во-вторых, он достаточно много знал об огнестрельных ранениях и осознавал, как может осложниться положение, если появится жар: он ослабеет и не сможет действовать, если возникнет такая необходимость.
Ночью Изабелла проснулась, почувствовав, что Роберт беспокойно шевелится. Его знобило. Она придвинулась и обняла мужа, чтобы согреть его теплом своего тела.
Рано утром Изабелла услышала, как на чердак поднимается Гризетта, держа кофейник с горячим кофе.
– Как чувствует себя его светлость сегодня?
Удивленная Изабелла спросила:
– Почему вы его так называете?
– Моя дорогая, я не вчера родилась. Я знала мужчин самых разных и сразу вижу, кто есть кто. Кроме того, Джек мне намекал пару раз. Он им восхищается, а это кое-что значит, если так считает Джек. Не могу сказать, чтобы я испытывала почтение к титулам. Когда-то мы от них избавились и правильно сделали. Теперь, кажется, они возвращаются. – Было ясно, что мадам являлась примерной республиканкой. – Но не будем слишком долго рассуждать на эту тему, нашему больному это не поможет, не так ли?
– Боюсь, он очень болен. Могла попасть инфекция.
– Гм-м, ну ладно, тут в «Черную Кошку» иногда заходит один парень, вроде бы он когда-то был хирургом в британском флоте. Говорят, он чуть не убил своего капитана, и за это его хотели повесить. Но он человек надежный, правда, его надо долго уговаривать.
Это казалось рискованным, но попробовать стоило.
– Не могли бы вы поговорить с ним?
– Меня он может и не послушать, а вот вас… Это уж как ему в голову взбредет. Иногда он помогает. Вправил ногу одному из рыбаков, спас ребенка, который упал, проломил себе голову и чуть не умер. Они называют его «доктор Мак». Но однажды я видела имя на его документах – Торквилл Макфи.
– Торквилл? Это шотландское имя.
– Вот как? Звучит чудно. Бог знает, настоящее ли это имя. Я вам парня покажу, а вы уж сами говорите с ним.
Прошло два дня, а доктор Мак все не появлялся. Роберту стало гораздо хуже, его мучил жар. Он то горел, то дрожал от холода. Он совсем выбился из сил, поэтому Изабелла боялась оставить его одного. Но вот Гризетта пришла за ней.
– Он вернулся. Пошел на берег погулять. У него такая привычка. Наверное, вспоминает былые дни. Идите, поговорите с ним.
Теперь, когда пришел долгожданный момент, Изабеллу стали мучить сомнения. – «Станет ли он слушать ее, а если и послушает, можно ли ему доверять? А вдруг он выдаст их? И, самое главное, – хороший ли он хирург?» – Изабелла очень мало знала о военно-морском флоте. Требуется ли там большое умение или достаточно быть обыкновенным хирургом-цирюльником, коновалом? Не принесет ли он больше вреда, чем пользы? Потом она вспомнила, как ночью Роберт боролся с болью и жаром, который затуманивал ему сознание. Что-то нужно было делать.
День близился к вечеру, но было еще светло. Пока Изабелла шла по берегу, сильные порывы ветра растрепали ей волосы, прижали к ногам ее юбки. У одной из лодок стоял крупный мужчина и смотрел на вздымавшиеся волны с барашками белой пены. Изабелла, почему-то оробевшая, подошла к нему.
– Можно поговорить с вами, доктор Мак?
– Не называйте меня так, – резко сказал тот, – я давно отказался от права на это звание.
– Пожалуйста, выслушайте меня.
Он повернулся, чтобы взглянуть, и нахмурился. У него было волевое лицо с бородкой, на голове – копна густых рыжевато-каштановых волос.
– Кто вы? Чего от меня хотите?
– Вы доктор, не так ли?
Он окинул Изабеллу с ног до головы своими светлыми, удивительно яркими глазами.
– Был им когда-то.
– Доктора, как и священники, никогда не утрачивают навыков.
Это замечание застало его врасплох.
– Вы католичка?
– Меня воспитали в этой вере.
– И я верил когда-то, пока не обнаружил, что все религии – всего лишь подслащенная водичка для младенцев. Так кому же я нужен?
– Моему мужу.
– Что с ним случилось, с вашим мужем? Вот и наступил этот момент. Изабелла должна была попытать счастья.
– Три дня тому назад в него стреляли. Думаю, попала инфекция.
– Огнестрельное ранение? Давно уже я не занимался ничем подобным. Сомневаюсь, что рука у меня достаточно твердая.
– Но ведь у вас есть инструменты, знания, – поспешно возразила Изабелла.
– Может быть.
– Если вы не поможете, он умрет.
– Кто он, этот ваш раненый? – глаза его сузились. – Английский шпион?
– Почему вы так решили?
– Да так. Просто, чтобы иметь основание помогать англичанину.
– Он не англичанин, а шотландец, как и вы.
Мужчина пристально посмотрел на Изабеллу и засмеялся хриплым горьким смехом.
– Как это вы выяснили? Гризетта, я полагаю?
Он задумался на мгновение, мысленно вернувшись к долгим годам, проведенным на море, многие из которых были мирными, когда работы было немного, – лишь заботы о больных в команде – и он мог часами сидеть за книгами, и те ужасные, когда над головой у него шел ожесточенный бой, а он в чреве корабля извлекал пули, ампутировал руки и ноги, зашивал страшные раны, иногда невероятным образом спасал жизни, иногда продлевал агонию, хотя милосерднее было бы прекратить мучения, – кровь, вонь, ром, который заливали в глотки раненым, чтобы приглушить боль, и все-таки эту жизнь он любил…как он тосковал по всему этому. Внезапно доктор принял решение.
– Хорошо. Я приду. Где он, этот ваш муж?
– На чердаке, в «Черной Кошке».
– Прячется? Гризетта помогает, надо думать. Она добрая душа.
– Да.
– Я приду, как только стемнеет. Скажите ей, чтобы запасла много горячей воды. Это потребуется, и побольше света. Столько фонарей, сколько можно найти. Ничего не обещаю, но сделаю, что смогу.
– Спасибо, тысячу раз спасибо.
– Благодарить рано. Я не чудотворец, и никто лучше меня не знает, как быстро может умереть человек.
Он отвернулся и пошел прочь от Изабеллы по берегу к отдаленным домам. Правильно ли она сделала? Дай-то Бог, чтобы правильно. Почему-то она ему доверяла.
Торквилл Макфи пришел, как и обещал, с наступлением сумерек. Гризетта принесла еще один фонарь и свечей, а также большой чугунный котел горячей воды и таз. Роберт лежал на импровизированной кровати и смотрел на хирурга глазами, затуманенными лихорадкой. Он мало доверял этому странному грубоватому человеку, но знал, что следовало предпринять все возможное. Он терпеть не мог своей слабости, делавшей его зависимым от Изабеллы.
– Моя жена говорит, вы шотландец, – сказал он по-английски.
– Да. Если хотите знать, мой отец священник в Уллапуле.
– Вот как? А мой – Френсис Эрмитейдж Гленмурский.
Глаза доктора удивленно расширились. Изабелла даже не намекнула, кто они такие.
– Какого черта сын графа оказался в этом Богом забытом месте?
– То же самое я мог бы спросить у вас.
– Это мое дело.
– А это мое. Ну что, приступим?
– Для этого я сюда и пришел.
Доктор раскрыл чемоданчик с инструментами. В последние пять лет бывали дни, когда он испытывал искушение продать их, но они тяжело достались ему после долгих лет учения и полуголодного существования в Эдинбурге, и он все еще цеплялся за них, как за единственную надежду на спасение. Однажды, он верил, он снова обретет то, что потерял в минуту прискорбного безумия.
С помощью Изабеллы он снял повязки. Нахмурившись, осмотрел опухшие и помертвевшие ткани вокруг раны, но ничего не сказал, а просто снял сюртук и закатал обтрепанные рукава рубашки. Тщательно вымыл руки в тазу и открыл инструменты. Ножи, ланцеты, большие и маленькие пилы зловеще поблескивали в неровном свете.
– Вы будете помогать мне или позвать Гризетту?
– Она занята в «Черной Кошке», я буду помогать.
– Не упадете в обморок при виде крови, надеюсь? Мне двух пациентов не нужно.
– До сих пор еще не падала.
Он посмотрел на Изабеллу долгим взглядом. У нее крепкие нервы, у этой девочки. Интересно, понимал ли аристократ голубых кровей, что лежал здесь, как ему повезло?
– Будет очень больно, – отрывисто произнес доктор. – Не хотите немного бренди?
– Вы принимаете меня за ребенка? Ради Бога, давайте покончим с этим!
– Как угодно его светлости.
Между ними возникло что-то вроде неприязни. Для хирурга Роберт олицетворял класс, положивший конец его карьере, отбросив назад. Однажды он взбунтовался против одного из них, капитана, чьим единственным представлением о дисциплине была порка, порка и порка. Он не мог и вспомнить, сколько искалеченных, окровавленных тел пытался починить, часто безуспешно, пока однажды не смог больше этого терпеть и вырвал плетку у капитана, чтобы хлестнуть ею по ненавистному усмехающемуся лицу. Но все это лучше забыть. И он вернулся к своей работе.
Изабелла подумала, что до конца жизни будет помнить эти несколько минут – чердак с высоким потолком, мутный свет фонарей, дрожащее на сквозняке пламя свечей. Зеленовато-белое лицо Роберта, мокрое от пота, громоздкая темная фигура, склонившаяся над ним с блестящим ножом в руке, недовольное ворчание, с которым он погрузил нож в рану и взял салфетку, чтобы вытереть гной, длинный зонд, которым хирург искал пулю, осторожно и умело. Изабелла видела, как Роберт вдруг обмяк, его рука, цеплявшаяся за край матраса, ослабла. Она с тревогой посмотрела на доктора.
– Не беспокойтесь. Ваш муж потерял сознание и все, что неудивительно. Это позволит мне работать быстрее.
Прошло лишь несколько минут, которые показались часами, прежде чем хирург поднял голову и выпрямился.
– Вот она. Вот эта маленькая штучка, вызвавшая столько неприятностей. Она расплющилась о кость. Посмотрите. – Он протянул Изабелле пулю с прилипшим к ней кусочком материи.
У Изабеллы мелькнула мысль, что сейчас она упадет в обморок от величайшего облегчения, но впереди было еще много дел. Она принесла воду, протянула доктору куски полотна и смотрела, как он быстро и чётко сделал перевязку, потом с неожиданной силой поднял больного, уложил поудобнее и тщательно обследовал: сердце, дыхание, пульс.
Роберт открыл глаза.
– Все сделано? – тихо спросил он.
– Да, все позади. Будете жить, лорд.
В его голосе слышалась насмешка. Гризетта дала ему старую рубашку своего мужа. Он осторожно подложил ее Роберту под голову.
– Изабелла вам заплатит, сколько скажете… – пробормотал Роберт, еще не придя в себя полностью от боли.
– Оставьте свое золото для тех, кому оно нужно, – сказал доктор раздраженно.
– Извините… я подумал…
– Ничего.
Он нахмурился, привел в порядок свои инструменты и аккуратно уложил их в чемоданчик. Потом повернулся к Изабелле и отвел ее в сторону.
– Мой муж поправится? – прошептала она, дрожа от волнения.
– Почему бы и нет? У него есть сила воли и смелость, это много значит, но ему будет очень больно, а я мало что могу сделать, разве что прописать настойку опия. Вот все, что у меня осталось из моей аптечки. – Он горько усмехнулся. – Я сохранил их для себя, для тех случаев, когда ночи становятся невыносимыми, но ему они нужнее, чем мне. Пользуйтесь ими экономно, больше ничего нет. Завтра я снова зайду.
Он отмахнулся от горячих благодарностей и спустился с чердака. Изабелла посмотрела, как он исчезает в темноте, этот человек с незаурядной, цельной натурой, что скрывалась под внешней грубостью.
Глава 23
Роберт начал поправляться даже быстрее, чем ожидал доктор, но тот все равно рекомендовал соблюдать осторожность.
– Жар спал, но еще может быть инфекция, – предостерегал он. – Здесь отнюдь не идеальные условия для больного. Не спешите, если не хотите, чтобы пропали даром все заботы, которые ваша жена изливает на вас.
Роберт знал, что совет был разумным, но ему не терпелось избавиться от своей слабости, приковывающей его к чердаку, и стремился поскорее увезти Изабеллу из Франции. Он сознавал, что впервые в жизни личные интересы ставит выше общественных. Дандас дал ему поручение, которое он забросил, чтобы отправиться на поиски жены. Почти не оставалось сомнений, что он убил Анри Риважа, одного из самых ценных сотрудников Фуше, что может стать причиной серьезных политических осложнений, если его арестуют под его собственным именем. Он не мог этого допустить. Новости редко проникали в эту изолированную от внешнего мира деревушку. Ну а что, если по их следу идут? Обнаружить их здесь будет довольно просто. Казалось, прошло много дней со времени бегства из Совиньи, но на самом деле – всего две недели и поиски, конечно, еще не прекращены.
Погода не улучшалась. Ветры, взбаламутившие пролив, даже усилились. Ни один рыбак не рискнет вывести свою шхуну в море в такую погоду, даже опытный Джек Дарроу не предпримет такой безумной попытки, и Роберт это слишком хорошо знал. Не хотелось бы, ускользнув из широко раскинутой сети Фуше, утонуть на середине пролива.
Так он лежал и думал, а однажды днем, когда Изабеллы не было, попробовал встать на ноги, умудрился сделать несколько нетвердых шагов и тяжело свалился на пол, повредив раненое плечо, так что, вернувшись, Изабелла нашла его на полу с повязками, пропитанными свежей кровью.
Доктор Мак не встревожился.
– Иногда кровопускание приносит пользу. Кровь уносит с собой инфекцию. Не думаю, чтобы он сильно навредил себе.
За эти дни, в течение которых они вместе заботились о Роберте, Изабелла стала все больше доверять Торквиллу Макфи, и он все больше нравился ей. Выбравшись ненадолго с чердака, она шла на берег моря, с восторгом отдавалась на волю ветра, трепавшего ее волосы и одежду, и на своих одиноких прогулках иногда встречала его. К своему удивлению, она обнаружила, что грубость его – часто напускная, и он мог быть приятным спутником и собеседником.
Однажды Изабелла вернулась после одной из таких прогулок, с раскрасневшимися щеками, блестящими глазами, волосами, влажными от брызг морских волн, смеясь сняла мокрый плащ, и встряхнула его.
– Где ты была? – спросил Роберт.
– Гуляла по берегу. Мне там нравится. Ветер сильнее, чем когда бы то ни было, но мне нравится бороться с ним. Я едва держалась на ногах. Если бы не доктор Макфи, меня бы унесло.
– Тебе, кажется, нравится общество нашего угрюмого шотландца, – сказал Роберт с некоторым недовольством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67