– Они до вас скоро доберутся, не беспокойтесь. Как поживаете?
– Muy bien, gracias. – Девушка не сумела совладать с любопытством: – Так что там у вас за таинственные дела?
– Ничего таинственного, хотя широкой публике знать о них пока не обязательно. Вы наверняка слышали о плане вывода на лунную орбиту третьего спутника. Селенархи возражают, приводят различные доводы против; мы подозреваем, что они просто-напросто не хотят увеличения численности нашего персонала на Луне. Я проанализировал возможные последствия и привел селенархам данные, согласно которым преимущества выведения на орбиту третьего спутника с лихвой покрывают недостатки. Они изучили мой отчет, заявили, что не удовлетворены, но попросили, чтобы компания прислала своего представителя для переговоров. Луняне предпочитают беседовать лично, и не только потому, что сигналы запаздывают. С Ринндалиром и его присными мы обсуждали наш проект несколько часов.
– С Ринндалиром? – от удивления Кира даже присвистнула. – Из того, что мне известно, я могу заключить, что вы начали практически с самого верха. И как успехи?
– О, луняне безупречно вежливы, но под внешней деликатностью я постоянно чувствовал упорство и… как это по-английски?… изворотливость? Нет, не годится. В общем, сталь и ртуть, по которым пропущен ток…
– Ганс Гизелер, сотрудник компании «Файербол Энтерпрайзиз»! – произнес голос, перекрывший гомон, что стоял в баре, с той же легкостью, с какой нож разрезает масло. Хорошо поставленный баритон, негромкий, но глубокий, с акцентом, который не услышишь нигде на Земле.
Ну и ну! Все, кто был в баре, повернулись к мультивизору, цилиндр которого был достаточной величины, чтобы в нем появилось изображение не только головы, но и верхней части туловища весьма представительного мужчины. Кожа на лице мраморного оттенка, на шее пульсирует голубая жилка, высокие скулы, большие, льдисто-серые глаза; широкие ноздри, чувственные, почти женские губы – и твердый подбородок; светлые волосы, перехваченные расшитой золотом лентой, ниспадают на блузу из черного с серебристым отливом материала; в форме ушей угадывается нечто не совсем человеческое.
– Иисус, Мария и Иосиф! – прошептал Рори. – Сам! Ринндалир, поняла Кира… Она знала в лицо очень немногих селенархов – те предпочитали не появляться на публике, – однако тут ошибки быть не могло.
– Я переговорил с другими селенархами, – продолжал лунянин. – Мы хотим кое-что уточнить. Пожалуйста, немедленно возвращайтесь в отель. Транспорт за вами и вашими сопровождающими уже выслан. Прошу прощения за настойчивость, она вполне обоснованна. Спасибо.
Ринндалир исчез. Вновь послышалась музыка. Прерванные разговоры возобновились.
Гизелер озадаченно покачал головой.
– Я никогда… не встречал таких людей… Откуда он узнал, что я здесь? А может, это запись? Или нет?
– Что вы собираетесь делать? – ляпнула Кира.
– Ехать, что же еще? – Гизелер выпрямился. – Я не рискну оскорбить их отказом.
– Погоди-ка, сынок, – проговорил Рори в самое ухо юноше, ухватив его за рукав. – Я ничуть не удивлюсь, если эти стервецы думают взять тебя измором и выторговать себе поблажки.
– Я же ничего не решаю. – Гизелер попытался вырваться. – Могу только советовать начальству.
– Пускай так. Если ты уйдешь голодным, учти – там тебя не накормят. Подожди, я дам тебе с собой сэндвич, съешь по дороге.
– Хорошая идея, – одобрила Кира Гизелер неохотно кивнул. Рори исчез, а юноше пришлось отвечать на вопросы тех – многие желали узнать, что, собственно, происходит. Получив сэндвич, он направился к выходу, провожаемый приветственными возгласами. В людях говорит вовсе не ненависть к селенархам, подумала Кира Конечно, луняне – далеко не самая приятная компания, зато здесь не бывает преступлений, если ты никого не трогаешь, к тебе тоже никто не пристает; в определенном смысле слова они вполне приличные ребята, и ничуть не удивительно, что наши родители искренне радовались, когда Луна объявила о своей независимости. Но времена меняются, сейчас всем хочется верить, что верх возьмут не селенархи, а «Файербол».
После ухода Гизелера посетители бара вновь разбились на компании, и Кира оказалась в окружении приятелей. Началось веселье. Вино, как в присказке, лилось рекой. Вместо того, чтобы как следует поесть, компания Киры навалилась на монументальные Доновановы сэндвичи. Кто-то запел, другие подхватили; мало-помалу дошли и до баллады о Маккамоне…

Маккамон, партнер «Файербола», космический был пилот.
Не раз заправлял, представьте, он пивом свой звездолет.
Его излюбленный виски любого сваливал с ног:
Бедняга потом неделю с кровати подняться не мог.
Помимо виски, Маккамон до девушек был охоч,
Свести поближе знакомство он с каждою был не прочь.
Девицы стонали, млели… А после, в своем кругу,
Его слоном называли. Однако о том ни гу-гу.
Маккамон брал в руки трубку, дым выпускал изо рта -
И все тотчас разбегались и прятались кто куда.
А он, вдыхая отраву, докуривал до конца
То зелье, что ядовитее было даже свинца.
Дороги упрямый шотландец не уступал никому
И врезался раз в астероид (что ж, поделом ему).
Спасателей поджидая, он новых дел натворил:
Играть в невесомости в кости шикарный способ открыл.
Однажды в люк постучался дьявол, который сказал:
«Давай, собирайся, Маккамон, последний твой час настал».
Маккамон как плюнет – и дьявол, себе самому не рад,
Завыл и по гиперорбите поспешно умчался в ад.
Маккамон решил, что быстрее должен летать звездолет -
Наелся от пуза гороха и с криком «Полный вперед!»
Пустил, поднатужась, газы кельт бравый, кельт удалой.
И, получив ускорение, корабль полетел стрелой.
Мотаясь вокруг Юпитера, он даже урон понес:
От тамошней радиации лишился в носу волос.
А на Земле пилотам мастерства преподал урок:
Корабль угробил, свалившись на ледяной островок.
Его донимали пингвины, виски осталось чуть-чуть,
И он сигнал отправил: спасите, мол, кто-нибудь!
А сам закурил сигару, и едкий, вонючий дым,
Густой, как из жерла вулкана, вмиг заклубился над ним…

В балладе было много куплетов – грубоватых, по-детски озорных и, как показалось Кире после того, как она поглядела на потерявшего работу мужчину в тюрбане, вызывающе-безысходных.

14

Из Сейлема она доехала автобусом до Бейкера, что лежал в четырехстах с лишним километрах восточнее. Путешествие продолжалось уже третий день. Кира сняла номер в маленькой гостинице, наскоро перекусила – и рухнула в постель, измотанная не столько дорогой, сколько часами ожидания на вокзалах. Интересно, много там было копов в штатском?
Вдобавок, в каждом выпуске новостей упоминалось о террористах – очевидно, с целью как можно сильнее напугать людей. Толпы на вокзале, по крайней мере, явно пребывали в возбужденном состоянии. Да, правительство не пользовалось популярностью, однако если нужно выбирать между ним и бомбами в центрах управления или корпусах нанофабрик…
– Необходимый минимум правды, – заметил Гатри. – Слово «хаотик» превратилось в общеупотребительное ругательство. Под это определение подпадает и та горстка психопатов, которая и впрямь существует, и любой из тех, кто всерьез размышляет, как бы избавиться от авантистов. Пытаться установить контакт с теми, кто состоит хотя бы в подобии организации, попросту бесполезно. Все, кто умен и кому посчастливилось, давным-давно залегли на дно, откуда их не поднять. Нет, я надеюсь, что… Анти-Гатри о том известно и он наверняка сообщит Сепо, но я рассчитываю, что они сначала отработают более правдоподобные версии: скажем, будут искать партнера компании, который припрятал меня в укромном местечке. Следовательно, им придется проверить множество людей и помещений. Пускай проверяют, а мы пока попробуем связаться с теми, кто обладает некоторым влиянием.
На следующее утро Кира проснулась отдохнувшей. Приведя себя в порядок, она вышла из номера, а Гатри остался внутри, в сумке с одеждой. Гостиница старомодная, значит, убирать номер придет не робот, а живой человек. Остается только верить, что горничная не станет совать нос в чужие вещи. Жаль, конечно, что нельзя сдать саквояж в камеру хранения: во всех обращениях правительство призывало население к бдительности, предлагало искать «адские машинки» и сообщать в полицию обо всем, что показалось подозрительным или просто необычным.
На улице было жарко: здесь, к востоку от Каскадных гор, еще стояло знойное, засушливое лето. Здания, древние, в большинстве своем приземистые, напомнили девушке Новгород; однако тут жизнь не текла, а именно кипела. Хотя уличное движение и не было настолько сильным, чтобы легковушкам и грузовикам запретили въезжать в город, машины все же двигались сплошным потоком. Куда ни посмотри, повсюду виднелась эмблема гомстедеров* [Гомстедеры – поселенцы, бесплатно получившие землю согласно т. н. «закону о гомстедах», акту конгресса США. Здесь: сторонники «возвращения к природе».] – зеленое поле и старинный плуг на фоне рассветного неба. Водители, пассажиры, пешеходы – почти все носили одежду неброских тонов, сшитую из добротного материала. Люди, в общем и целом, держались весело и непринужденно, что разительно отличало их от типичных североамериканцев. Информатор сообщил Кире маршруты местных автобусов, и девушка села на тот, что шел на окраину города.
Вокруг виднелись поля, пастбища, сады… За ними присматривали вовсе не роботы – Кира заметила несколько тракторов, которыми управляли люди. Расстояние между домами – точнее, хуторами – составляло два-три километра. Сооружения промышленной зоны на севере представляли собой резкую противоположность фермам. Кира не смогла разглядеть, какой над зоной развевается флаг, но сообразила, что наверняка не союзный, а гомстедерский.
Ей подумалось, что гомстедеры меньше других отдалились от общества и всегда готовы вести дела с чужаками. Из чего, впрочем, не следует, что они не стремятся сохранить материальную и культурную независимость, не берегут собственных традиций и обрядов. У них, как, скажем, и у мусульман, свои законы, органы управления, должности, ритуалы, обычаи и тайны. Скорее всего, именно то, что гомстедеры не кичатся нетипичностью, и позволяет им чувствовать себя свободнее, нежели членам иных общин.
Кира вышла из автобуса и направилась по адресу, который получила от Гатри. Вдоль тротуара росли деревья, что хоть немного защищали от палящего солнца. Судя по фасадам и форме крылец, некоторые дома были построены лет двести тому назад. Лужайки, клумбы; воздух напоен ароматом цветов; тишина и покой… Вряд ли тут живут только гомстедеры, однако, по всей вероятности, их большинство. В тех районах, где население могло прокормиться сельскохозяйственными продуктами без помощи сложного оборудования и где привычку полагаться на себя уничтожили еще не окончательно, жизнь регулировали не государственные законы, а правила той или иной общины.
Приближаясь к дому Эстер Блум, девушка нервничала все сильнее. Пускай глава гомстедеров – давняя приятельница Гатри, у нее наверняка хлопот полон рот; вдобавок, подумала Кира, имени шефа вслух произносить нельзя. К тому же, за домом могут наблюдать. Кто сидел в медленно прокатившей мимо машине? Кто это стоит на углу, словно кого-то ожидая?
Кира прошла между клумбами, на которых цвели розы, поднялась по лестнице на веранду, где царила прохлада, и прикоснулась к кнопке вызова. Дверь открылась.
– Saludos, – приветствовал девушку мускулистый молодой человек, смерив ее взглядом. – Чем могу служить?
– Я… Мне нужно поговорить с сеньорой Блум, – пробормотала Кира.
– Не вы первая. Я постараюсь, чтобы она приняла вас послезавтра.
– Роr favor, дело очень срочное. Передайте ей, пожалуйста, что речь пойдет об Уинстоне П. Сандерсе* [Уинстон П. Сандерс – псевдоним П. Андерсона, которым подписаны некоторые рассказы писателя.] и пьяной русалке.
– Чего-чего?
– Роr favor, – повторила Кира, одарив юношу лучезарной улыбкой и шевельнув плечами, чтобы всколыхнулась грудь. – Я знаю, звучит смешно, однако, уверяю вас, сеньора Блум меня примет. А если нет, делайте со мной, что хотите.
– М-м… Что ж, достаточно таинственно, по крайней мере, чтобы ее заинтриговать. Проходите, сеньорита…
– Бовари. Эмма Бовари.
В помещении, которое служило передней, дожидалось приема множество мужчин и женщин. Двое смахивали на фермеров, двое других – на технарей; но кто такие африканец в дашики* [Дашики – мужская рубашка в африканском стиле, с круглым вырезом и короткими рукавами.] и бритоголовый тип в красном балахоне? Мультивизора в комнате не было, зато на журнальных столиках лежали распечатки книг и периодических изданий. Кира пробежала глазами статью об открытиях, сделанных под поверхностью Марса. Вроде бы любопытно, но не захватывает – марсианские пещеры исследовали не люди, а роботы, интеллект которых автор статьи всячески превозносил. Может, он – тоже робот? А если и нет, монотонный текст, в котором лишь изредка попадались цветистые выражения, доказывал, что он – или она – пользовался специальной «писательской» программой.
– Сеньорита Бовари, прошу вас.
Сердце Киры бешено заколотилось. Следом за женщиной, которая окликнула ее, она пересекла комнату и вошла в дверь.
Кабинет Эстер Блум выглядел менее просторным, чем был на самом деле, благодаря всякой всячине, что загромождала шкафы и книжные полки: старинные рукописи, копии древнеегипетских статуэток, куклы, ножи для разрезания бумаги, чучело рыбы, немецкие пивные кружки, различные награды, плюшевый медведь, явно не механический… За огромным письменным столом сидела хозяйка кабинета. Невысокого роста, худощавая чрезвычайно подвижная, в желтой блузке и лиловых брюках. Седые волосы обрамляли изрезанное морщинами, необычайно живое лицо; во взгляде светло-голубых глаз угадывался опыт многих и многих лет.
– Привет, – тоненьким голоском поздоровалась она, когда дверь за спиной Киры захлопнулась. – Как тебя зовут по-настоящему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75