Он не видел сил, способных прорвать блокаду британского флота, по крайней мере, в текущем году, учитывая опасность переправы через пролив в зимнее время.
Ему довелось увидеть мельком самого Бонапарта, когда тот посещал порты, откуда собирались начинать вторжение. Тот впал в неистовую ярость, что его программа постройки судов так затягивается. Он немедленно отдал приказ подготовить еще четырнадцать сотен барж, но одно дело приказать, другое дело – выполнять. Это не значило, конечно, что Англии не нужно было принимать соответствующие меры. Может быть, стоило вернуться к уже предлагавшемуся проекту строительства канала вдоль полосы болот. Роберт решил усиленно продвигать эту идею, когда вернется.
На этот раз передвигаться по стране было гораздо труднее, несмотря на то, что его переодевания были успешными, а документы настолько не отличались от подлинных, насколько этого мог добиться искусный специалист в своем деле. Еще со времени нападения в Париже Роберт задумывался, не раскрыт ли он тайной полицией и не пущена ли по его следу одна из ищеек Фуше? Случалось, он оказывался лишь на волосок от провала. А ведь он решил, что когда женится, оставит эту опасную работу. Сначала он занимался ею неохотно, но работа эта, как он вынужден был признать, приносила глубокое удовлетворение, отвечая потаенным чувствам в его душе, желанию выразить себя, победить, преодолев все препятствия, подвергаясь опасности. Последнее задание он взялся выполнять под большим давлением. Теперь, когда все было позади, он надеялся, что его способности могут быть использованы на благо страны иным образом.
На Арлингтон-стрит Роберт приехал в десятом часу вечера, усталый, голодный и очень грязный, так как ехал верхом от Райя и попал под летний дождь.
Эдуард открыл дверь, приветствуя хозяина широкой улыбкой, а Мэриан, увидевшая брата из окна верхнего этажа, помчалась вниз по лестнице в сопровождении трех чрезвычайно взволнованных собак и бросилась в его объятия, не зная, то ли плакать, то ли смеяться от радости, что видит его невредимым после долгих недель беспокойства.
– Не верится, что ты здесь, Роберт. Мы чуть с ума не сошли, думая, что ты в тюрьме, и гадая, как с тобой обращаются в этом гадком месте. Что случилось? Как тебе удалось выбраться? Это было очень опасно?
– Достаточно опасно, – небрежно ответил он, – но я здесь, и остальное не имеет значения. – Роберт поцеловал Мэриан в щеку и наклонился, чтобы приласкать прыгающих у его ног собачек. – А где Изабелла?
– Ее нет дома, – тон Мэриан был крайне неодобрительным. – Какой-то музыкальный вечер.
– В самом деле? И где же он состоится?
– В Дункан-Хаус. Как тебе это нравится?
Роберт нахмурился.
– Это ведь заведение Лейлы Вернон? Я и не знал, что она устраивает музыкальные вечера.
– Я прямо сказала Изабелле, что это неприличное место. Сомнительная компания, совсем не подходящая для людей нашего круга, но она поступила по-своему. «Будут исполнять музыку из итальянских опер, и поет мадам Антонетти, – сказала она, – и это такое редкое удовольствие, я не могу от него отказаться». Надо же, какая любовь к музыке! Этот француз, Люсьен де Вож, заехал за ней в своей карете.
– Понятно. Я поеду попозже и заберу ее.
– Но ты, должно быть, смертельно устал, – возразила Мэриан, – и надо поесть. Насколько я тебя знаю, ты не ел весь день.
– Все, что мне нужно, это что-нибудь из холодной закуски и стакан вина. Позаботься об этом, пожалуйста, Мэриан, пока я сниму мокрую одежду.
Через час с небольшим, когда Роберт побрился и надел элегантный черный вечерний сюртук и жестко накрахмаленный шейный платок, трудно было бы предположить, что он слонялся по побережью Франции и пил прокисшее вино в тавернах под видом французского виноторговца или обожженного солнцем рыбака. Роберт присел, чтобы перекусить.
– Изабелла просила прислать за ней карету?
– Нет. Она сказала, месье де Вож привезет ее домой.
– Очень хорошо. Скажи Яну, чтобы запрягал лошадей и был готов через полчаса.
– Будь осторожен, остерегайся, – со вздохом сказала Мэриан, вдруг испугавшись за него.
– Чего остерегаться? Я ведь не на бой ухожу, моя дорогая, а всего лишь забираю свою жену после светского вечера, – шутливо ответил он.
Все-таки, хотя Роберт и старался скрыть от Мэриан, он был недоволен. Он знал обо всем, что происходит в Дункан-Хаус и считал, что это неподходящее место для его жены. Ей следовало это понимать. Конечно, по своей неискушенности, она могла отправиться туда, но почему с этим проходимцем французом? Если Ги имеет к этому отношение, нужно с ним поговорить. Этот юнец бывает иногда безответственным, он должен был проявить осмотрительность насчет своей сестры.
Концерт подходил к концу, когда Роберт приехал в Дункан-Хаус. Лакей взял его шляпу и плащ, Роберт прошел и остановился у входа в гостиную в то время, как мадам Антонетти изливала душу в заключительной арии. Роберт оглядел собравшихся, многие из которых были ему знакомы. Изабелла сидела впереди, рядом с нею Люсьен. Он бесцеремонно наклонился над спинкой ее стула и шептал что-то, от чего она ему улыбалась.
Музыка замолкла. Люди заговорили друг с другом и поднялись со стульев. Роберта узнали двое-трое знакомых и подошли поздравить со счастливым возвращением из стана врага. Подплыла Лейла Вернон, расточая приветливые улыбки.
– Роберт, как чудесно! А мы-то думали, ты томишься в какой-нибудь мрачной темнице.
Он что-то вежливо ответил, ища глазами Изабеллу. Роберт увидел ее изумленное лицо, потом она подбежала к нему, отбрасывая в сторону позолоченные стулья. Забыв все правила приличия, Изабелла закинула руки ему за шею и обняла как девчонка-школьница.
– О Роберт, любимый! – радостно шептала она. – Если бы ты только знал, как я волновалась все эти недели.
– Правда, любовь моя? Сомневаюсь, что это так, раз у тебя много светских развлечений. Ладно, все уже позади. – Он мягко освободился от ее объятий. – Попрощайся со своими друзьями. Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.
– Простите меня, – сказала Изабелла, улыбаясь окружающим сквозь слезы. – Это было так неожиданно. Я совсем забыла о приличиях.
– Как тебе предана жена, – прошептала Лейла Вернон. – Ты счастливый человек, Роберт.
– Да, я знаю, – холодно ответил он, слегка поклонился Лейле и всем остальным и взял Изабеллу под руку. – Пойдем, моя дорогая.
Изабелла засылала его вопросами, по дороге домой, но Роберт говорил мало, пока они не оказались наедине в своей комнате и Гвенни не была отослана спать. Роберт вышел из своей гардеробной и остановился, глядя на жену. Изабелла выглядела такой юной, такой трогательно невинной, но была ли она невинна перед ним? Роберт почувствовал себя усталым и несчастным, увидев ее среди посетителей Дункан-Хаус. И поэтому он заговорил с нею в довольно резком тоне.
– Чего ради, скажи на милость, ты решила провести вечер в Дункан-Хаус? – спросил Роберт.
Изабелла, которая отправилась туда только ради него, чтобы попытаться выяснить, что же в действительности там происходит, вспыхнула от несправедливого упрека.
– А почему мне нельзя там бывать? Мне было интересно, а Ги всегда описывал Лейлу Вернон как очень достойную особу.
– Вот как? Но ты должна знать отныне, что это совсем не подходящее место для моей жены.
– О, Роберт, не будь таким ханжой. Ты говоришь, как Мэриан. Люсьен рассказал мне, что в свое время ты очень любил посещать Дункан-Хаус.
– А что еще доверительно сообщает тебе Люсьен де Вож во время ваших встреч тет-а-тет? – спросил Роберт ледяным голосом. – Какими еще признаниями вы обмениваетесь?
– Никакими. У нас нет встреч тет-а-тет, как ты их называешь. Просто он случайно упомянул об этом однажды. – Она говорила шутя, не особенно задумываясь, и его реакция рассердила Изабеллу. Она обернулась к мужу. – Не только он говорил мне об этом. Ведь ты был ее любовником, Роберт?
– Какое отношение это имеет к происходящему?
Они пристально смотрели друг на друга. Такого раньше никогда не бывало, и вдруг Изабелла поняла, что больше не выдержит. Она отвела глаза в сторону.
– Если хочешь знать, Генри Дандас предупредил меня насчет Люсьена и шевалье, и я подумала, что если буду поддерживать дружеские отношения с ними, то смогу узнать о них что-нибудь, и это поможет тебе в твоей работе.
– Дандас! – повторил за нею Роберт. – Ты бегала к Дандасу спрашивать обо мне?
– Только потому, что я ужасно беспокоилась. Я чувствовала, что все это время ты работал на него, а вовсе не был в тюрьме. Я постоянно думала о том, что случилось с тобой в Париже, и хотела знать правду. Я имею на это право. Я твоя Роберт схватил Изабеллу за плечи, повернул к себе. Никогда Изабелла не видела его таким рассерженным.
– Что сказал тебе Дандас обо мне и что ты выболтала этому проклятому французу? Отвечай, Изабелла! Что ты говорила ему?
– Нет, конечно, ничего. Почему ты так обращаешься со мной? Что я сделала?
– Ради Бога, как ты могла поступить так глупо? Разве ты не понимаешь, что могла причинить много вреда мне и другим?
– Я ему ничего об этом не сказала, совсем ничего. Клянусь, не говорила.
– Просто позволила ему любить себя, пока меня не было рядом?
– Нет, Роберт, нет. Как ты можешь так думать обо мне, как ты можешь? Ты мне больше не доверяешь?
Он сильно сжимал ее плечи и смотрел в большие глаза, бестрепетно ответившие на его взгляд. Потом вдруг он отпустил ее, почувствовав отвращение к самому себе.
– Боже мой, что я делаю! Столько времени в разлуке и ссоримся из-за пустяка.
– Я не хочу ссориться, – дрожащим голосом сказала она.
– Послушай меня, Изабелла, я когда-то был влюблен в Лейлу Вернон, но это было много, много лет тому назад и ничего не значило, ничего, по сравнению с тем, что я чувствую к тебе. Ты должна это понимать.
– Да, я понимаю, но ты все-таки не хочешь доверять мне, Роберт. Ты мне ничего не рассказываешь, даже после того, что случилось в Париже. Получается, что ты живешь двумя жизнями, и я только в одной из них.
– Я ничего не рассказываю ни тебе, ни Мэриан, потому что это может быть опасно для вас, – устало сказал он. – Лучше, если вы ничего не будете знать.
– Словечко здесь, словечко там, а там глядишь, их можно собрать, как звенья одной цепи.
– Это Дандас тебе сказал? – Роберт слабо улыбнулся. – Осторожность никогда не помешает.
– Извини, я не подумала… Я больше никогда не пойду в Дункан-Хаус.
Изабелла повернулась к туалетному столику, ее руки так дрожали, что она едва могла расстегнуть застежку ожерелья из бриллиантов и изумрудов. Роберт смотрел, как она кладет в шкатулку ожерелье и серьги.
– Разве я не дарил тебе браслет вместе с серьгами? – спросил Роберт просто, чтобы не молчать. – Почему ты его не носишь?
Вопрос застиг ее врасплох, и все вылетело из головы, и тогда Изабелла прибегла к глупой лжи, о которой почти сразу же пожалела.
– Застежка была слабой. Я боялась потерять его и отнесла назад ювелирам.
Роберт нахмурился.
– Я должен поговорить об этом с мистером Караутерсом.
– Нет, Роберт, не надо. Это не имеет значения. Скоро я получу его обратно. Я совсем не сержусь и не беспокоюсь из-за этого.
– Хорошо.
Изабелла провела гребнем по распущенным волосам, и от этого жеста ее грудь напряглась под низко вырезанным сатиновым пеньюаром. Затаенный гнев в душе Роберта прорвался во всепоглощающем желании, и внезапно он схватил Изабеллу и обнял, сильно прижимая к себе, испытывая жгучий огонь страсти. Изабелла замерла в его объятиях, но он взял ее на руки и, освобождая ее плечи из ночной рубашки, отнес на кровать. Изабелла хотела наказать Роберта холодностью, но не смогла сопротивляться, забыв о ссоре. И волна страсти унесла их обоих в заоблачную даль.
Позже, когда Изабелла лежала в объятиях мужа, прижавшись к нему, Роберт долго не мог сомкнуть глаз. Прошлой зимой ему показалось, что они стали ближе друг к другу, что Изабелла больше не была испуганной, несчастной девушкой, которой он посочувствовал, а стала женщиной, полюбившей его ради него самого, а не из-за того, что он мог дать ей. Тогда Роберт уверился в этом полностью. Теперь же он сожалел о приступе гнева и ревности. Скоро, когда заслушают и обсудят отчет о его работе, Роберт освободится на какое-то время и преподнесет Изабелле подарок, о котором давно думал. Изабелла пошевелилась рядом, Роберт повернулся, чтобы поцеловать жену.
– Ты больше не сердишься на меня, – сонно пробормотала она.
– Должен бы сердиться, глупенькая девочка, но нет сил сердиться.
– Я не глупенькая девочка. А ты будешь рассказывать мне о своих делах? Не заставишь меня терзаться догадками?
– Я тебе буду рассказывать только то, что тебе можно знать, не более того.
Изабелла приподнялась.
– Это нечестно.
– Спи. Завтра у меня долгий трудный день, но потом у меня для тебя приготовлен сюрприз.
– Какой? Он мне понравится?
– Надеюсь.
Руки Роберта пробежали по стройному телу Изабеллы, и она задрожала. Ее губы нашли его рот, желание вспыхнуло в них обоих, полнокровное, сладостное и всепоглощающее.
В течение следующих нескольких дней Изабелла почти не видала Роберта. Все время он проводил в Министерстве иностранных дел в дискуссиях, касающихся того, что он видел и слышал во Франции.
Стояло удивительно красивое лето. Солнце сияло каждый день, и все наслаждались теплом. Трудно было поверить в угрозу войны, хотя в стратегических пунктах были расставлены сигнальщики, как во времена Армады, чтобы предупредить о приближении врага. Пленные французы в Дувре утверждали, что Бонапарт собрался праздновать Рождество в Уайтхолле. Британский флот в это время нес сторожевую службу в проливе Ла-Манш, а Нельсон отплыл в Средиземное море, блокировав французский флот в Тулоне.
В один из вечеров Генри Дандас ужинал у них, а потом удалился с Робертом в его кабинет. То, что они обсуждали в тот вечер, никто кроме них и Уильяма Питта не должен был знать.
– Существует заговор с целью убийства Бонапарта, – сказал Роберт. – От осведомленных лиц мне известно, что если сейчас ему захотелось стать Первым Консулом пожизненно, то в следующем году он намерен короноваться как император.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67