель, и он вскоре уснул. Проснулся он рано утром. Подле его постели сидел отец. Нос его был оседлан, хорошая примета.
– Проснулся? Очень рад, – спокойно произнес Верн. – Через десять минут я ухожу на службу. Прежде чем уйти, хочу дать тебе маленькое наставление: нанимая адвоката, никогда не скупись, защита должна быть щедро оплачена. Далее: твой первый практический шаг неудачен, твой Леон Манэ натворил бог знает что! Вместо защиты он взял вину на себя… Это хорошо, он твой друг, но это плохо для мальчика, который в будущем станет адвокатом. Из Леона Манэ не выйдет хорошего адвоката. Вряд ли выйдет и из тебя… Вы оба упустили одну мелочь, а именно: второй экземпляр книги. Леон заявляет: «Книгу мамаше Тибо продал я». Книга, говорит он, моя! И тут он попался! А где же, в таком случае, тот экземпляр, который подарил я, твой отец?.. Нет этого экземпляра, мой друг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Поль, ты спишь? – спрашивает Жюль брата.
– Нет, – отвечает Поль и дает почувствовать, что он готов к разговорам до утра. – Ты знаешь, Жюль, – сын Куфарэ будет кочегаром на номере пятом! Ему уже сшили кожаный передник.
– Куда ему в кочегары! – пренебрежительно бросает Жюль. – Кто его возьмет! Какой же он кочегар, если ему и семь на восемь не помножить!
– А зачем же кочегару таблица умножения, Жюль?
– Затем. Вдруг умрет машинист, – что тогда делать? Тогда его сменяет кочегар. И тут мало одной таблицы умножения…
Тикают часы, – длинная стрелка посередине наверху, короткая – посередине справа. В соседней комнате похрапывает месье Верн.
– Говорят, что скоро откроют магазины, где можно будет покупать локомотивы, – сообщает Поль. – Вот купи, положи рельсы и катайся!
– Нужно очень много денег, – вздыхает Жюль. – Книги лучше, – на пять франков дают одну толстую и две потоньше. За один франк можно купить Фенимора Купера.
– Интересно? – спрашивает Поль.
– Ты ничего не поймешь, – неохотно отвечает Жюль. – Страшно интересно, не оторваться!
– Завтра будет испытание того локомотива, к которому нам позволили привинчивать фонари, – говорит Поль. – Меня обещали взять на площадку, где стоит машинист.
– Меня тоже, – зябко поводит плечами Жюль. – Я знаю этого машиниста; он живет у старого замка.
– Я знаю всех механиков в мастерских, – хвастает Поль.
Жюль говорит, что он за руку здоровается со всеми инженерами. Поль умолкает.
Месье Верну снится: его старший сын надевает мантию адвоката и в сопровождении десятка судейских идет. по Нанту. Сам месье Верн едет на коне и кричит: «Обратите внимание, это мой сын!»
– Папа бредит, – говорит Жюль. – У него опять какие-то неприятности на службе…
Глава третья
День рождения Жюля
«Я всегда думал о том, что есть какая-то разница в понятиях приятельи друг.Я долго не мог найти выражения своей мысли, а сегодня нашел: приятель – это тот, кто дает и помогает, когда я попрошу, а друг – это тот, кто догадывается, кого не приходится просить, Пьер – мой приятель, Леон – мой друг».
Такой записью открыл свой дневник тринадцатилетний Жюль.
Приближался день его рождения. Месье Верн имел обыкновение делать подарки в двух видах: нечто необходимое для преуспевания сына в школе, то есть полезное, помогающее в жизни, и что-нибудь еще, менее необходимое и, быть может, более полезное, ибо месье Верну было не совсем ясно, в чем больше пользы: в подарке развлекательном, сюрпризном или, так сказать, учебном – таком, который можно преподнести в любой день года.
– Подарю ему перочинный нож, – сказал Верн своей жене. – Как ты думаешь, перочинный нож – хороший подарок?
– У Жюля есть два перочинных ножа, – ответила жена. – Один ты подарил в прошлом году, другой Жюль выиграл в лотерею на ярмарке.
– Неизвестно, сколько нужно человеку перочинных ножей, – произнес Верн и задумался. Жена не без испуга взглянула на мужа: у него точь-в-точь такое лицо, каким оно бывает в суде, – плотно сжатые губы, прикрыт левый глаз, пальцы обеих рук бьют по столу, как по барабану. Вполне естественно, конечно, что мысли о перочинных ножах никак не могут быть связаны с мыслью о дне рождения собственного сына, – ведь месье Верн адвокат, и если он вот сейчас думает о ножах, то ножи эти имеют отношение к тому молодчику, что сидит на скамье подсудимых и клянется, что у него нет и не было ни одного даже и перочинного ножичка…
– Тогда что же, если не ножи? – строго произнес Верн, воображая себя на месте прокурора и одновременно думая о том, чем и как можно помочь недогадливому, глупому молодчику. Мадам Верн не могла знать, о чем именно думает ее супруг; она только догадывалась, что всеми уважаемый в Нанте адвокат месье Верн, ее супруг, всегда думает о своих делах. О делах посторонних он говорит вслух. И так же вслух размышляет, прикидывает, спорит с воображаемым собеседником…
– Подари ему волшебный фонарь, – сказала жена. – И дневник с девизами на каждую неделю. Ту книгу, которую я видела в магазине Дюваля. Это и развлечет Жюля, и от этого будет польза.
– Дневник? Вы, подсудимый, вели дневник! – воскликнул Верн, вскинул глаза на жену, руки сунул в карманы просторной суконной куртки и вдруг расхохотался. Жена покачала головой.
– Твои адвокатские дела убьют тебя раньше времени, – печально произнесла она. – Ты постоянно воображаешь себя в зале судебного заседания. Ты сходишь с ума, мой друг. Будет ужасно, если наш Жюль пойдет по твоему пути…
– Гм… Если он пойдет по моему пути… – мечтательно проговорил Верн. – Если действительно случится так, чего я сильно хочу, то мы лет через десять переедем в Париж. Непременно!
– Мечты, – вздохнула жена.
– В Париже, – не слушая ее, продолжал Верн, – ежедневно происходит до пятидесяти убийств, сотни грабежей в домах и на улицах, не считая всевозможных заговоров и крупных преступлений. Париж в этом отношении чудесный город, – там есть кого защищать! Наш мальчик будет первым адвокатом Парижа – да, да! Он откроет свою контору. Я обучу его всем тайнам, всем тонкостям моего ремесла. На дверях его квартиры, – не менее семи комнат, моя дорогая, – я уже вижу и сейчас медную дощечку, а на ней: «Жюль Верн, адвокат. Прием по вторникам от двух до четырех». О!.. Он будет принимать и в среду и в пятницу, но такая надпись поднимет его престиж. Жюль Верн! Адвокат! Как звучит, а?
– Мечты, – качая головой, сказала жена. – Вернемся к подарку. Купи ему механическую рогатку, вроде колчана, только стрелять надо камешками, Жюль увлекается охотой. Он будет убивать вредных птиц, мышей и крыс.
– Мадам! – гневно произнес Верн. – Из рогатки по мышам и крысам? О мой бог! Механическая рогатка! Надо же придумать! На прошлой неделе Жюль каким-то невероятным способом убил ворону, положил ее мне на стол и сказал: «Наш остров избавлен от дикого хищника, папа. Отныне ты можешь безбоязненно подниматься в горы…» А! Как тебе нравится? Рогатка!
– Подари ему книгу, – устало сказала жена и вышла из комнаты, сердито хлопнув дверью.
Книгу? Гм… Смотря какую книгу! Есть книги со всевозможными приключениями, похождениями, пиратскими набегами и даже убийствами. Покорно благодарю за такие книги! Но есть и другие, – они рассказывают о путешествиях, манят в далекие края, – например, география Мальтебрена. Такие книги изучают в школе. И есть стихи и драмы. Например, сочинения Мольера. Его драмы смешны и нравоучительны, они изображают жизнь и учат хорошему, Жюль обожает театр. Это хорошо. И театр и книги – очень полезные вещи. В книгах польза и удовольствие одновременно. Книга недорога – два франка. За три франка можно купить книгу в красивом переплете. Кстати, – Мольер имеется в домашней библиотеке. Следует поискать что-нибудь другое. Что ж, купим Жюлю книгу.
В день своего рождения тринадцатилетний Жюль получил в подарок дневник с девизами на каждую неделю и книгу Анри Бежо «Смешные пьесы». Жюль залпом прочел смешные пьесы, ни разу не улыбнувшись. Одна из них ему понравилась, – в ней толстый и коротконогий доктор по зубным болезням по ошибке вырывает здоровый зуб и пломбирует не тот, который болит. Весь день доктор ошибается.
– Смешно? – спросил Жюль приятеля своего – Пьера.
– Глупо, – ответил Пьер.
– Конечно, глупо, но – смешно ли это?
– Не смешно, а, наверное, больно, – Пьер сморщился, как от зубной боли. – Плохая книга, Жюль, На твоем месте я бы ее продал. За нее дадут меньше франка, но всё же на вырученные деньги можно купить очень много засахаренных каштанов.
Жюль с минуту подумал. Он знал, что самый главный подарок – это дневник. Смешные пьесы – это привесок, чтобы было побольше.
– Ничего не случится плохого, – уже вслух произнес Жюль, – если я увеличу количество интересного и приобрету нечто вкусное в такой день, который бывает один раз в году. Но продавать книгу самому нельзя, – все знают, что я сын адвоката Верна. Гм… Пьер, не продашь ли ты эту книгу?
– С удовольствием! Сколько угодно! Я пойду в лавочку мамаши Тибо, у меня там купят ее в один миг! Это хорошо, что ты обратился ко мне, Жюль! Я твой приятель и никому не скажу.
– Можешь говорить, – спокойно отозвался Жюль. – Я ничего не делаю тайно. Мои родители хорошо знают, что я никогда не вру.
– В том случае, если тебя спрашивают, – возможно, но если тебя не спрашивают, тогда как? – недоверчиво щурясь, спросил Пьер.
– Тогда… – Жюль лукаво усмехнулся, – Тогда я поступаю по статье сто сорок шестой: я умалчиваю. Понимаешь? Это очень хорошая статья, Я почти наизусть знаю папину книгу о наказаниях.
– Интересно?
– Смешно и глупо. Я никогда не буду адвокатом, никогда! Иди и продавай книгу.
– А каштаны?
– Купи. Я буду ждать тебя в саду.
Пьер побежал на Королевскую площадь. Там, в маленькой лавочке мамаши Тибо, можно было купить и продать любую книгу. Мамаша Тибо, сестра известного парижского библиофила, обещала прийти вечером к месье Верну на «чашку чая по-русски», чтобы поздравить Жюля. Это очень хорошо, что мамаша Тибо явится на семейный праздник, – она великая мастерица рассказывать веселые истории, но страшно скупа: в прошлом году она подарила Жюлю заводного крокодила… Можно подумать, что Жюлю пять лет,
А вот и Пьер. В его руках кулек с крупными, чуть приплюснутыми, засахаренными каштанами.
– Возьми свои каштаны и шесть су сдачи. Мамаша Тибо обрадовалась, когда увидела твою книгу. Она заплатила за нее две трети стоимости.
Приятели поделили лакомство – на каждого пришлось по пятнадцать штук. Пять каштанов Жюль дал Пьеру дополнительно, «за работу».
Вечером в гостиной семейства Верн собрались приглашенные: месье Санд – адвокат, месье Дюфон – председатель суда, месье Жорж – учитель географии и истории, чудаковатый Леон Манэ, товарищ Жюля, длинноногая и впалощекая мамаша Тибо, кое-кто из родственников. Жюль ежеминутно расшаркивался, принимая подарки, благодарил.
Чего только не принесли гости! Три перочинных ножа! Прибор для выжигания по дереву (подобную вещь только и могла подарить родная тетка), пенал красного дерева… Санд преподнес чучело совы и калейдоскоп. Они все принимают его за маленького, а ему уже тринадцать лет, скоро четырнадцать, потом будет шестнадцать, восемнадцать, а там, спустя немного, двадцать три.
Когда гости уселись за круглый стол и курносая Альма из Бреста стала разносить дымящийся чай, мамаша Тибо достала из своего портфеля пакет в розовой бумаге и, заведя глаза под лоб, торжественно произнесла:
– Мой милый Жюль! Тебе уже тринадцать лет. Через десять лет ты будешь адвокатом, знатоком законов и человеческих душ, что одно и то же. Душа – это человек. Человек может быть смешным и грустным. В твоем возрасте необходимо быть веселым. С этой целью я решила подарить тебе вот эту книгу.
Она протянула Жюлю пакет. Жюль немедленно стал развязывать тонкую веревку.
– Давно я искала, давно ищу эту книгу, – сказала мамаша Тибо. – Она всё не попадалась мне. Наконец мне повезло. Один молодой человек принес ее в мою лавку часа три назад. Это означает, что ты счастливый человек, Жюль.
– О, тут должно быть что-нибудь особенное, – заметил Пьер Верн. – Кстати, сударыня, вы еще три года назад обещали мне добыть индусский закон о бракосочетании, помните? Что? Не попадается? Гм… Покажи, Жюль, какую книгу ты получил от нашей дорогой мадам Тибо, – обратился он к сыну. – Жалею, что сегодня отмечается не мое рождение, страшно жалею! Сколько лет я тоскую по индусскому закону о бракосочетании!..
Жюль неловкой скороговоркой поблагодарил мамашу Тибо и, глубоко, страдальчески вздохнув, посмотрел на отца: вспомнит ли он статью пятнадцатую, трактующую несерьезное, в сущности, преступление, связанное с перепродажей дарственного имущества?.. Пьер Верн надел очки, взял в руки книгу, вслух прочел название:
– Анри Бежо, «Смешные пьесы», Париж, год одна тысяча восемьсот тридцать семь, цена…
Цена стерта, и Пьер Верн, сняв очки, принялся разглядывать то место, где после слова «цена» должна была стоять некая цифра. Жюль вышел из комнаты, за ним и Леон Манэ.
– Неприятности, – сказал Жюль. – Плохи дела… Постоим здесь, пока там не заговорят о чем нибудь другом…
– Постоим, – согласился Леон. – Я видел, как эту книгу днем продал мамаше Тибо твой приятель Пьер. Я всё понимаю, Жюль. Скажи, дарственная надпись была на этой книге?
– Ой, нет! – воскликнул Жюль, обрадованный тем, что обвинение возможно опровергнуть. – Не было! Ни словечка! Отец забыл надписать эту глупую книгу!
Леон подумал о чем-то.
– Я ничего не подарил тебе, Жюль, – сказал он. – Вместо подарка я выручу тебя из беды. Я, так сказать, буду твоим адвокатом,
– Как ты это сделаешь?
Леон вскинул брови, улыбнулся.
– Адвокаты об этом помалкивают, подсудимые не спрашивают. Ты можешь устроить так, чтобы у тебя заболела голова?
– Она уже болит, милый Леон!
– Очень хорошо! Скажи об этом матери, она уложит тебя в постель. Я кое-что придумал. Впредь не делай подобных глупостей!
Жюль поступил по совету Леона. Голова действительно болела; Жюля уложили в постель, и он вскоре уснул. Проснулся он рано утром. Подле его постели сидел отец. Нос его был оседлан, хорошая примета.
– Проснулся? Очень рад, – спокойно произнес Верн. – Через десять минут я ухожу на службу. Прежде чем уйти, хочу дать тебе маленькое наставление: нанимая адвоката, никогда не скупись, защита должна быть щедро оплачена. Далее: твой первый практический шаг неудачен, твой Леон Манэ натворил бог знает что! Вместо защиты он взял вину на себя… Это хорошо, он твой друг, но это плохо для мальчика, который в будущем станет адвокатом. Из Леона Манэ не выйдет хорошего адвоката. Вряд ли выйдет и из тебя… Вы оба упустили одну мелочь, а именно: второй экземпляр книги. Леон заявляет: «Книгу мамаше Тибо продал я». Книга, говорит он, моя! И тут он попался! А где же, в таком случае, тот экземпляр, который подарил я, твой отец?.. Нет этого экземпляра, мой друг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45