– продолжал он.
– Да, это правда. Я сказала ему, что он может спать там.
– Не слишком ли неосторожно?
– Я так не думаю. – Она повернулась на стуле у туалетного столика, чтобы посмотреть Роберту в лицо. – Мэриан рассказала тебе лишь половину. Это Том, Том нашей Гвенни. Помнишь, я тебе рассказывала о нем?
– Парень, который попался вербовщикам?
– Да, он был ранен. Его левая кисть и рука почти не действуют, поэтому, когда его уволили, он пошел в Лондон, чтобы снова увидеть Гвенни. Он был таким худым, таким отчаявшимся. Я не смогла сказать ему, чтобы он убирался. Я сказала, что он может остаться, но только до твоего приезда. Видишь ли, ему некуда идти, и я подумала, я понадеялась, что, может быть, ты поможешь ему. Ты сможешь? У тебя ведь столько знакомых.
– Но я ведь не подбираю для них слуг, моя дорогая, – полушутя ответил Роберт. – Должен ли я буду заботиться о всех бедолагах, уволенных из военно-морского флота?
– О нет, не о всех, только о Томе. Пожалуйста, Роберт.
– Хорошо, попробую. Мне нужно поговорить с Яном, а потом посмотреть самому. Может, что-то и получится.
– Я знала, что получится. Знала, что все будет хорошо, когда ты вернешься. Я так и сказала Мэриан.
– Ты скучала по мне?
– Каждое мгновение.
– Я собирался привезти тебе какой-нибудь подарок, но был занят целыми днями, спорил до умопомрачения с Талейраном. Тот был когда-то роялистом, изгнанником, революционером, а теперь, кажется, стал ярым бонапартистом. Когда вся эта суматоха уляжется, мы совершим приятное путешествие в Париж. Тебе бы этого хотелось?
– О да, больше всего на свете.
Роберт дотронулся до щеки Изабеллы и улыбнулся. Потом он отправился на поиски Яна.
– Парень, конечно, понимает в нашем деле, – осторожно сказал Ян, – в этом сомневаться не приходится, кроме того, он чистоплотный. На полу в конюшне можно обедать.
– Вот что значит морская дисциплина. Можем мы взять дополнительного работника в конюшню?
– Да, теперь можем. Ведь появилась кобыла вашей леди и две новых лошади для каретной упряжки.
– Очень хорошо. Я поговорю с ним, и, если решу, что он нам подходит, возьмем его с испытательным сроком на месяц и посмотрим, как пойдет дело. По крайней мере, одним бродягой будет меньше на улице.
– Сдается мне, что ты удивительно великодушен, – раздраженно заявила Мэриан, услышав о решении брата. – Ты об этом еще пожалеешь. Эта девица будет бегать на конюшню при каждом удобном случае, помяни мое слово. А потом еще и забеременеет в довершение всего.
– Будем преодолевать это препятствие, когда оно возникнет, – невозмутимо ответил Роберт и решительно отмел благодарственные излияния Гвенни.
Той весной высший свет Лондона, затаивший дыхание в ожидании мирного договора, начал праздновать событие пышно и не скупясь. Начало положил бал у графини Уинкантонской. Все, кто что-то из себя представлял, и некоторые, ничего из себя не представлявшие, стремились получить приглашение, тем более, что прошел слух, будто принц Уэльский собственной персоной заглянет попозже вечером.
– Мы пойдем? – спросил Роберт за завтраком, протягивая через стол карточку с золотым обрезом жене и сестре.
– Конечно, мы должны пойти, – сказала Мэриан. – Если кто-то и обеспечил этот успех с подписанием договора, так это ты. Ты должен быть там.
– Ты преувеличиваешь, моя дорогая. Я всего лишь перевел словечко здесь, словечко там. А ты что скажешь, Изабелла?
– Я никогда не была на настоящем балу, – произнесла она задумчиво.
– Тогда решено. Будет жарко, шумно, жутко многолюдно, но мы пойдем. Позаботьтесь о нарядах, леди.
Это было первое важное событие сезона, а также первый значительный выход в свет, в котором Изабелла выступала в качестве жены Роберта. По мере того, как подходил срок, она начала думать об этом с некоторой тревогой. Изабелла сама себе выбрала платье, пренебрегая мнением Мэриан. Та считала, что тонкий сатин бледно-зеленого цвета с накидкой из органди, расшитой золотыми звездами, был слишком театральным: жена ее брата должна выглядеть более солидно, скорее в стиле матроны, а не как заезжая примадонна. Она пожаловалась на этот счет Дэвиду, но тот мудро воздержался от комментариев. Пусть женщины сами разбираются между собой.
Гвенни помогала Изабелле одеваться в тот вечер. Она стала очень умелой горничной и всегда заботилась о новых платьях и белье Изабеллы. Гвенни продевала вышитую золотом ленту в ее темные волосы, когда увидела, что из гардеробной вышел Роберт, и по его кивку тихонько удалилась.
Изабелла вынула из шкатулки золотое филигранное ожерелье, которое Роберт подарил ей в Йорке, но он подошел сзади и взял ожерелье из рук жены.
– Не эту безделушку. У меня есть кое-что более подходящее.
Изабелла посмотрела на него удивленно.
– Но ведь ты сказал, что ничего не привез из Парижа.
Ничего. Это я выбрал для тебя еще до отъезда.
Он надел ей на шею другое ожерелье.
Это были изумруды и бриллианты. Искусно соединенные в виде крохотных цветочков, они выглядели так красиво, что Изабелла задохнулась от изумления.
– Нравится? – спросил Роберт.
– О, Роберт, это невероятно…
– Моя жена затмит всех светских красавиц.
– Не надо так говорить. Случится что-нибудь ужасное. Я, наверное, шлепнусь на пол, делая реверанс перед принцем.
– Сомневаюсь, чтобы это его беспокоило. Красивой женщине он все простит.
Изабелла обернулась, чтобы взглянуть в лицо мужа.
– Роберт, не знаю, что сказать. Ты так добр ко мне, и я так благодарна. – Она заметила, что он слегка нахмурился.
– Мне не нужна благодарность! Я делаю это, потому что мне так нравится, а не по какой-то другой причине. А теперь пошли. Мэриан будет ругать нас, если мы заставим ее ждать.
Дорога, ведущая к особняку Уинкантонов на Пикадилли, казалась рекой огней, так как экипажи катили один за другим и выплескивали наружу, подъезжая к парадному входу, море шелка и сатина, драгоценностей и цветов, страусовых перьев, красного сукна и золота мундиров, зеленых, темно-фиолетовых вечерних сюртуков, белых шелковых чулок и туфель с пряжками.
На мгновение панический страх овладел Изабеллой, и ей захотелось повернуться и убежать. Но карета уже остановилась, дверца открылась, и вот Роберт уже помогает ей выйти, и, как ни странно, она спокойно идет вверх по лестнице под руку с мужем, в сопровождении Мэриан и Дэвида, совершенно не подозревая, что предстоящий вечер изменит и ее жизнь, и жизнь Роберта.
Сказать, что Изабелла произвела фурор, значило бы ничего не сказать. Здесь присутствовали и те, кто с любопытством наблюдал за деревенской свадьбой в Лидде. Потом, к их разочарованию, молодая пара исчезла в Шотландии, а после возвращения почти нигде не показывалась. Ходили язвительные слухи, что виконт Килгоур прячет свою кухонную служанку-жену.
Несомненно то, что в тот вечер Изабелла поразила всех. Большинство молодых людей, придерживавшихся мнения, что Килгоур – чопорный высокомерный аристократ, были вынуждены признать, что он сумел утереть им нос! Они заметили, что в начале вечера Роберт не отходил от жены, но через некоторое время, когда она перестала робеть и развеселилась, они обнаружили, что она вовсе не глупенькая красавица, но мила и остроумна, говорит с легким иностранным акцентом, а это очень интриговало. Поговаривали, что она француженка, во что было легко поверить, потому что она обладала своим стилем, чем отличалась от остальных дам. Изабелла говорила что думала, с простотой, которая импонировала пресыщенным светским щеголям. Женщин, однако, было не так легко покорить. Они испытывали некоторое раздражение от того, что она так легко завладела не только мужем, но и вниманием искушенного в светских развлечениях Дэвида Фрезера, а также большей части самых привлекательных молодых людей. И потом, она так мило поглядывала на своего мужа, ожидая его кивка, прежде чем позволить увести себя танцевать.
– Комедиантка, вот кто она такая! – заметила одна вдова, у которой было две незамужних дочери, обращаясь к другой, имеющей трех дочерей на выданье. – В ней есть что-то неестественное, и где, спрашиваю я вас, была она все эти годы?
Изабелла не подозревала о произведенном ею впечатлении. Во время ужина она встретила Венецию и радостно с нею заговорила.
– Я даже не знала, что вы в Лондоне. Почему вы не навестили меня? – с упреком спросила Изабелла.
– Мы только что приехали из Хай-Уиллоуз.
– А Перри здесь?
– Нет. – Венеция выглядела грустной и недовольной. – Тебе можно сказать, хотя огласки еще не было. Я выхожу замуж.
– Замуж! За Перри?
– О Боже, нет! – И Венеция так погрустнела, что Изабелла испугалась. – Перри даже нет в Лондоне. Я выхожу за сэра Хьюго Декстера. Ты его знаешь? Вот он разговаривает с папой.
Изабелла посмотрела, куда указывала Венеция, и вздохнула.
– Но ведь он такой старый, Венеция.
– Не слишком. Ему всего пятьдесят пять, – продолжала она тем же бесцветным голосом. – Он вдовец с двумя дочерьми. Очень богат и обладает большим влиянием. То есть, как раз то, что папе нужно.
– Но ты ведь не можешь выйти замуж за такого человека, не можешь, Венеция. Ведь ты не сможешь полюбить его.
– Какое это имеет значение? Хьюго хочет меня в жены, я должна буду родить ему сына, и я до смерти устала бороться с мамой. По крайней мере, я вырвусь из дома. У меня будет свой собственный дом. Я обрету свободу.
– Но ты же не будешь свободной… по-настоящему.
– Почему нет? Буду. Я уж постараюсь. Он зовет меня. Надо идти.
Изабелла дотронулась до руки сестры.
– Венеция, приходи, пожалуйста, ко мне. Придешь?
– Может быть. Я постараюсь, – и она отошла, нежно улыбаясь седому человеку, который жестом собственника взял ее за руку и увел.
Изабелла смотрела ей вслед, озадаченная и опечаленная, желая помочь и не зная, что она могла бы сделать.
Наконец приехал принц. Полнеющий, хотя ему минуло всего сорок лет, он был еще привлекателен и имел цветущий вид. Он милостиво улыбнулся молодой леди Килгоур, когда она присела перед ним в реверансе.
– Кажется, ваш муж много сделал для нас в Париже, – сказал он.
– Вы так добры, сэр, – проговорил Роберт, склонившись к его руке. – Недавно мы с женой имели удовольствие увидеть ваш замечательный загородный дом в Брайтоне.
– Он великолепен, не правда ли? – сказал явно польщенный принц. – Эти два новых крыла и восхитительные навесы в виде раковин над окнами… А интерьер я переделываю в китайском стиле. Музыкальный салон действительно будет необыкновенным. Драконы, знаете… Обои надо видеть своими глазами. Ваша жена любит музыку – Гайдн, Моцарт?
– О да, да, конечно, ваше высочество, – прошептала Изабелла.
– Хорошо, хорошо, тогда вы оба должны прийти на один из моих музыкальных вечеров в Карлтон-Хаус.
– Сочтем за честь, сэр.
Роберт увел свою жену, улыбаясь ей.
– Ты не шлепнулась на пол. Ты на самом деле произвела впечатление. Все они дерутся за приглашения на его музыкальные вечера. Знаешь, моя дорогая, у принца действительно хороший вкус, – если бы только его не сбивали с пути. Те, кто его окружают, мечтают лишь набить карманы за его счет. Ты еще не устала?
– Нет, нисколько.
И Роберт подавил свою скуку и остался, прощая ее, как простил бы ребенка, попавшего впервые в жизни на бал.
Некоторое время спустя, когда Роберт стоял, прислонившись к одной из увитых цветочными гирляндами колонн, Мэриан оставила своего кавалера и подошла к брату. Танец только что кончился. Изабелла стояла на другом конце комнаты, освещенная сиянием свечей, в блеске золота.
– «Ее сиянье факелы затмило…» – прошептал Роберт еле слышно.
– Что ты сказал? – воскликнула Мэриан, думая, что ослышалась.
– Я всегда считал, что это преувеличение, но, оказывается, старина Уилл знает, о чем говорит.
– Но ведь ты не Ромео, – едко заметила Мэриан.
– Верно, верно, – улыбнулся Роберт. – Совсем не похож на Ромео, да?
«Он влюблен гораздо сильнее, чем я думала, – поняла Мэриан, и сердце ее сжалось. – Боже, пожалуйста, не дай ей слишком сильно ранить его». Нахмурившись, она проследила глазами за взглядом Роберта.
– Кто это с Изабеллой?
– Шевалье де Сен-Джордж, к которому я питаю особую неприязнь, как и к его так называемому племяннику. У меня сильное подозрение, что они вовсе не те, за кого себя выдают.
– Что ты имеешь в виду? Шпионы? Эмигранты, но на жаловании у Наполеона? – встревожилась Мэриан.
– Не знаю, Мэриан. У нас нет ничего особенного против них обоих, только подозрения, вот и все. И, может быть, теперь, когда у нас мир, это не имеет большого значения. Пойду-ка я к Изабелле на выручку.
Изабелла, возбужденная танцем, поблагодарила своего партнера и уже собиралась вернуться к мужу, как вдруг кто-то позвал ее по имени.
Вкрадчивым голосом шевалье проговорил: – Могу ли я представить вам своего племянника? Он давно мечтает познакомиться с вами.
Изабелла быстро оглянулась и неожиданно оказалась лицом к лицу с Люсьеном, стройным, изящным, модно одетым. Его длинные черные волосы были коротко подстрижены и завиты, но под элегантной внешностью можно было рассмотреть все того же Люсьена с лицом оливкового цвета. Взгляд, как у какого-нибудь дикого зверя, бродящего в одиночестве: те же самые темные глаза смотрели на нее и узнавали. Удивление и потрясение были так велики, что Изабелла не могла уловить смысл слов, обращенных к ней. Она лишь почувствовала, как он взял ее руку и поцеловал, потом слишком долго держал в своей руке, и само прикосновение, казалось, жгло кожу.
Он говорил какой-то комплимент, но она была так смущена, что не смогла найти ответ.
Но в это время подошел Роберт и взял Изабеллу за руку.
– Прошу прощения, но я должен увести свою жену. Друзья хотят попрощаться.
– Но вы, конечно, еще не уезжаете? – спросил Люсьен. – Я так надеялся пригласить вашу супругу на танец.
– Может быть, позже. Пойдем, моя дорогая, – Роберт собрался уйти, когда шевалье задержал его.
– По-моему, мы должны поздравить вас с успешным заключением договора.
– Вы ошибаетесь, сэр, – жестко ответил Роберт. – Все поздравления следует адресовать лорду Корнуоллису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67