Он восхищался искусно выкованными наконечниками стрел, прекрасными короткими мечами и копьями. Со старшими сыновьями Баяна он даже тренировался в фехтовании, и Баян быстро заметил, как отлично Клаудиус владеет мечом. Постепенно Баян оставил свою сдержанность и потеплел к этим чужестранцам.
– Через несколько дней мы отмечаем праздник Замониус. Мы пригоняем крупный рогатый скот с горных пастбищ и приветствуем новый год. Мы приглашаем тебя праздновать Замониус вместе с нами, и Зигрун, конечно, тоже.
Клаудиус улыбнулся.
– Я благодарю тебя, Баян. Ты осчастливил меня. Баян вопросительно взглянул на него.
– Когда ты будешь чувствовать себя достаточно сильным, ты можешь сопровождать нас при выгоне скота на горные пастбища. Мои сыновья обрадуются.
– Охотно, мне нравится жизнь скотовода, мне понравилось бы остаться здесь навсегда.
Он огляделся. Это были земли Галлии, царство других богов, отсюда происходила его мать, и этот мир удивительно привлекал его, хотя он и родился в Риме. Двор Баяна располагался в мягкой долине у подножия гор, называвшихся Монс Арвернус, поблизости от широкой реки. На склонах гор простирались горные пастбища, на которые летом Баян выгонял пастись стада крупного рогатого скота. Сейчас животных собрали и перевели в долину, где они проведут зиму. В конюшнях и стойлах было запасено свежее сено.
– Мы с животными в дороге целое лето, – объяснял Баян, пока они скакали к горным пастбищам. – Большую часть работы выполняют, конечно, батраки, Росмельда вместе с батраками и служанками остается хозяйничать в садах, полях и доме.
– Несмотря на это у тебя так много детей, – удивился Клаудиус.
Баян рассмеялся:
– Зимние вечера очень длинные.
Зигрун стояла рядом с женщинами и смотрела вслед удалявшимся мужчинам.
– Ты беспокоишься о нем? – спросила Росмельда. – Через три-четыре дня он снова будет здесь.
Зигрун покачала головой.
– Я знаю, что он достаточно силен.
– Несмотря на это твой взгляд полон печали. Я знаю, что даже несколько дней в разлуке для любящих вечность.
Зигрун улыбнулась, и легкий румянец окрасил ее лицо.
– Мы не расставались несколько недель, тем не менее мне причиняет боль, когда я вижу, что мой любимый уезжает. Однако на этот раз я знаю, что он вернется снова. В Риме у меня никогда не было такой уверенности.
Росмельда украдкой бросила на нее взгляд. Она понимала, что у Зигрун и Клаудиуса позади тяжелая судьба. Кто знает, что еще им предстоит пережить? Ей нравилась красивая Зигрун с ее мягким нравом, у нее не было взрывного темперамента, приписываемого кимберам. Росмельда не имела ничего против того, чтобы оба провели зиму на их дворе. Сыновья радовались урокам боевого искусства, которые преподавал им Клаудиус. Баян несколько раз уже спрашивал себя, не дезертировал ли Клаудиус из армии римлян, так бесстрашно тот владел мечом. А отточенное умение сражаться обеими руками выдавало профессиональную школу. Росмельда удивлялась умению Зигрун ткать, прясть и шить. Баяну же нравилось, как Зигрун варит пиво, потому что люди здесь преимущественно пили вино.
Дни Зигрун проводила рядом с Росмельдой, помогая ей по хозяйству. Вечерами они сидели вместе у очага, пряли шерсть и шили одежду. Одна из служанок выткала прекрасный плащ из шерсти, окрашенной в голубой цвет. Мысли Зигрун были о Клаудиусе, который где-то в горах пас вместе с другими мужчинами крупный рогатый скот и, вероятно, впервые в жизни чувствовал себя свободным как птица. Сладкая боль охватила ее. Как бы она ни тосковала по нему, она все же желала, чтобы он продолжал испытывать это чувство свободы, которого он, вероятно, никогда еще не знал.
Росмельда вытащила из угла комнаты мех.
– Зима будет холодной, и для Клаудиуса не очень приятной. Ты должна сшить для него теплую одежду. Вот несколько овечьих шкур и к ним еще мех лисы.
Зигрун с благодарностью приняла мягкий мех.
– Как мне тебя благодарить?
Росмельда молча улыбнулась.
– Знаешь, меня это совсем не касается, и ты не обязана отвечать. Однако я часто спрашиваю себя, не дезертировал ли Клаудиус из армии римлян? Он поразительно владеет мечом.
Зигрун отрицательно покачала головой.
– Нет, он не солдат. Намного хуже. Он – гладиатор.
Женщина удивленно подняла голову.
– Гладиатор?
– Их участь ненамного лучше, чем участь рабов. Он мужественный и безумно смелый. Он освободил меня из темниц под ареной в Помпеях, и мы бежали через все подвластные Риму территории. Для него нет пути назад. Это для него верная смерть, и для меня тоже.
– Я понимаю, ты веришь, что твой народ примет его.
Зигрун прикусила нижнюю губу и расправила плечи. Нравы у кимберов были строгими, они, вероятно, не только не примут чужого мужчину к себе, но не позволят и Зигрун остаться с ними. Она отдалась римлянину, она ожидает от него ребенка. Хелфгурд поклянется в вечной мести, и тинг даст ему право на нее. У Зигрун короткие волосы, как у преступницы, и ее вместе с Клаудиусом привяжут к камням и утопят в болоте.
– Оставайся с нами, Зигрун. Клаудиусу здесь тоже нравится.
Зигрун благодарно схватила руку Росмельды.
– Ты желаешь нам добра. Однако опасность слишком велика. Если торговцы с ближайшего торгового пути проведают о нас и известят Рим, то вскоре на вас могут напасть. Меня тоже однажды украли из области, которая находилась очень далеко от Рима. После Замониуса мы покинем вас.
В то время как приготовления к празднику были в полном разгаре, с горных пастбищ вернулись Клаудиус и Баян со своими работниками. Они гнали перед собой большое стадо полудиких коров.
Более старые коровы были отмечены венками из листвы дуба.
Клаудиус соскочил со своей неуклюжей низкорослой лошади. Из-за болезни лицо у него побледнело и стало узким. Сейчас щеки его покрывал румянец. Он обнял Зигрун.
– Я так тосковала по тебе, – прошептала она и прижала свое лицо к его шее.
– Я тоже, любимая.
Взгляд у него был нежным и полным страстного желания. Однако в его голубых глазах Зигрун заметила и еще кое-что. Они глядели по-странному ясно, как будто заглянули в другой мир. Она испугалась.
– Тебя не слишком перенапрягла поездка верхом?
Он покачал головой.
– Наоборот. Я никогда еще не чувствовал себя так хорошо… и так свободно.
Она наклонила голову.
– Я знаю это. Орел бьет крыльями, однажды он улетит прочь.
– О чем ты говоришь? Ты же знаешь, что мы принадлежим друг другу. Никогда наши пути не разойдутся.
– Я боюсь, они уже начали расходиться. Мне кажется, тебе нравится жизнь скотовода и пастуха.
– Да, она нравится мне, я чувствую себя непонятным образом связанным с этой землей. – Лицо у него стало до странности блаженным.
Зигрун отпрянула. Что внезапно произошло с безумно смелым и жизнерадостным Клаудиусом?
– Скоро начнется праздник Замониус, – быстро сменила она тему.
– Баян рассказал мне об этом. Этот праздник меня очень интересует. Это главный праздник кельтов, и они празднуют его совершенно необузданно. Баян сказал также, что праздники и ритуалы являются делом всего племени. Кто избегает их, того исключают из общины.
– Состоится большая ярмарка, наконец какая-то смена событий, но главное – не надо бежать, не надо бояться, не надо испытывать лишения.
Она улыбнулась и понадеялась, что Клаудиус также этому порадуется. Его странное просветленное состояние беспокоило ее.
Незадолго до начала праздника Баян со своими батраками зарезал несколько свиней. Свинина оказалась главным блюдом на праздничном столе. И еще было приготовлено много вина, которое в бурдюках висело под балками потолка.
Клаудиус вызвался поохотиться на кабана, чтобы украсить его мясом праздничный стол. Баян обрадовался, но не мог проводить его на охоту.
Клаудиус улыбнулся.
– Я один справлюсь с кабаном, ведь я у вас в долгу.
– Не ходи один, – попыталась отговорить его Зигрун, – ты не привык к жизни в лесах.
– Любимая, не беспокойся обо мне. Я – мужчина и могу один пойти на охоту.
Он сердито нахмурил брови.
– Пожалуйста, Клаудиус, тебе нет надобности доказывать мне свое мужество и свою храбрость. Ты уже давным-давно это сделал. Однако здесь нечто другое. – Она схватила его за руку.
Клаудиус резко высвободился.
– В чем дело? Я не хочу ничего доказывать, я хочу пойти на охоту. Что в этом такого опасного?
Зигрун промолчала, однако сердце у нее боязливо стучало. Это был страх не оттого, что с ним может что-то случиться на охоте. Он справится и с могучим диким кабаном.
Она ощутила внезапно, что Клаудиус хочет остаться один, побыть наедине с собой и миром. Он хотел убить кабана, потому что тот был похож на него, необщительного воина-одиночку.
Беспокойство не покинуло Зигрун и тогда, когда Клаудиус, одетый в теплый мех и вооруженный копьем, коротким мечом, луком и стрелами, отправился в путь в непроходимый лес по ту сторону долины.
Вскоре он напал на след зверя-одиночки. Судя по отпечаткам лап, зверь был очень большим. Клаудиус пошел по его следам в гущу леса. Прошел не один час, прежде чем до его слуха донеслось тихое хрюканье и сопение. Он проследил за направлением ветра и предпочел сделать круг, чтобы подобраться ближе к животному. Склонившись, он скользил между стволами деревьев. Кабан рылся своим носом в мягкой листве в поисках желудей и буковых орешков. Хрюканье и повизгиванье прерывалось громким чавканьем. Клаудиус крепко схватил копье и приблизился к кабану. Теперь и огромный зверь почуял охотника. В тревоге он поднял голову и уставился прямо в глаза Клаудиусу. Охотник был слишком близко к нему, чтобы он мог убежать, поэтому зверь приготовился к атаке.
Клаудиус метнул копье, оно попало в грудь кабана. Тот взревел и продолжил свою яростную атаку на охотника. Клаудиус должен был вытащить меч, чтобы его не вспороли громадные клыки. В мгновение ока он отскочил от кабана, ловко отступив один-единственный шаг в сторону, и вонзил меч по самую рукоятку в грудь зверя. С ужасным ревом тот рухнул на землю.
Клаудиус наклонился, чтобы вытащить меч из туши.
Только подняв голову, он заметил, что окружен мужчинами. Это были мрачно выглядевшие воины с надвинутыми шлемами и разрисованными кожаными щитами. В руках они держали копья, наконечники которых были направлены на Клаудиуса. В одно мгновение ему стало ясно, что сопротивление бесполезно. Он выпрямился, держа в руках свой окровавленный меч, и молча смотрел на них.
– Ты охотишься в лесу короля, – сказал предводитель воинов Клаудиусу.
– Какого короля? Короля мира? Насколько я знаю, земля принадлежит всем, – возразил Клаудиус.
Наконечники копий угрожающе опустились. Предводитель взглянул на меч в руках Клаудиуса.
– Римлянин! – воскликнул он, – и он осмеливается насмехаться над нашим королем. Возьмите его в плен.
В мгновение ока воины забрали у него оружие. Двое из них привязали мертвого кабана к длинной лесине и взвалили его на плечи, в то время как остальные повели Клаудиуса за собой. После короткого марша они добрались до вала крепости, над которой возвышались деревянные сторожевые башни и крыши крепостных зданий. У подножия крепостного вала царила толкучка. Приготовления к празднику Замониус были в полном разгаре.
Под балдахином, окруженный воинами, сидел рыжебородый мужчина богатырского телосложения. Он и воины наблюдали за поединком двух борцов, подбадривая их громкими криками.
Предводитель отряда склонился перед рыжебородым.
– Благородный король Антекус, мы захватили в плен римлянина. Мы поймали его в лесу, вблизи священного источника, где он уложил кабана.
Король откинулся на своем покрытом мехом троне и посмотрел сначала на пленника, потом на кабана.
– Он был один? – прозвучал его первый вопрос.
– Да, мой король, он был один. Мы видели, как он убил кабана. Что с ним делать?
Но прежде чем король ответил, раздался стук барабанов и глухой звук рогов. Старый седобородый мужчина, одетый во все белое, медленно и величественно, опираясь на сучковатую палку, прошел через площадь и приблизился к королю. Тот поднялся, приветствуя почетного гостя. Смех и крики стоявших вокруг смолкли, слышен был только почтительный шепот. Клаудиуса охватило тревожное чувство. От этого хрупкого мужчины с длинной бородой и светлыми, как вода, глазами исходила сила, которая невольно завораживала.
– Привет тебе, Верцуликс, садись рядом со мной. Как видишь, радость праздника не осталась неомраченной. Мои воины поймали мужчину, который убил этого кабана. Они говорят, что он римлянин. Так это или нет, но у него короткий римский меч.
Антекус сделал приглашающий жест. Старик молчал и смотрел на окровавленный меч, который почтительно поднесли к нему.
– Что с ним делать? – повторил свой вопрос предводитель воинов.
Антекус наклонился к старому друиду.
– Тебе нужна жертва для ночи ночей?
Вместо ответа друид кивком подозвал Клаудиуса к себе. Воины, охранявшие Клаудиуса, отпустили его, и тот неверной походкой подошел к старику. Его не испугал богатырского сложения король, чья физическая сила была, конечно же, чрезвычайной, но он испытывал страх перед хрупким стариком. Оба они, мудрый друид и сильный король, казалось, представляли собой гармоничное содружество.
Дрожа, Клаудиус упал перед стариком на колени. Он казался не простым друидом, он, вероятно, был главой всех друидов королевства.
Концом палки Верцуликс поднял подбородок Клаудиуса так, что тот должен был посмотреть ему прямо в глаза.
Они впились глазами друг в друга, и Клаудиусу показалось, что земля уходит у него из-под ног. Душа его трепетала, подобно птице, попавшей в силки. Какая-то сила приковала его колени к земле, в то время как душа хотела подняться в воздух.
– Ты один справился с кабаном? – спросил старик.
– Да, – ответил Клаудиус, стараясь, чтобы голос его звучал твердо.
– Это – большой зверь, очень опасный. Ты не боялся его.
Клаудиус уставился на старика. Казалось, тот странным образом знал о нем все, будто для глаз этого мудреца все было проницаемым, как вода горного источника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44