За несколько лет Семеш побывал в штате всех этих газет, не задерживаясь подолгу ни в одной из них: отовсюду его выгоняли.
И последний случай он тоже считал несправедливым. Он полагал, что его не выгонять нужно, а, напротив, наградить за терпение, с которым он относился к редакторам и заведующему отделом. Ему всегда казалось, что главный редактор должен стать его другом, а получалось наоборот. И все же он на них не обижается, хотя для этого у него есть причины.
Две недели назад он плыл на пароходе, который затонул на Дунае возле Хораня. Не кто-нибудь, а сам главный редактор бросил его в беде.
Семеш оказался на берегу без единого филлера в кармане.
Недоброжелатели распространили о нем слухи, будто он, как всегда, напился до чертиков и запропастился неизвестно куда, почему его и не могли привезти домой на машине главного редактора.
Семеш родился под созвездием Близнецов, как ему однажды сказала гадалка, и потому, мол, он безумно нравится женщинам, а из-за своего таланта у него постоянно будут конфликты с начальством.
– Все это действительно так и есть, – пробормотал Семеш себе под нос, садясь за карточный столик.
– Хелло, дружище! – раздался вдруг знакомый голос.
– А, Турок! – обрадовался Семеш и, вздохнув с облегчением, поплыл меж столами ему навстречу.
Семеш с завидным упорством боролся за свою жизнь, оказавшись на тонущем пароходе. Он и там так напился, что шеф засунул его в платяной шкаф. В шкафу Семеш заснул и проснулся, лишь когда капитан крикнул ему в каюту:
– Господин редактор, спасайтесь!
Семеш вскочил, в наличии оказался всего один ботинок. Схватив кое-что из одежды, Семеш выскочил на палубу и, не раздумывая, бросился в холодные волны Дуная.
Зажав в левой руке одежонку, он поплыл к берегу, на котором светились редкие огоньки. Семеш полагал, что это остров Маргит.
Добравшись до берега, он направился в корчму. Оказалось, что это не остров Маргит, а Хорань.
Корчмарь по-дружески встретил столь позднего гостя, который был несколько странно одет.
– Господин редактор, ради бога, что случилось? – поинтересовался корчмарь.
– Ничего… ничего особенного. Просто пароход, на котором я плыл, затонул, а я вот добрался до берега.
– А что же сталось с другими?
– С другими? Они, наверное, вместе с пароходом покоятся на речном дне.
– До обеда, когда все ваши товарищи купались в реке, вы сказали, что не умеете плавать.
– Может, мне помог сам бог. Если Моисей смог пройти через Красное море, то почему бы и мне вдруг не поплыть, а?
– Это конечно, – закивал корчмарь, удивляясь тому, что никто не бежит на берег спасать утопающих.
– Если вы не помогли утопающим, то хоть мне помогите! – проговорил Семеш, показывая рукой на коньячные бутылки. – Вы ведь меня знаете, не так ли?
– Как же… как же… конечно.
– Тогда одолжите мне сотню, а то у меня все утонуло.
Корчмарь молча протянул ему сотню и налил три рюмки коньяку.
– Скверная погода! – заметил один из официантов. – Такой ливень, что конца не видно.
– А вы принесите пальто господина редактора. В мокрой траве пока еще никто не утонул.
– Спасибо, дружище! Как хорошо, что на земле еще не перевелись настоящие люди! – поблагодарил корчмаря Семеш.
Незадолго до полуночи Семеша перевезли на пароме на другой берег, чтобы он успел на ночной поезд. Дождь лил как из ведра, и в вагоне никто не обратил внимания на насквозь промокшего нового пассажира…
– Что с тобой случилось? – спросил Турок у Семеша.
– Выпер он меня… Меня, и как раз он. И правильно сделал: хоть покину эту шарагу. Общегосударственная газета! Известность на всю страну! Что мне еще нужно? – задал сам себе вопрос Семеш и тут же ответил: – Бокал вина! С горя неплохо выпить…
– Как так? – проговорил официант по имени Белинт, который неохотно давал в долг, но иногда все же давал.
– Разве я когда-нибудь что-нибудь воровал? Или получал наследство? – И, обращаясь к Турку, сказал: – А вот у меня есть интересная фигурка, вырезанная из дерева. Я тебе ее отдам за сотню форинтов. Тебе она как раз нужна. Ты такие вещички любишь…
Турок был знаком с Семешем лет десять и прекрасно знал, что у Семеша никогда не бывает денег, однако в долг он никогда не просил, а всегда что-нибудь предлагал взамен. Однако, получив желаемое, он всегда забывал расплачиваться.
– Хорошо, – кивнул Турок.
Пройдоха вынул из портфеля какой-то предмет, завернутый в газету. Развернув газету, Семеш достал статуэтку мужчины, вырезанную из дерева.
– Ты что, совсем уже спятил?! – зашипел на него Турок. – Эту фигурку я видел в кабинете шефа!
– Ну и что? – недоуменно пожал плечами Семеш. – Мне просто стало жалко, что такой шедевр пылится в комнате у современного культурного варвара, который ни черта не понимает в красивых вещах. Восемь лет назад, когда я работал у него, он эту вещичку выманил у меня за сотою. Вот я и забрал обратно свою собственную вещь. Правда, хороша, а?
Турок кивнул головой и улыбнулся:
– А через восемь лет и у меня заберешь?
– Ну что ты! Ты же мне друг.
– Так, так… А что у тебя с последней женой?
Лицо Семеша как-то перекосилось, морщины стали глубже.
– Ерунда все это… – Он небрежно махнул рукой. – Все, все несерьезно…
Турок беззвучно рассмеялся, вспомнив, какой вид был у Семеша четыре месяца назад. Главный редактор послал тогда Семеша на дунайскую плотину написать репортаж. Однако прошло четверо суток, а от репортера не было ни слуху ни духу. На пятый день, утром, Семеш появился в редакции, но в каком, виде: осунувшийся, с темными кругами под воспаленными глазами.
– Ты где пропадал? – набросился на него заведующий отделом.
Семеш жалким взглядом обвел коллег по работе.
– Почему вы сердитесь? – устало спросил он.
– А где твой репортаж?
– Репортаж? – И как-то по-смешному всплеснул руками.
– Я вычту у тебя из зарплаты за эти дни!
– Да?! – взорвался вдруг незадачливый репортер. – Удерживать – это вы умеете, а вот защищать своих сотрудников – нет!
Коллеги с некоторым сочувствием посмотрели на Семеша, недоумевая, что с ним могло случиться и почему его нужно было защищать.
– Ну что вы на меня уставились? Да, со мной произошел несчастный случай. И газета должна оплатить мне убытки, понесенные мною во время официальной командировки на дунайскую плотину.
– А что ты там сделал?
На этот вопрос Семеш ответить затруднялся, так как вместо того чтобы выполнять задание редакции, он встретился с одной местной воспитательницей детского сада в неплохо провел с ней время. Это была молодая пухленькая женщина, а к таким Семеш питал особую слабость. И он предпочел провести время в пуховой постели.
Проснувшись на следующее утро, Семеш нашел на столике бутылку замечательного рислинга, который изготовляли родители дамочки из винограда, выращенного на собственном участке. Семеш об этом ничего не знал, да и знать не хотел, как не знал и того, кому принадлежит этот большой дом, где он нашел столь приятное прибежище. Может, домом владеет не сама молодушка, а кто-то другой, с кем она состоит в сомнительной связи?…
Первым в спальню ворвался мужчина лет тридцати.
– Боже милосердный! – испуганно воскликнула молодка при виде мужчины. – Мой брательник! – И спряталась с головой под одеяло.
– Ах ты грязная свинья! Ах ты развратник! – угрожающе загремел мужчина.
– Прошу прощения, господин! Или товарищ… Не знаю, как вас называть… – жалко пролепетал Семеш, пытаясь сообразить, где это он, собственно, находится. – Здесь произошло какое-то недоразумение…
– Недоразумение?! – Мужчина приблизился к кровати. – Ты обесчестил мою сестру!
Семеш бросил взгляд на возвышение, прикрытое одеялом. Там действительно кто-то лежал.
– Только прошу без обмана! – Семеш сел на кровати, сделав рукой предупреждающий жест.
– Что такое?! – закричал мужчина. – Ты что думаешь, ублюдок ты этакий? Да знаешь ли ты, из какой семьи моя сестренка?
Семеш пытался было протестовать, но, увидев в дверях еще какого-то мужчину с усами, более внушительной комплекции и старше возрастом, предусмотрительно умолк, оценивая ситуацию.
– Шара! Иди-ка сюда! – позвал грозным голосом усатый.
– Слышу, отец, – ответила Шара, высовывая голову из-под одеяла.
«Теперь я по крайней мере знаю ее имя», – подумал про себя Семеш.
– Ну, сынок, – продолжал греметь усатый. – Ты, наверное, понял, что тебе теперь нужно делать, а?
– Пусть только осмелится! – заорал мужчина помоложе.
– Как же… как же… отец, – жалобно лепетал Семеш, спуская на пол босые ноги. Отвесив церемонный поклон, он патетически продолжал: – Гм… Уважаемый брат, разрешите…
– Разрешаю, – проревел усатый отец и, подмигнув безусому мужчине, бросил: – Лаци, принеси-ка палинки. По этому поводу нужно выпить.
Молодой мужчина, которого усатый назвал Лаци, спокойно опустил кулак, занесенный над головой Семеша, и мигом исчез из спальни. Через несколько минут он вернулся с бутылкой палинки в руках.
После четвертой стопки Семеш попал в объятия усатого отца. Казалось, непосредственная опасность миновала. В конце концов, ничего страшного не произошло: подумаешь, попросил руку этой дамочки. Важно уловить момент и удрать подобру-поздорову.
Как только бутылка палинки была опустошена, Семеш попросил руку Шары у ее матери, надеясь тем самым окончательно усыпить бдительность усатого отца семейства. Однако родители Шары ни на шаг не отходили от него и вскоре предложили пройти в другую комнату.
«Ну что ж, удеру вечером», – решил про себя Семеш, хотя внутренне уже почувствовал, что удрать ему, видимо, не удастся. После обеда, когда старик решительным тоном заявил, что пора идти в загс, всякие надежды удрать у Семеша окончательно рухнули.
Все направились в здание местного совета, где помещался загс. Туда же прибыли свидетели и неизвестно откуда взявшиеся гости.
– И когда только они успели все это обделать? – изумлялся потом Семеш.
Позже, когда коллеги напоминали репортеру об этом скоротечном браке, Семеш выходил из себя и кричал:
– Возмутительно! Что за нравы бытуют в этой стране, где по пьянке вешают на шею женщину, которую и сами-то толком не знают?… Разве это не возмутительно?! И подобные вещи происходят в нашем обществе! *
Это был уже далеко не первый брак Семеша. Он сам окрестил его производственным увечьем.
В конце третьего месяца молодая жена сообщила супругу о том, что она в положении, да еще на седьмом месяце. В припадке бешенства Семеш написал официальное заявление с требованием погасить все судебные издержки по бракоразводному процессу за счет редакции.
– А почему, собственно, тебя так волнует, что ребенок не твой? Фамилию-то он будет носить твою? Такие случаи упоминались еще в римском праве! – высказал свое просвещенное мнение Турок.
– Меня беспокоит не то, чью фамилию будет носить ребенок! У меня уже двое таких детишек. Их появление на свет до сих пор остается для меня загадкой! А вот сам способ…
– Тебя пугают алименты?
– Ерунда! Матери моих детей изъявили желание воспитывать малышей самостоятельно.
– Тогда о каком же способе ты говоришь?
– О способе запугивания, к которому прибегают мои сватья. Да еще так грубо запугивают! Такие способы противоречат нашей конституции, которая рассматривает их как покушение на личную свободу. Возмутительно, да и только!
Выслушав эту тираду, Турок сунул в руку Семеша сотенную бумажку и спросил:
– И что же ты теперь думаешь делать?
– Ты, случайно, не знаешь: нет ли где какой газетенки, которой до зарезу нужен репортер с зорким взглядом на вещи и события?
– В Мишкольце, я слышал, начинает выходить вечерняя газета.
– Туда я не поеду. Там у меня живут две бывшие жены с детишками: еще позарятся на мою зарплату.
– Послушай-ка меня, – толкнул Семеша в бок подсевший за их столик Волосатый Томас. Не так давно он был начальником Семеша. В редакции Томаса прозвали Волосатым за его бороду. Он носил ее сначала под Хемингуэя, потом под Кошута и, наконец, под самого императора Франца Иосифа. Просто Томас старался таким образом скрыть дефекты головы, которая у него была похожа на электрическую лампочку.
Все трое предались воспоминаниям о недавнем прошлом…
– Послушай-ка меня, дружище, – повторил Томас, обращаясь к Семешу. – Ну и осел же ты! Все время тебя околпачивают женщины, а теперь еще и денежки придется выкладывать…
– Этот номер не пройдет. Не считая последнего случая, дело до загса не доходило. Тогда мне вручили несколько тысяч форинтов в качестве приданого.
– И все те деньги ты истратил на женщину, которую вручил тебе ее отец?
– Не все, правда…
– Но большую часть?
– Да, пожалуй… И мне, пожалуй, стоит разыскать их, а? А ведь это не такая уж и плохая идея! Замуж снова она еще не успела выйти…
– Какая чепуха! – с философским спокойствием заметил Томас. – Тебе следует развестись. Если же ты не разведешься, то не сможешь снова жениться, так как двоеженство у нас запрещено законом.
– Ну и чего я этим добьюсь?
– Ох, старик, да у тебя не все в порядке с фантазией.?
– Тебе легко рассуждать! Ты вон сколько времени, сидишь на больничном, получая полную зарплату.
– А ты лучше послушай, что я тебе скажу. Ты подаешь в газету объявление, в котором красивым слогом сообщаешь, что ищешь себе пару для совместной жизни. И женщины, располагающие кое-какими сбережениями, сами будут к тебе слетаться, как бабочки на яркий свет. Для каждой из них у тебя найдется своя легенда… в зависимости от характера…
– Не идиотничай! – перебил Томаса Турок. – Это очень опасно.
– Опасно? Видать, и тебе все твои женитьбы впрок не вошли. Женской психологии, как я вижу, ты так и не постиг. Пересидевшие в девках невесты после очередной неудачи выйти замуж молчат, как рыбы. Ни одна из них и рта не раскроет, чтобы поделиться о своем новом фиаско!
– Ну и что же мне следует делать дальше? – Глаза Семеша радостно засверкали.
– Начнешь волочиться и мимоходом, изучив женскую психологию, напишешь несколько статей на моральные темы. Брось ты свою Шари! Постарайся быть независимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69