Люсьен был в ударе, он смеялся и шутил, рассказывал ей о других ужинах так, словно он был их полноправным участником, а не снедаемым завистью младшим слугой, подносившим еду, которую ему запрещено было пробовать, и наливавшим в бокалы вино, предназначенное для других.
Неумолимо бежало время. Скоро ей придется уйти, и наступит всему конец. Встреча была так коротка. Сердце девушки сжималось при мысли, что приключение заканчивалось. Неужели впереди у нее лишь длинные тоскливые дни и ничего больше?
Изабелла встала.
– Я должна идти, а то они пошлют кого-нибудь искать меня. Но сначала я хочу отдать вам то, что принесла. – Она вынула из кармана носовой платок и протянула ему две золотые монеты. – Вот все, что у меня есть. Этого будет достаточно?
Теперь он не смеялся. Он стоял, переводя взгляд с ее лица на протянутую руку.
– Где вы это взяли? Украли для меня?
– Нет, эти монеты принадлежат мне, и я могу истратить их по своему усмотрению.
Какое-то мгновение Люсьен колебался, слегка пристыженный тем, что так воспользовался ее добротой. Потом взял монеты и спрятал их поглубже в один из карманов сюртука.
– Изабелла, – глухим голосом проговорил он. – Я не знаю, что сказать.
Девушка отвернулась, чтобы не видно было слез в ее глазах. И тогда Люсьен, поддавшись безумному порыву, охватившему его, обнял Изабеллу и начал страстно целовать, одной рукой обхватив ее спину и прижимая к себе, а другой, раздвигая лиф платья, чтобы целовать шею и округлую грудь. На несколько секунд она отдалась исступленной радости, пронизывающей все ее тело, но вдруг это чувство испугало ее, и тогда девушка оттолкнула Люсьена.
– Нет, Люсьен, нет… нет…
– Уедем вместе, – шептал он, – пойдемте со мной. Почему бы и нет? Мы убежим вместе.
Эта безумная мысль смутила ее, но все же Изабелла покачала головой.
– Меня будут искать. Это может вам навредить.
Он снова заключил ее в объятия.
– А если я вернусь, Изабелла? – сказал он приглушенным голосом. – Если я когда-нибудь вернусь? – уже произнося эти слова, он знал, что это невозможно.
– Не знаю… не знаю…
Девушку била мелкая дрожь, и Люсьен, осознав опрометчивость своих обещаний, отнял от Изабеллы руки.
– Вы правы. Это безумие, не так ли? Но я не забуду, Изабелла, клянусь, никогда не забуду. Когда-нибудь, любовь моя, когда-нибудь…
Изабелла догадывалась, что это всего лишь пустые слова, хотя ей так хотелось им верить.
– Вы уходите сегодня вечером? – спросила она сдавленным голосом.
– Вечером или завтра на рассвете.
– Тогда настало время прощаться.
– Да.
Она взяла свой плащ и дрожащими руками накинула себе на плечи.
Выйдя из лачуги, Люсьен попробовал вернуть прежнее веселое настроение. Он вынул и подбросил одну из монет.
– Этим вы освобождаете меня из заключения.
Оба они были слишком поглощены друг другом, чтобы заметить одинокого всадника, медленно ехавшего по тропинке полем. Он наблюдал за двумя отчетливо вырисовывающимися на фоне вечернего неба фигурами с праздным любопытством, которое переросло в интерес, когда он узнал девушку, увидел, что она оказалась в объятиях своего возлюбленного.
«Боже мой, – сказал сам себе Джеймс Бриджез, – что, черт побери, думает себе моя французская кузина, обнимаясь и целуясь с каким-то оборванцем, который будто только вылез из помойки?» – Джеймс пребывал в исключительно плохом расположении духа, более того, был бы рад затеять с кем-нибудь ссору. Совсем недавно у него произошел досадный спор с отцом из-за весьма значительных долгов. – «Как будто светский молодой человек не имеет права время от времени играть в азартные игры, – возмущенно говорил он сам себе, – а если друзья его принадлежат к высшему обществу и привыкли играть на высокие ставки, что же, ему держаться от них в стороне, как бедняку-простофиле?» Но сэр Джошуа придерживался другой точки зрения. Джеймсу было строжайше приказано провести остаток лета в Хай-Уиллоуз, не транжиря денег. Он хотел было взбунтоваться, но отец не выпускал кошелька из своих рук и проявлял исключительную скупость, и на этот раз даже мать не помогла бы. «Вот Венеция – отцовская любимица, ей все сходит с рук», – раздраженно думал он. Джеймс никогда не питал к своей сестре большой любви, она надоела ему со своими женихами. Последний был нудным чопорным молодым человеком, богатый папаша которого жил в каком-то Богом забытом замке в Шотландии, и его постоянно ставили Джеймсу в пример. Джеймсу просто не терпелось сорвать на ком-нибудь зло, а тут ему представилась такая возможность. Он соскочил с лошади и налетел на Изабеллу и Люсьена.
– Что ты делаешь, парень?
Джеймс так неожиданно вклинился между ними, что Люсьен отпрыгнул назад, а Изабелла, отступая, споткнулась и упала на колени.
Бет, которая никогда не любила Джеймса, бросилась на защиту девушки, стала прыгать и хватать его за полы сюртука. Люсьен, гибкий и ловкий – суровая жизнь научила его защищаться – реагировал быстро и точно как змея. Он стремительно нанес удар кулаком по подбородку Джеймса, и тот упал назад. Врезавшись в стенку хижины, он беспомощно заскользил по ней вниз под лай собаки. Пока Изабелла оттаскивала Бет за ошейник, Люсьен воспользовался счастливым случаем. Быстрый, как молния, он схватил вожжи, вскочил на лошадь и помчался в поля, прежде чем Джеймс успел подняться на ноги. Он стоял гибкий, разъяренный тем, что над ним взял верх какой-то бродяга-простолюдин, а эта его чертова кузина удерживала беснующуюся собаку, стараясь не засмеяться зрелищу, которое он из себя представлял.
– Убери от меня эту проклятую суку, иначе, клянусь, я ее пристрелю, – проворчал Джеймс. Ярость и возмущение не покидали его. – Этот подонок имел наглость украсть мою лошадь.
– Думаю, это всего лишь шутка, – сказала Изабелла, – он наверняка вернет лошадь.
– Скорее продаст, а денежки прикарманит, – брюзжал Джеймс. – Кто он? И какого черта ты открыто любезничала с таким оборванцем?
– Если бы ты подождал, а не нападал, как разъяренный бык, то узнал бы, – сказала она холодным и спокойным тоном, несмотря на закрадывающуюся в душу тревогу. Она испугалась того, что мог наговорить или сделать Джеймс. За то немногое время, что Джеймс проводил в Хай-Уиллоуз, у них никогда не было хороших отношений, а когда девушке не исполнилось еще и пятнадцати лет, Джеймс захотел, чтобы она стала его легкой добычей, как те девушки, которых он завлекал в Оксфорде. Изабелла оказала ему яростное сопротивление при крайне неприятных обстоятельствах, о чем не любила вспоминать.
– Ладно, – проговорил Джеймс и сощурил глаза, охватывая взглядом и саму девушку, и ее тонкое ситцевое платье, и растрепанные волосы, и корзинку, которую она подняла с земли. – Кто он? В твоих интересах сказать мне, пока отец не узнал.
– Он просто случайный знакомый, молодой француз, беглец, как и мы. Направлялся в Лондон.
– И раз он француз, ты снарядила его в дорогу и позволяла обнимать и целовать себя? – саркастически поинтересовался он.
Значит, он видел больше, чем сначала показалось Изабелле. Девушке пришлось прибегнуть к высокомерному возмущению:
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Я не сделала ничего плохого! Это было всего лишь проявлением дружеского расположения.
– Неужели? Будем надеяться, сэр Джошуа посмотрит на дело именно таким образом. Но что, черт побери, мне делать без моей проклятой лошади?
– Вернуться в Хай-Уиллоуз пешком вместе со мной, – раздраженно ответила Изабелла, – и лучше прямо сейчас, а то вот-вот пойдет дождь.
И в самом деле, пока они разговаривали, небо потемнело и начали падать первые тяжелые капли. Девушка накинула на голову капюшон плаща, позвала Бет и быстро пошла к поместью. Внешне она была спокойна, но в глубине души росла тревога. Что, если Джеймс расскажет эту историю дяде? Все было так невинно, но многие воспримут ее иначе. Единственным обнадеживающим обстоятельством было то, что сэр Джошуа еще не приехал, а к тому времени, как он вернется, Люсьен будет далеко, вне пределов досягаемости дяди.
До дома было еще далеко, когда дождь превратился в ливень. Они с Бет промокли насквозь, пока добрались в Хай-Уиллоуз. Примерно час спустя, переодевшись и просушив волосы полотенцем, она увидела из окна Джеймса, еле тащившегося по подъездной аллее, заляпанного грязью. Настроение его было крайне мрачным. Он раскричался на слугу, который уже прибыл в поместье с его чемоданом, приказал служанкам мигом принести горячую воду и чистую одежду, грубо оборвал Ги, когда тот с невинным видом спросил, не упал ли он, и если да, то куда делась лошадь?
Позднее все трое ужинали в полном молчании. Миссис Бедфорд бросила взгляд на хмурое лицо Джеймса и, извинившись, благоразумно удалилась. Ужин подходил к концу, когда вошел Франклин.
– Там у дверей вас спрашивает какой-то парень, сэр, – нерешительно обратился он к Джеймсу.
– Что за парень? Какого дьявола ему надо?
Он потянулся к вину и наполнил свой бокал.
– Это конюх из «Белого Оленя» в Хите, сэр. Он говорит, у него для вас есть сообщение.
– Он что, не мог передать его через тебя?
– Утверждает, что ему приказано сказать вам лично.
– Черт бы побрал его, наглеца! – Джеймс залпом выпил вино и поднялся.
Изабелла и Ги переглянулись и вышли вслед за ним.
Дождь прекратился, тучи разошлись, и в воздухе чувствовалась свежесть. У входной двери, спешившись, стоял конюх.
– Ну, парень, что там за сообщение?
– Его передал иностранный джентльмен, сэр. Он приказал мне почистить лошадку, задать ей корму и отвести в Хай-Уиллоуз, а я должен был сказать вам особо, что он очень благодарен за одолжение и надеется, что не доставил вам слишком много беспокойства.
– Чертовски мило с его стороны, должен признать, – ехидно заметил Джеймс. – И куда же этот иностранный джентльмен направился?
– Не могу сказать, сэр. Он вошел в гостиницу, чтобы поговорить с хозяином, а я, как он просил, почистил лошадь, насыпал ей овса и вот привел обратно.
Он стоял, нетерпеливо ожидая, пока, наконец, Джеймс не сунул ему монету.
– Спасибо, сэр, премного благодарен. Ну, тогда я пошел. – Парнишка снова взобрался в седло и потрусил вдоль аллеи на старой кляче. Джеймс поймал взгляд Изабеллы, выругался про себя и крикнул Джейсону, чтобы тот отвел лошадь в конюшню.
– В чем дело? – спросил Ги. – Что ты натворила, Изабелла? У Джеймса был такой вид, словно он готов был убить тебя.
– Ничего.
– Ты кого-то встретила на берегу?
– Почему ты так решил?
– Кое-что слышал от одного парня. Я сказал ему, чтобы он пошел проветрить мозги. Но кто-то же там был?
– Да, это так. Один молодой француз, такой же изгнанник как и мы. Я случайно повстречалась с ним, когда гуляла по берегу, – неохотно ответила Изабелла.
– Лучше быть поосторожнее. Я не доверяю Джеймсу. Он может сочинить какую-нибудь историю, если решит, что от этого ему будет польза.
Этого-то она и боялась. Но в тот вечер разговоров о происшествии на берегу не было. В последующие дни Джеймс пил со своими друзьями или слонялся по дому, ко всем придираясь, пока не приехал сэр Джошуа с тетей Августой и Венецией. И тогда совсем неожиданно гроза разразилась над головой Изабеллы.
Это случилось после ужина в первый же вечер. Обе девушки смиренно проследовали за Августой в гостиную, оставив мужчин пить вино. Ги, которому не нравились ни сэр Джошуа, ни Джеймс, поспешно извинился и исчез.
Сэр Джошуа наполнил стой стакан и подвинул графин сыну.
– Ты снова залез в мой стол, Джеймс? – сурово спросил он.
– Нет, это не я, – ответил Джеймс с нескрываемым негодованием. – Я бы сказал тебе, отец. Не хватало еще по карманам шарить. О чем ты говоришь?
– Мистер Форест принес полученную недавно арендную плату и оставил в ящике моего стола. Кошель там, но часть денег исчезла.
– И ты сразу же подумал обо мне, – сказал Джеймс. – Мне это обидно, мягко говоря. Ведь есть еще слуги, Ги и Изабелла тоже могли добраться до них.
– Изабелла? Чушь! Зачем ей деньги?
– Ну, вероятно, чтобы отдать своему любовнику, – выпалил Джеймс.
Сэр Джошуа некоторое время молча смотрел на него.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– Это было в тот день, когда я сюда приехал. – Джеймс помедлил, потом все выложил: что видел вечером, что было потом, и, рассказывая, сумел самым неприглядным образом представить события. Сэр Джошуа внимательно выслушал сына.
– Ты ведь раньше не обращал внимания на эту девушку, не так ли? – сказал он наконец. – Все это правда, Джеймс, или ты сочинил?
– Это так же верно, как и то, что я сижу здесь, отец. Мне лично все равно. Но ты начал обвинять меня в том, чего я не делал, что ж, тогда я решил, что ты должен быть в курсе.
– Да, конечно. – Сэр Джошуа чувствовал, как в нем закипает ярость, смешанная со странным чувством разочарования. Он сурово произнес:
– Когда пойдешь в гостиную, скажи Изабелле, что я хотел бы с ней поговорить. Я буду у себя в кабинете.
– Сегодня вечером? Сейчас?
– Ну да, сейчас. Иди и делай, что я сказал.
– Ты не станешь… – Джеймс остановился, вдруг устыдившись. Впрочем, его слова могли бы и не возыметь действия, ведь он слишком хорошо знал трудный характер отца.
– Иди же, – хрипло сказал сэр Джошуа, – чего ты ждешь?
– Хорошо. Я ей скажу, – подтвердил Джеймс и быстро вышел.
Его сестра Венеция сидела в гостиной за пианино, разучивая одну из привезенных легких пьес. Изабелла, пытаясь читать при вечернем свете, склонилась над книгой. Джеймс встал у нее за спиной и заглянул через плечо.
– Боже милостивый, стихи. Как ты можешь читать эту чепуху?
– Мне нравится. – Она закрыла книгу и поднялась. – Пойду скажу слугам, что можно подавать чай.
– Оставь это. Отец хочет видеть тебя. Он в своем кабинете.
– Сейчас? Зачем? Ты не знаешь?
– Спроси что-нибудь полегче и нечего смотреть на меня, как на преступника. Я ничего не сказал, но советую тебе быть поосторожнее. У него неважное настроение.
Она бросила на него быстрый подозрительный взгляд и вышла, гадая, что ее ждет.
Джеймс смотрел ей вслед. Это было все равно, что послать ягненка на бойню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67