Изабелла понимала, что это жалкий, бессмысленный лепет, и спрятала лицо в цветы, чтобы скрыть краску, залившую лицо. Она испытывала искушение рассказать всю эту историю Роберту. Но, если бы она это сделала, что бы он подумал? Разве не удивился бы, почему так долго она держала это в тайне? Подходящий момент был упущен, пока она собиралась с духом, принимая решение.
– Меня не волнуют выходки этих парней, с которыми водится Ги, – задумчиво сказал Роберт. – Но, думаю, надо поговорить с ним об этом.
– Ах, нет, не надо… Ты ведь знаешь, как болезненно он относится к критическим замечаниям. Его друзья безобидны, они молоды и глупы.
– Не беспокойся. Я не собираюсь разыгрывать из себя строгого наставника. – Он посмотрел на часы. – А теперь, мисс, даю вам час на одевание и прихорашивание. Потом мы поедем на матч.
– Что за матч?
– Подожди, увидишь, – ответил Роберт и оставил ее одеваться.
Джентльмены Мэрилбоунского крикетного клуба играли против джентльменов Хэмпшира. Ставка была в пятьсот гиней. Когда Изабелла и Роберт прибыли на поле близ Мэрилбоуна, здесь уже собралась большая толпа зрителей из всех слоев общества: от лорда Уинчилси, который являлся одним из попечителей клуба, до мальчика из лавки местного мясника. Для Роберта, как члена клуба, были оставлены лучшие места в первом ряду среди избранных. Изабелла до сих пор видела лишь импровизированные игры деревенских жителей на зеленых лужайках и была очарована всем: статными игроками в белых нанковых брюках, разноцветных сюртуках и высоких шляпах, и запутанными правилами игры, их Роберт пытался терпеливо ей объяснять, но они казались Изабелле настолько абсурдными, что она периодически разражалась приступами смеха.
Сборище было шумным, заключались пари, звучали то аплодисменты, при особенно удачной игре, то крики и свистки противников, когда игроку, любимцу публики, не удавался какой-нибудь удар.
Затем Роберт представил Изабеллу капитану клуба-победителя. Над ее рукой склонился высокий бородатый мужчина.
– Вы оказали нам честь, мадам. Вы должны как-нибудь прийти посмотреть, как играет ваш муж. У него точный удар.
– Был, был удар, Фред. Увы, теперь уже не такой точный. Моя крикетная молодость прошла.
– Тем хуже для нас. Отдали его политикам, мадам, а они там играют не по правилам, – неодобрительно заметил капитан. – Большая потеря для клуба.
Изабелла, в белом муслиновом платье, в большой шляпе с полями, завязанной под подбородком лентами вишневого цвета, являла собой довольно очаровательное зрелище и была способна зажечь зависть в сердце любой дамы, оплакивающей ушедшую молодость. И Лейла Вернон не была исключением. Она с улыбкой приближалась к ним в сопровождении шевалье, испытывая острое желание устроить этой разряженной дамочке пару гадостей.
– О, это же наша новобрачная, – начала она свои излияния. – Я и не предполагала, что вы так aficionado крикетом, моя дорогая.
– Я и не увлечена, – сухо сказала Изабелла, – но быстро могу научиться.
– Под руководством мужа, конечно. А где же ваш верный поклонник? Почему он сегодня не у ваших ног?
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – равнодушным тоном ответила Изабелла.
– Ну ничего, моя дорогая. Может быть, он просто не интересуется крикетом, – продолжала она капать яд, скосив глаза на Роберта. – Иностранцы редко интересуются этой игрой, особенно французы. Знаете, мой дорогой Роберт, вы оба являете очаровательный союз невинности и опыта. Она выглядит такой ослепительно юной, что кажется вашей дочерью.
– В самом деле? Сегодня моя жена празднует свое двадцатилетие, – ледяным голосом проговорил Роберт, – а я еще не впал в детство. Всего доброго, леди Вернон. – Он кивнул Лейле и ее спутнику и взял Изабеллу под руку. – Пойдем, дорогая, мы не можем больше заставлять ждать лошадей.
Когда они отошли, шевалье спокойно сказал:
– Полный провал, дорогая леди. Кажется, джентльмен не обращает на вас внимания.
– Когда-то очень даже обращал.
– Вот как? Но, к сожалению, этого не вернуть, как мне кажется. А крошка знает?
– Пока еще нет, но узнает. Уж будьте уверены. Насколько я понимаю, наша простушка крепко привязала к себе вашего племянника?
– О нет, моя дорогая Лейла, вы ошибаетесь. Это она пляшет под его дудку.
Лейла посмотрела на своего спутника и нахмурилась. У нее возникло смутное чувство, что оба француза, несмотря на их изысканные манеры, используют ее в своих целях. Ладно, мало ли кто играет в эти игры. Она пожала плечами и приняла предложенную ей руку.
Мэриан посчитала своим долгом сделать первый после замужества день рождения Изабеллы семейным праздником, поэтому на ужине в этот вечер должны были присутствовать сэр Джошуа, его жена, Джеймс и Венеция с ее немногословным женихом сэром Хьюго. Несмотря на все перемены и то, что роль хозяйки за столом была отведена Изабелле, она робела под тяжелыми взглядами дяди Джошуа и тети Августы. В результате Изабелла и Ги снова как бы превратились в молчаливых детей за вечерней трапезой в Хай-Уиллоуз. Вечер был бы тягостным, если бы не Роберт и Дэвид. Они так ловко бросали мяч беседы то одному, то другому гостю, что оживились даже непреклонный сэр Джошуа и угрюмый сэр Хьюго.
Когда дамы удалились в гостиную, Изабелле удалось увести Венецию под предлогом показа нового костюма, сшитого для предстоящего маскарада. Костюм был сделан в стиле дрезденской фарфоровой статуэтки-пастушки – с юбками на кринолине и с лифом на шнуровке, и, действительно, миленький, хотя они совсем недолго восхищались им.
Изабелла спросила напрямик:
– Уже прошло несколько недель после бала, почему ты не пришла повидать меня?
– Не знаю. – Венеция трогала золоченые пробки бутылочек и флаконов на туалетном столике. – Наверное, потому что я завидую. У тебя есть все, а у меня ничего.
– Это неправда. Не все далось мне так легко, ты знаешь. Отец Роберта оказался ужасным. Он называл меня кухаркой.
– Прямо при тебе?
– Почти. Знаешь, Венеция, ты не должна выходить замуж за сэра Хьюго.
– Не должна? А за кого же тогда? Я предпочитаю его некоторым из тех неуклюжих юнцов с их богатыми отцами, которых мне подсовывает мама. Может быть, когда я подарю ему сына, которого он так хочет, смогу освободиться и жить, как мне нравится.
– Ты имеешь в виду… завести любовника?
– Почему бы и нет? Другие женщины заводят. Это происходит сплошь и рядом. Не будешь же ты притворяться, что тебе это неизвестно.
– Но ты не можешь так поступить, Венеция. Только не ты… – сказала обеспокоенная Изабелла. – Это недостойно, кроме того, Перри никогда бы не согласился на тайную связь.
– О, Перри! Иногда мне хочется, чтобы я никогда не встречалась с ним. Он больше не хочет меня знать. Написал мне отвратительное письмо, а когда я не ответила, явился сам, и мама приказала слугам закрыть перед ним дверь. С тех пор от него нет ни слова.
Голос у нее был жестким, но Изабелла заметила, что губы девушки дрожали.
– Венеция, как мне жаль. Если бы я могла чем-нибудь помочь.
– Ты не сможешь, – разгорячилась Венеция, – никто не сможет. Только если разразится война и Перри сделают адмиралом, и даже тогда… Нечего и думать об этом.
– Когда вы собираетесь пожениться?
– Не раньше будущего года. Я настояла на этом. Хьюго недоволен, мама тоже. Думаю, она боится, как бы он не отказался от своих намерений. Ей не терпится сбыть меня с рук. Меня она никогда не любила до такой степени, как Джеймса. А у Хьюго есть связи. Он сейчас добывает для Джеймса должность в Адмиралтействе, где брат будет получать хорошее жалованье, ничего не делая. – Венеция посмотрела на свое отражение в зеркале, поправила выбившийся из прически локон. – Очень может быть, что я останусь вдовой и потом смогу делать, что захочу, как твоя подруга Лейла Вернон. – Венеция бросила на Изабеллу быстрый взгляд. – Разве Роберт не был одно время ее любовником?
Эта реплика удивила и расстроила Изабеллу, но она быстро взяла себя в руки.
– Если и был, то очень давно, и она никакая мне не подруга. А вдруг сэр Хьюго проживет до девяноста лет?
– В таком случае его одолеет старческое слабоумие, и он тем более не будет мешать мне.
Они рассмеялись, но смех прозвучал невесело.
– Изабелла, – медленно продолжала Венеция, – я не собиралась тебе говорить, но теперь думаю, что должна сказать. Это насчет Ги.
– Что с ним приключилось?
– Ну, Джеймс посещает один из этих дорогих игорных домов. Папа пришел бы в ярость, если бы узнал об этом. Но дело в том, что там Джеймс встретил Ги и этого француза, с которым ты так дружна.
– Ты имеешь в виду Люсьена?
– Кого же еще? Разве он не является одним из твоих самых преданных почитателей? Все это заметили.
– Что заметили?
– То, как он за тобой повсюду ходит. О, я тебя не осуждаю. Он очень привлекателен. Да и почему бы не повеселиться, пока можно. Роберт все-таки чересчур серьезен, ведь так?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – холодно заметила Изабелла.
– Ну да, думаю, очень даже имеешь понятие, – продолжала Венеция, многозначительно улыбаясь. – Ты знаешь, кому принадлежит этот игорный дом – Дункан-Хаус? Лейла и шевалье де Сен-Джордж держат там банк каждый вечер. Судя по слухам, она промотала состояние, оставленное ей сэром Хью Верноном, а игра – пристойный способ возместить потери.
Изабелла нахмурилась.
– Как ты все это узнала?
– Мне это рассказал сэр Хьюго, когда объявил, что не желает, чтобы я посещала ее приемы. Он считает ее общество неподходящим для молодой женщины. Но там все так шикарно, и потом, там бывают джентльмены, занимающие очень высокое положение в обществе, и играют на весьма солидные ставки. Я подумала, что тебе следует предупредить Ги, чтобы он не шутил с огнем.
– Да, да, я понимаю. Я не знала. Спасибо, что сказала мне.
«Роберт и Лейла Вернон – правда ли это? Тогда понятно, почему та ее так не любит». Но Изабелла не собиралась обсуждать это с Венецией, а звук голосов внизу и стук открывшейся двери позволили ей прекратить разговор.
– Кажется, мужчины вышли из столовой. Нам нужно пойти вниз, а то они удивятся, куда это мы исчезли.
– О Боже милостивый, как не хочется! – прошептала Венеция. – Если бы ты знала, какой несчастной я себя чувствую!
– Я знаю. – В приливе дружеских чувств Изабелла слегка обняла свою кузину. – Не отчаивайся. Все еще может измениться. Со мной так бывало, когда казалось, что все безнадежно плохо.
– Кто знает. – Венеция вытерла глаза рукой. – Я прилично выгляжу? А то Хьюго все замечает.
– Ты выглядишь прелестно. Пойдем.
Они спустились по лестнице и вошли в гостиную, взявшись за руки.
Маскарад должен был состояться в знаменитых садах Вауксхолла с целью сбора средств для помощи женам и детям всех уволенных из армии и флота, многие из которых теперь голодали. Весь лондонский свет хотел принять участие в этом вечере, и шла настоящая битва за дорогостоящие пригласительные билеты. Мэриан была категорически против.
– Вауксхолл – неподходящее место, – сурово сказала она. – Ни одна приличная молодая женщина из хорошей семьи не пойдет туда в наше время, а только актрисы, девицы с улицы и прочие люди такого же пошиба.
– Но на этот раз там все будет иначе, – возражала Изабелла. – Это специальный вечер, а я много слышала о Вауксхолле, но никогда там не была. Кроме того, у меня чудесный костюм, и будет жаль, если он так и не понадобится.
Роберт неохотно согласился сопровождать жену, но отказался «вырядиться, как щеголь на деревенской ярмарке». И все-таки в последний момент вынужден был изменять планы: он получил приглашение от старого друга и начальника Генри Дандаса, где должен был встретиться с другими членами оппозиции, придерживающимися совсем иных взглядов на заключенный мир, чем те, кто поддерживал премьер-министра. Приглашение носило характер приказа, и он понимал, что должен принять его. Дэвида не было в городе, а Роберту не хотелось оставлять Изабеллу под защитой брата, но она просила и умоляла так, что, в конце концов, он сдался и проследил, как они вскоре после обеда усаживались в карету. Изабелла выглядела особенно обворожительно в своем костюме пастушки, в черной бархатной маске, расшитой блестками, и в маленькой соломенной шляпке, украшенной букетиком васильков.
– Тебе не хватает только ягненка на голубенькой ленточке, – сухо заметил Роберт.
– Я думала об этом, – серьезно ответила Изабелла, – но бедное животное до смерти испугалось бы фейерверка.
Ги нарядился цыганом – большая шляпа с опущенными полями, голубой платок на шее, белая рубашка, широкий алый кушак, черные брюки и мягкие кожаные сапоги.
– Как только я смогу уйти, сразу же приеду за вами, – сказал Роберт. – Смотри за нею, Ги.
– Присмотрю, сэр, не беспокойтесь.
Они были похожи на двух детей, заранее радовавшихся предстоящему веселью, а себя Роберт почувствовал старым, что было просто смешно, ведь ему едва минуло тридцать. Однако это сумасшедшее лето, с его приемами и балами в честь весьма шаткого мира, когда больше половины населения Британии голодало, казалось ему пляской на краю пропасти.
Роберт вернулся в дом и поднимался в свою гардеробную, когда его остановила Мэриан.
– Что случилось? – торопливо спросил он, подходя к сестре.
Мэриан провела его в свою гостиную и закрыла дверь.
– Ты знаешь, кого Изабелла надеется встретить на этом проклятом маскараде?
– Конечно, знаю, – нахмурившись, ответил брат. – Ги собрал своих друзей, большинство из них молодежь, но все абсолютно приличные.
– Я имею в виду не их, а того француза, Люсьена де Вожа. До сих пор я молчала, но ее повсюду видят с ним. Люди об этом говорят. Мне не нравится слышать везде, куда бы я ни пошла, подобные замечания о жене моего брата. Почему ты закрываешь на это глаза, Роберт?
– Я ни на что не закрываю глаза. Если красота и обаяние моей жены привлекают внимание не совсем порядочных мужчин, то вряд ли это ее вина. Поведение Изабеллы никогда не вызывало у меня ни малейшего беспокойства. Что же мне, запрещать ей безобидные развлечения из-за досужих сплетников?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67