я пыталась сжаться в комок, обхватив под водой колени руками, но лучше не становилось. От спринтерских заплывов сердце принималось скакать как бешеное и накатывала противная слабость, но холод не отступал. В конце концов я решила, что лучше всего совсем не двигаться — тогда вода, нагревшаяся от моего тела, останется под одеждой, а не будет сменяться свежей холодной. Но это рассуждение оказалось безупречным только в теории. Зубы сами собой принимались выбивать чечетку. Я вдруг почувствовала, как что-то горячее стекает по щеке. «Прекрати реветь, дура, — мысленно сказала я себе, зло сжимая губы. — Ты теряешь тепло и воду».
В прореху между тучами вышла ущербная Лла, расплескав кровавые отблески по черной морщинистой шкуре волн. Мне некстати подумалось об огромных хищных рыбинах, обитающих в тропических морях. Встретить еще одного дракона шансов мало, все-таки эти твари — большая редкость, а вот йаргарры — это да. До двадцати локтей в длину, три ряда зубов в каждой челюсти, скорость выше, чем у самого быстроходного корабля. Иногда они ходят стаями… А у меня нет ни шпаги, ни ножа — если нож вообще может причинить вред такой туше.
То тут, то там вспыхивали в лунном свете пенистые гребни; я всматривалась в них, и мне мерещилось, что я различаю на их фоне движение страшных плавников. Но внезапно мое сознание зацепилось за более реальное обстоятельство. Далеко впереди какой-то длинный гребень уж больно регулярно возникал на одном и том же месте. Конечно, это тоже могло быть лишь иллюзией, просто на таком расстоянии разные волны сливаются в одну, но могло быть и полосой прибоя.
Я постаралась проморгаться, всматриваясь вдаль, но тут Лла снова закрыли тучи, и океан опять погрузился во тьму. Все, что мне осталось, — это плыть туда, где я последний раз видела пенную линию, и надеяться, что, несмотря на непроглядный мрак и волны, мне удастся хоть как-то выдержать направление. Я то ложилась на спину, то ныряла, то пыталась грести брассом, высовывая голову из воды. Ни один из способов не давал никакой уверенности, вокруг была все та же тьма и миллионы тонн воды. В конце концов я окончательно выбилась из сил и беспомощно зависла на месте, опустив ноющие крылья.
Ни злости, ни страха уже не было. Была тупая покорность и желание, чтобы все поскорее кончилось.
И тут, когда я перестала плескаться и тяжело дышать, до меня донесся другой звук. Он был знаком мне больше по книгам, чем по реальной жизни, проведенной вдали от моря, но я сразу поняла, что он означает. Это был шум прибоя.
Он доносился вовсе не спереди, а слева и даже уже слегка сзади. Не зря я беспокоилась насчет направления. Будь у меня сил побольше, я бы геройски уплыла снова в открытое море — вовремя же мне захотелось все бросить… Однако теперь силы были мне снова нужны — до берега надо было еще добраться. К счастью, пока я отдыхала, шум стал сильнее — волны сносили меня в верном направлении. Наконец я снова легла на спину и зашевелила крыльями и ногами, стараясь плыть на звук.
Труднее всего оказалось выбраться на берег. Вот тут мне стало страшно по-настоящему. Огромные волны, вовсе не такие пологие, как в открытом море, яростно вставали на дыбы и со страшным грохотом обрушивались куда-то в темноту; я с ужасом ждала, когда они подхватят и швырнут меня, расплющивая о камни, хороня под водопадом ревущей пены… Представьте себе, что вас выкидывают из окна как минимум двухэтажного дома, который при этом валится вслед за вами!
Я успела лишь зажмуриться и задержать дыхание, когда меня закрутило в пене, бросило вниз, ударило, поволокло—к счастью, не по камням, берег оказался песчаным. Ничего не соображая, оглушенная и полузахлебнувшаяся, я все же сумела подняться на ноги и сделать несколько шагов, в то время как пена откатывалась назад, бурля вокруг моих ног и норовя снова утащить меня в море. Затем следующая волна сбила меня с ног и вынесла дальше на пляж. Упершись руками в мокрый песок, я поползла на четвереньках; третья волна меня уже не достала.
Больше всего мне хотелось лечь и не двигаться, но я понимала, что прежде надо найти какое-нибудь укрытие. Походкой сомнамбулы я пересекла узкую песчаную полоску пляжа и уперлась рукой в ствол какого-то дерева, почему-то поросший жестким волосом. Обойдя его, я сделала еще несколько шагов. Под ногами шуршала высокая трава, и, кажется, вокруг были еще деревья. Я улеглась прямо в траву и, успев подумать, что в ней могут быть змеи и ядовитые насекомые, уснула мертвым сном.
Проснулась я, наверное, ближе к полудню и долго не могла сообразить, где я и что со мной. Я понимала лишь, что мне холодно и что я почему-то спала под открытым небом. Точнее, не совсем: небо от меня закрывали широкие листья невысокой пальмы, у подножия которой я лежала, сжавшись в комочек. Я потрогала бурый волосатый ствол, уверившись наконец, что он мне не снится, затем потянула затекшие конечности, поднялась на ноги и выбежала из пальмовой рощи под жаркое солнце пляжа. Небо почти совершенно очистилось, лишь у горизонта еще плыло несколько плотных облаков. Тут уже я пришла в себя окончательно.
Итак, я одна на берегу неизвестной земли в Северном полушарии. Может быть, это Йертаншехе, но скорее всего до материка мы не добрались, и это просто остров. Возможно, что и необитаемый. И даже отсутствующий на картах. Пить хочется ужасно, да и есть тоже. Солнечное тепло пока что наполняет меня блаженством, но со временем может превратиться в проблему. В активе у меня лишь кожаные штаны, сапоги и остатки рубашки, изорванной, когда волны волокли меня по песку. На коже, кажется, есть несколько ссадин, но это как раз ерунда… Все прочее мое имущество, включая оружие, деньги, сумку и все, что было в ней, теперь покоится на дне морском.
М-да. Меньше надо было в детстве мечтать о приключениях в тропиках.
Я окинула взглядом пляж. Вдалеке на белом песке темнело что-то продолговатое.
Камень? Непохоже. Скорее ствол толстого дерева. Или же…
Когда я дошла туда, мои подозрения подтвердились. Это была лодка. Шлюпка со «Звезды тропиков» — на корме было вырезано название судна. Она была разбита и вряд ли подлежала ремонту, так что бросившие ее здесь, вероятно, не собирались возвращаться. Рядом валялось сломанное весло. Я подобрала его — хоть какое-то оружие.
Судя по следам, приплывшие на лодке, в отличие от меня, переночевали на пляже, не решаясь в темное время углубляться в заросли.
Однако утром они все же отправились в джунгли. Цепочка следов, пересекая пляж, терялась в траве под покровом пальм.
Я задумалась, идти ли мне следом. Среди спасшихся могли быть моряки, знающие, как выжить на диком острове или же как найти дорогу к поселению, если остров не совсем дикий, да и вообще вместе удобней и безопасней. Но у меня не было никакой уверенности, что при встрече меня в лучшем случае не прогонят, а в худшем — не убьют. А у меня даже нет настоящего оружия. С другой стороны, подумала я, у меня преимущество: я знаю, что они здесь, а они про меня — нет.
И, значит, я могу следовать за ними тайно. А там уж попытаемся понять, что у них на уме и стоит ли открываться…
Впрочем, войдя под кроны тропического леса, я убедилась, что выследить моих бывших спутников будет не так-то просто. Мне доводилось читать об охотниках-следопытах, для которых лес был открытой книгой, но сама я легко читала следы разве что на песке. Примятая трава давно распрямилась, и я не имела понятия, куда они пошли.
«Ладно, — решила я, тщетно осмотрев ближайшие ветки в поисках зацепившихся клочков одежды, — допустим, я — это они. Куда бы я пошла, не зная, куда идти? Наверное, все прямо и прямо, по крайней мере, до тех пор, пока не встретится веская причина свернуть».
Так я и сделала. Я знала из книг, что одна нога у аньйо обычно чуть более развита, чем другая, а потому идущий без четкого направления постепенно забирает вправо или влево; но у группы из нескольких аньйо это качество, наверное, взаимно компенсируется, и они движутся по прямой. Поэтому я всякий раз выбирала впереди ориентир — какое-нибудь дерево, чтобы самой не отклониться в сторону.
В скором времени моя догадка подтвердилась. Я вышла к небольшому ручью, весело журчавшему между травянистых берегов; длинные изумрудные стебли, вытянувшиеся по течению, устилали дно. В замшелой грязи у воды отчетливо отпечатался каблук; след был совсем свежий. Значит, они были здесь и, судя по отпечатку, оставленному каблуком, не стали сворачивать вдоль ручья, а перешагнули его и пошли дальше. Однако прежде чем продолжать преследование, я легла на землю, опустила лицо в воду и впервые за много дней напилась до отвала. Доктор Ваайне, конечно, рассказывал мне про страшные тропические болезни, про лихорадку, за несколько дней превращающую цветущего аньйо в дряхлую развалину, про червей длиной чуть ли не в локоть, вырастающих из личинок прямо в кишках, и т.д. и т.п. — но тут уж приходилось положиться на удачу. Кипятить воду мне все равно было не на чем и не в чем. Вода была теплая и с каким-то металлическим привкусом, ноя не привередничала.
Утолив жажду, я почувствовала прилив сил и настроения. Держа свою дубину на плече, словно солдат — мушкет, я легко шагала через заросли и даже чуть было не начала насвистывать, но вовремя подавила это желание. Тропические джунгли бывают совершенно непроходимыми — толстые стволы перевиты лианами, ветви деревьев и кустарников образуют сплошную колючую стену, да еще под ногами чавкает какое-нибудь болото со змеями, и они же ползают по ветвям сверху. Через такую чащу можно двигаться, лишь прорубая себе дорогу саблями и топорами и преодолевая считанные сотни локтей в день. Но мне повезло — растительность вокруг была вовсе не такой густой, хотя и более буйной и разнообразной, чем в лесах под Йартнаром. Периодически приходилось перебираться через поваленные стволы или раздвигать руками гибкие ветки, только и всего. Под открытым небом мне бы уже, наверное, напекло голову, но раскидистые кроны надежно защищали меня от тропического солнца. Правда, теплый и влажный воздух под деревьями все равно с непривычки казался каким-то тяжелым и вязким, и лохмотья рубашки противно липли к телу. Я подумала, не сбросить ли ее совсем, но мое имущество было слишком скудным, чтобы выбрасывать даже пропотевшее тряпье. Тем временем следов мне больше не попадалось, и это начинало меня беспокоить.
Еще меня беспокоил голод. Я уже замечала на ветках аппетитные крупные ягоды, но не имела понятия, можно ли их есть. Риск тут был куда больше, чем с водой. Тщетно мой взгляд искал чего-нибудь привычного на деревьях: растения умеренных широт здесь не росли, а тропические фрукты быстро портятся и потому знакомы лишь жителям колоний, но не метрополии.
И вдруг, выйдя на небольшую полянку, я увидела дерево, сплошь увешанное большими ярко-желтыми плодами причудливой формы, отчасти похожими на витые морские раковины. Кура! Единственный съедобный дар северных лесов, выдерживающий долгую транспортировку на корабле. И все равно у нас он стоит чертовски дорого: я ела кура лишь несколько раз в жизни, по большим праздникам. При мысли о восхитительной сочной мякоти мой рот тут же наполнился слюной; я подошла и принялась лупить своей палкой по висевшим на нижних ветках плодам. С третьего удара мне удалось сбить на землю один из них.
Однако, чтобы добраться до мякоти, надо расколоть скорлупу, а это не так-то просто. Удары палки, во всяком случае, не произвели на плод кура особого впечатления, разве что чуть вдавили его в мягкую землю. Я беспомощно огляделась в поисках более подходящего орудия. Никаких камней поблизости не было, стволы пальм, покрытые губчатой корой, тоже не выглядели особенно твердыми… И тут я обругала себя идиоткой. Зря, что ли, говорят, что алмаз гранят алмазом? Вскоре второй плод упал рядом с первым. Я, чувствуя себя дикарем-первооткрывателем, занесла один над другим и — хрясь!
Есть! Кожура обоих плодов треснула. Я поскорей отколупнула твердый осколок и запустила руку в розовую мякоть. Предвкушая удовольствие, вонзила зубы в сочащийся липким соком кусок… И долго потом не могла отплеваться от этой горько-кислой гадости. Рот вязало, словно я глотнула клея; прилипшие изнутри кусочки плода пришлось доставать пальцами. Как я могла забыть, что хотя в тропиках и не бывает зимы, это не означает полного отсутствия сезонов! И плоды кура бывают спелыми вовсе не круглый год!
Уж спасшиеся с брига об этом не забыли — иначе я бы нашла другие разбитые плоды, если, конечно, они вообще проходили здесь. Поляна — хорошее место, чтобы сверить направление по солнцу, и я убедилась, что по-прежнему иду перпендикулярно побережью. Что ж, решила я, пойду так и дальше. Разминулась я с остальными или нет, все равно надо исследовать остров. Если это и впрямь остров, в конце концов я выйду из леса на берег с другой стороны. Да, но острова бывают большие. Такой путь может занять несколько дней. А если это каким-то чудом все-таки Йертаншехе… И до чего же глупо помирать от голода посреди тропического изобилия!
Я решила пока двигаться вперед. По моим расчетам, я еще успевала вернуться на побережье до темноты.
Однако недостаток сил все же давал о себе знать. Я шла не так уж и долго, а мне уже отчаянно хотелось сделать привал. Может быть, и аньйо с брига где-то здесь пришла в голову такая мысль и они начали озираться в поисках подходящего места…
Я поозиралась и заметила справа от своего маршрута довольно обширный просвет между деревьями. Я свернула в ту сторону и двинулась своим обычным шагом, но быстро спохватилась — что, если они все еще там? — и стала подкрадываться, передвигаясь на цыпочках, выглядывая из-за стволов и прислушиваясь.
Так, с предосторожностями, я подобралась к краю большой поляны и затаилась за последним разлапистым деревом, заслонявшим мне обзор. Единственными звуками по-прежнему оставались крики птиц — я видела в листве их яркое оперение. Наконец, присев пониже, я решилась выглянуть.
И поняла, что все это время шла правильно, но лучше бы я этого не делала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86