Крыши… подвалы… нет, так просто во дворец не проникнуть, его строители все же не были дураками… Свести знакомство с кем-нибудь, кто работает во дворце… Сколько времени на это уйдет?.. Оборудовать себе наблюдательный пункт где-нибудь на чердаке в центре и, когда железная птица пришельцев в очередной раз взлетит, выскочить на крышу и махать крыльями — вдруг заметят… Пожалуй, не больно-то много шансов!
Хотя… что, если запустить шутиху? На это они, пожалуй, обратят внимание. Сначала ее, конечно, надо раздобыть. Уличные разносчики такие веши не продают — слишком опасная игрушка в неумелых руках.
Но в праздничной суматохе шутиху можно украсть из уже выстроенной для полуночного фейерверка батареи. Я спросила у ближайшего прохожего, где улица Оружейников — всей пиротехникой традиционно занимаются они. Прохожий оказался таким же приезжим, как и я, но со второй попытки я наткнулась на местного и получила ответ. Оказалось, что это совсем рядом, и я даже не заблудилась в сгущающемся тумане. По дороге я еще запаслась провизией, купив у разносчиков пирогов и сладостей.
На площади, которой заканчивалась улица Оружейников, была возведена уже целая пирамида шутих. Через какую-нибудь пару часов они ярус за ярусом взовьются в небо со свистом и треском, волоча за собой рассыпчатые хвосты искр и распускаясь над городом огненными соцветиями… А здесь, внизу, будет не продохнуть от порохового дыма.
Несколько оружейников в парадных красных костюмах прохаживались рядом с донельзя самодовольным видом, охраняя пирамиду и снисходительно отвечая на вопросы зевак. Тут же стояли большой бак с водой и помпа со шлангом на случай, если возникнут неприятности с огнем. Шутихи каждого яруса связаны друг с другом запальными шнурами, чтобы их можно было поджечь одновременно, — придется перерезать. Я отошла в ближайшую подворотню, расстегнула плащ, достала метательный нож и сунула его в левый рукав. Затем спрятала под плащом шпагу, а немного подумав, и маску. Нет-нет, господа оружейники, я не мальчишка, ищущий приключений, я тихая скромная девочка, которой и в голову не придет воровать у вас шутиху…
Завязать разговор оказалось несложно — пара идиотских вопросов, позволивших им посмеяться над моей неграмотностью, виноватое оправдание, что, мол, это все мой кузен, который пошел в оружейники и, хотя он еще всего только ученик, уже жутко важничает, и что он специально рассказал мне эти глупости, чтобы выставить меня в смешном свете, добродушные улыбки в ответ, затем ловко вставленная невинная реплика о достоинствах холодного оружия («я-то, конечно, в этом ничего не понимаю, но слыхала…»), вызвавшая бурный отклик собеседников — с тех пор, как некогда единый цех разделился на делающих холодное и огнестрельное оружие, споры между ними не затихают… А сама тем временем, переминаясь с ноги на ногу, я все ближе подбиралась к пирамиде… вот уже и пальцы как бы невзначай коснулись плотного цилиндрического тела шутихи… вроде никто не смотрит… слегка покрутила кистью левой руки — лезвие скользнуло в ладонь, придержала его правым большим пальцем, а левым прихватила шнур запала… теперь несколько движений пальцем вверх-вниз (а собеседника вовсю занимаем разговором, а плащ закрывает от него руку)… черт, кажется, порезалась, зато и шнур перепилен… а вот теперь очередь самой шутихи перекочевать ко мне под плащ! Сердце бешено колотится, я со смехом несу какой-то вздор… неужели они не замечают… нет, не замечают! Не замечают, потому что не ждут ничего подобного! Прощаюсь, еще несколько секунд — и я растворюсь в сгустившемся тумане.
— Черт, туман… — словно откликается на мою мысль один из оружейников. — Как бы весь фейерверк не испортил. Что за невезение такое, не пришельцы, так туман…
— Ничего, сейчас еще чуток похолодает, он снегом и просыплется, — успокаивает его другой.
— А что пришельцы? — Я, уже полуобернувшись, чтобы уйти (а уходить надо быстро, появившийся в пирамиде изъян могут заметить!), замерла на месте. — Разве они мешают фейерверкам?
— Они-то, может, и не мешают, а власти наши, как обычно, до часа Лла спать ложатся: то солдат полный город нагонят, то шутихи запретят — как же, вдруг пришельцы летать будут, а по ним кто шутиху пустит, а те решат, что это нападение…
— А теперь, значит, все-таки разрешили? — Про себя я удивилась совпадению опасений властей с моим планом. А вдруг они правы? Вдруг гости со звезд и впрямь примут шутиху за агрессию? Да нет, они в нашем мире уже давно, должны знать, как выглядят наши пушки и как — увеселительные фейерверки…
— …дня назад.
За своими мыслями я даже не расслышала ответ и переспросила: —Что?
— Три дня уже, говорю, как улетели! Ты что, не знала?
— Нет, — убито ответила я, чуть не выронив украденную шутиху.
Значит, мошенник врал мне с самого начала. А кордоны в центре охраняют вовсе не пришельцев, а покой губернатора. На него слишком много свалилось в последнее время — смерть сына, гости со звезд, — и теперь он не желает видеть и слышать празднующую толпу у себя под окнами.
— На них посмотреть приехала? — догадался оружейник по моему потерянному виду. — Ничего, не печалься. Жили тысячи лет без чужаков и еще проживем. Мы их и сами тут не видали, только эту их летающую лодку…
Я пошла прочь с площади. Через несколько секунд сзади послышался какой-то переполох — должно быть, пропажу заметили, но я уже смешалась с толпой и вновь скрыла лицо под маской.
Значит, все было напрасно. И моя дерзкая операция по похищению шутихи, и смерть стражников. Впрочем, второй, наверное, не умер, а только ранен. Хотя рана в живот — скверная штука, да и, как говорит доктор Ваайне, самое опасное в клинке — не острие и не лезвие, а грязь на нем. Сколько аньйо умирают от заражения крови после хирургической операции, не говоря уж о ране в бою?.. Впрочем, даже если он и выживет, это ничего не изменит: теперь я — опасная преступница, и мой удел — бежать и прятаться, если я не хочу окончить жизнь на виселице еще до своего совершеннолетия. А я попусту потеряла время с этой шутихой…
Пару раз я все же свернула не туда, но в конце концов вышла на Кузнечную улицу. На площади, заставленной экипажами, никого не было — как видно, все желавшие попасть в город уже приехали, а для отъезжающих было еще слишком рано. Впрочем, могло существовать и другое объяснение: ворота уже закрыты.
Никто не помешал мне вывести Йарре на улицу; смотритель лишь проводил меня взглядом. Кажется, он уже успел выпить по случаю праздника. Я не рискнула ехать через те же ворота — караульным могли уже сообщить, чем отметилась Тайелла Клаайре в городе. Пришлось искать другой путь — впрочем, это было нетрудно, достаточно было добраться до первой же широкой радиальной улицы, и она вывела меня к городской стене в другом месте. Вот только, когда в тумане мне удалось рассмотреть ворота, я поняла, что они и впрямь заперты.
Двое стражников маячили на посту, еще несколько их товарищей, очевидно, грелись в тепле привратной башни; огонь в окне весело мерцал сквозь белое марево. Я оценила диспозицию с расстояния в пару сотен локтей. Не прорваться. Караульные предупреждены и настороже; у них, похоже, даже не шпаги, а мечи. Ни обман, ни внезапное нападение не помогут. Вот если бы у меня был двуствольный мушкет… Хотя новых смертей мне не хотелось.
Тут я вспомнила про засунутую в карман шутиху. Идея была рискованной, но ничего другого не приходило мне в голову. Пока Йарре шагал к воротам, я прикинула длину обрезанного запала, подождала еще немного, а затем, стараясь прикрыть свои манипуляции плащом, высекла огонь и подпалила шнур. Стражники заметили мою возню, но пока не понимали, что происходит, однако я видела, как они взяли оружие на изготовку. В следующую секунду я метнула шутиху вперед так, как метала ножи. Уже в воздухе запал догорел, и шутиха, выстрелив сноп пламени, помчалась, набирая скорость, к воротам. Ударившись о тяжелые створки, она отскочила, срикошетила от стены и заметалась в узком проходе, с оглушительным треском расшвыривая снопы разноцветных искр.
— Йо! — крикнула я, сжимая ногами бока Йарре.
Тйорл бесстрашно поскакал навстречу свистящей и взрывающейся круговерти, а стражники, напротив, в первый момент застыли как вкопанные. Фейерверк не мог причинить им большого вреда — его огонь холодный, иначе любой праздник заканчивался бы пожаром, — но внезапный грохот и ослепительные вспышки вокруг, да еще после ночной тишины и спокойствия, способны вогнать в шок кого угодно. После первого замешательства один караульный метнулся в башню, а второй мне навстречу, но вовсе не с целью меня задержать. Он просто уносил ноги; свой меч он бросил и пробежал мимо, прикрывая голову руками.
Таким образом, на площадке у ворот остались только мы с тйорлом, но я понимала, что это ненадолго — потом стража опомнится. Фейерверк уже закончился — остатки шутихи шипели, дотлевая в снегу, но в воздухе висели клубы густого дыма, от которого у меня сразу потекли слезы и запершило в горле. Я спрыгнула на мостовую и навалилась двумя руками на тяжелую рукоять засова. Она поддалась, но лишь чуть-чуть. Я попробовала надавить сильнее, но мои ноги заскользили по мокрой наледи, и я повисла на рукояти. Тогда я уперлась одной ногой в створку ворот, и мне удалось сдвинуть засов еще на осьмушку локтя; однако из башни уже доносился топот сбегавших по ступенькам сапог.
— Черт! — прошипела я сквозь зубы, скользя и упираясь. Засов полз, но слишком медленно…
И вдруг пошел значительно быстрее. Я повернула голову и увидела, что Йарре, нагнув могучую шею, уперся рогом во вторую его рукоять. Через пару секунд ворота были отперты. Йарре встал на дыбы и ударил передними копытами сразу в обе массивные створки; те нехотя открылись. Первый стражник уже выскочил на улицу, но замешкался, кашляя в дыму; я тем временем взлетела в седло, и Йарре, не дожидаясь команды, помчался прочь от города. Вслед нам грянуло несколько выстрелов, но пули, пущенные наудачу в темноту и туман, не прошли даже близко от цели.
И тут наконец пошел снег. Туман оседал мелкими кристалликами, мягко поблескивавшими в голубом свете взошедшей Лийи. Это длилось всего несколько минут, а затем воздух сделался прозрачным до самого горизонта. Я оглянулась на опоясанную гирляндой огней Лланкеру. Погони не было, и на таком расстоянии я уже могла ее не опасаться.
Теперь ничто не удерживало меня в Лланкерской провинции, и я выбралась на дорогу, ведущую на северо-запад. За восемь дней я рассчитывала добраться до Ллойета. С летающей лодкой я разминулась — что ж, оставалась надежда, что я не разминусь с пославшим ее звездным кораблем.
В первый день нового года мне так и не удалось толком поспать: я дремала, сидя в седле, и просыпалась всякий раз, когда меня начинало опасно кренить набок. В дальнейшем меня ожидали очередные малоприятные ночевки в сараях и под открытым небом. И все же, пересекая три дня спустя границу между Лланкерской и Вийеррской провинциями, я вздохнула свободнее. Здесь я уже не подлежала лланкерскому суду. Правда, после убийства как минимум одного стражника меня могли арестовать по всей Ранайе, но вряд ли вийеррская полиция будет заниматься этим с тем же рвением, что и лланкерская, да и дело это не столь важное, чтобы гнать ради него королевского курьера. Отчим не раз сетовал, что службы, подчиненные властям разных провинций, изрядно недолюбливают друг друга, да и с Королевской Тайной Канцелярией сотрудничают без должного усердия, ставя местные интересы выше общегосударственных; могла ли я подумать, слыша эти слова и разделяя его возмущение, что когда-нибудь такое положение будет мне на руку! Кстати, Тайная Канцелярия, вероятно, уже провела свое расследование смерти губернаторского сына и знает, что это была просто дуэль без политической подоплеки, а банальной уголовщиной вроде убийства муниципального стражника Канцелярия не занимается, так что с этой стороны мне, похоже, нечего опасаться. Да и вообще, надо еще доказать, что Эйольта Лаарен-Штрайе и Тайелла Клаайре — одно и то же лицо. Единственный аньйо, который знал это наверняка, получил укол шпагой в сердце. А сводить вместе свидетелей, видевших ту и другую и живущих за сотни миль друг от друга, — дело слишком хлопотное, тем более в весеннюю распутицу.
Правда, оставалась еще тысяча йонков, обещанных старшим тар Мйоктаном. Ради таких денег меня могли попросту похитить и доставить в Лланкеру, не утруждая себя соблюдением законных процедур. Так что я решила по-прежнему избегать запирающихся ворот и постоялых дворов.
Впрочем, с каждым днем становилось теплее, и не только из-за ранней и дружной весны, но и из-за моего продвижения на север. Всего лишь день мне пришлось ехать по грязи (и, к счастью, не пришлось в этой грязи ночевать), а утром следующего дня я выехала на прекрасную мощеную дорогу, проложенную по насыпи, и к вечеру добралась до северных степей, где снег давно сошел и земля успела просохнуть. На исходе восьмого дня я все еще не достигла Ллойета, но, рассудив, что отоспаться смогу и на корабле, дала Йарре короткую передышку, а потом ехала всю ночь. Полная Лийя освещала путь, копыта ступали по хорошей дороге, вокруг простиралась степь, поросшая уже в этих широтах молодой травой, и я чувствовала себя превосходно. Даже ночной холод казался приятным после того, как мне пришлось целый день париться в меховом плаще под ярким весенним солнцем.
Ллойет стоит в дельте Йатлы; два мощных рукава огибают стены портового города, вздымающиеся, как кажется издали, прямо из воды.
Впрочем, в тот день это не казалось, но и в самом деле было так: река, не замерзающая в районе устья, разлилась из-за таяния льдов и снегов выше по течению. Вода плескалась по обе стороны насыпи, ведущей к мосту, и непривычно близко текла под самим мостом.
Когда я переправлялась через правый рукав, большая серая льдина, плывшая по течению, тяжело ударилась об одну из каменных опор и с пушечным грохотом раскололась надвое;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86