В один зимний вечер Хиртеленди вдруг сбежал из семинарии в город, где прокутил всю ночь в обществе девиц. На рассвете он привел в собор, который находился на территории семинарии, какую-то легкомысленную девицу и заснул в ее объятиях на молельном коврике перед алтарем. В таком положении его и застал утром священник. Само собой разумеется, что Хиртеленди немедленно отчислили из семинарии.
– Интересный тип, – с усмешкой заметил Шатори. – Расскажите, где вы с ним познакомились? – спросил капитан, трогая руками самодельную подзорную трубу, укрепленную на подставке у окна.
– У Ицы познакомился.
– У Ицы Сони?
– Да. Хиртеленди тогда пожаловался мне, что ему негде жить, и я предложил ему пожить пока у меня.
– И чем же занимался этот Патер?
– Маляром работал. Одно время вместе с Доктором. Иногда и я им помогал.
– Понятно, – кивнул Шатори и, показав пальцем на подзорную трубу, спросил: – А это вы где приобрели?
– Сам смастерил из старого полевого бинокля. Вот взгляните-ка в нее: Венеру увидите величиной с теннисный мячик. Я уже долгое время наблюдаю в трубу звездное небо, вот только понять никак не могу, отчего на небесных телах появляются тени.
– Так-так! – Капитан с подозрением посмотрел на Аланда: – А как вы думаете, вернутся ваши друзья?
– Конечно вернутся, если не сегодня, так завтра обязательно. Может, они какую работу себе нашли.
– А была у него любовница?
– У кого?
– У Хиртеленди… У Патера, как вы его называете.
– Да, была. Красивая девчонка…
– А как ее звали?
– Точно я не знаю: то ли Лонаи, то ли Лонтаи Марика… Я ее всего лишь раз видел.
– Все, что вы сейчас мне рассказали, нужно будет занести в протокол. Я, конечно, сожалею, но вам придется поехать с нами в полицию.
– Мне же в полночь заступать на работу.
– До того времени мы все закончим, а на работу вас на моей машине отвезут.
Аланд не противился. Предложение Шатори он встретил с безразличием и даже не удивился тому, что капитан не разрешил запереть дверь башни на замок.
– Сегодня ночью это здание будут охранять мои люди, – сказал капитан.
– Здесь брать-то нечего, господин инспектор, разве что мою подзорную трубу. Вот ее мне жалко, – проговорил Аланд.
Для охраны башни капитан оставил двух полицейских.
Когда капитан Шатори вернулся в управление, его поджидали Калди и Кути. Молодые офицеры начали наперебой рассказывать о своих новостях.
– Докладываю, товарищ капитан, – начал первым Калди, – я выследил Ласло Карпати, а Марика Лоптаи хотела что-то сообщить какому-то Патеру, который живет в башне на горе.
– С девушкой вы не разговаривали? – поинтересовался капитан.
– Девушка исчезла.
– Как исчезла?!
– По крайней мере, домой она не вернулась.
Капитан Шатори повернулся к Кути.
– Интересно, – задумчиво произнес молодой лейтенант. – Но она не пришла и на свидание, которое сама же назначила…
– Это действительно интересно, – проговорил Шатори. – Тогда с кем же встречается шофер?
– Не знаю, мы ждали девушку… Хотя… – Кути неожиданно замолчал, будто сделал для себя какое-то вжнное открытие, и через несколько секунд продолжал: – Хотя, когда мы вошли в эспрессо, с Гажо за столиком сидел какой-то парень, который тут же встал и ушел.
– И вы мне только сейчас об этом говорите? – рассерженно произнес Шатори.
– Мы же ждали девушку… Гажо тоже прождал ее целый час.
– Может, это просто трюк?
– Но после этого он пошел к себе домой… За его квартирой мы наблюдали.
– Опередили они нас, – недовольно пробормотал капитан. – Обыщите еще раз квартиру Ицы Сони и наблюдайте, кто ее будет навещать.
Часы показывали одиннадцать вечера. Шатори решил немного отдохнуть и прилег на диван, однако подремать ему удалось минут десять, не больше. Позвонил лейтенант Кути и сообщил, что Гажо вышел из дому, за ним следят двое.
– Вышел? – переспросил Шатори. Сон как рукой сняло. – А где он находится в данный момент?
– Ждет на автобусной остановке.
– Смотрите не теряйте его из виду.
Последнее сообщение о Гажо капитан получил три четверти двенадцатого. Шофер сошел с автобуса у церкви и пошел в сторону горы Хармашхаторхедь, видимо на конечную остановку автобуса.
В кабинете дежурного по управлению была горячая пора. У радиотелефона работали радисты в расстегнутых рубашках с засученными рукавами. Каждую минуту из эфира поступали какие-то сведения, а в эфир уходили указания и приказы.
Капитан Шатори подошел к ультракоротковолновому радиопередатчику и попросил вызвать «Дунай-2».
Радист подал ему микрофон, и капитан сказал:
– Говорит первый, сообщите, где находитесь в данный момент.
– В конце улицы Семлери… Преследуемый нами субъект пять минут назад исчез в лесу…
– Не нашли его?! – взорвался Шатори.
– Просим ваших указаний…
– Ждите меня на месте. Выезжаю к вам, – сказал капитан, подумав о том, что, видимо, шоферу Гажо удалось оторваться от нежелательных наблюдателей.
Капитан нервными шагами заходил по аппаратной, наполненной шумом работающих раций. У двери он встретился с дежурным.
– Ну, как дела? – спросил дежурный.
Шатори ничего не ответил, лишь махнул рукой, заметив, что радист с третьей от края рации жестами подзывает его.
– Товарищ начальник! Убийство… Только что доложили из третьего района.
Шатори быстро отошел от двери.
– Где именно?
– В больнице Фельхевизи… в павильоне «С», улица Алакшор, дом 17… Убита Марика Лонтаи. При ней найдена крупная сумма денег.
– Как вы сказали? – подскочил капитан к радисту. – Марика Лонтаи? Крупная сумма денег? Какими купюрами?
– По сто форинтов.
– Черт возьми! Хуже и не придумаешь, – невольно пробормотал дежурный. – Что же теперь делать? У меня ни одного свободного человека нет.
– Этим делом займусь я, – хрипло произнес Шатори.
Через несколько минут он по радио связался со своей группой и передал, чтобы Чупати вместе с овчаркой немедленно прибыл в больницу, где совершено убийство. Спустя двадцать минут две полицейские машины с рацией, врачом и техником выехали на место происшествия. Перед павильоном «С» стоял полицейский, а в палате нижнего этажа уже работали два криминалиста.
Шатори такая спешка не понравилась, так как он считал, что излишнее скопление людей на месте происшествия ничего, кроме вреда, принести не может. Однако он и виду не подал, что чем-то недоволен.
Увиденное потрясло его. В небольшой комнате весь пол, покрытый линолеумом, был густо забрызган кровью. В комнате стояла обычная больничная койка и стол, выкрашенный белой краской. Несколько опрокинутых табуреток свидетельствовали о том, что дело здесь не обошлось без борьбы.
«Зачем и кому понадобилось убивать эту молодую симпатичную женщину?» Эта мысль не давала покоя Шатори. Капитан подошел поближе к кровати и увидел разбросанные по полу деньги. Недалеко от кровати валялась пестро раскрашенная женская пляжная сумка.
Медицинский эксперт внимательно осмотрел труп.
Казалось, сомнений нет: девушку убили из-за денег. Но тут возникал вопрос: если это действительно так, то почему убийца не забрал деньги? Может, девушка была участницей ограбления машины? Возможно, она запросила большую часть добычи и от нее решили избавиться.
По мнению врача, смерть наступила часа полтора назад. Девушке были нанесены три ножевых удара в грудь, каждый из которых сам по себе смертелен. После того как наступила смерть, девушке еще перерезали вену на шее. Все раны нанесены острым режущим предметом, похоже скальпелем.
– У вас все, доктор? – спросил Шатори.
– Да, труп можно увезти, – ответил врач.
– Пусть он пока останется здесь.
– Пожалуйста, – произнес врач и вышел из комнаты.
Шатори внимательно осмотрел место преступления сантиметр за сантиметром. В углу за чуть сдвинутой занавеской – раковина для умывания. Сухая. На маленькой полочке – предметы женской косметики. Мыло тоже сухое… Значит, убийца даже не пытался смыть с себя следы крови. Кровать, на которой лежала убитая, покрыта голубым байковым одеялом. Прикроватная тумбочка закрыта. Платяной шкаф тоже закрыт. Стол немного сдвинут со своего обычного места, о чем свидетельствуют царапины от ножек на линолеуме. Табуретки, по-видимому, были сбиты вместе со столом. На блестящей поверхности пола следы от обуви и пятна крови. Под окном чугунный радиатор. Занавеска на окне разорвана. Одна створка окна приоткрыта. На подоконнике едва заметные следы чьих-то ног.
– Видимо, ему кто-то помешал, – пробормотал себе под нос Шатори, – вот он и бросил деньги.
В этот момент на пороге появился старшина Чупати.
– Прибыли, товарищ начальник! – Старшина остановился и, увидев убитую, воскликнул: – Эге, а крови-то, все равно что на бойне!..
– Прекратите разговоры.
– Слушаюсь. Ввести Кантора?
– Можете ввести. Пришлите сюда фотографа и криминалиста.
Старшина вышел из комнаты.
– Только аккуратнее работайте, – проговорил Шатори.
– Первым пусть войдет Кантор, – посоветовал Чупати, снова показавшийся в дверях.
– Пусть войдет, – согласился криминалист. – Следы бы только не затоптал.
Чупати бросил на криминалиста презрительный взгляд и спросил:
– Откуда начинать?
– От следов на подоконнике…
Кантор подошел к подоконнику и, обнюхав его, поднялся на задние лапы, опершись передними на подоконник. Понюхав следы, пес выпрыгнул из окошка на землю. Старшина выскочил вслед за овчаркой.
Пока криминалисты изучали следы, капитан Шатори в коридоре допрашивал свидетеля, который первым обнаружил убитую.
Это был мужчина с рыжей шапкой всклокоченных волос и такой же рыжей бородой.
– Кто вы такой? – спросил капитан.
– Я здешний кочегар.
Капитан попросил у кочегара удостоверение личности и начал листать его. Листал, а сам думал, откуда он может знать эту фамилию. «Паку, Паку… Ух, черт возьми, вспомнил!.. Да ведь этот Паку один из завсегдатаев салона Илоны».
– Где вы были сегодня? – Капитан смерил кочегара внимательным взглядом.
– Видите ли, я с полудня работаю в котельной.
Шатори кивнул, не спуская глаз с дрожащих рук кочегара.
– Ваша фамилия?
– К вашим услугам, Пал Паку, – ответил кочегар, взгляд которого был направлен мимо капитана, в темноту коридора.
Этот взгляд почему-то раздражал капитана. Шатори подошел ближе к Паку, чтобы взглянуть ему в глаза. Изо рта кочегара исходил неприятный запах.
«Морфинист!» – догадался капитан.
– Вы не левша? – как бы между прочим, спросил капитан.
– Нет, что вы…
– Тогда попрошу вас закатать левый рукав.
– Зачем? На это у вас нет никакого права. Я ведь свидетель! – запротестовал Паку.
«Да ты, дружок, отъявленный морфинист!» – подумал Шатори и произнес:
– С какого времени работаете в больнице?
– С первого января. Всю зиму я работал по двенадцать часов в сутки. Хотел в труде найти душевный покой…
– Глядя на ваши руки, этого не скажешь – уж больно они у вас холеные.
– Наша котельная работает на жидком топливе, а руки мне беречь надо.
– Вот как! Почему же, разрешите спросить?
– Я, видите ли, художник. Но в этом варварском мире, управляемом антихристами…
– Ближе к делу, – перебил кочегара Шатори. – Скажите, зачем вам понадобилось в десять часов вечера появляться в комнате одинокой девушки? Вы что, ее любовник?
– Нет, что вы, как вы могли такое подумать?! Разве могла такая красавица, как она, поцеловать такое чудовище?
«В этом ты, пожалуй, прав», – согласился с ним Шатори.
– Для меня Марика была как бальзам для души. Я хотел вырвать ее из лап старика. Когда у меня находилась свободная минутка, я рисовал девушку в саду. Иногда она заходила ко мне. Один портрет я подарил ей. Да вон он, лежит на шкафу. Я и в комнату-то к ней войти не решался. Господин главный врач был такой ревнивый, что пообещал мне четыреста форинтов, если я покажу ему Патера, который хотел жениться на Марике. Марика сама жаловалась мне, что она ненавидят этого негодяя… доктора…
«Ну что за болтун», – подумал Шатори о кочегаре.
– Так зачем же вы пришли к девушке? – повторил свой вопрос капитан и быстрым движением закатал кочегару левый рукав. Левая рука была испещрена маленькими черненькими точечками.
Но кочегар, казалось, даже не расслышал вопроса капитана и продолжал:
– Видите ли, товарищ следователь, если бы я не был так беден, то бросил бы главному врачу прямо в глаза его грязные четыреста форинтов.
– Это почему же грязные? Вы что, не слышали моего вопроса?
– Слышал… Девушка сама пригласила меня зайти к ней вечером, сказала, что у нее для меня есть какая-то работа и что мне больше не нужно будет работать в котельной. Вот я и пришел, да, как видно, напрасно. Подойдя к двери, я, как всегда, постучал, но ответа не услышал. Дверь была не заперта, в комнате горел свет, на кровати лежала красавица, а кругом кровь, кровь, кровь…
Паку закрыл лицо руками и громко зарыдал.
– Отведите его к машине, – сказал Шатори одному из криминалистов, – и дайте успокоительного.
В конце коридора в этот момент появился Чупати с собакой. Паку и сопровождающий его полицейский прижались к стене, чтобы пропустить старшину с овчаркой. Кантор так неожиданно остановился перед Паку, что старшина чуть не наступил на пса. Овчарка начала тщательно обнюхивать неопрятно одетого, грязного кочегара. Оиа вдруг угрожающе зарычала.
При виде огромной рычащей овчарки Паку прижался к стене и воскликнул:
– Помогите!
– Ну, что скажете, молодой человек? – спросил старшина у Паку.
– Оставьте его в покое, – заметил Шатори, – он первым вошел в комнату убитой.
– Кантор, оставь! – приказал Чупати собаке.
Повинуясь приказу хозяина, Кантор отвернул голову от неприятно пахнущего человека и неохотно пошел к выходу. Весь вид овчарки свидетельствовал о том, что пес подчинился приказу хозяина, однако об этом плохо пахнущем человеке он составил свое, особое мнение.
Паку, казалось, тоже не почувствовал к овчарке никакой симпатии. Быстрыми шагами он направился к выходу.
– Товарищ начальник, у забора, выходящего к Дунаю, Кантор обнаружил след автомобильной шины. Преступник, видимо, очень спешил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69