https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Ideal_Standard/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Такого у нас нет, – наконец ответил перепуганный привратник.
Чупати вслед за Кантором поднялся на третий этаж, за ним шел Шатори. Шли тихо. Старшина дал знак Кантору, чтобы пес не поднимал шума.
У одной из дверей остановились: оттуда доносились обрывки разговора.
– Нужно уезжать в Канижу… – произнес один голос.
– В будапештском экспрессе ехать опасно… – ответил другой.
– Ты вне подозрений.
– Так-то оно так, но кто думал, что они так быстро до нас доберутся?
– А что будет с деньгами и героином?
– Рыжий все принесет, у нас еще час времени…
– Из Пешта материал уже поступил?
Чупати шепотом предложил Шатори свой план захвата преступников, который заключался в том, чтобы его приняли за Рыжего, принесшего деньги и героин. Если же дверь не откроют, тогда ее придется выломать.
Подойдя к двери, из-за которой только что слышался разговор, старшина тихо постучал.
– Кто там? – спросил из-за двери женский голос.
– Тш-ш… – ответил Чупати.
– Рыжий, это ты? – спросила женщина.
– Я. Открывай скорей, – шепнул Чупати.
– Открой ему, – раздался из-за двери хриплый мужской голос.
Ключ в двери повернули. И в тот же миг Чупати плечом налег на дверь, крикнув Кантору*
– Кантор, взять его! Взять!
– Руки вверх, не шевелиться! – крикнул Шатори, включив фонарик.
Все произошло в считанные секунды. Кантор набросился на мужчину. Рычание собаки, женский визг и крики мужчины слились в одно целое.
Подошли полицейские, ожидавшие внизу. На арестованных надели наручники. В квартире оставили двух полицейских с заданием задерживать каждого, кто придет на квартиру.
Арестованных повели в полицию.
На следующий день старшина Чупати зашел к Шатори. Они разговорились о вчерашней операции.
– Ну знаешь, твой Кантор стоит десятка Шерлоков Холмсов. Если бы не он, мы бы до сих пор сидели рад двумя трупами и гадали на кофейной гуще… – рассыпался в похвалах старший лейтенант Шатори. – Признались, но не сразу. Три часа отпирались. Утверждали, что они даже не знают друг друга. Но наконец Рыжий так запутался в своих показаниях, что был вынужден признаться и выдал барабанщика – Яноша Кеци, а тот в свою очередь назвал Тилингера. Словом, настоящая банда гангстеров.
– А кто такой Тилингер? – спросил Чупати.
– Адам Тилингер – житель одного пограничного села. В этой банде он выполнял обязанности связного: переходил через границу, проносил валюту и наркотики. По его следам твой Кантор и привел нас в отель. Этот человек вошел через служебный ход в гостиницу, но тут его хотел задержать истопник, которого он и задушил. Барабанщик же был любовником певицы и наобещал ей всякой всячины: заграничное турне, тряпки и тому подобное. Второй любовницей музыканта-ударника была женщина, на квартире которой мы их арестовали. Певица ревновала Джонни и, когда услышала, что они собираются бежать за границу, но без нее, пригрозила Джонни и Тилингеру выдать их полиции и за это поплатилась жизнью. Валюту и наркотики барабанщик прятал в большом барабане, а позже Рыжий приносил все это к нему на квартиру. Помимо этого Джонни и Тилингер занимались пересылкой за кордон шпионских сведений. Об этом, правда, ни Рыжий, ни старший официант ничего не знали… Вот тебе и вся их история…
Весна в тот год началась рано. В середине апреля уже вовсю цвела сирень.
Однажды утром Чупати пришел к Кантору с огромным букетом сирени. Открыл дверь конуры и сунул псу под нос сирень со словами:
– Понюхай и ты, ну понюхай!
Кантор, несмотря на сильный цветочный запах, почувствовал, что от хозяина попахивает вином.
– Ну что ты на меня так уставился? Выпил я немного на радостях… Поздравь меня… Ведь я стал отцом… Понимаешь?… Кстати, ты тоже…
По лицу хозяина разлилась радостная улыбка.
Действительно, в ту же ночь Лохмушка произвела на свет шесть щенков.
Чупати повел Кантора к конуре Лохмушки, которая лежала довольная и любовно облизывала своих щенят. Кантор застыл перед конурой и часто-часто заморгал.
– Ну что?
Кантор сунул свой нос в щель между ячейками сетки и коснулся спины Лохмушки, которая, не двигаясь с места, подняла голову и тихо тявкнула. Кантор обрадовался и громко залаял. В приливе радости он обежал двор, вертя хвостом, затем снова подбежал к Лохмушке.
– Тихо, тихо, – предупредил Чупати Кантора. – А то всех взбудоражишь.
Но на этот раз слова хозяина не подействовали на Кантора.
– Ну ладно, оставлю тебя здесь, – проговорил старшина, которому пора было идти в родильный дом, и ушел.
Кантору было уже четыре года. Эти щенята были плодом его первой любви. Лохмушка, видимо тронутая внимательностью Кантора, приблизила свою голову к голове пса и лизнула его в нос…
Когда Чупати вернулся из родильного дома, то нашел Кантора перед кормушкой Лохмушки. Пес пытался открыть дверцу конуры.
– Сейчас нельзя, понимаешь, нельзя, – ласково объяснил ему хозяин. – Вот откроются у них глаза, тогда я тебя пущу к ним поиграть, а сейчас еще рано… Пошли…
На прошлой неделе Чупати вместе с Кантором ездил в Будапешт, куда старшина отвозил свои материалы о работе со служебной собакой. В столице оп пытался разыскать старого хозяина Кантора Ковача, по ему сказали, что Ковач назначен начальником курсов по подготовке служебных собак. По секрету старшина узнал, что летом планируется выставка служебных собак, где, видимо, будет и его питомец.
На курсах Чупати дали трех молодых собачек – Кеди, Неро и Бобо.
Вернувшись на службу, Чупати добился расширения учебной площадки для тренировки собак. В роли старших «педагогов» выступали Кантор и Султан, который за последнее время стал заметно серьезнее и во всем следовал примеру Кантора.
Постепенно отцовская радость Кантора улеглась, перешла в спокойное чувство удовлетворения. А когда щенкам исполнилось двенадцать дней, Чупати пустил Кантора к ним. Пес был очень предупредителен и по-отцовски нежен со своим потомством.
Теперь, когда число подопечных собак увеличилось до пяти, у Чупати почти совсем не оставалось свободного времени. К тому же не проходило почти ни одного дня, чтобы старшину вместе с Кантором не вызывали на какое-нибудь задание.
Однажды (было это в конце лета) Чупати вызвали на заставу, где нужно было разгадать одну загадку: на контрольно-следовой полосе был обнаружен собачий след.
Прибыв на место нарушения границы, старшина определил, что след действительно собачий и идет он с запада на восток.
Высказав свое мнение, Чупати вернулся домой, но в три часа дня его снова вызвали на заставу. Там он узнал, что в двадцати километрах от того места, которое он обследовал утром, через границу перешли еще две собаки.
«Почти в одно и то же время через границу перебежали три собаки? Сразу три не могли заблудиться. Такого еще не было ни разу. Перебегали олени, коровы, а тут – собаки, да еще сразу три. Что-то тут неладно», – решил Чупати.
О столь необычном случае доложили по телефону в Будапешт. На следующее утро в полиции появился старшина Ковач со своим Люксом.
– Ну, что тут у тебя стряслось, Чупати? – Ковач, как старого друга, похлопал старшину по плечу.
После обмена приветствиями Ковач выглянул в коридор и позвал Люкса.
– Узнаешь? – спросил он Чупати.
– Как не узнать, это же Люкс, – засмеялся Чупати.
Люкс важно вошел в комнату. Ковач начал расспрашивать старшину о Канторе. За эти годы он слышал о нем столько хорошего, но ни разу не видел его. При имени «Кантор» Люкс поднял голову и посмотрел на своего хозяина.
– Что, вспомнил и ты, да? – заулыбался Ковач, глядя на Люкса.
– Тогда пошли, – предложил Чупати.
Вышли во двор.
– А ну-ка, покажись гостям! – сказал старшина, выпуская Кантора. – Люкс! – крикнул Чупати. – Иди сюда!
Кантор увидел Люкса и Ковача.
– Кантор, – тихо позвал Ковач.
– Иди же, иди, – ласково проговорил Чупати псу, и тот радостно побежал к своему старому хозяину, встал на задние лапы и, упершись передними ему в грудь, лизнул его в щеку. И только после этого побежал к Люксу.
Кантор провел Люкса по всему двору, показал своих щенят, потом обе собаки побежали на площадку.
Ковач с завистью следил за каждым движением Кантора.
– Великолепный пес, – сказал он, помолчав. – Другого такого нет. Должен тебе признаться, что я с большой неохотой отдавал его тебе, но сейчас рад, что сделал это, и горжусь им. А мне, к сожалению, придется навсегда расстаться с Люксом, – пожаловался Ковач. – Сейчас большой спрос на служебных собак, меня упрекают в том, что я держу при себе Люкса, когда он нужнее в другом месте… Пусть уж он останется здесь, недалеко от тебя…
– Раз так, пусть остается, – согласился Чупати. – Начальник заставы – молодой хороший человек…
Мирную беседу друзей прервал шофер, сказав, что им пора ехать на границу. Чупати и Ковач сели в машину, усадив рядом Люкса и Кантора.
По дороге Чупати рассказал Ковачу суть дела.
– Сделаем гипсовые отпечатки следа и установим точно, кто же перешел границу, – предложил Ковач, выслушав объяснение друга.
На следовой полосе Ковач залил жидким гипсом несколько следов, а когда гипс затвердел, завернул слепки в платок. Точно такие же слепки сняли и с другого участка границы. После внимательного изучения слепков Чупати и Ковач пришли к заключению, что след собачий, причем собаки одной и той же породы.
– Что это такое? Возможны различные варианты: собаки могли просто заблудиться, они могли гнаться за какой-нибудь дичью или нести кому-нибудь письмо… Наши противники хорошо знают, что служебные собаки у нас обучены идти только по следу человека. Как бы там ни было, а случай любопытный, – заключил Ковач.
Начальник заставы пригласил Ковача и Чупати пообедать у него. Во время обеда зазвонил телефон: вызывали Чупати. В горах подорвалась автомашина, на которой перевозят продовольствие.
На месте происшествия лежала опрокинутая набок полуобгоревшая машина. Было похоже, что машина наехала на мину. Шатори даже допускал, что в нее была брошена граната. Водитель погиб.
Чупати пустил Кантора обследовать местность. Вскоре из кустов раздался лай пса, который подзывал к себе хозяина.
Когда Чупати и Ковач подошли к Кантору, то увидели, что он стоит возле груды полуобгоревшего мяса, костей и шерсти.
– А ведь это собака! – воскликнул Чупати. – По-видимому, одна из нарушительниц границы…
– Вполне может быть, – поддержал его Ковач. – На спину собаке привязывают заряд взрывчатого вещества и приучают ее бросаться под движущийся транспорт. Такие случаи известны давно. Нужно немедленно сообщить по радио, чтобы перестреляли бродячих собак: ведь две собаки с взрывчатым веществом все еще где-то бродят.
– Нужно попытаться выследить их с помощью наших собак, – предложил Чупати.
Ковач остался на заставе еще на два дня. Люкс взял след одной из «бродячих» собак, но, когда след дошел до болота, потерял его.
Спал Люкс рядом с Кантором, а когда проснулся на третье утро, то почувствовал, что хозяин его уехал. Он вылез из конуры, быстро обежал двор и громко и жалобно заскулил.
– Замолчи! – кликнул на собаку радист, высунувшись из окна.
Почувствовав неладное, Люкс помчался к воротам, но они были заперты.
Тогда Люкс разбежался и прыгнул на стену, стараясь ухватиться передними лапами за гребень стены. Однако это ему не удалось, так как по гребню стены была протянута колючая проволока.
– Напрасно прыгаешь, все равно не перепрыгнешь, – злорадно произнес часовой, глядя на тщетные усилия Люкса, и засмеялся.
Люксу это пришлось не по вкусу, и он, оскалив зубы, бросился на часового, который успел заскочить в будку и захлопнуть за собой дверь. Часовой позвонил по телефону дежурному, чтобы его освободили от бешеной, на его взгляд, собаки.
Из помещения вышли двое полицейских с поводками, но Люкс и их загнал обратно. Он прыгал до тех пор, пока не выбился из сил и не понял, что забора ему не перескочить.
Утихомирить Люкса вышел сам лейтенант. Он кинул Люксу кость с мясом, но разгневанный пес не удостоил ее своим вниманием, а самого лейтенанта загнал в здание.
Никто не решался выйти из здания во двор. Пришлось позвонить Чупати, у которого Ковач находился в гостях.
Положив трубку на рычаг, старшина громко расхохотался, а на вопрос Ковача, что случилось, ответил:
– Звонили с заставы и сообщили, что твой Люкс взял над ней командование: никого не впускает и не выпускает из здания.
– Нужно немедленно туда ехать, – сказал Ковач.
– Я поеду с тобой, – согласился с ним Чупати.
Стоило только Ковачу появиться в воротах, как Люкс стрелой бросился к хозяину и положил передние лапы ему на плечи.
– Ладно, ладно, только не дури! – Ковач не без труда освободился от объятий пса.
– Нужно было как следует привязать его, через несколько дней он бы привык…
– Или оторвался и сбежал бы, – перебил Чупати.
Трогательным было расставание Ковача со своим питомцем.
– Расстаться нам с тобой нужно, Люкс, – ласково проговорил Ковач. – В Пешт ты уже не вернешься. Ты будешь работать здесь… с пограничниками. А твоему хозяину нужно уезжать.
Люкс внимательно слушал хозяина и вдруг весь задрожал. Ковач встал и подошел к машине. Люкс – за ним, насколько позволял поводок. Когда же ременный поводок до боли врезался в шею, Люкс взвыл. Потом он бросился на землю, снова вскочил и начал выть жалобно и протяжно.
Пес почувствовал, что самый близкий и дорогой для него человек покинул его. Несколько часов подряд он лежал без единого движения. Ничто не интересовало его: он не прикасался ни к пище, ни к воде.
Двое суток он ждал, что вот-вот хозяин вернется. На третий день он хоть и рычал, но подпустил к себе начальника заставы. Начал есть. Пограничники решили, что пес успокоился. На четвертый день Люкса отвязали. Как только лейтенант выпустил из рук поводок, пес огромными прыжками бросился к забору и, перескочив через него, убежал в лес.
По лесу Люкс добежал до околицы села и улегся под кустом, где пролежал несколько часов. Выходит, хозяин вернулся только для того, чтобы привязать его и снова бросить одного. С уходом хозяина жизнь для Люкса утратила всякий смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69


А-П

П-Я