если, конечно, ты встретишься с ней здесь, а не на одной из новых планет…
Нобору пристально поглядел на мать. Он смутно понимал, что у нее и у отца – особое предназначение; труднее было понять, почему. Да, она очень красивая – высокая, стройная; золотистая кожа, черные волосы, обрамляющие скуластое лицо с правильными чертами, карие глаза. А отец всегда весел и готов помочь… Неужели вся их особенность объясняется лишь тем, что они – его родители?
– Видишь ли, – сказал Гатри, – скоро стартуют первые корабли на Изиду и Аматерасу (так назвали планеты соответственно у восемьдесят второй Эридана и у беты Гидры). А к тому времени, когда ты подрастешь, переселенцы будут улетать каждый год.
– Люди? – нахмурившись, уточнил Нобору.
– Да, – подтвердила Деметра-дочь, – настоящие люди.
– Те, кто хочет помочь машинам и модулям, которые станут переделывать новые миры, – прибавил Энсон.
– И кто будет на них первыми людьми.
– Большинство, естественно, составят модули, – продолжал Энсон. – На кораблях просто-напросто не хватит места для всех желающих. Иными словами, многим придется подождать до лучших времен, но не думаю, что они станут возражать. Конечно, они тем самым лишаются тех радостей, что выпадают на долю первопроходцев, но не надо забывать, что жизнь первопроходца изобилует опасностями. А где-то лет через двести положение изменится – людей будут ждать покоренная планета и Подательница Жизни, которая включит модули (те, что пребывали в бездействии) и превратит их в людей.
– Таких, как вы? – спросил Нобору.
– Да, малыш. – Деметра-дочь погладила сына по голове.
– А куда денутся старые тела? – выдавил мальчик, набравшись мужества для очередного вопроса.
– А ты не догадываешься? – Гатри поглядел на родителей Нобору. – Вы ему не объяснили?
– Нет, – признался Энсон. – Как-то не было подходящего случая.
– Тут главное не напугать, – прибавила его жена. – Объясните вы, у вас получится гораздо лучше.
На экране мультивизора появилось озеро, на поверхности которого отражались звезды. По воде бежала легкая рябь; казалось, ее поднимает соловей, чья песня сопровождала слова Деметры-матери.
– Нобору, сознание копируют, как правило, у спящего человека. И его тело уже не просыпается. Оно обретает вечный покой.
– Значит, человек умирает?! – воскликнул мальчик.
– Нет, освобождается от возраста и боли. Его естество сначала перемещается в модуль, а затем воскресает в новом теле.
– А что делают с модулями? – спросил мальчик, закусив губу.
– Обычно модуль просит, чтобы его выключили, – отозвался Гатри.
– Не бойся смерти, малыш, – проговорила Деметра-мать, – и не бойся жизни. Они – одно. Смотри. – На экране возник золотистый одуванчик, цветок которого быстро превратился в пушистый шар; вскоре растение засохло, но ветер разнес его семена по округе; наступила осень, затем зима, затем пришла весна – и в молодой траве расцвели десятки одуванчиков.
– Он пока маловат, чтобы разобраться во всех этих философско-теологических хитросплетениях, которые, в принципе, сводятся к одному: «Задай глупый вопрос, и получишь глупый ответ», – пробормотал Гатри. – Хотя, быть может, кое-что и усвоит. Подумай, Нобору, – сказал он громче. – Слово, рисунок, узор существуют сами по себе. Помнишь, я пел тебе песенку про пилота Маккамона? Так вот, ее пою не только я, но и многие другие люди; кроме того, текст песенки напечатан в книгах, вместе с музыкой хранится в базах данных. Ясно? И даже если книга сгорит, песенка все равно останется.
– Тебе не придется умирать, – сказал Энсон, кладя руку на плечо сына. – Ты будешь жить вечно, меняя тела и миры.
– Пока не надоест, – закончил Гатри.
– А может? – Нобору ошарашенно уставился на робота.
– Со временем узнаешь, – откликнулась Деметра-мать.
– А ты тоже станешь такой, как она? – спросил мальчик у матери.
– Да, – ответил ему голос, прозвучавший словно из неведомой дали. – На каждой планете должна быть своя Деметра.
– Не волнуйся, – проговорил Энсон. – Мы останемся здесь, будем следить за тем, как проходит эмиграция. Похоже, нас назначили еще до нашего рождения. – Он усмехнулся. – Но модули твоей мамы отправятся и на Изиду, и на Аматерасу, и на Кван-Ин (так называлась планета в созвездии Арго, которую Гатри, несмотря на ее удаленность, все же решил колонизировать). И всюду станут Подательницами Жизни.
– У тебя получается, будто меня вынудили сделать копии, – сказала его жена. – А на деле я сама этого хотела. Между прочим, я – правда, очень смутно – помню, что значит быть Подательницей Жизни.
– Оживлять вселенную, – заметила Деметра-мать.
– И еще, паренек, – прибавил Гатри совершенно прозаическим тоном. – Людям, которые поселятся на новых мирах и построят там дома и заводы, не придется уничтожать местные формы жизни. И для них вовсе не обязательно, чтобы в атмосфере с самого начала присутствовал в нужной пропорции кислород. Им вполне хватит времени и сил, чтобы заставить расцвести голые скалы.
– А софотехи нам позволят? – Похоже, Нобору, как это часто бывает с детьми, преследовал страх перед неведомым.
– Тоже мне, нашел пугало! Забудь о них, малыш. Они способны только упиваться могуществом собственного интеллекта.
– Не говори так, – сказала Деметра-мать. – Нам не следует презирать софотехов и избегать общения с ними. На свете существует множество путей, которые ведут к истине. Софотехи просто-напросто по-своему осмыслили вселенную. Мне кажется, со временем люди станут видеть в них братьев.
– Какая ты умная! – Нобору широко раскрыл глаза.
– Ровно настолько, чтобы понимать, как мало во мне мудрости, – рассмеялась она.
– Но… Мама говорит, что ты умнее ее…
– В чем-то да, а в чем-то – нет. – Послышался вздох, словно зашелестела листва. На экране мульти возник ручей, по которому поднималась против течения рыба – чтобы отметать икру и умереть. – Но никому не дано достичь полного знания, в том и состоит великое чудо жизни.
– Да, – проговорила Деметра-дочь. – Я радуюсь, что стану другой, и в то же время довольна, что я такая, какая есть, и ничего иного мне вроде бы не надо…
– Когда мы с мамой постареем, – произнес Энсон, взяв мальчика за подбородок и повернув лицом к себе, – то скопируем сознание: она в четвертый раз, я в первый. А потом, скорее всего, отправимся в долгий путь на Кван-Ин, где уже, наверно, будет ждать Подательница Жизни. И вместе с теми, кто прилетит с нами, мы снова превратимся в людей. – Поймав улыбку жены, он озорно подмигнул в ответ. – А ты, сынок, если захочешь, тоже можешь присоединиться. На планете по соседству с Бионом нам предстоят удивительные, фантастические приключения.
– А как же звезды? – спросил Нобору.
– Чувствуется старая закваска, – хмыкнул Гатри. – Не переживай, малыш, без звезд мы никуда.
– А что будет с тобой? – Голос мальчика неожиданно дрогнул.
– Со мной? Пожалуй, останусь тут. Признаться, надоело мотаться с места на место.
– Нет! – воскликнул Нобору, стискивая кулачки. – Ведь планета погибнет!
– Это произойдет не завтра, – проговорила Деметра-мать. Деметра-дочь прижала сына к себе. – Не бойся того, что наступит; радуйся тому, что есть.
– Она ведь не сможет улететь, – продолжал Гатри, – а я не смогу бросить ее. – Он наклонился и взял мальчика за руку. – Послушай, Нобору. Мы не грустим и не боимся. Впереди у нас долгая жизнь, полная любви и заботы обо всем живом; но когда исполнится срок, мы встретим его, как положено, без ропота.
– Не пора ли остановиться? Бедный ребенок… – Деметра-мать снова вздохнула. – Малыш, где бы ты ни был, мы всегда придем тебе на помощь, потому что любим тебя. Главное – чтобы вместе нам всегда было хорошо, вот и все.
Мальчику показали лабораторию, разрешили потрогать приборы, объяснили, что чудеса ждут не только среди звезд, но и на земле, что каждый день – маленькое чудо, потому что приносит нечто новое. Когда они вышли наружу, над зданием как раз пролетела стая журавлей, отправлявшихся в теплые края. Деметра-мать позвала их вниз. Нобору, сам не свой от радости, жадно разглядывал больших белых птиц.
На этих широтах, в это время года оба солнца садились достаточно рано. Когда семья собралась лететь домой, уже наступила ночь. Ветер стих, но стало прохладнее. Окружающий пейзаж терялся во мраке; линии горизонта, казалось, больше не существует. На небе сверкали алая проксима, янтарное Солнце, ослепительно-белый Фаэтон. А вокруг мерцали тысячи звезд.
Гатри помахал на прощанье рукой. «Спокойной ночи! – услышал он. – До завтра…» Когда флайер взмыл в воздух, робот повернулся и направился к святилищу, в котором ожидала его возлюбленная.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75