На них были изображены сюжеты средневекового романа об Окассене и Николетте. Влюбленные гуляли среди фантастического пейзажа из цветов и мифических животных. Краски выцвели, но были еще очень красивы. Изабелла открыла дверь в еще одну небольшую комнату, сделанную, вероятно, за счет выемки в толстой каменной стене, здесь стояла узкая кровать, умывальник и огромных размеров платяной шкаф. Изабелла подумала, что эта комнатка, должно быть, служила гардеробной для жениха. И, если вдруг случалось что он перепил и не мог делить брачное ложе, здесь ему приходилось коротать ночь.
Роберт все не шел, и через некоторое время Изабелла осмелилась пойти поискать его. Она осторожно открыла дверь и увидела в коридоре двух мужчин с тяжелым дорожным сундуком. За ними шел мальчик, едва удерживая в руках изо всех сил сопротивлявшегося Рори. Щенок был явно недоволен тем, что хозяйка оставила его в карете.
– Дай его мне, – поспешила сказать Изабелла, так как мальчик вдруг громко вскрикнул от боли. – Надеюсь, он не слишком сильно укусил тебя?
– Нет, леди, ничего. Только слегка куснул за большой палец. Отличная собачка и за себя постоять умеет, – заметил мальчик, передавая ей Рори. – Он бы кинулся в драку с собаками его светлости, если бы я не перехватил его по дороге.
Мальчик широко улыбнулся ей и, приложив ко рту кровоточащий палец, побежал вслед за мужчинами.
Ласкаясь, Рори лизал Изабелле лицо. Изабелла взяла его под мышку и по лестнице спустилась в большой холл. Сюда выходило несколько дверей, и она выбрала одну, полуоткрытую. Наверное, там была Джинни. Надо бы у нее спросить, где находится библиотека, и она уже подняла руку, чтобы открыть дверь пошире, как вдруг замерла, пораженная услышанным. Видно, ссора началась уже давно, и в громких голосах спорящих слышалось раздражение.
– Ну где же, черт побери, эта твоя кухарка, Роберт? Веди ее сюда. Дай на нее взглянуть.
– Раз и навсегда запомни, отец: она не кухарка, – устало говорил Роберт. – Она наполовину француженка и происходит из семьи, более древней, чем наша.
– Это мы еще посмотрим. О, Бога ради, мальчик, похоже, что этот неотесанный мужлан, сэр Джошуа Бриджез, подсунул тебе подарочек? Вероятно, она его собственный внебрачный ребенок. От него и его кошмарной жены всего ожидать можно.
– Ты меня за дурака принимаешь?
– Не ты первый и не ты последний поглупел при виде смазливой девчонки с изящными манерами.
– Я уже не мальчик, отец.
– Нет, конечно. В этом-то и загвоздка. Все эти годы ты жил как монах, уйдя полностью в эту твою таинственную работу. И вдруг – влюбился по уши, – возмущенно фыркнул он. – Любовь! Что ты наделал? Затащил ее к себе в постель, а потом почел за честь жениться на ней? Хотя я не сомневаюсь, что ее дядя вполне удовлетворился бы звонкой монетой.
– Мне очень не нравятся твои слова, – ответил Роберт ледяным тоном. – Я ничего подобного не делал, а если уж речь зашла о постели, то как же насчет тебя и Джинни Маккрай?
– Что насчет этого? – грозно спросил граф. – Джинни хорошая девушка.
– Да, разумеется, самая лучшая, я с этим согласен. Но не на месте моей матери.
– Поосторожней в выражениях, когда касаешься своей матери… И потом, я не женился на Джинни.
– Да, не женился, но что, если она забеременеет?
– Тогда и будем думать. А ты запомни, мальчик мой: даже если у нее родится ребенок, наследником он не станет, а вот ты наследником будешь, и твой сын, которого тебе родит эта твоя девчонка…
И тогда Изабелла поняла, что больше не может стоять и молча слушать. Она распахнула дверь и вошла в библиотеку.
Вдоль стен стояли высокие шкафы с книгами, на большом дубовом столе – массивный серебряный чернильный прибор и высокие канделябры. По ковру перед камином вышагивал сам граф, такой же высокий, как Роберт, но гораздо полнее. Грива седых волос откинута назад и стянута лентой, усы закручены, одет он был небрежно, но богато. Оба повернулись к Изабелле, но в это время Рори, пытавшийся вырваться из рук Изабеллы, залился пронзительным лаем, а две большие собаки вскочили с ковра и устремились вперед, чтобы изгнать пришельца, и, свирепо рыча, стали прыгать вокруг Изабеллы. Она едва сохраняла равновесие, но удерживала рвущегося в бой Рори.
– Останови этих проклятых собак! – крикнул Роберт.
– Фергс, Хэмиш, – пророкотал голос графа, – лежать, мальчики, лежать! К ноге!
Удивительно, но две разъяренные овчарки легли на пол, а при следующей резкой команде прильнули к ногам хозяина, все еще приглушенно рыча.
– Ради Бога, отец, – воскликнул Роберт, – нельзя ли держать подальше этих твоих грубиянов?
– Они безобидны, как овечки, даже мухи не обидят, – пробормотал граф.
– Это ты так считаешь. – Роберт обнял Изабеллу за плечи. – С тобой все в порядке, милая? Они тебя не укусили?
– Ты предупреждал, что они съедят Рори. Так вот, это чуть было не произошло, – прошептала она дрожащим голосом.
– Дай-ка мне собаку. – В дверях появился слуга, встревоженный шумом, и Роберт отдал ему Рори. – Позаботьтесь о щенке и отнесите его в нашу комнату.
– Да, лорд, будет сделано.
Роберт снова повернулся к Изабелле: – Теперь подойди и познакомься с моим отцом.
Изабелла чувствовала себя обиженной и униженной одновременно, но, прежде чем она собралась с духом, чтобы отказаться, снова вошел вышколенный слуга, а за ним в дверях появилась графиня Гленмурская.
– Кто-нибудь скажет мне, наконец, что происходит? – спросила она мягким голосом, в котором, однако, слышалась непреклонность.
Вдовствующая графиня сохраняла следы былой красоты, а черное шелковое платье с кружевами на рукавах и у ворота, яркую шаль с восточным узором она носила с элегантностью, присущей только француженкам.
– Бабушка! – воскликнул Роберт с облегчением. Бабушка протянула ему для приветствия руку, он принял ее, затем поцеловал бабушку в щеку.
– Роберт! Мой дорогой! Как я рада видеть тебя. Ты так давно у нас не бывал! А что вытворяет твой отец? Запугал всех до смерти своими чудовищами! Фрэнсис, разве так надо встречать молодую невестку? – и она грациозно протянула обе руки. – Так это Изабелла? Подойди и поцелуй меня, моя дорогая.
Изабелла попала в теплые объятия. Целуя морщинистую щеку графини, она вдохнула запах каких-то редких духов.
– Мне так жаль, что я не смогла присутствовать на свадьбе. Но мои старые кости плохо переносят путешествия, и даже письмо написать бывает уже трудновато. – Она вытянула свою правую руку. – Посмотри, ревматизм сделал ее похожей на клешню. Но сейчас мы с тобой побеседуем по-французски, и все будет прекрасно. Моя дорогая, иди поздоровайся с моим сыном и прими его извинения за такой плохой прием.
Бабушка провела Изабеллу вперед, граф взял руку невестки, пробормотал несколько слов сожаления и стал вежливо расспрашивать о путешествии. Он с досадой размышлял: многое ли ей удалось услышать из их беседы с Робертом? Вскоре графиня положила конец официальной беседе:
– Все мы горим желанием обо всем вас обоих расспросить, но вы, должно быть, устали и хотите умыться и отдохнуть перед ужином. Позаботься о своей жене, Роберт. Она выглядит измученной. Потом мы выберем время для подробной беседы. Мы ужинаем в семь. Джинни придет напомнить вам.
Потом, в комнате, немного смущаясь, Роберт сказал Изабелле:
– Не надо принимать слишком близко к сердцу слова отца. Он часто говорит, не подумав, а потом глубоко сожалеет.
– Он сердит на тебя, ведь так? Очень сердит из-за того, что ты женился на мне. Он бы хотел себе другую невестку.
– Я больше не мальчик, Изабелла. Я уже много лет живу своей жизнью и иду своим путем. Ему это не нравится, никогда не нравилось, мы и поссорились из-за того, что я уехал в Лондон, но ему пришлось смириться с этим.
Граф смирится и с выбором сына. Но сколько придется всего пережить! Изабелла чувствовала себя виноватой, и ей не хотелось спорить. Времени до ужина оставалось мало, а она решила доказать, что жена его сына не какая-нибудь простушка. Сундук уже наполовину распаковали, разложили и развесили платья, которые тетя Августа была вынуждена купить Изабелле. Среди них было одно – из дорогого муарового шелка цвета пламени. Скроенное по последней моде – с завышенной талией, – оно ниспадало до пола мягкими складками. Квадратный вырез был довольно глубоким. Изабелла достала из шкатулки ожерелье из филигранного золота с янтарем и надела его на шею. Это украшение попалось ей на глаза, когда они гуляли по Йорку, и Роберт удивил ее тем, что преподнес на следующее утро понравившуюся вещицу. Затем она вынула из голубой вазы две желтые розы и закрепила их в темных волосах бархатной лентой.
Когда из гардеробной вышел Роберт, облаченный в синий вечерний сюртук, она повернулась к нему:
– Ну как твоя кухарка, готова к бою?
– Так, значит, ты слышала? – недовольным тоном произнес он. – Мой золотистый тигренок выпустил коготки и готов сражаться.
Но на самом деле Изабелла не была так решительно настроена, как казалось, она чувствовала себя беспомощной и напуганной. Ей так не хотелось покидать комнату, идти туда, где ее встретят враждебные лица и придирчивые взгляды. Но допустить такого проявления трусости она не могла.
– А где Рори, – вдруг спросила Изабелла, оглядываясь вокруг.
– Скорее всего, наедается до отвала на кухне, – сказал Роберт. – Не беспокойся, с ним ничего не случится. Теперь пойдем, мой отец помешан на пунктуальности.
Как она и опасалась, атмосфера в столовой ее испугала. Во внушительных размеров комнате с темными панелями стоял длинный стол, безупречно сервированный хрустальной и серебряной посудой, в многочисленных канделябрах горели свечи. Граф выглядел великолепно: черный бархат, кружева, галстук, заколотый бриллиантом. Столько великолепия для простого семейного ужина! Слуги стояли наготове, пока они рассаживались, а Джинни озабоченно поглядывала, все ли в порядке.
Вдруг граф, нахмурившись, взглянул на нее.
– Что это ты стоишь там, сзади? – спросил он раздраженно. – Иди сюда и садись с нами.
– Я думала, что сегодня вы предпочитаете ужинать en famille, – нерешительно прошептала Джинни.
– Чепуха! Ведь ты тоже член семьи, не так ли? – Он щелчком пальцев подозвал одного из слуг: – Поставь еще один прибор.
– Слушаюсь, лорд. – Слуга быстро вышел, а все присутствующие испытали чувство неловкости.
Изабелла поняла, что эта сцена устроена для нее. К любовнице графа должны были относиться так же, как к жене сына – кухарке.
Лакей вернулся с прибором и застыл на мгновение в нерешительности. С непонятно откуда взявшейся смелостью Изабелла произнесла:
– Поставьте прибор здесь, рядом со мной, – мило улыбнулась растерянной Джинни и тут же получила в ответ одобрительный кивок мужа.
Во время ужина беседа велась, в основном, между Робертом и графом, и лишь изредка графиня вставляла свои замечания о политической ситуации.
– Сколько еще потребуется времени, чтобы выполнить сумасбродные требования Бонапарта и ратифицировать, наконец, мирный договор? И долго ли продлится мир?
– Я сомневаюсь в этом, – сказал Роберт. – Но это даст передышку, в которой французы нуждаются не меньше нас. По сведениям, полученным от наблюдателей из его ближнего окружения, Бонапарт – очень тщеславный человек. Намекают на то, что он скоро станет пожизненно Первым Консулом, будет стремиться к еще большей власти, может быть, даже коронуется и станет Императором, – в общем, он уже видит себя хозяином Европы, и понадобится немало времени, чтобы убедить его в том, что Великобритания ему не по зубам.
– Не уверен, что твои коллеги в Уайтхолле согласятся с тобой.
– Потому что не хотят этого. Будущее кажется слишком туманным, но они же не встречались с Бонапартом.
– А ты? Ты встречался?
– Скажем, я говорил с тем, кто близко знаком с ним, – уклончиво ответил Роберт.
Граф заворчал:
– Когда же они оценят твою работу? Я рассчитывал уже видеть тебя среди министров.
– У меня нет никакого желания занимать высокий пост, абсолютно никакого. Если бы его мне предложили, я бы отказался.
– Может, это и к лучшему, – заметил граф, искоса глянув на Изабеллу. – При нынешних обстоятельствах, едва ли тебе представится такая возможность.
Когда графиня поднялась из-за стола, оставляя Роберта с отцом за бокалом вина, Изабелла извинилась и тоже встала. Она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы остаться для беседы в гостиной.
– Вы простите меня, мадам? Я очень устала. Сегодня утром мы встали в пять часов, а день был таким длинным.
– Конечно, моя дорогая, и ты должна звать меня бабушкой, как Роберт. Завтра, когда отдохнешь, непременно приходи посмотреть мой сад. Здесь нам пока еще везет с погодой. Гольфстрим омывает западное побережье, поэтому у нас климат мягче, чем в остальной части Шотландии. Это удивительно, но мы здесь выращиваем теплолюбивые растения. В укромных уголках сада у меня до сих пор цветут розы.
– Так это вы поставили их на мой туалетный столик?
– Мне хотелось, чтобы незнакомый дом показался тебе более гостеприимным. Ты так удачно использовала розы в своем наряде сегодня вечером! Ты так хороша собой!
– Спасибо! Вы так добры ко мне!
Этот короткий разговор успокоил закипавшую в душе Изабеллы бурю. Она порывисто нагнулась, поцеловала увядшую бабушкину щеку и вышла.
Когда час спустя Роберт поднялся в комнату, Изабелла сидела в халате на ковре у ярко полыхавшего в камине огня. Сытый сонный Рори лежал, вытянувшись, возле нее.
– Ты не заболела? – спросил Роберт, входя. – Бабушка сказала, что ты пошла спать.
– Нет, я не больна, просто слишком устала, чтобы поддержать вежливую беседу.
– Бедняжка, какой это был трудный день для тебя. Завтра тебе здесь понравится больше. Я так много хочу тебе показать.
Нахмурившись, Изабелла посмотрела на Роберта снизу вверх.
– Роберт, ты очень богат?
Он перестал расстегивать сюртук.
– Боже милостивый, что за вопрос! Ты хочешь, чтобы я тебе что-то купил?
– Я ничего не хочу. Ты и так слишком много делаешь для меня. Просто… Я никогда не думала об этом до сегодняшнего вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67