Аксессуары для ванной, рекомендую всем
»
«Около одиннадцати.»
«Великолепно», сказал я.
«Я подумал, что тебе надо знать», сказал Кен.
«Да.»
«Поэтому я спросил Билли Ц прошлой ночью Ц я сказал: „Билли, какого рода
материал он гребет?“ а он гребет все, все старые клипсы из морга, и очевидн
о у него есть источник в Паркере, кто выдал ему записи отдела внутренних р
асследований. Какие-то слушанья о растлении детей. Обвинение выдвигали
пару лет назад.»
«А, черт», сказал я.
«Это правда?», спросил Кен.
«Слушанье было», сказал я. «Но это была брехня.»
Кен глянул на меня. «Проинформируй.»
«Это было три года назад», сказал я. «Я еще работал детективом. Я с партнер
ом приехал на случай семейного насилия в Лазера-Гейтс. Испанская пара пе
редралась. Оба сильно пьяные. Женщина хотела, чтобы мы арестовали мужа, а к
огда я отказался, сказала, что он сексуально пристает к ее ребенку. Я пошел
взглянуть на ребенка. Ребенок выглядел окей. И я опять отказался арестов
ать мужа. Женщина разгневалась. На следующий день пришла и обвинила меня
в сексуальном растлении. Было предварительное слушанье. Обвинение снят
о, как безосновательное.»
«Окей», сказал Кен. «Теперь: у тебя были какие-нибудь сомнительные путеше
ствия?»
Я нахмурился: «Путешествия?»
«Крыса пытался найти прошлой ночью сведенья о поездках. Полеты на самоле
тах, пикники, заранее оплаченные расходы.» Я покачал головой: «Даже рядом
ничего нет.»
«Ага, я сам догадался, что он ищет в неверном направлении. Ты Ц отец-одино
чка и не бываешь на пикниках.»
«Никогда.»
«Это хорошо.»
Мы все глубже заходили в библиотеку. С угла сквозь стеклянные стены мы ви
дели редакцию секции Метро. Я заметил, что Крыса, совсем заболтавшись, про
должает разговаривать с девушкой. Я спросил: «Кен, я что-то не совсем пони
маю, почему я? Моя работа совсем не горячая. Никаких споров. Уже три года я н
е работаю детективом. Я даже больше не пресс-офицер, просто связник. Заним
аюсь только политикой. Почему же репортер „Таймс“ охотится за мной?» «В о
диннадцать вечера в четверг, ты хочешь спросить?», спросил Кен. Он смотрел
на меня, словно я идиот. Словно по подбородку у меня течет слюна. Я сказал: «
Думаешь, это делают японцы?»
«Крыса наверняка выполняет их задание. Он Ц наемный подонок. Работает н
а видеостудии, на компании грамзаписей, на брокерные конторы, даже на рие
лтеров. Крыса теперь Ц консультант. Он ездит в Мерседесе-500SL, знаешь?» «Даж
е так?»
«Весьма неплохо для репортерской зарплаты, не правда.?»
«Да, пожалуй.»
«Вот так. Кому ты наступил на мозоль? И это произошло прошлой ночью?»
«Наверное.»
«Потому что кто-то вызвал Крысу и натравил на тебя.»
Я сказал: «Не могу поверить.»
«Поверь», сказал Кен. «Меня единственно беспокоит, что у Крысы есть крот в
Центре Паркера. Кто-то в департаменте выдает ему материалы внутренних р
асследований. В своем собственном департаменте у тебя все окей?» «Наскол
ько я знаю, да.»
«Хорошо. Потому что Крыса прибегнет к своим обычным фокусам. Сегодня утр
ом я говорил с Роджером Баскомбом, нашим советником.» «И что?»
«Угадай-ка, кто позвонил ему прошлой ночью, весь кипя и бурля вопросами? К
рыса. А хочешь угадать, какой задавался вопрос?» Я не ответил.
«А вопрос был такой? Представляет ли общественный интерес служба полице
йского пресс-офицера? И может ли офицер полиции подать иск за диффамацию?
»
Я вымолвил: «Бож-же мой.»
«Правильно.»
«А какой был ответ?»
«Да кому нужен ответ? Ты же знаешь, как это все работает. Все, что Крысе треб
уется сделать, это позвонить кое-куда и сказать: „Хай, это Билл Вильхельм
из „ЛА Таймс“. Мы завтра печатаем статью, что лейтенант Питер Смит занима
ется растлением детей, у вас есть какие-нибудь комментарии?“ Несколько х
орошо нацеленных звонков Ц и статью даже не надо печатать. Редакторы мо
гут ее пристукнуть, но ущерб уже нанесен.»
Я ничего не ответил. Я знал, что Кен говорит правду. И много раз я видел, как
это бывает.
Я спросил: «Что я могу сделать?»
Кен засмеялся: «Устроить один из знаменитых инцидентов, связанных с жест
окостью полиции ЛА.»
«Не смешно.»
«В нашей газете об этом никто не напишет, могу обещать. Убей его на фиг. И да
же если кто-то снимет это на видео, да люди станут платить, чтобы только пр
осмотреть пленку.»
«Кен.»
Кен вздохнул. «Что, нельзя помечтать? Окей, есть одна штука. В прошлом году,
когда Вильхельм занимался, э-э, сменой руководства в отделе Календаря, я п
олучил по почте анонимный пакет. И еще несколько человек получили. В то вр
емя никто ничего не предпринял. Очень грязная вещь. Интересуешься?» «Ага.
»
Из внутреннего кармана спортивного пиджака Кен достал небольшой конве
рт. На нем еще были видны полоски от бечевки. Внутри Ц серия фотографий, н
апечатанных на сложенной в гармошку бумаге. На снимках Вилли Вильхельм з
анимался интимным актом с темноволосым мужчиной. Голова Вилли была у муж
чины на коленях.
«Под такими углами лицо Вилли неважно видно», сказал Кен. «Но это он, все в
ерно. Репортер по быстрому развлекает свой источник. Как говориться, вып
ивает с ним.»
«Кто этот тип?»
«Нам пришлось немного повозиться. Его зовут Барри Борман. Он региональны
й глава отдела продаж Кейсей Электроникс в Южной Калифорнии.» «И что мне
с этим делать?»
«Дай-ка мне свою карточку», сказал Кен. «Я положу ее в конверт и отправлю в
се Крысе.»
Я покачал головой: «Мне это не нравится.»
«Уверен, он дважды подумает.»
«Нет», сказал я, «такое не по мне.»
Кен пожал плечами. «Ладно. Это может и не сработать. Даже если мы скрутим я
йца Крысе, то у японцев, наверное, есть и другие способы. Я все еще не раскоп
ал, откуда пошла вчера эта заметка. Слышу в ответ только „приказы сверху, п
риказы сверху“. И понимай, как знаешь. Может означать все, что угодно.»
«Кто-то же должен был ее написать.»
«Говорю тебе, я не раскопал. Но ты же знаешь, у японцев мощное влияние на га
зету. Это больше, чем просто их реклама. Больше, чем их неотступная машина
паблик рилейшен, бубнящая из Вашингтона, больше, чем местное лобби и поже
ртвования в выборные компании политиков и в организации. Это сумма всего
и еще больше. И оно становится коварным. Я хочу сказать, что сидишь на сове
щании, обсуждаешь будущие статьи и вдруг понимаешь, что на них никто не хо
чет тянуть. Вопрос не в том, истинна ли информация, или нет, новость она, или
не новость. И это даже не уравнение с одним неизвестным, вроде „мы не скаже
м этого, а они накачают своей рекламы“. Все гораздо более тонко. Иногда я г
ляжу на своих редакторов и могу поклясться, что они не хотят выхода некот
орых статей, потому что боятся. И при этом даже не знают, чего именно они бо
ятся. Просто боятся, и все.»
«Такова свободная пресса.»
«Эй, не надо», сказал Кен, «сейчас не время для школьной чепухи. Ты же знаеш
ь правила игры. Американская пресса сообщает о преобладающем мнении. Пре
обладающее мнение Ц это мнение группы, стоящей у власти. Власть теперь у
японцев. Пресса делает свое обычное дело. Просто поберегись.» «Поберегус
ь.»
«А когда решишь, что надо отправить посылку, звони не раздумывая.»
* * *
Мне хотелось поговорить с Коннором. Я начал понимать, отчего Коннор встр
евожился, и почему он хотел побыстрее завершить расследование. Потому чт
о хорошо выстроенная машина намеков Ц страшная вещь. Искусный и опытный
мастер интриг Ц а Крыса был искусен Ц может устроить так, что каждый ден
ь будет появляться новая история, хотя в действительности вообще ничего
не происходит. Печатается заголовок: «Большое жюри не решается обвинить
полицию», когда на самом деле большое жюри еще вовсе не собиралось. Однак
о, люди день за днем видят заголовки и приходят к своим собственным заклю
чениям.
Дело в том, что способ впиться всегда найдется. Под конец компании очерне
ния, если вашего субъекта нашли ни в чем не запятнанным, все еще можно соор
удить заголовок: «Большому жюри не удалось обвинить полисмена», или «Рай
онный прокурор не желает возбуждать дело против обвиняемого копа». Сами
такие заголовки не хуже обвинений.
И нет никакого способа уклониться от нескольких недель отрицательной п
рессы. Обвинения запоминает каждый. Опровержений никто не помнит. Такова
человеческая натура. Если вас обвинили, то потом тяжело вернуться к норм
е. Стало страшновато, у меня возникло очень гнусное ощущение. Въезжая на а
втостоянку возле физического факультета УЮК, я был поглощен собственны
ми мыслями, когда снова зазвонил телефон. Это был помощник шефа Олсон. «Пи
тер?»
«Да, сэр.»
«Уже почти десять. Думаю, тебе пора быть здесь и положить ленты на стол. Ты
мне обещал.»
«У меня затруднения с копированием.»
«Ты этим занят?»
«Конечно. А в чем дело?»
«Потому что из звонков, полученных мною, следует, что ты не бросил свое рас
следование», сказал Джим Олсон. «За протекший час ты задавал вопросы в яп
онском исследовательском институте. Потом ты допрашивал ученого, котор
ый там работает. Ты смотался на какой-то японский семинар. Говори прямо, П
итер: расследование закончилось или нет?»
«Конечно закончилось», сказал я. «Я просто пытаюсь скопировать ленты.»
«Давай побыстрее», сказал он.
«Хорошо, Джим.»
«Ради блага всего департамента и всех в отдельности Ц я хочу, чтобы все э
то закончилось.»
«Хорошо, Джим.»
«Я не хочу потерять контроль за ситуацией.»
«Я понимаю.»
«Надеюсь, что так», сказал он. «Делай копии и тащи сюда свою задницу.»
И он повесил трубку.
Я припарковал машину и вошел в здание физфака.
* * *
На верху лекционного зала я ждал, когда Филип Сандерс закончит лекцию. Он
стоял перед черной доской, покрытой сложными формулами. В зале было окол
о тридцати студентов, большинство сидело внизу перед доской. Я видел мак
ушки их голов.
Доктору Сандерсу было около сорока лет, один из тех энергетических типов
, что находятся в постоянном движении, расхаживают взад и вперед и пишут у
равнения на доске короткими выразительными тычками мелом, говоря об «оп
ределении отношения сигнальных ковариантов» и о «полосе шума факториа
ла дельта». Я не мог назвать науку, которой он учит. В конце концов я пришел
к выводу, что должно быть это электротехника.
Когда зазвонил звонок, студенты встали и стали укладывать сумки. Я был по
ражен: почти все в классе были азиатами, и парни и девушки. Те, что не с Восто
ка были индусами и пакистанцами. Из тридцати студентов только трое были
белыми.
«Верно», сказал позднее Сандерс, когда мы по коридору шли в его лаборатор
ию. «Тема, вроде „Физики-101“, не привлекает американцев. Уже много лет. Пром
ышленность совсем не может их найти. Мы были бы уже по уши в дерьме, если бы
не существовало азиатов и индусов, которые приезжают сюда на докторанту
ры по математике и инженерному делу, а потом работают на американские ко
мпании.»
Мы сошли вниз несколько пролетов и повернули влево. И оказались в подвал
ьном коридоре. Сандерс шел быстрым шагом. «Трудность в том, однако, что это
меняется», продолжал он. «Мои азиатские студенты начали уезжать домой. К
орейцы возвращаются в Корею. И тайваньцы. Даже индийцы возвращаются домо
й. Стандарты жизни в их странах растут и теперь дома больше возможностей.
Некоторые из этих стран имеют громадное число хорошо обученных людей.» М
ы живо спустились еще на пролет. «Вы знаете, в каком городе мира самое боль
шое число докторов по физике на тысячу человек населения?»
«Бостон?»
«Сеул, Корея. Подумайте об этом, когда мы ворвемся в двадцать первый век.»
Теперь мы шли по другому коридору. Потом на короткое время оказались сна
ружи на солнечном свете, прошли по асфальтовой дорожке и вошли в другое з
дание. Сандерс поглядел через плечо, словно боялся потерять меня. Но гово
рить не переставал.
"А если иностранные студенты уедут домой, у нас не будет достаточно инжен
еров для американских исследований, чтобы творить новую американскую т
ехнологию. Тут простой баланс. Нет в нужном количестве тренированных люд
ей. Даже большие компании вроде ИБМ начинают помаленьку испытывать труд
ности.
Обученных людей попросту не существует. Осторожно, дверь." Дверь крутнул
ась в мою сторону. Я вошел внутрь и сказал: «Но если здесь имеются все возм
ожности для работы с высокой технологией, разве это не привлекает студен
тов?»
«Привлекает, но не так, как инвестиционные банки или юриспруденция.» Сан
дерс засмеялся: «Америке может недоставать инженеров и ученых, однако мы
первые в мире по производству адвокатов. Половина адвокатов всего мира
находится в Америке. Только представить.» Он покачал головой. «У нас четы
ре процента мирового населения и восемнадцать процентов мировой эконо
мики. И у нас же пятьдесят процентов адвокатов. И каждый год из юридически
х школ выплывают еще тридцать пять тысяч. Вот куда направлена наша проду
ктивность, вот где наш национальный центр интереса. Половина наших TV-шоу
толкует об адвокатах. Америка превращается в Страну Адвокатов. Все выдви
гают друг другу иски. Все друг друга оспаривают. Все в судах. Ведь, кроме вс
его, трем четвертям миллиона американских адвокатов надо же хоть чем-то
заниматься. Они обязаны как-то заколачивать свои триста тысяч в год. Друг
ие страны думают, что мы спятили.»
Он открыл дверь ключом. Я увидел надпись от руки: «Лаборатория продвинут
ой обработки образов» и стрелку. Сандерс повел меня по длинному коридору
.
«Даже наши самые яркие ребята плохо обучены. Самые лучшие американские д
ети сегодня на двенадцатом месте в мире после промышленных стран Азии и
Европы. А ведь это наши лучшие студенты. На дне гораздо хуже. Треть выпускн
иков школ не может прочесть расписание автобусов. Они неграмотные.» Мы д
ошли до конца коридора и повернули направо. «Ребята, которых я вижу, ленив
ы. Никто не хочет работать. Я учу физике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
«Около одиннадцати.»
«Великолепно», сказал я.
«Я подумал, что тебе надо знать», сказал Кен.
«Да.»
«Поэтому я спросил Билли Ц прошлой ночью Ц я сказал: „Билли, какого рода
материал он гребет?“ а он гребет все, все старые клипсы из морга, и очевидн
о у него есть источник в Паркере, кто выдал ему записи отдела внутренних р
асследований. Какие-то слушанья о растлении детей. Обвинение выдвигали
пару лет назад.»
«А, черт», сказал я.
«Это правда?», спросил Кен.
«Слушанье было», сказал я. «Но это была брехня.»
Кен глянул на меня. «Проинформируй.»
«Это было три года назад», сказал я. «Я еще работал детективом. Я с партнер
ом приехал на случай семейного насилия в Лазера-Гейтс. Испанская пара пе
редралась. Оба сильно пьяные. Женщина хотела, чтобы мы арестовали мужа, а к
огда я отказался, сказала, что он сексуально пристает к ее ребенку. Я пошел
взглянуть на ребенка. Ребенок выглядел окей. И я опять отказался арестов
ать мужа. Женщина разгневалась. На следующий день пришла и обвинила меня
в сексуальном растлении. Было предварительное слушанье. Обвинение снят
о, как безосновательное.»
«Окей», сказал Кен. «Теперь: у тебя были какие-нибудь сомнительные путеше
ствия?»
Я нахмурился: «Путешествия?»
«Крыса пытался найти прошлой ночью сведенья о поездках. Полеты на самоле
тах, пикники, заранее оплаченные расходы.» Я покачал головой: «Даже рядом
ничего нет.»
«Ага, я сам догадался, что он ищет в неверном направлении. Ты Ц отец-одино
чка и не бываешь на пикниках.»
«Никогда.»
«Это хорошо.»
Мы все глубже заходили в библиотеку. С угла сквозь стеклянные стены мы ви
дели редакцию секции Метро. Я заметил, что Крыса, совсем заболтавшись, про
должает разговаривать с девушкой. Я спросил: «Кен, я что-то не совсем пони
маю, почему я? Моя работа совсем не горячая. Никаких споров. Уже три года я н
е работаю детективом. Я даже больше не пресс-офицер, просто связник. Заним
аюсь только политикой. Почему же репортер „Таймс“ охотится за мной?» «В о
диннадцать вечера в четверг, ты хочешь спросить?», спросил Кен. Он смотрел
на меня, словно я идиот. Словно по подбородку у меня течет слюна. Я сказал: «
Думаешь, это делают японцы?»
«Крыса наверняка выполняет их задание. Он Ц наемный подонок. Работает н
а видеостудии, на компании грамзаписей, на брокерные конторы, даже на рие
лтеров. Крыса теперь Ц консультант. Он ездит в Мерседесе-500SL, знаешь?» «Даж
е так?»
«Весьма неплохо для репортерской зарплаты, не правда.?»
«Да, пожалуй.»
«Вот так. Кому ты наступил на мозоль? И это произошло прошлой ночью?»
«Наверное.»
«Потому что кто-то вызвал Крысу и натравил на тебя.»
Я сказал: «Не могу поверить.»
«Поверь», сказал Кен. «Меня единственно беспокоит, что у Крысы есть крот в
Центре Паркера. Кто-то в департаменте выдает ему материалы внутренних р
асследований. В своем собственном департаменте у тебя все окей?» «Наскол
ько я знаю, да.»
«Хорошо. Потому что Крыса прибегнет к своим обычным фокусам. Сегодня утр
ом я говорил с Роджером Баскомбом, нашим советником.» «И что?»
«Угадай-ка, кто позвонил ему прошлой ночью, весь кипя и бурля вопросами? К
рыса. А хочешь угадать, какой задавался вопрос?» Я не ответил.
«А вопрос был такой? Представляет ли общественный интерес служба полице
йского пресс-офицера? И может ли офицер полиции подать иск за диффамацию?
»
Я вымолвил: «Бож-же мой.»
«Правильно.»
«А какой был ответ?»
«Да кому нужен ответ? Ты же знаешь, как это все работает. Все, что Крысе треб
уется сделать, это позвонить кое-куда и сказать: „Хай, это Билл Вильхельм
из „ЛА Таймс“. Мы завтра печатаем статью, что лейтенант Питер Смит занима
ется растлением детей, у вас есть какие-нибудь комментарии?“ Несколько х
орошо нацеленных звонков Ц и статью даже не надо печатать. Редакторы мо
гут ее пристукнуть, но ущерб уже нанесен.»
Я ничего не ответил. Я знал, что Кен говорит правду. И много раз я видел, как
это бывает.
Я спросил: «Что я могу сделать?»
Кен засмеялся: «Устроить один из знаменитых инцидентов, связанных с жест
окостью полиции ЛА.»
«Не смешно.»
«В нашей газете об этом никто не напишет, могу обещать. Убей его на фиг. И да
же если кто-то снимет это на видео, да люди станут платить, чтобы только пр
осмотреть пленку.»
«Кен.»
Кен вздохнул. «Что, нельзя помечтать? Окей, есть одна штука. В прошлом году,
когда Вильхельм занимался, э-э, сменой руководства в отделе Календаря, я п
олучил по почте анонимный пакет. И еще несколько человек получили. В то вр
емя никто ничего не предпринял. Очень грязная вещь. Интересуешься?» «Ага.
»
Из внутреннего кармана спортивного пиджака Кен достал небольшой конве
рт. На нем еще были видны полоски от бечевки. Внутри Ц серия фотографий, н
апечатанных на сложенной в гармошку бумаге. На снимках Вилли Вильхельм з
анимался интимным актом с темноволосым мужчиной. Голова Вилли была у муж
чины на коленях.
«Под такими углами лицо Вилли неважно видно», сказал Кен. «Но это он, все в
ерно. Репортер по быстрому развлекает свой источник. Как говориться, вып
ивает с ним.»
«Кто этот тип?»
«Нам пришлось немного повозиться. Его зовут Барри Борман. Он региональны
й глава отдела продаж Кейсей Электроникс в Южной Калифорнии.» «И что мне
с этим делать?»
«Дай-ка мне свою карточку», сказал Кен. «Я положу ее в конверт и отправлю в
се Крысе.»
Я покачал головой: «Мне это не нравится.»
«Уверен, он дважды подумает.»
«Нет», сказал я, «такое не по мне.»
Кен пожал плечами. «Ладно. Это может и не сработать. Даже если мы скрутим я
йца Крысе, то у японцев, наверное, есть и другие способы. Я все еще не раскоп
ал, откуда пошла вчера эта заметка. Слышу в ответ только „приказы сверху, п
риказы сверху“. И понимай, как знаешь. Может означать все, что угодно.»
«Кто-то же должен был ее написать.»
«Говорю тебе, я не раскопал. Но ты же знаешь, у японцев мощное влияние на га
зету. Это больше, чем просто их реклама. Больше, чем их неотступная машина
паблик рилейшен, бубнящая из Вашингтона, больше, чем местное лобби и поже
ртвования в выборные компании политиков и в организации. Это сумма всего
и еще больше. И оно становится коварным. Я хочу сказать, что сидишь на сове
щании, обсуждаешь будущие статьи и вдруг понимаешь, что на них никто не хо
чет тянуть. Вопрос не в том, истинна ли информация, или нет, новость она, или
не новость. И это даже не уравнение с одним неизвестным, вроде „мы не скаже
м этого, а они накачают своей рекламы“. Все гораздо более тонко. Иногда я г
ляжу на своих редакторов и могу поклясться, что они не хотят выхода некот
орых статей, потому что боятся. И при этом даже не знают, чего именно они бо
ятся. Просто боятся, и все.»
«Такова свободная пресса.»
«Эй, не надо», сказал Кен, «сейчас не время для школьной чепухи. Ты же знаеш
ь правила игры. Американская пресса сообщает о преобладающем мнении. Пре
обладающее мнение Ц это мнение группы, стоящей у власти. Власть теперь у
японцев. Пресса делает свое обычное дело. Просто поберегись.» «Поберегус
ь.»
«А когда решишь, что надо отправить посылку, звони не раздумывая.»
* * *
Мне хотелось поговорить с Коннором. Я начал понимать, отчего Коннор встр
евожился, и почему он хотел побыстрее завершить расследование. Потому чт
о хорошо выстроенная машина намеков Ц страшная вещь. Искусный и опытный
мастер интриг Ц а Крыса был искусен Ц может устроить так, что каждый ден
ь будет появляться новая история, хотя в действительности вообще ничего
не происходит. Печатается заголовок: «Большое жюри не решается обвинить
полицию», когда на самом деле большое жюри еще вовсе не собиралось. Однак
о, люди день за днем видят заголовки и приходят к своим собственным заклю
чениям.
Дело в том, что способ впиться всегда найдется. Под конец компании очерне
ния, если вашего субъекта нашли ни в чем не запятнанным, все еще можно соор
удить заголовок: «Большому жюри не удалось обвинить полисмена», или «Рай
онный прокурор не желает возбуждать дело против обвиняемого копа». Сами
такие заголовки не хуже обвинений.
И нет никакого способа уклониться от нескольких недель отрицательной п
рессы. Обвинения запоминает каждый. Опровержений никто не помнит. Такова
человеческая натура. Если вас обвинили, то потом тяжело вернуться к норм
е. Стало страшновато, у меня возникло очень гнусное ощущение. Въезжая на а
втостоянку возле физического факультета УЮК, я был поглощен собственны
ми мыслями, когда снова зазвонил телефон. Это был помощник шефа Олсон. «Пи
тер?»
«Да, сэр.»
«Уже почти десять. Думаю, тебе пора быть здесь и положить ленты на стол. Ты
мне обещал.»
«У меня затруднения с копированием.»
«Ты этим занят?»
«Конечно. А в чем дело?»
«Потому что из звонков, полученных мною, следует, что ты не бросил свое рас
следование», сказал Джим Олсон. «За протекший час ты задавал вопросы в яп
онском исследовательском институте. Потом ты допрашивал ученого, котор
ый там работает. Ты смотался на какой-то японский семинар. Говори прямо, П
итер: расследование закончилось или нет?»
«Конечно закончилось», сказал я. «Я просто пытаюсь скопировать ленты.»
«Давай побыстрее», сказал он.
«Хорошо, Джим.»
«Ради блага всего департамента и всех в отдельности Ц я хочу, чтобы все э
то закончилось.»
«Хорошо, Джим.»
«Я не хочу потерять контроль за ситуацией.»
«Я понимаю.»
«Надеюсь, что так», сказал он. «Делай копии и тащи сюда свою задницу.»
И он повесил трубку.
Я припарковал машину и вошел в здание физфака.
* * *
На верху лекционного зала я ждал, когда Филип Сандерс закончит лекцию. Он
стоял перед черной доской, покрытой сложными формулами. В зале было окол
о тридцати студентов, большинство сидело внизу перед доской. Я видел мак
ушки их голов.
Доктору Сандерсу было около сорока лет, один из тех энергетических типов
, что находятся в постоянном движении, расхаживают взад и вперед и пишут у
равнения на доске короткими выразительными тычками мелом, говоря об «оп
ределении отношения сигнальных ковариантов» и о «полосе шума факториа
ла дельта». Я не мог назвать науку, которой он учит. В конце концов я пришел
к выводу, что должно быть это электротехника.
Когда зазвонил звонок, студенты встали и стали укладывать сумки. Я был по
ражен: почти все в классе были азиатами, и парни и девушки. Те, что не с Восто
ка были индусами и пакистанцами. Из тридцати студентов только трое были
белыми.
«Верно», сказал позднее Сандерс, когда мы по коридору шли в его лаборатор
ию. «Тема, вроде „Физики-101“, не привлекает американцев. Уже много лет. Пром
ышленность совсем не может их найти. Мы были бы уже по уши в дерьме, если бы
не существовало азиатов и индусов, которые приезжают сюда на докторанту
ры по математике и инженерному делу, а потом работают на американские ко
мпании.»
Мы сошли вниз несколько пролетов и повернули влево. И оказались в подвал
ьном коридоре. Сандерс шел быстрым шагом. «Трудность в том, однако, что это
меняется», продолжал он. «Мои азиатские студенты начали уезжать домой. К
орейцы возвращаются в Корею. И тайваньцы. Даже индийцы возвращаются домо
й. Стандарты жизни в их странах растут и теперь дома больше возможностей.
Некоторые из этих стран имеют громадное число хорошо обученных людей.» М
ы живо спустились еще на пролет. «Вы знаете, в каком городе мира самое боль
шое число докторов по физике на тысячу человек населения?»
«Бостон?»
«Сеул, Корея. Подумайте об этом, когда мы ворвемся в двадцать первый век.»
Теперь мы шли по другому коридору. Потом на короткое время оказались сна
ружи на солнечном свете, прошли по асфальтовой дорожке и вошли в другое з
дание. Сандерс поглядел через плечо, словно боялся потерять меня. Но гово
рить не переставал.
"А если иностранные студенты уедут домой, у нас не будет достаточно инжен
еров для американских исследований, чтобы творить новую американскую т
ехнологию. Тут простой баланс. Нет в нужном количестве тренированных люд
ей. Даже большие компании вроде ИБМ начинают помаленьку испытывать труд
ности.
Обученных людей попросту не существует. Осторожно, дверь." Дверь крутнул
ась в мою сторону. Я вошел внутрь и сказал: «Но если здесь имеются все возм
ожности для работы с высокой технологией, разве это не привлекает студен
тов?»
«Привлекает, но не так, как инвестиционные банки или юриспруденция.» Сан
дерс засмеялся: «Америке может недоставать инженеров и ученых, однако мы
первые в мире по производству адвокатов. Половина адвокатов всего мира
находится в Америке. Только представить.» Он покачал головой. «У нас четы
ре процента мирового населения и восемнадцать процентов мировой эконо
мики. И у нас же пятьдесят процентов адвокатов. И каждый год из юридически
х школ выплывают еще тридцать пять тысяч. Вот куда направлена наша проду
ктивность, вот где наш национальный центр интереса. Половина наших TV-шоу
толкует об адвокатах. Америка превращается в Страну Адвокатов. Все выдви
гают друг другу иски. Все друг друга оспаривают. Все в судах. Ведь, кроме вс
его, трем четвертям миллиона американских адвокатов надо же хоть чем-то
заниматься. Они обязаны как-то заколачивать свои триста тысяч в год. Друг
ие страны думают, что мы спятили.»
Он открыл дверь ключом. Я увидел надпись от руки: «Лаборатория продвинут
ой обработки образов» и стрелку. Сандерс повел меня по длинному коридору
.
«Даже наши самые яркие ребята плохо обучены. Самые лучшие американские д
ети сегодня на двенадцатом месте в мире после промышленных стран Азии и
Европы. А ведь это наши лучшие студенты. На дне гораздо хуже. Треть выпускн
иков школ не может прочесть расписание автобусов. Они неграмотные.» Мы д
ошли до конца коридора и повернули направо. «Ребята, которых я вижу, ленив
ы. Никто не хочет работать. Я учу физике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45