Разогнуть пальцы я смогла далеко не сразу. Я почувствовала на языке солоноватый вкус крови и с удивлением поняла, что у меня прокушена губа. Но это все было уже не столь важно. Я была в ракете, и надо было подыскать убежище. Слыша впереди шаги последнего «паука», я пошла на звук и, пройдя через широкие двери, оказалась в грузовом отсеке.
Отсек был не маленький, он был размером с небольшую церковь, но, конечно, объемом и цилиндрической формой сходство исчерпывалось. С пола до потолка тянулись стержни с укрепленными на них на разной высоте кронштейнами; эти кронштейны удерживали контейнеры. Ракета могла взять куда больше груза, чем доставили на нее сейчас, так что отсек казался почти пустым. Все, что мне оставалось, — это зайти за контейнеры и присесть за ними, но выглядело это примерно так, как попытка спрятаться посреди чистого поля, зайдя за ствол одинокого дерева.
Я слышала, как закрылись двери отсека, и наступила полная тишина. Хуже того, погас свет. В самом деле, зачем тратить энергию, освещая нежилое помещение? Однако не могу сказать, чтобы в этой тьме и тишине я скучала. Мною владело слишком сильное возбуждение при мысли о пережитом и особенно предстоящем. Ведь я готовилась к первому в истории аньйо полету в космос! Правда, надо признаться, долгое ожидание все же начинало надоедать.
Внезапно открылись двери и вспыхнул свет. Я сжалась за контейнером, стараясь не дышать. Что-то сразу подсказало мне, что это не роботы с очередным грузом.
— Эйольта! — услышала я голос Раджива.
Ну вот вам и полет в космос! Пилоту достаточно сделать всего несколько шагов, чтобы увидеть меня. В отчаянии я подумала, что, если он решит меня высадить, я пригрожу, что расскажу его коллегам о наших запрещенных инструкциями уроках летного дела.
— Эйольта, я не вижу тебя, — продолжил человек ироничным тоном. — Я хочу, чтобы моя совесть была чиста, когда я буду докладывать моему командиру, что не знал о твоем наличии на борту. Хотя деться с острова тебе было некуда. Но хочу предупредить тебя, что при взлете будет около четырех g в течение пяти минут. Это переносится куда тяжелее, чем те секундные перегрузки, что ты знаешь по фигурам пилотажа. Так что постарайся устроиться поудобнее. Старт через двенадцать минут.
Он, должно быть, повернулся, чтобы уйти, и уже шагнул прочь, но остановился и добавил:
— А вообще зря ты все это затеяла. Джордж не позволит тебе остаться. Скорее всего, он даже не выпустит тебя из ракеты. В шлюзе работает система контроля на чужеродную органику — вирус не проскочит, не то что ты. Так что лучше вылезай, я все еще могу отвезти тебя домой. А вернусь вместе с зоологами.
Он еще немного постоял, ожидая, должно быть, моей капитуляции. Затем послышался смешок:
— Честно говоря, я бы тоже не вышел.
И двери вновь сомкнулись.
Я легла на живот, прижавшись щекой к прохладному полу, и стала ждать. Казалось, прошло уже полчаса, а то и больше, но вот снизу раздался глухой гул, заставивший герметичные переборки мелко завибрировать. Я подумала, что мы уже летим, и успела удивиться, что не чувствую перегрузки, — и вот тут-то меня вдавило в жесткий пол. Поначалу это было даже забавно — чувствовать отяжелевшие конечности, крылья, которые навалились на спину, словно сделавшись чугунными… но вскоре я почувствовала то, о чем говорил Раджив. Дышать стало трудно из-за сдавленной грудной клетки, да и сердцу не слишком нравилось гонять кровь, потяжелевшую более чем вчетверо, g ведь соответствует человеческой, а не нашей силе тяжести. К тому же лежать прижатой к твердой плоскости пола было попросту больно.
Но вот наконец тяжесть схлынула, точно река, возвращающаяся в нормальное русло после паводка. Я села на полу, думая, что у меня, должно быть, все тело в синяках. Конечно, я тут же сказала себе, что это ерунда — главное, я в космосе, я лечу! Однако по мере того, как новизна этой мысли блекла, мне становилось скучно. Сознание говорило, что я переживаю самое невероятное приключение в истории аньйо, а чувства возражали, что я просто сижу в полной темноте среди каких-то ящиков, и это ничем не отличается от сарая где-нибудь в Ранайе. Или, скажем, в Илсудруме. На мгновение мелькнула жуткая мысль, что и пришельцы, и все остальное мне просто приснилось, а на самом деле я нахожусь на портовом складе, куда забралась после бегства из зверинца. Я испуганно ощупала свои ноги, но, обнаружив на них гантруские кожаные башмаки вместо матерчатых туфель, успокоилась.
Но все-таки не могла же я сидеть так до бесконечности, так что, не выдержав, я пошла ощупью в направлении дверей. Довольно долго я шарила по стенам в темноте, прежде чем мне попалась какая-то квадратная кнопка. Я нажала на нее, не особо задумываясь о возможных последствиях, но она сделала то, на что я и надеялась, — открыла двери, и я вышла на освещенную площадку, примыкавшую к грузовому люку. Наверх уводила крутая винтовая лестница, обвивавшаяся вокруг толстой цилиндрической трубы с дверью. Возле двери была кнопка; я нажала на нее, и та засветилась, но больше ничего не произошло. Я чуть подождала и разочарованно двинулась в сторону лестницы, но тут дверь почти беззвучно уехала вбок, впуская меня в круглую кабину. Внутри не было ничего интересного, кроме нескольких кнопок, расположенных одна над другой; рядом с каждой шла надпись на человеческом языке.
Я нажала верхнюю; дверь тут же закрылась, и я почувствовала, что поднимаюсь. Через несколько мгновений кабина выпустила меня на новой площадке; там тоже была дверь, и мне ничего не оставалось, как нажать на другую кнопку. Почему-то в ракете, в отличие от базы, все эти двери отличались редкостным упрямством и не желали открываться при одном лишь моем приближении. А эта не открылась даже после нажатия кнопки. Вместо этого раздался удивленный голос:
— Ху зе хелл из ит?!
— Это я, Эйольта, — сказала я по-ранайски, ожидая любой реакции.
Но наступила тишина. Я уже подумывала, не нажать ли на кнопку еще раз, когда дверь вдруг поехала в сторону. За ней был открытый космос! Чернота неба, усеянного звездами гуще, чем в самую ясную ночь, и в этой черноте ярко светился огромный голубой полумесяц. Ученые аньйо, измерив давление на уровне моря и в горах, давно сделали вывод, что на большой высоте воздуха слишком мало для дыхания, да и Раджив подтвердил это во время наших полетов. Я задержала дыхание и в ужасе отпрянула. Но уже в следующий миг поняла, что передо мной — такая же иллюзия, как и живые пейзажи на стенах человеческих домов.
— Ну входи, раз уж ты здесь, — услышала я и последовала совету.
Посреди космоса стоял круглый стол, на котором мягко светились дисплеи. Вокруг стола располагались шесть одноногих кресел; три из них, через одно, пустовали, в остальных сидели Раджив и двое пришельцев, с которыми я прежде виделась на базе, но общалась мало: розовокожий Сергей и желтокожая Кирико. Я подошла к ним, неуверенно ступая по распростертому под ногами звездному небу.
— Ну и ну, — продолжал Сергей, повернувшись вместе с креслом в мою сторону. — У нас на борту заяц. Прямо как в фантастических романах. Я предупреждал Валерию, что за девчонкой нужен глаз да глаз.
— Вам следовало выставить охрану при погрузке, — виновато улыбнулась я.
— Мы это учтем, — пообещал Сергей. — Вот что значит один раз нарушить инструкцию, допустив инопланетянина на базу. Вся система безопасности летит к чертям. Ну что, коллеги, выкинем ее в космос прямо сейчас или подождем, пока Джордж спустит с нас шкуры?
— Сергей, — поморщилась Кирико, — не пугай ребенка.
— Я не ребенок! — оскорбилась я. — Мне почти шестнадцать. И после всего, через что я прошла, меня не так легко напугать. Если бы он и вправду хотел причинить мне зло, он бы сказал вам об этом на инглише.
— Сильна, — восхитился Сергей. — Раджив, сознавайся, твоя работа?
— По-твоему, я уже не понимаю разницы между флаером и челночной ракетой? — возмутился пилот, на мой взгляд, чересчур бурно.
— Раджив тут ни при чем! — заверила я их. — Я сама.
— Это вы Джорджу будете рассказывать. Я решила сменить тему.
— Так выглядит Земля из космоса? — спросила я, указывая на голубой серп. — Красиво.
— Нет, — ответил Сергей, — это Лийа. Твоя Земля вот, — он показал себе под ноги.
Теперь я уже и сама видела свою ошибку — сквозь голубизну проглядывали очертания гор и круглых кратеров, совсем не похожие на знакомую мне географическую карту. Но где же Земля? Под столом я видела только черноту. И лишь вглядевшись, различила, что она чуть светлее, чем космос вокруг, и лишена звезд, а с дальней от меня стороны стола ее очерчивает тоненькая синяя дуга.
— Мы над ночной стороной, — пояснил Раджив.
— А где «Дарвин»?
— Далеко, на бруноцентрической орбите. Отсюда его не видно, он с другой стороны. — Раджив ткнул в пол.
— Разве мы летим не туда?
— Нет, на нашу базу на Лийе, — ответил пилот, а Сергей довольно осклабился:
— Что, не ожидала при жизни попасть в рай? Впрочем, можем и в ад доставить — на Лла у нас тоже станция наблюдения.
— Я никогда не верила в эти поповские глупости, — гневно сверкнула на него глазами я и вновь обратилась к Радживу: — А зачем вам так много баз?
— С Лла удобно наблюдать за планетой, но это просто астероид, хотя для астероида он довольно крупный, там совсем маленькая сила тяжести, а в этом есть свои неудобства. Лучше уж потратить лишнее топливо на взлет, благо мы можем наделать его в любых количествах, чем взлететь, когда ты вовсе этого не желаешь. Поэтому на Лла у нас только автоматика. А Лийа больше и массивнее, там наша главная база.
— Погоди, как это — Лийа больше? Всегда же считалось, что наоборот… Это и невооруженным глазом видно.
— Лийа просто дальше, — хохотнул Сергей. — Они имеют кратные периоды вращения и разные плоскости орбиты, поэтому вы никогда не наблюдали затмений. Но все равно ваши астрономы давно могли бы измерить параллакс и обнаружить это. Но как же, ведь невооруженным глазом видно, да и в Святом Троекнижии сказано…
— Не очень-то хорохорься, — осадила его Кирико. — Или тебе напомнить про Аристотеля? Вообрази себе, Эйольта, был у них в древности такой философ, который написал, что у мухи восемь ног. Муха — едва ли не самое распространенное насекомое нашей планеты, каждый человек видел ее за свою жизнь, наверное, миллион раз… Так вот почти за полторы тысячи лет ни один из этих европейских умников не удосужился проверить и убедиться, что ног на самом деле шесть!
— А вы в своей Японии профукали возможность стать великой морской державой, — мстительно ответил Сергей. — Вместо того чтобы колонизовать Америку, которая была у вас под боком, ваши даймё грызлись между собой, а Британия тем временем становилась владычицей морей. И опомнились вы только в двадцатом веке, когда было уже поздно.
— Коллеги! — одернул их Раджив. — Что о вас подумает другая цивилизация? Не обращай внимания, Эйольта, это они так шутят. Хотя, — добавил он задумчиво, — изложенные ими факты соответствуют действительности.
Я сделала вывод, что сам он не относится ни к европейцам, ни к японцам. Подняв глаза к голубому серпу, я спросила:
— А на Лийе есть жизнь?
— Нет, — покачал головой Раджив. — Там есть атмосфера, но она непригодна для жизни. Азот, метан, немного углекислого газа. И плотность — чуть больше процента от земной. Даже от метеоритов не защищает. Суточные перепады температур — больше полутора сотен градусов, впрочем, сутки там равны месяцу… Как видишь, условия и впрямь не райские.
— Как же вы там живете?
— Под герметичными куполами. — Он вдруг замер, похоже, осененный какой-то идеей. — Слушай, — произнес он, — а ведь это единственное место во Вселенной, где ты могла бы полетать. Я имею в виду…
Я вопросительно шевельнула крыльями.
— …Да, именно это. Под куполом нормальная атмосфера, а гравитация, как и на всей Лийе, впятеро меньше земной.
— Да, пожалуй, под куполом центрального склада места достаточно, — согласился Сергей. — Не роскошно, но пару кругов сделать можно. Разумеется, если Джордж согласится.
— Но ведь вы его попросите? — умоляюще обратилась я ко всем троим.
Они пообещали — сперва Раджив, потом, переглянувшись, остальные.
— А когда начнет уменьшаться сила тяжести? — нетерпеливо спросила я. — Мы ведь уже довольно далеко от Земли?
— Мы разгоняемся с ускорением в один g, — пояснил Раджив. — Примерно через полчаса развернемся и начнем тормозить. Так что лийскую гравитацию ты почувствуешь только после посадки.
Посадка прошла без всяких перегрузок — впрочем, я их уже и не боялась, ибо теперь сидела в кресле, а не лежала на полу. База людей располагалась в небольшом кратере; как объяснил Раджив, его стенки служат дополнительной защитой от метеоритов, летящих по пологой траектории. Это не значит, конечно, что метеориты так и сыплются дождем — в обычные дни ничего подобного, но за то время, что люди исследовали нашу Землю, она, а значит, и Лийа, уже трижды проходила через метеорные потоки.
Таинственному и грозному Джорджу сообщили по радио о «нештатной ситуации» — то есть обо мне — еще до посадки. При переговорах я не присутствовала и с трепетом ждала результатов. Уже после того, как ракета замерла на площадке и я ощутила долгожданную завораживающую легкость во всем теле, Раджив сообщил, что мне будет разрешено выйти на базу после дезинфекции и сканирования.
Я радостно вскочила, тут же взмыв почти на локоть, а затем непривычно медленно, словно сквозь воду, опустившись на пол. Мне не терпелось испробовать крылья, но Раджив предупредил, что в ракете делать этого не стоит — несмотря на создаваемую видеостенами иллюзию бесконечности, лишнего места здесь нет и потолки низкие. Вместе с пришельцами я спустилась на лифте и прошла через пассажирский шлюз, к которому был уже герметично пристыкован наклонный коридор, уводивший в один из куполов лийской станции. Затем мне вновь пришлось пройти через те же процедуры, что и по прибытии на зуграхскую базу; правда, утешением служило то, что они были предписаны и восьми прибывшим на ракете людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86