уходят друзья, уходят… Теперь-то мне известно, что, если в вашем распоряжении есть специалисты и материал, подделать можно все на свете. Подумаешь, синтетический труп! Одурачить родных и знакомых проще простого, а большего и не требуется. Тем более, что по завещанию тело кремировали. Так вот, по-моему, его похитили и прозондировали сознание. Вполне вероятно, не с конкретной целью, а для того, чтобы вызнать про нас хоть что-нибудь, к чему можно прицепиться. Сайре способен на многое. Этому сукину сыну не откажешь в уме; он должен был догадаться, что если правительство не предпримет решительных мер, оно обречено. Если я прав, моего двойника разыскал именно он.
– А что же произошло с вашим другом на деле? – тихо спросил Ли.
– Его убили, после того, как он выложил все, что знал, – ответил Гатри ровным голосом. – По крайней мере, я очень надеюсь, что так оно и было, иначе ему не позавидуешь. – Кира вздрогнула. – Узнав, что мой двойник находится в нашей здешней штаб-квартире, Синод постарался изобрести предлог для захвата здания. Потом правительство подняло шум, заявило, что согласно на компромисс, а само втихомолку, – механический голос слегка запнулся, – перепрограммировало свою добычу. Теперь я на их стороне, причем им известно почти все из того, что знаю я.
– Не может быть! – воскликнула Кира.
– Почти все, – безжалостно повторил Гатри. – Он помнит столько, сколько обычный человек, в том числе – и мои давно подготовленные пути отхода. В него без проблем могли загрузить информацию о двух последних десятилетиях. Сепо захватило в штаб-квартире множество дисков… Разумеется, ничего сверхсекретного; впрочем, особых секретов у «Файербола» и нет. Главное – он знает мой образ мыслей. Знает, что я пробрался в Союз, ибо сам поступил точно так же, ведь он – это я. Ему не составит труда предугадать мои дальнейшие действия.
– Вы уверены, шеф? – справилась Кира, стараясь, подобно Ли, не впасть в отчаяние. – Мне кажется, выводы притянуты за уши.
– Если у тебя есть гипотеза, которая лучше объясняет происходящее, я с радостью ее выслушаю.
– Но разве они могли… изменить его… не уничтожить, оставить при себе? А?
– Могли, – проговорил Ли. – Я немного разбираюсь в подобных вещах, а потому легко представляю, как они действовали. – Пальцы интуитивиста на мгновение коснулись руки девушки. – Если вы не против, я предпочел бы не вдаваться в подробности.

3


БАЗА ДАННЫХ

Метеорологическая служба Всемирной Федерации управляла не климатом, а всего лишь погодой, да и то в известных пределах. Над Северо-Западным Комплексом гораздо чаще собирались тучи и лил дождь, чем голубело ясное небо; так продолжалось, пока не изменился климат на всей Земле. Всю прошлую неделю дождь хлестал как из ведра, а потом вдруг ослепительно засияло солнце. В первый из наступивших погожих дней Энрике Сайре выкроил время, чтобы полюбоваться природой.
Здание местного отделения тайной полиции уходило не столько ввысь, сколько вглубь, и весьма походило на крепость. Однако вид с его крыши все же напоминал тот, который открылся Сайре с флайера; выбравшись из машины, Энрике вздрогнул от пронизывающего ветра, вой которого отдавался в ушах. Пахло морской водой, химикалиями и озоном – работала какая-то мощная установка. С воем ветра мешался гул уличного движения и рокот прибоя, поднимавшийся от побережья к парящим в небе чайкам и сверкающим летательным аппаратам. Город словно карабкался следом за звуками, от улиц, мостов, монорельсовых дорог и прочего к горделиво вознесшимся верхушкам башен. Лужайки с биорастительностью поражали яркостью зелени: за ними в последнее время практически не ухаживали, но природа брала свое – повсюду пробивалась трава, росли молодые деревца. Вдалеке отливала серебром бухта Эллиот-Бэй, на водах которой качалось куда меньше, чем прежде, грузовых судов и рыбацких лодок. За городом возвышались снежные вершины Каскадных гор, слепившие белизной на фоне голубого неба.
Сайре прекрасно понимал, почему Энсон Гатри выбрал для североамериканской штаб-квартиры своей компании именно этот город. Ведь Гатри родился и вырос в Порт-Анджелесе, на берегу океана, неподалеку от полуострова Олимпик с его горами и лесами. Человека-программу тянуло в родные места. Сайре посмотрел на здание «Файербола», которое возвышалось на Куин-Энн-Хилл, напоминая своими очертаниями готовый к старту звездолет; оно выглядело гораздо изящнее здания тайной полиции, но теперь и над ним развевался флаг с символом бесконечности.
Охранники отдали честь. Сайре махнул в ответ. Конечно, в основном охрану несут роботы, но о церемониях забывать не следует. Сам Ксуан признавал, что человечество как целое управляется в основном инстинктами и эмоциями. Чтобы приручить тело, заставить его повиноваться мозгу, не хватит и нескольких жизней.
Сайре понимал – и не придавал тому ни малейшего значения, – что внешность у него ничем не примечательная: низкорослый, худощавый, лицо волевое, слегка подпорченное округлым подбородком, жидкие пряди светлых волос словно приклеены к черепу. Врачей он к себе не подпускал, согласился лишь на то, чтобы ему подкорректировали зрение и избавили от язвы желудка. Форму Энрике Сайре носил простую, мало чем отличавшуюся от обыкновенного офицерского мундира. Охранники салютовали не форме, а человеку, точнее, его профессии.
Фарвегом он добрался до своего офиса. Подчиненные дружно вскочили, Сайре нетерпеливо отмахнулся и прошел в кабинет, откуда позвонил в лабораторию. На экране появилось лицо Кларис Йошикавы.
– Сэр!
– Новая программа готова? – поинтересовался Сайре.
– Так точно, сэр, – ответила женщина, под началом которой находились все техники, присланные из Главного штаба, что располагался в Футуро, к востоку отсюда – Мы просидели над ней всю ночь. – Чувствовалось, что Йошикава смертельно устала. Выносливость человеческого организма, даже напичканного стимуляторами, не беспредельна, а Сайре, едва техники прибыли, буквально завалил их работой и не давал ни единой поблажки.
– Вы наконец довели ее до ума?
– Сэр, – в голосе Йошикавы прозвучало раздражение, но она тут же овладела собой, – вам известно, что в нашем распоряжении – одна-единственная деталь модуля Гатри. Мы можем лишь копировать программное обеспечение, переделывать и проверять программы, и так до тех пор, пока не добьемся результата, пока наш компьютер не обретет сознание.
– Между прочим, какой у нас сейчас месяц? – осведомился Сайре.
– Извините, сэр… – В глазах Йошикавы мелькнул испуг. – Я говорю глупости. Слишком устала…
– Знаю. – Сайре улыбнулся. – Вы работаете как машины. Не бойтесь, никто не ставит под сомнение вашу преданность. Возможно, я слегка погорячился. Дело крайне важное и не терпит отлагательств.
– Gracias, сэр. – Голос Йошикавы дрогнул от радости. – Надеюсь, на сей раз нам повезет. – То есть обойдемся без очередного робота-идиота, мысленно прибавил Сайре.
– Посмотрим.
– Вся беда в том, сэр, – проговорила Йошикава, облизнув пересохшие губы, – что мы ничего не знаем наверняка. Извините, что приходится повторять элементарные вещи, но психомедицина пока не является точной наукой. Человек, которого подвергли психологической обработке, порой выкидывает такое!… Мы же работаем не с человеком, а с модулем, и до нас за это практически не брались.
– Ты и впрямь устала, – буркнул Сайре, прицокнув языком. – Ладно, каков бы ни был результат, выделяю тебе и твоим помощникам… сутки на сон и столько же на восстановление. Но до того потрудитесь еще пару-тройку часов. Сможете?
– Конечно, сэр, – откликнулась Йошикава, воспрянув буквально на глазах. – Нам не терпится узнать, чем кончится Великое Превращение*. [Великое Превращение – термин из алхимической практики, означающий превращение массы основных металлов (умственного тела невежества) в чистое золото (мудрость).]
– Да уж. – Сайре подался вперед, начертил пальцем в воздухе символ бесконечности. – Мне прекрасно известно о том, что наверняка мы ничего не знаем, и не только от тебя… Если новый Гатри оправдает наши ожидания, работу продолжат правительственные эксперты, а мне поручат наблюдать за модулем как за живым человеком, чья лояльность несколько сомнительна. Если Гатри начнет финтить, мы накажем его, а будет вести себя хорошо – наградим. Улыбнись нам удача, мы быстро вытравим из него всякое упорство. Сайре рассуждал о вещах, которые разумелись сами собой, поэтому он не выдал никаких тайн, хотя Йошикаве и ее подчиненным так внятно и не объяснили, зачем их сюда прислали. Устроить виртуальный ад – или рай – наделенной сознанием программе гораздо проще, нежели человеку из плоти и крови. Единственная сложность состояла в том, чтобы определить, что есть что в данном случае. За годы службы Сайре изрядно преуспел в добывании подобных сведений.
– Со временем, – прибавил он, – мы дадим ему волю, если, естественно, будем в нем уверены.
– Muy bien, сэр, – сказала Йошикава. – Прикажете загрузить программу прямо сейчас?
– Будь наготове, – приказал Сайре. – Я хочу поговорить с ним нынешним. Когда понадобишься, я тебе позвоню.
Он вышел из кабинета и направился в лабораторию. В здании кипела жизнь. Работали в основном машины; потоком поступали сообщения – о подозрительной активности или о высказанных вслух недозволенных идеях, о таких-то гражданах, выбывших из государственного регистра, о преступлениях, носивших, по мнению чинов гражданской полиции, политическую окраску; один за другим сыпались запросы от отделений в прочих городах Союза, приходили доклады разведывательной службы, которые имели отношение к деятельности Сепо. Компьютеры поглощали данные, проверяли, проводили поиск, исправляли, устанавливали, кому предназначается информация. Тем не менее, в помещениях находилось множество людей, которые сидели за терминалами или бегали с документами из комнаты в комнату. Несмотря на всю эффективность машин, последнее слово все равно оставалось за человеком.
Скоро ситуация изменится. Сайре часто сожалел о том, что Северная Америка не добилась никаких успехов в разработке систем искусственного интеллекта. Правда, государство заявляет, что мозг алгоритмичен, ибо так говорил Ксуан, а ученых, которые не соглашаются, ожидают неприятности…
Сайре защищал их, умело пользуясь преимуществами своего положения. Всюду, где только позволяли обстоятельства, он утверждал, что квантомеханический, неалгоритмический подход вовсе не является подрывом устоев, а всего лишь требует повышенного внимания. Ведь никто не собирается опровергать великие прозрения Ксуана!
Он мысленно пожал плечами. Работы, которые велись в Европе и на Луне, подтверждали его правоту. Доктрину следует подстраивать под реальность. Зато какие откроются перспективы для возрождения ксуанизма, когда общество выйдет на прямую дорогу к Великому Превращению! Это будет не закат, не уничтожение человечества, но апофеоз развития – слияние с мыслящей машиной… Как выяснилось, природа мысли не вполне соответствует кибернетической структуре; тем не менее, мышление представляет собой комплекс физиологических процессов.
Чему свидетелем Энсон Гатри. Сайре зашагал быстрее.
В одном из коридоров ему навстречу выступили двое охранников: на бедрах кобуры с пистолетами, в руках шокеры… За их спинами царили тишина и покой. Вызванные Сайре техники заняли здешнюю психологическую лабораторию (местный персонал остался не у дел, но кого это волновало?) Поскольку начальство требовало строжайшей секретности, Сайре распорядился, чтобы Гатри доставили из здания «Файербола» сюда и больше никуда не перемещали. Вон закрытая дверь, за которой ждет Йошикава со своими помощниками. Сайре прошел чуть дальше, жестом открыл другую дверь и очутился в крохотной, скудно обставленной, лишенной видеоэкранов комнатушке.
– Альфа! – обратился он с традиционным приветствием авантистов к стоявшему на столе ящику, из которого высунулись щупальца с линзами на концах. Разумеется, Гатри не ответил «Омега», лишь пробурчал нечто неразборчивое. – Упрямиться бесполезно, – прибавил Сайре тем же ровным голосом. – Я надеялся, что вы заговорите со мной хотя бы от скуки.
– Мне хватает занятий, – отозвался модуль. – Я вспоминаю и размышляю или перехожу в субактивное состояние.
– Которое меня весьма интересует, – заметил Сайре. – Это вроде бы сон, но никто из вас, модулей, так и не объяснил толком, на что он похож.
– Я не могу объяснить, что значит быть модулем, – проворчал Гатри. – А для тебя не собираюсь и пытаться.
– Что-то я не пойму, вам нравится ваше положение или нет? Гатри не ответил. На какой-то миг Сайре пробрал озноб; ему вдруг стало страшно, когда он задумался над тем, с кем, собственно, беседует. Модуль создан людьми и подручными-машинами. Но понимает ли человек, кого создал? Поймет ли когда-нибудь?
Поначалу все представлялось обыкновенным научным экспериментом. Имея теоретические знания и технические возможности, можно было без труда смоделировать сознание, скопировать его в программное обеспечение нейристорной сети, которая сама являлась копией мозга конкретной личности. Разумеется, процедура шла медленно, была сложной, дорогостоящей и несовершенной. О быстром, эффективном сканировании не могло быть и речи; через тело погруженного в полубессознательное состояние человека пропускали ток и вводили в организм легионы молекул-анализаторов, которые проникали в кровь и спинномозговую жидкость, после чего включались резонаторы внешних полей, получавшие информацию, а затем – гиперкомпьютеры, что упорядочивали и истолковывали результаты. Тем временем «подопытного» избавляли от крохотных инквизиторов в организме и возвращали в нормальное состояние. В итоге многажды повторенной операции возникала программа – модуль, набросок, эскиз, призрак сознания. Он обладал памятью оригинала, его наклонностями, убеждениями, предрассудками, надеждами, взглядами, складом мышления и тому подобным, однако не был существом из плоти и крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75