– Ваш дедушка, – низкий голос выражал ледяное презрение. – И при том распутном дворе была девушка, которая любила его так страстно, так безоглядно, что родила от него сына в одиночестве и позоре, и умерла после этого. Мальчик вырос несчастным, ненавидел тех, кто называл его ублюдком, незаконнорожденным. Его отправили в школу, в университет, но так и не признали, заставили служить своему сводному брату, младше его на два года, наследнику, любимчику, который пользовался теми привилегиями, которые должны были принадлежать другому, старшему. Он ел хлеб унижения и презрения. Потом взбунтовался против этого и был отослан на Мартинику, где работал на заводе по очистке сахара, который принес столько благоденствия его семье. И здесь он начал вынашивать планы мщения, дожидаясь нужного момента. И это время наступило, это долгожданное время, когда Франция сбросила оковы, и он освободился, чтобы мстить человеку, который походя обездолил его. Он увидел его смерть, смерть своего сводного брата, который лишил его того, что должно было принадлежать ему, и был бы счастлив увидеть смерть его детей, но они ускользнули от него.
Анри Риваж помолчал, глядя на них горящими глазами, потом продолжал уже другим, более естественным голосом:
– Я служил революции, которая вернула мне мое имущество, пока человек, которого вы называете мужем, не сокрушил навсегда мои надежды. – Одной рукой он коснулся изуродованной щеки. – Мужчины стыдятся смотреть мне в лицо, женщины отворачиваются, их тошнит от отвращения. Он оставил меня ни с чем, только с жаждой власти над жизнью и смертью, со страхом и ненавистью.
– «Он сумасшедший, – подумал Роберт, – горечь, разъедающая душу, ревность, разрушили его ум, и да простит меня Бог, но это я привел его на край бездны. Просить такого человека о милосердии было бы бесполезно. Но должен же быть какой-то выход, и нужно искать его». – Караульный, связывая его руки веревкой, не затянул узел слишком сильно. Как можно более незаметно Роберт постарался освободить свои длинные тонкие руки, ведь ему это удавалось при подобных обстоятельствах раньше.
– Что вы собираетесь делать с нами? – слова вырвались у Изабеллы сами собой.
– Подумаем, – от его страшной улыбки по спине Изабеллы пробежал холодок. – У нас еще есть гильотина для шпионов и осведомителей, вы знаете. Но это слишком просто, слишком быстро. У меня есть более интересный, драматичный и забавный замысел, скажем так, а?
Люсьен все так же молча стоял перед дверью, Риваж дал знак и молодой человек, кивнув, подошел к камину, взял кочергу и сунул ее в самую середину углей.
«Боже милостивый, – подумал Роберт, – только не это. Если он дотронется до Изабеллы, я его убью, как-нибудь, но убью».
Анри Риваж повернулся к Роберту и заговорил низким, почти приятным голосом.
– Ну, а теперь, Морис Дюпон или Роберт Эрмитейдж, или лорд Киолгоур, или как вы предпочитаете себя называть в этих ваших маскарадных перевоплощениях, я должен задать вам несколько вопросов, ответы на которые очень бы хотел получить Первый Консул, будущий Император.
– Спрашивать вы можете, – сказал Роберт, хладнокровно выигрывая время, – но ответ дать не обещаю. Мне не доверяют секреты Министерства обороны.
– Ну, ну, – и снова он улыбнулся Роберту своей леденящей улыбкой, – вы же понимаете, что я этому не поверю. Брат вашей жены, дурачок, довольно часто выдавал секреты, ключ от которых был у вас.
– Чертов Ги, не мог держать язык за зубами! И за это вы убили его?
Изабелла сделала быстрое движение, мгновенно остановившись под взглядом Роберта: пусть они думают, что Ги мертв.
– Это был несчастный случай, иначе он стоял бы здесь со своей сестрой. Лично я сожалею об этом. Мне бы доставило удовольствие видеть, как последний наследник этого проклятого рода раболепствует передо мной.
– Ги никогда бы этого не сделал, никогда! – воскликнула возмущенная Изабелла.
Но Риваж только улыбнулся.
– Никто не знает, что будет делать, пока не придет час испытаний. – Он снова повернулся к Роберту. – Сначала пара легких вопросов. Мне нужно подробное описание уже построенных вдоль южного побережья оборонительных сооружений, расположение каждого опорного пункта, мы должны знать самые удобные места для высадки войск, и во-вторых: мы знаем, что существует заговор с целью покушения на Бонапарта, заговор, направляемый из Британии, в него вовлечены последние из этих чертовых Бурбонов. Я хочу знать имена участников, даже имеющих косвенное отношение.
– Вы уж извините, но боюсь, вы будете разочарованы, – сказал Роберт с легкомыслием, которое никак не вязалось с тем, что творилось у него в душе. – Что касается первого вопроса – я не разрабатывал план, не знаком с подробностями, а относительно второго – против вашего предводителя еще с тех пор, как он захватил власть, многие сумасшедшие замышляют заговоры. Но все они обречены на провал. Откуда же мне знать, кто выдумал последний безумный план?
– Но ты знаешь, я уверен. Может быть, это поможет тебе вспомнить?
Неожиданным резким движением он так сильно ударил Изабеллу по лицу, что та невольно подалась назад, не сдержав крика от страха и боли.
– Ты, подонок! – веревка впилась в руки Роберта, безуспешно пытавшегося освободиться от нее.
– Может быть, я и подонок, – сухо заметил Риваж, – но уверяю вас, это было только начало. Снова спрашиваю, и на этот раз хочу получить ответ.
Изабелла вытирала кровь, стекавшую изо рта.
– Нет, Роберт, не говори им ничего. Пусть делают свое грязное дело.
– Какая героиня, – усмехнулся Риваж. – Думаю, ваш муж считает иначе. – Он сделал знак Люсьену. Тот вынул из огня кочергу, конец которой раскалился докрасна и алел в темной комнате. – Вы же не хотите видеть, как пропадает эта красота? Вы же не хотите видеть ее, умирающей в агонии, как то бедное дитя? Я более милосерден, чем вы. Вы всего лишь дадите мне нужную информацию и, по крайней мере, умрете вместе чистыми и незапятнанными.
Люсьен нерешительно шагнул к ним, как будто опасаясь подойти ближе. В это время Роберт невероятным усилием освободил одну из своих рук. Он бросился к пистолетам, лежавшим на столе, схватил один, случайно отбросив второй к ногам Изабеллы. Не раздумывая, она подхватила его. Потом все произошло так быстро, что они ничего впоследствии не могли отчетливо вспомнить.
Роберт выстрелил в Риважа, который бросился на него. Пуля попала ему в грудь. Секунду он стоял прямо, с выражением удивления на своем обезображенном лице, потом свалился на стол, зацепив бумаги.
С горестным криком: «Отец!» Люсьен устремился к нему, все еще с раскаленной кочергой в руке. Роберт укрылся за столом и оперся о колено. Люсьен мчался прямо на него. Нужно остановить его, подумала Изабелла. Обеими руками она схватила пистолет и нажала на курок. На таком близком расстоянии она не могла промахнуться. Она попала Люсьену прямо в спину. Он рухнул на тело Риважа, пылающая кочерга вылетела из его руки и упала среди разлетевшихся бумаг. В одно мгновение все могло заняться огнем. Роберт вскочил на ноги, схватил кочергу и швырнул ее в камин.
Изабелла, дрожащая и взволнованная, все еще держа пистолет, смотрела на дело своих рук, не в силах поверить, что все могло произойти так быстро.
– Скорее, – торопил ее Роберт, – скорее, мы должны уходить. Караульные слышали выстрелы. Через минуту они будут здесь. Нельзя терять время.
Она склонилась над Люсьеном, дрожа, протянула руку и дотронулась до его щеки, обессилевшая от ужаса.
– Они мертвы? – прошептала она.
– Не будем оставаться, чтобы выяснять это. Пошли.
Роберт уже стоял у окна, открывая ставни и распахивая высокое окно.
Изабелла бросила взгляд на затемненную комнату, полную старых воспоминаний, на двух мужчин, лежащих вместе, ближе, чем когда-либо в жизни, потом положила пистолет и подбежала к Роберту. Он обхватил ее руками, и вот они уже выбрались из дома, постояли, прислушиваясь, а потом изо всех сил побежали к деревьям.
На опушке леса они остановились и оглянулись назад. Из открытых окон лился свет, но стены замка были толстыми, и караульные немного выпили, занялись игрой и, казалось, не слышали выстрелов. Беглецы не могли терять ни минуты. Они побежали через лес, падая и снова поднимаясь, пока не добрались до внешней стены. Роберт поднял Изабеллу на стену, она прильнула к нему, еще не опомнившись от пережитого ужаса.
– Куда мы пойдем? – прошептала она.
– Я должен встретиться с Леруа. Он поможет нам. Предстоит долгая прогулка, Изабелла.
Она попыталась улыбнуться.
– В таком случае, лучше начать прямо сейчас.
– Именно так, моя храбрая девочка.
Было очень темно, на небе ни луны, ни звезд. Две темные фигуры продвигались по грязному полю к рощице, где остались лошади, и удача, изменившая раньше, вдруг вернулась. Когда они подошли поближе, Роберт остановился.
– Послушай, – прошептал он.
– Что это?
Слышалось дыхание лошадей, постукивание их копыт, слабое ржание, и был виден силуэт человека, спрятавшегося под деревьями.
– Леруа! – воскликнул Роберт. – Ты ждал.
– Я видел, что случилось, но остерегся вмешиваться. Сделать я ничего не мог, но решил ждать до рассвета.
– Молодец.
– Я видел, как вы и раньше выбирались из всяких переделок, – заметил Леруа. – Что случилось?
– Можно сказать, что нам удалось вырваться, но скоро караульные обнаружат, что случилось.
– Риваж мертв?
– Не знаю. Мы не могли оставаться дольше, чтобы выяснить это. Прежде всего нужно убраться подальше отсюда, пока не поднимут тревогу.
– Уже за полночь, но у вас еще есть несколько часов до рассвета. В седельных сумках провизия и кое-какие необходимые вещи, как мы договаривались.
Он быстро взглянул на Изабеллу, устало прислонившуюся к дереву.
– Достаточно ли у мадам сил, чтобы ехать верхом? Наверное, надо было предусмотреть дамское седло.
Изабелла взяла себя в руки.
– Не имеет значения. Я умею ездить по-мужски.
– Не беспокойся за нее, Леруа, она смелый человек, – сказал Роберт, ободряюще улыбаясь Изабелле.
Леруа вынул два больших тяжелых шерстяных плаща.
– Вам нужно будет избегать городов и деревень, новости здесь летят по ветру. Я советую ехать ночами, если сможете.
– Я понимаю это, – сказал Роберт. – Спасибо, Леруа, огромное спасибо. Будь осторожнее.
Найди какую-нибудь причину, чтобы уехать отсюда на несколько недель, пока тревога не уляжется.
– Хорошо. Не беспокойтесь за меня.
– Чем раньше мы уедем, тем лучше. Пошли, Изабелла.
Изабелла подобрала свои юбки и села на одну из лошадей. Потом наклонилась, чтобы пожать руку Леруа, улыбнувшись ему так, что он подумал: да и кто бы не стал рисковать ради такой женщины?
– Что бы мы делали без вас, месье?
– Без сомнения, ваш муж что-нибудь придумал бы, леди, – и совершая поступок, противоречащий его радикальным принципам, поцеловал Изабелле руку.
– До свидания, друг мой, – Леруа и Роберт обнялись, потом Роберт поднялся в седло, и они вместе выехали на пока еще спокойную сельскую дорогу.
Леруа смотрел, как исчезают в темноте два силуэта. Зачем надо было его другу, богатому английскому милорду, рисковать своей жизнью, выполняя безумно опасные поручения, если у него такая жена? Никогда он не понимал до конца англичан, размышлял Леруа, направляясь в Анжер. Он доберется туда только к утру, а еще нужно оставить в аптеке записку, что его не будет несколько дней, и скрыться самому, до тех пор, пока не минуют неизбежная суматоха и разговоры.
Глава 22
Несмотря на неудобное седло, обжигающий холод, опасность и предстоящую утомительную дорогу, – ведь нужно было преодолеть по крайней мере две тысячи миль до моря, если они хотят избежать основных дорог, – у Изабеллы той ночью было приподнятое настроение. Черное облако, нависшее над нею со дня дуэли, развеялось. Роберт все-таки дорожил ею, несмотря ни на что. Разве стал бы он рисковать своей жизнью ради нее, если бы думал иначе, а теперь он знает, как и она сама, откуда у Люсьена подробности о той ужасной ночи, которая обезобразила Анри Риважа и заставила его устремиться по пути мщения.
Они ехали бок о бок. Роберт был настороже, когда они проезжали небольшие спящие деревушки или одинокие фермы. Он не хотел останавливаться, чтобы поесть и отдохнуть, пока они не отъедут от замка на значительное расстояние. Позднее найдется время и для отдыха.
– Нам придется нелегко, – предупредил он Изабеллу.
– Пока я с тобой, мне ничего не страшно. Если понадобится, я пойду пешком.
– Будем надеяться, этого не потребуется, – коротко ответил он. – Эти лошади большую скорость не разовьют, но они выносливые и должны нам хорошо послужить.
Останавливаться и менять лошадей на постоялых дворах значило бы привлекать к себе внимание. Полиция Фуше усиленно следила за этими сельскими районами, а что если Риваж остался жив?
Несмотря на присутствие духа, Изабеллу снова и снова пробирала дрожь при воспоминании о том, что они оставили позади. Однажды она спасла Люсьену жизнь, а теперь убила его. Почему-то она не сомневалась, что он был мертв. Она не могла забыть его отчаянного крика «Отец!», снова видела, как он падает, видела кровь. Но если бы она помедлила хоть секунду, Люсьен обрушился бы на Роберта с этим пылающим орудием смерти.
Какая странная и запутанная история. Когда он впервые рассказал ей о своей жизни на Мартинике, могла ли она знать, кто он такой и что человек, пославший его в Англию шпионить и собирать сведения от осведомителей, был тот же самый Анри Риваж, который погубил ее отца и искалечил ее жизнь? Все ли, что он говорил в те дни, было ложью? Несмотря на то, что произошло, она не хотела так думать, не хотела, чтобы память была отравлена. Изабелла пыталась связать разрозненные мысли, пыталась вспомнить, что теперь она разделяет с Робертом его тайную жизнь и переносит все с радостью, которая скрашивает тяготы пути.
В то утро тьма рассеялась поздно, так как небо было затянуто облаками. Это предвещало дождь. Они продолжали ехать быстрым шагом, но лошади выдохлись, и Роберт знал, что скоро придется искать пристанище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67