Каждую секунду, когда она была рядом, она использовала, чтобы вновь и вновь показать ему, какую он сделал ошибку.
– Эмма всегда мила, – сказал Адам.
Он не церемонился с ней. Она причиняла ему неудобство, и он не скрывал это.
Губы ее искривила странная улыбка.
– Ну конечно, – сказала она и удалилась.
Кейт с Дэном не пришли. Они не приняли еще ни одного приглашения от Джона Лангли. В какой-то степени это было правильно и мудро, мы все понимали их. Том и Роза, соединившись, как бы столкнули два мира и перемешали их в своих детях, но старое поколение осталось непоправимо отчужденным, и любые попытки объединить его были бы неестественны, да и невозможны. Поэтому каждый оставался таким, как есть и на своем месте, это был самый лучший выход. На следующий день, перед тем как «Эмма Лангли» уйдет с поздним отливом в море, должен был состояться другой «прием» – у Магвайров. Он обещал быть не таким пышным, зато более веселым и шумным. Вот где будут настоящие проводы «Эммы Лангли».
Но пока еще не закончился этот вечер – оживленные беседы с мелкими торговцами, которым я казалась важной птицей, сухие приветствия тех, кто стоял выше меня на социальной лестнице, хотя и не так высоко, чтобы позволить себе проигнорировать приглашение на прием в доме Лангли. Адам весь вечер провел, стоя рядом со мной и отвечая на вопросы об «Эмме Лангли». Он был вежлив, если это казалось важным, и вежлив, даже если не казалось. Он почти не смотрел в сторону Розы, но было бы неправдой сказать, что оба мы совсем не обращали на нее внимания. Большую часть вечера она провела, сидя между Томом и Робертом Далкейтом, при этом они оглушительно смеялись собственным шуткам и всячески противопоставляли себя царящей здесь скучной респектабельности. В один из моментов, когда взрыв хохота прозвучал особенно громко, заставив всех присутствующих обернуться в сторону их компании, к нам подошла Элизабет Лангли. Пальцы ее нервно перебирали Розину опаловую брошку, которую Элизабет всегда прикалывала к кружевному воротничку. Лицо ее покраснело и стало почти безобразным. Мне было жаль ее, тем более тронуло меня знакомое выражение любви и ревности, смешавшихся на нем, – от этого не уходил еще никто из знакомых Розы. На какую-то секунду я даже узнала в этом лице саму себя.
– Посмотрите на нее! – сказала Элизабет свистящим шепотом. – Взгляните на него! Он любезничает с ней прямо на глазах у Тома! Как она ему позволяет? Как только она может? Как она осмеливается – ведь я говорила ей, предупреждала ее, какой он. Но она не хочет слушать. Она никогда меня не слушает.
Внезапно Адам резко повернулся и с такой силой поставил свой бокал на поднос, что опрокинул уже стоявшую там дюжину других бокалов. Кажется, он и не обратил внимания на осколки и пролитое шампанское. Лицо его превратилось в застывшую маску негодования. Наверное, если бы он не поставил бокал на поднос, то не удержался бы и запустил им прямо в Розу. Впервые за весь вечер он отошел от меня.
– Там приехал Джим Андерсон, мой старый приятель. Мне нужно поговорить с ним.
И он ринулся по комнате, распугивая людей своей стремительной походкой. Я заметила, что Роза тоже следит за ним, пока он уходит, и на лице у нее блуждает самодовольная улыбка.
В конце года Кон женился на Маргарет Курран, и они сыграли свадьбу, по мнению Ларри и Курранов, вполне подобающую их положению. После этого они сразу же въехали в новый дом, который Ларри построил для них, пока Кон работал в Сиднее. Дом был не большой и не маленький, а прямо в самый раз, и фирма Джексона и Магвайра гарантировала заклад в банке.
– На несколько лет им вполне его хватит, – сказал мне Ларри на приеме, устроенном после свадьбы уже в честь новоселья. – Потом, когда появятся дети, Кон продвинется в бизнесе и сможет построить что-нибудь в стиле семьи Курранов. Поскольку она единственный ребенок в семье, ей полагается приличная дарственная…
У Ларри был вид человека, который наконец-то успешно завершил необычайно приятное для него дело. С важным видом он расхаживал среди гостей и, надо думать, не без причины. Союз дочери одного из ведущих юристов города, племянницы судьи, с молодым Магвайром сулил фирме Джексона и Магвайра внимание со стороны всей городской знати. Впрочем, на прием явились далеко не все – торговцы и служащие были представлены здесь достаточно полно, тогда как местная аристократия не посчитала нужным прийти, за исключением некоторых давних знакомых Сэма Джексона. Пришел Джон Лангли, и я с удивлением наблюдала, как ловко он и старые Магвайры избегают друг друга, лавируя в переполненных гостями комнатах.
Кейт и Дэн были несказанно счастливы. Первый раз венчание их чада прошло от начала и до конца по католическому обряду. Это было не то что предыдущие стыдливые браки Розы и Ларри. Теперь можно было думать о внуках без боязни, что возникнут разногласия в религиях.
– Как же здорово, а, Эмми? – сказала мне Кейт. – На этот раз все было прекрасно! Как приятно было послушать священника… – При воспоминании о церемонии глаза ее наполнились слезами счастья и умиления, которые сменились тяжелым вздохом. – Вот только Пэта там не хватало, это правда.
Рядом с нами внезапно появился Ларри, как будто имя Пэта передалось ему мысленно.
– У Пэта есть мое приглашение, – уверил он, – две недели назад я завернул к старику Суини уточнить, получил ли он его. Он клялся, что Пэт был у него не больше недели назад и сам держал в руках приглашение.
Ларри говорил все это, будто пытаясь защититься, как и всегда, когда речь заходила о Пэте. Он пожал плечами.
– Если Пэт решил не приезжать, так это его личное дело.
– Но ведь он прислал подарок! – воскликнула Кейт. – И какой подарок! Ты еще не видела, Эмми? Всем им должно быть стыдно.
Прямо из Сиднея Пэт прислал Кону огромный, украшенный резьбой серебряный чайник – с изящной ручкой, на изогнутых резных ножках. Он был даже чересчур пышный и, наверное, стоил больших денег. Это был подарок, который говорил сам за себя, подарок для Кейт, специально чтобы ей было чем похвастаться. Лично для Кона он прислал автоматическое американское ружье – самой последней модели. Кон сказал, что таких в стране всего несколько штук.
– Ружье… – высказался Дэн, – и зачем было дарить ему ружье? Пэт просто не может думать ни о чем другом, кроме ружей и всего такого прочего.
– Если уж Пэт решил расправиться сам с собой, он не остановится. Я слышал, что он связался с дурной компанией. Ник Палмер говорил мне, что пару недель назад он видел, как Пэт пил виски с Джимом Давсоном и его братом – как раз эту парочку арестовали на прошлой неделе за убийство управляющего банком в Клунсе.
Эти новости мы узнали от Ларри, как и любые другие плохие новости про Пэта.
– У Пэта все в порядке, – сказала Кейт, – и хватит нам о грустном, не в такой же святой день. Да, мне тяжело, очень тяжело… представить, что мой маленький Кон уже женат! Какая он прелесть, посмотри, Эмми, в этом новом костюме!
Вот и Кон женился и обустроился на новом месте, и, глядя, как суетится Ларри, как печется он о его будущем, продумывая каждый шаг, чтобы защитить от всех неожиданностей, я подумала, не пытается ли он забыть, загладить перед собой вину за то, что тогда, на Эврике, не сумел защитить Сина. Он прямо-таки опутывал Кона своей заботой, чтобы Кейт и Дэн это видели и тоже старались позабыть о прошлом.
Я посмеялась про себя, когда поняла, что серебряный чайник – краса и гордость всей коллекции подарков к свадьбе, был куплен Пэтом на мои деньги. Я-то знала об этом блудном сыне больше, чем все остальные. В прошлом году он дважды был у меня на Лангли-Лейн, и всякий раз приезжал поздно вечером и занимал деньги. Деньги меня не волновали, в любом случае это были нелепые суммы, если сравнивать их с моим долгом всем Магвайрам. Я и не ожидала, чтобы он мне их возвращал, но, однажды сказав ему об этом, невольно задела его гордость – сам он вовсе не считал мои деньги подарком.
– Просто ты единственная, к кому я могу обратиться, Эмми, – сказал он. – Я скорее умру, чем попрошу что-нибудь у Ларри. А у Розы просто не бывает наличных денег. Я не хочу, чтобы Лангли были в курсе, в основном из-за Мэта. А если я попрошу у отца, он, скорее всего, пойдет занимать у Ларри…
– Ну чем же плохо, что ты обратился ко мне?
– Ты ведь женщина, – сказал он, как будто это и было ответом на мой вопрос.
– Ты рассуждаешь, как Ларри.
Мы засмеялись, и нам обоим стало легче. Мне на самом деле было все равно, на что он потратит эти деньги: на выпивку, на Мэта Суини или на подарки для Кона и Маргарет. Это были мои личные деньги, заработанные доблестным трудом в магазине и бессонными ночами над дурацкими книгами. Я не должна отчитываться за них перед Адамом; наоборот, это он попросил у меня некоторую их часть, чтобы расплатиться за «Эмму Лангли». То, что осталось, его уже не волновало. Поэтому дать Пэту денег было для меня особым удовольствием. Кроме того, мне было приятно, что именно те деньги, которые я заработала сама в магазине, помогут Мэту Суини избежать зависимости от Джона Лангли. Здесь не было никакого предательства. Я знала, что у Лангли и без этого всего в избытке. А я даже немного тяготилась собственным благополучием, поэтому к неудачникам вроде Мэта испытывала нечто, похожее на зависть.
– Лангли следует помнить о полевых лилиях. Разве не для этого людям богатство?
– Что ты имеешь в виду?
– Я говорю о таких, как Мэт, – они не трудятся, не прядут… Помнишь?
– Но он совсем не похож на лилию. Он скоро умрет, Эмми. Он уже насквозь пропитался алкоголем, этот старый черт, а не давать ему пить было бы просто жестоко. Он совсем не занимается домом, да и я тоже. Думаю, если он умрет, мне придется самому ввязаться в это. Иначе Лангли приберет все к рукам.
– А ты бы смог? В смысле – заняться фермой? Я помню, что ты говорил тогда, когда мы все ехали в повозке в Балларат. Ты сказал, что станешь разводить овец. Ну так как, смог бы?
– Можно попробовать, – сказал он.
Каждый раз он целовал меня на прощание, целовал совсем не так, как требовали наши отношения. Но мне это было приятно; я радовалась, что у него есть желание так целовать меня.
Тот год запомнился мне еще и тем, что тогда я стала обладателем частицы собственного прошлого. Ларри помог мне в этом и, так же как и в прошлый раз, избавил от ненужных расспросов. Соблюдая осторожность и ни разу не упомянув мое имя, он договорился о покупке одного небольшого дома, а также прилегающих к нему земель. Это место было известно под названием «Арсенал старателя».
Таверна давно прекратила свое существование, в доме уже год как никто не появлялся, и вообще когда-то бойкое местечко потеряло теперь свою значимость. Дороги, расходящиеся от перекрестка, больше уж не вели в какие-либо достойные внимания города, и весь бизнес переместился в небольшой поселок, выросший в трех милях оттуда. После нескольких наводнений русло протекавшего рядом ручья изменило форму, и крутой поворот, возле которого, собственно, и стоял дом, отодвинулся на несколько сотен футов в глубь кустарника. Оставшаяся от водоема ямка заполнялась теперь водой лишь во время сильных дождей. В сухое же время проезжающие и не пытались найти здесь воду.
Теперь, несколько лет спустя, меня интересовало все, что было хоть как-то связано с «Арсеналом старателя», и я регулярно наводила справки. Купила я его довольно дешево, да и не связывала с ним никаких планов, предоставив времени самому позаботиться о нем. Теперь я могла спокойно дожидаться, пока опоры, на которых установлена бочка для воды, будут съедены термитами, пока не разрушится само здание, высушенное под безжалостным солнцем, или пока искра от костра какого-нибудь бродяги не поможет мне навсегда выжечь его из памяти.
Глава третья
У некоторых людей бывают случаи, когда они не в силах отказать. Так было и со мной, когда Кейт попросила меня съездить в Лангли-Даунз. Однажды она пришла ко мне в офис, с трудом поднявшись по лестнице, и по тревожным складкам, залегшим на ее лице, я поняла, что что-то случилось. Было самое начало лета, и день выдался жаркий. На лбу ее и над верхней губой застыли бисеринки пота; с возрастом фигура ее отяжелела, и она хуже переносила жару. Я вызвала Сюзанну Хиггинс и попросила ее принести чай.
– Ларри остался ждать внизу, – отдышавшись, сказала Кейт.
– Внизу? Но почему он не стал подниматься?
– Ну, понимаешь, лучше, если я скажу тебе сама. Ларри совершенно не умеет просить о чем-нибудь, особенно если приходится просить у женщины.
– А о чем он хочет попросить меня?
– Не только он, это нужно для всех нас. Мы просим тебя поехать в Лангли-Даунз, Эмми. Сегодня утром Роза собрала вещи и уехала туда вместе с детьми. Пожалуйста, поезжай к ним и побудь там некоторое время.
Я откинулась в кресле, чувствуя, как внутри у меня все холодеет от сознания собственной беспомощности. Несмотря на веские аргументы, предъявленные Кейт, я должна была найти способ без лишних слов объяснить ей причину своего отказа.
– Ты знаешь, я ведь не езжу в Лангли-Даунз вот уже больше семи лет. Я и была-то там всего один раз, но мне этого хватило.
– Да-да-да! – энергично закивала она, так что перья на ее шляпке вздрогнули. – Но старик Джон много раз приглашал тебя, не правда ли? То есть тебя там всегда ждут…
Против этого было трудно возразить. Каждый раз, когда Лангли отправлялся туда с внуками, он настойчиво звал меня ехать с ними. Дела в магазине позволяли мне отлучаться на короткое время, теперь они не требовали моего постоянного надзора. Но ехать туда с Розой мне не хотелось, а если бы я поехала туда без нее, все сразу бы догадались о нашем разрыве. Поэтому я каждый раз находила отговорки, а Джон Лангли продолжал приглашать меня. И теперь, глядя на Кейт, я покачала головой.
– Я не могу поехать. Слишком многим…
Она резким жестом оборвала меня.
– Ну дай же мне договорить! У Розы с Томом была драка. Полночи они дрались, обзывая друг друга последними словами. Кончилось тем, что наутро она схватила в охапку вещи и детей и уехала в Лангли-Даунз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56