– Муж – работа, вечер.
Она захлопнула дверь, не интересуясь, кто и зачем пришел.
Коля потоптался на месте. Вокруг были дети. Он поманил паренька с велосипедом.
– Где тут мол (торговый центр)?
Парень английский не понял. Сел на велосипед и тут же уехал.
– Автобус? Автобус, где «стоп» (остановка)? – обратился Коля к детской компании.
Они дружно показали вдоль улицы. Коля поехал в указанном направлении. По пути обнаружилась харчевня. Из вентиляции валил дым, наполняющий воздух аппетитным запахом жареного.
Коля вошел, сел за столик и взял меню. Обнаружив в нем свинину по-испански, уникальное по сочности блюдо, он наелся до отвала и продремал за рулем под пальмой остаток дня.
Кубинский атлет встретил его недоверчивым взглядом из-под скошенного лба без бровей, но в дом пригласил. На провалившемся диване девочка и два мальчика четырех-пяти лет прыгали, визжали и орали. Они устроили беготню вокруг стола, за которым начались переговоры. В жутком гаме Коля, используя жесты, предметы и короткие выражения, пытался объяснить хозяину:
– Гиви согласен возвращать деньги. Его компаньон, женщина, – нет. Но Гиви в тюрьме… Я верну.
Вдруг жена вступила в разговор. Супруги так активно и темпераментно заспорили, что у Коли зачесалось в ухе. Все его попытки вновь включиться в разговор отвергались: пара оборачивалась к Коле с приказом: «Эспера!» (Подожди!). Дети визжали. Супруги переходили на все более высокие ноты. Коля понял только одно – в семье конфликт.
Спор оборвался внезапно. Кубинец махнул на жену рукой и, обернувшись к Коле, зло произнес:
– Деньги – назад. Мой заявление – назад.
Коля вздохнул с облегчением:
– Одно дело, по крайней мере, прояснилось.
– Что? – не понял кубинец.
– Договорились, – ответил Коля.
– Гиви перевели в тюрьму, – сказал Давид. – Свидания разрешили.
Втроем они расположились обедать на открытой площадке прибрежного ресторана.
– Есть информация на сладенькое, – продолжил Давид и посмотрел на обоих.
Коля впервые увидел мистера Дэвиса таким оживленным.
– Говори наконец! – Ашот швырнул салфетку на стол в артистическом гневе. – Как плохое, так тут же выкладывает, а как хорошее – всю душу вымотает. Что?
Давид аккуратно срезал ножиком тоненькую шкурку с киви.
– Какая информация? – И Коле стало невтерпеж узнать про «сладенькое».
– Я смотрю, – начал Давид издалека, – истца домой отпустили. С переломом-то кости!
– Что, нет перелома? – обрадовался Ашот.
– Подожди. Заключение врача о переломе есть. Я – в госпиталь, запросить второе мнение специалиста по костно-лицевому профилю. Оказывается, как спала опухоль, был повторный рентген. Выяснилось, что перелома нет. А второго заключения никто не удосужился к делу подшить. Как первый врач писанул, так и оставили.
Ашот даже в ладоши захлопал.
– Считай, Коля, Гиви спасен от пожизненных выплат. Она могла потом в госпиталь, как на работу, ходить каждый месяц. Болит, мол, и болит. Давид, ты второе заключение полиции передал?
– Нет, Ашот. Такое сладенькое – для присяжных, для процесса. Оно спекуляцией болезнью попахивает, сокрытием факта. Я встречался с ее адвокатом, проверил. Он уверен, что все у них в порядке.
– Тома взяла адвоката? – удивился Коля.
– Да, и очень дорогого. Он в миг найдет, как любой факт с ног на голову перевернуть, если есть время, конечно. Но команда истца больше занята инцидентом с кубинцем в офисе. Нам бы надо с «больной» поиграть. Поговорите с ней, Николай, в частном порядке. Вдруг она пойдет на попятную. Мой подопечный согласен кое-какие спорные вопросы обсудить. Мне не удается встретиться. Грубая леди.
Ашот картинно подхватил бокал красного вина, который наполнил официант.
– Ну, за Гиви, за благополучное вызволение!
Все трое выпили. Давид со смаком зажевал ломтиком киви.
– Махнем сегодня в казино, Коля? – с энтузиазмом предложил Ашот.
Давид перестал жевать. Энтузиазм на лице Ашота испарился.
– Ты что жене обещал? – угрожающе произнес Давид.
– Заложишь меня?
– При чем тут я? По карточке определит. Ты сколько в автомат насовал?
– В автомат наличность совали. Все шито-крыто! Вот, Коля, никогда не женись на американке. Богат ты будешь. Акции будут, фонды, недвижимость – миллионы у меня есть, но… это когда я помру или калекой окажусь. А так – карман всегда пустой. Все под отчетом.
– При чем здесь американка! – махнул рукой Давид. – У меня – еврейка, а то же самое.
Коля позвонил Томе.
– Кто это? – спросила она. – А, ты…
– Послушай, Тамара…
– Не о чем мне с тобой говорить!
Последовал щелчок на линии, за ним короткие гудки.
– Вот гадина! – Коля опустил трубку, подумал и скрепя сердце сел за руль.
Дверь Коле открыли, но за порог приглашать не собирались. Тома маячила в дверях, подбоченившись. Поверх шеи демонстративно белела госпитальная повязка.
– Чего тебе?
Коля решил схитрить и подольститься.
– Ты – добрая женщина, и Гиви у тебя – добрый. Как хорошо вы жили! Несправедливо, Тамара.
«Гадина» была начеку.
– Несправедливо! Вы сколько на круизе заработали?! А я? Я должна деньги возвращать?
– При чем здесь круиз? – Коля пытался понять логику претензий.
– Скажите спасибо, что я не поднимаю ту историю. Могла бы собрать свидетелей.
Коля содрогнулся внутри, но виду не подал.
– Гуд бай, Коля, не встревай в наши с ним дела. Он припрятал куш, и хватит с него. – И она захлопнула дверь.
В тюремной робе Гиви выглядел щуплым.
Коля спросил:
– Может, слетать в Нью-Йорк за деньгами для залога?
– Нет. Деньги не трогай. Ты оказался прав! Я, видимо, здесь без всего останусь. Да и за себя я на воле не ручаюсь. – Разговаривал Гиви с трудом, кутался в куртку, лихорадило изнутри. – Поезжай в Вашингтон. Что время терять? Прокатитесь с Ашотом. Он попытается решить твою проблему со статусом. Ты помог, чем мог. Дальше надежда на везение и на Давида.
– Что с машиной делать?
– Продай, пока она не предъявила на нее право. Я подпишу доверенность, Давид передаст. А лучше – переоформи на себя и пользуйся пока. Права мы тебе сделали. Я давно мечтал иметь «Конкорд». Может, еще доживу!
– Держись! Не велика беда, как ты любишь говорить. Давид уверен, в худшем случае дадут год.
Свидание было коротким. Гиви встал со стула и побрел внутрь тюрьмы.
…Собрав скарб в спортивную сумку и чемодан, Коля еще до рассвета погрузился в автомобиль.
– Я сзади сяду, – сказал Ашот. – Меня укачивает в длинной дороге, сплю как убитый. Не хочу тебя смущать, дорогой. Крышу не открывай, ветрено. Как устанешь, разбуди. За рулем я не засыпаю.
По пустынному шоссе «Конкорд» двинулся на север, в Вашингтон.
– Два года нелегалом, Коля, рискованно, – заговорил Ашот. – В твоей ситуации самый верный вариант – жениться. Деньги не такие большие, найдешь. Остальные варианты – канитель. Не морщись. Фиктивно.
– Да, видимо. Я согласен, да только риск большой. Меня напугали разными рассказами. Наркоманки на предложение кидаются. Прикинутся паиньками, берут половину, а ты потом в тюрьме будущую жену обнаруживаешь. И не женат, и не холостой.
– Кандидатуру сегодня увидишь.
– Как – сегодня? – удивился Коля.
– Именно сегодня. Для чего же я тебя рано так поднял! Женщина веселая, любит всякие авантюры. Я с ней созвонился. Она ждет.
– Что-то не верится. – Коля все пребывал в недоумении.
– Оперативность – залог всего. Не сделаешь сразу, канитель засосет. У меня такой план. Мы доберемся до Вашингтона к ночи и поедем прямо на свидание. Тут вот какое обстоятельство. Если я домой приду, то не вырвусь. Дебри, жена не любит мои ночные вылазки, поэтому домой появлюсь утром.
– Кандидатура – твоя любовница, что ли?
– Нет. Ни в коем разе. К ней на любой козе не подъедешь. Увидишь, строгая женщина.
– Кто ж такая?
– Подрабатывает в ночном баре. Больше пока ничего не скажу. С тебя сегодня коктейли и орешки. Моя карточка под контролем. На сегодня я – банкрот.
– Нет вопросов. Заинтриговал ты меня. Может, все-таки расскажешь о кандидатуре поподробнее?
Ашот не ответил. Коля взглянул в зеркало заднего вида. Ашот спал, раскинувшись на сиденье.
Коля старался представить «строгую женщину» в ночном баре. Фантазия работала плохо.
Обедали в городе Уилмингтон. Коля пытал Ашота насчет «кандидатуры»:
– Чем она занимается, хоть скажи?
– Ничем не занимается. Выдумывает всякие авантюры и развлекается. Страшно везучая и… оперативная! Родственная мне душа. Специалист по использованию социальных благ. Все в Америке изучила. Квартира у нее – из бесплатных – лучшая. Машина, которая ей не положена из-за того, что получает пособие «по бедности», – великолепная. Если заработок какой выдумает, только наличными. Она даже «право на ношения оружия» имеет. Я не удивлюсь, если узнаю, что она сдала на авиаправа. Единственное, чего ей не дается, – язык выучить. Не дается он ей, или, может, сама ленится.
– Сколько лет?
– До бальзаковского, думаю, не дотянула. Твоего, наверно, возраста, или чуть постарше.
– По-моему, ты меня разыгрываешь. Или монстра такого преподнесешь! Впрочем, мне все равно. Довериться можно – и хорошо.
– Ха! – хмыкнул Ашот. – Монстра! Женщина – персик!
– Почему ж она не замужем?
– Вот тут – загадка. Не выходит замуж, и все.
– Лесбиянка?
– Не замечена. На фиктивный брак согласилась, может быть, из-за денег, может быть, авантюру какую выдумала. Давай-ка побыстрей поедем, а то опоздаем к смотринам! – Ашот сел за руль. Он выспался и был в хорошем настроении.
Под шуршание колес Мавроди заснул, не решив вопрос – разыгрывает его Ашот или нет.
…Открыл он глаза в полной тишине. Все вокруг было голубым. Машина стояла, Ашота в ней не оказалось. «Конкорд» находился на стоянке у дома, освещенного с земли прожекторами, поливающими стены голубыми лучами. Вдруг свет с голубого сменился на красный.
Коля толкнул дверь и вышел. Перед ним светилось невысокое здание, похожее на фрагмент огромного океанского лайнера с круглыми окнами иллюминаторов. К распахнутой дверце вел пологий трап с веревочными перилами.
– Приехали. Столик для нас заказан и ждет! – Ашот спускался по трапу.
Зал, оформленный деревом в виде гипертрофированного морского кубрика, поголовно заполняла мужская клиентура. Народ пребывал в хорошем градусе и бурно реагировал на то, что происходило в центре помещения. Там сверкала круглая площадка, сцена, к которой тянулся мостик для выхода исполнителей. Сама площадка казалась подвешенной к потолку на пяти золоченых стержнях и была освещена сверху пульсирующими лучами. На деревянном балкончике играли музыканты.
На сцене происходило нечто похожее на перепляс с эротическими ужимками. Девицы по очереди выходили из общей танцевальной композиции и, обволакивая телом золотой стержень, напоминающий фаллос, поглаживали его руками, ногами, прижимались щеками или всеми частями тела одновременно. Заканчивалось соло полным раздеванием до минимальной повязки на интересном месте.
На бархатный барьер вокруг сцены мужички клали карточки с вложенными денежными купюрами и номерами столов, что означало приглашение за стол. Девица, забирающая карточку, засовывала ее за повязку и выкрикивала комплимент типа: «В моем вкусе – только высокие брюнеты!» (Если положивший карточку был высокий брюнет.) Или: «Я давно мечтала познакомиться с каким-нибудь лысым, но они не обращали на меня внимания. – И добавляла под хохот и хлопки: – Спасибо тебе, ты – первый!»
Если карточек оказывалось несколько, девица выбирала ту, в которой денег было больше. Потом она возвращалась в массовку, уступая место следующей танцовщице.
Выспавшийся Коля освоился, заказал коктейли и всевозможные лакомства.
– Что тут может делать «строгая женщина»?! – улыбнулся он. – Я тебя раскусил. Любишь злачные места. Хитрец! Сказал бы сразу. Я – с удовольствием. – Коля взял из вазы карточку с номером столика, полез за бумажником. – Хочешь какую-нибудь за стол?
– Не хочу, – поспешно ответил Ашот. – Не торопи события. Мы тут по делу. Невеста на работе все-таки. Позже сама появится.
– По делу! – усмехнулся Коля и оставил бумажник в кармане.
Всех девиц с площадки разобрали. Со смешками и болтовней они раскатились, как горох, по столикам. В зале забегали официанты. Притихшие музыканты ожили протяжным аккордом. Загремел радиоголос:
– Гастрольное соло леди Клары и ковбоя Дико!
– О-о! – с сожалением сказал Коля. – На соло у меня наличности может не хватить. Извини, подождем кордебалет.
Он вернул карточку в стопку.
Грянул «туш», и по мостику в луче прожектора к сцене двинулась пара. Герой и героиня были засыпаны блестками и одеты на манер персонажей оперы «Кармен». Заиграла и соответствующая музыка. Зал встретил пару шумными аплодисментами.
Кармен подняла руки с кастаньетами. Зал затих, и пара закружилась по сцене. Танец развивался по своеобразной драматургии в духе заведения. Под мотив «Тореадор, смелее в бой!» ковбой Дико сексуально возбуждался и начинал приставать к Кармен. Та увертывалась, как могла, вызывая бурную зрительскую реакцию. Тореадор зверел и переходил к решительным действиям. Он срывал с нее одну одежку за другой. Благо, шмоток на Кармен было обилие.
Танцевальный стриптиз подходил к финалу. Обнаженная Кармен уворачивалась от уже уставшего, но все еще буйного тореадора. Зал гоготал. На барьере росло количество карточек. Коля смеялся, пил коктейли, жевал шоколад и хрустел орешками.
Финал номера оказался тоже в духе заведения. Увертываясь, леди Клара (от Кармен ничего не осталось, кроме туфель и тоненькой повязки на бедрах) сорвала с изможденного тореадора джинсы, и взорам посетителей открылась пришитая к плавкам сморщенная сосиска. Под всеобщий хохот ковбой Дико, прикрывая сосиску руками, бежал со сцены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62