Я разумел корабли, порты, системы межпланетной связи и все остальное. Даже Всемирная Федерация, когда ее представителям требуется попасть на другую планету, обращается к нам – либо просит об одолжении, либо, как чаще всего и бывает, мы заключаем контракт. Вот почему Киру в Порт-Бауэне будут ждать не обыкновенные полицейские, а сотрудники Сепо: ведь лунная полиция также подчиняется «Файерболу». Что же касается твоего предложения, переговоры из космоса с Землей ведутся не напрямую. От прямого контакта нас уже достаточно давно вынудили отказаться как объем передаваемой информации, так и незащищенность перегруженных систем от постороннего вмешательства. Мы применяем более надежный и безопасный способ. Любой сигнал из космоса или с Земли поступает на спутник-ретранслятор; все эти спутники принадлежат «Файерболу» и лишь на них установлено оборудование, необходимое для того, чтобы усиливать и расшифровывать сигналы. Затем сигнал передается через общую сеть или по внутренним каналам компании. Всеми процессами, естественно, управляют компьютеры; я уверен, мой двойник ввел в программу секретную команду, которая отсекает все подозрительные сообщения, а затем их проверяет либо он, либо Сайре. Во всяком случае, я бы действовал именно так.
– Сэр, я знал, что вы создали великую империю, но не подозревал, насколько она велика. – Валенсия даже присвистнул от удивления.
– Все шло настолько гладко, что люди попросту не обращали внимания, – сказал Паккер. – Причем мы вовсе не стремимся к мировому господству, а лишь хотим заниматься тем, что интересно нам самим и приносит прибыль.
Вот оно, влияние Гатри, подумалось Кире. Без него «Файербол» наверняка подменил бы собой со временем правительство, превратился бы в этакое гнездо разбойников-баронов.
– Монополии не предусматривалось, – согласился Гатри, – она возникла сама по себе. В то время, когда мы начинали, в космос никто кроме нас по-настоящему не забирался. Поэтому мы, обосновавшись в Эквадоре, приняли устав, который оберегал компанию от посягательств политиков и чиновников. Потом, когда то тут, то там стали происходить волнения, мы, в качестве меры предосторожности, укрепили свои позиции. Впрочем, сейчас не до истории.
– Звездолеты, естественно, могут переговариваться друг с другом напрямую, – вставила Кира. – Но требуется фантастическое стечение обстоятельств, чтобы мы сумели установить связь с одним из наших кораблей, особенно учитывая то, что второй Гатри, безусловно, прикажет всем капитанам изменить курс.
– Что касается Л-5, – продолжил шеф, – стоит ему только заподозрить, что я направляюсь туда, он тут же наложит на спутник лапу. Однако я надеюсь, что он будет следить за «Мауи Мару», который полетит к Луне. Будем надеяться, что луняне спасут Киру от головорезов Сайре и она сможет рассказать правду Солнечной системе. Чтобы облегчить ей задачу и чтобы обезопасить нас на случай провала, я направлюсь к Л-5. Если все получится, меня заберет Тамура. После того, как я выступлю перед колонистами, тем копам, которых просто убьют, а не линчуют, изрядно повезет. Если же Тамура не сумеет добраться до бота, он будет летать по орбите, которая известна Кире, и пилот Дэвис, выбрав подходящий момент, явится за мной с Луны.
– Кира, – проговорил Валенсия, поворачиваясь к девушке. В его голосе прозвучало беспокойство, – получается, что ты добровольно сдаешься на милость Сепо.
– Вот почему перед отлетом надо будет предупредить милорда Ринндалира, – откликнулся Гатри. – Разумеется, сообщить в открытую, в чем, собственно, дело, значит увеличить риск, но я вставлю в текст несколько слов, которые… мм… заинтригуют селенарха. Нам с ним доводилось сталкиваться.
– Предположим, он откажется, что тогда? – хмуро спросил Валенсия.
– Из того, что мне о нем известно, – Кира улыбнулась, ощущая во всем теле какую-то странную легкость, – я могу сказать, что очень этому удивлюсь.
Хотя что именно предпримет Ринндалир, подумалось ей, можно только догадываться.
Писк компьютера отвлек Киру от воспоминаний. Девушка посмотрела на экран – и на мгновение почувствовала себя совершенно лишней, этаким паразитом, который существует за счет машины. Компьютер управляет кораблем и системой жизнеобеспечения, сообщает пилоту требуемые сведения… Кстати говоря, зачем? Ведь та же процедура запуска бота чуть ли не полностью автоматизирована. Кира задала программу: место назначения – Луна, время старта такое-то, скорость такая-то. Остальное сделала машина – проложила курс, рассчитала ускорение и тому подобное. Попадись на пути облако космического мусора или случись что-нибудь еще, компьютер справится со всем самостоятельно. Да, она принесла на борт Гатри, она поместит шефа в бот, но то же мог сделать и самый примитивный робот. Компьютер поддерживает связь с автоматами-диспетчерами в Порт-Бауэне, получает от них ориентиры, по которым в конце пути посадит корабль. А ей придется лишь нажать на кнопку, которая открывает воздушный шлюз…
– Черт! – пробормотала девушка. – Хватит, а? – Эти мысли посещали ее не впервые. Пилоты, подобно инженерам, разведчикам, ученым, артистам и предпринимателям, выполняли особые задания, принимали ответственные решения, подавали команды, которые вели к успеху – или к гибели. Когда Вселенная преподносила очередной «подарочек», именно их интуиция – воображение, шестое чувство – могла спасти людей и пресловутые «умные» машины. И то сказать, разве реакции ее тела уступают в автоматизме реакциям робота? Тем не менее, тело подчиняется мозгу.
Но как только машины обретут сознание – что, похоже, произойдет весьма скоро… Нет, в самом деле хватит. Давным-давно пора за работу!
– До запуска осталось меньше, чем я предполагала, – сообщила Кира шефу. – Ну что, будем упаковываться?
– Давай. – Какие чувства таились за этим словом? И таились ли вообще? Он человек, прикрикнула на себя девушка. Человек!
Она отнесла Гатри на корму, где находился бот, который представлял собой обыкновенную ракету с твердотопливным двигателем, автопилотом и крохотным грузовым отсеком. Чтобы оказаться в окрестностях Л-5, боту потребуется три дня, а тем временем – по крайней мере, на том и строился план – Кира сообщит обо всем населению Земли, так что Гатри прибудет на спутник не беглецом, но победителем.
Кира подключила компьютер бота к бортовому компьютеру корабля. Пока происходила перегрузка данных, она поместила Гатри в грузовой отсек и закрепила его ремнями. Об остальном позаботится машина.
– Почему бы тебе не пойти отдохнуть? – предложил шеф. – Или ты предпочитаешь проторчать тут оставшиеся десять минут, не зная, что сказать? «Счастливого полета». «Gracias, и тебе того же». «Передавайте привет всем нашим». «С удовольствием». – Модуль рассмеялся. – У моей жены получалось гораздо лучше, она говорила самым гнусавым голосом, на какой только была способна. Когда кто-либо из нас куда-то улетал, мы обменивались на прощанье неприлично долгим поцелуем, и провожавший уходил домой.
– Muy bien, шеф, – отозвалась Кира, благодарная Гатри за то, что он понял ее состояние. – Hasta la vista. И… – Она наклонилась и поцеловала металл, -…счастливого пути нам обоим.
Выходя из шлюза, она услышала, как захлопнулся у нее за спиной люк.

Часть вторая


Эйко

25


Вишня белым цветет.
Закат быстротечен, как миг.
Высыпают холодные звезды.

Эйко Тамура покачала головой, вздохнула и отложила листок в сторону. Хокку* [Хокку – в японской поэзии лирическое стихотворение, построенное на выразительной детали.] явно не получилось – на бумаге остались слова, в которых не было и намека на чувства, а ей хотелось передать ту размеренность, с какой чередуются день и ночь, наводя на мысль о недолговечности жизни, о том, что искусственная весна – символ хрупкости, бренности великого Рагарандзи-Го. Быть может, она никогда не подберет нужных слов, и это стихотворение, вслед за большинством других, отправится в мусоросборник.
Впрочем, участь других стихов, в отличие от последнего, волновала ее не слишком. Однако это… Оно сложилось как бы само по себе. Новости с Земли, неожиданная суровость отца, озабоченность, которую он пытался спрятать за улыбкой… Эйко обратилась к вечному, ибо успокоиться можно было, лишь поняв, что человечество – легкая рябь на поверхности мирового океана, из которого и следует черпать силы, чтобы справиться с трудностями. Слова усиливали ощущение, но сейчас просто-напросто не шли с языка. Мешало волнение.
Эйко подняла голову и посмотрела на висевший над столом свиток. Горный пейзаж, каллиграфическая надпись, – в них присутствовали прозрачность и безмятежность, которых не могли воспроизвести ни изображение на экране мультивизора, ни вива-приставка. Впрочем, сегодня и свиток не произвел на девушку привычного впечатления. Она затравленно огляделась по сторонам, словно загнанная в угол.
Ее комната была просторнее, чем у многих других колонистов: Эйко расширила помещение, когда уехал последний из родственников. Однако с первого взгляда начинало казаться, что чего-то не хватает; причиной тому была скудость обстановки: письменный стол, шифоньер, туалетный столик и кровать. На стене полка, а на полке раковина с Земли, сверкающий осколок кометы – подарок Киры Дэвис, старинные книги, бамбуковая флейта. Эйко много читала и обожала слушать музыку, а потому частенько обращалась к различным базам данных, причем те сведения, которые ее заинтересовали, предпочитала не записывать, а запоминать. Сквозь тонкую стенку женщина услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь. Должно быть, наконец-то вернулся отец. Эйко встала и поспешила выйти в гостиную.
Нобору Тамура в своем черном костюме напоминал чернильную кляксу. Как правило, на его невысокий рост, лысину и морщины на лице не обращали внимания; внешность – ерунда, главное то, что он, начальник космической службы Л-5 – друг самого Энсона Гатри. Сейчас Тамура сутулился сильнее обычного, руки у него дрожали. Эйко не в первый раз после смерти матери захлестнуло сочувствие к отцу. Она поклонилась – в той тесноте, что царила в колонии, вежливость из традиции превратилась в насущную необходимость, – взяла отца за руки и спросила:
– Что случилось? Расскажи мне, папа.
– Хотел бы, но не могу, – ответил Тамура.
– Почему? – спросила Эйко. – Раньше ты ничего от меня не скрывал.
– Во-первых, – произнес отец, не глядя на нее, – я не хочу подвергать опасности твою жизнь, а во-вторых, тебе просто незачем об этом знать.
– Пожалуйста, садись. Я принесу чай.
Тамура кивнул и опустился на подушки. Для гостей имелись стулья, а отец с дочерью придерживались старинных – нет, древних – обычаев. Как и многие другие колонисты, Эйко казалось, что люди тем самым как бы бросают вызов судьбе. Эй, звезды, посмотрите на нас мы – дети Геи* [Гея – в греческой мифологии персонификация и богиня земли.], и крохотный мир, который мы создали, – ее частица.
Ожидая, пока заварится чай, она вновь погрузилась в размышления. Эйко никогда не позволяла себе поверить в то, что их дом опустел. На память приходили шум и детский смех, ласковый голос матери, бормотание Киоши… Нет! Киоши Мацумото в конце концов женился на другой. Ну и ладно. Зато она может как следует позаботиться об отце. Эйко расставила на подносе чайник, чашки и тарелку с пирожными, вышла в гостиную и села напротив отца. Тот устало улыбнулся.
– Слава Амида-будде* [Амида-будда (будда Амида-буцу) – одно из главных божеств японской буддийской мифологии, владыка обетованной земли, куда попадают праведники.], у меня замечательная дочь.
Некоторое время они молчали. Хотя это не была настоящая церемония чаепития, она, тем не менее, восстанавливала как душевные, так и телесные силы.
– Я весь день просидела дома, – нарушила тишину Эйко. Она договорилась с начальством, чтобы ее отпустили с работы, поскольку поняла, что напряженное ожидание новостей относительно того, что происходит на Земле, вкупе с тревожными настроениями коллег, изрядно мешают сосредоточиться, а программирование требует полного внимания. – Не случилось ничего такого, о чем мне следовало бы знать?
– Ты не слышала? – изумился Тамура. – Эх, дочка! – воскликнул он, когда Эйко пожала плечами. – К нам прибыло спецподразделение североамериканской тайной полиции. На спутнике объявлено чрезвычайное положение.
Слова прозвучали раскатом грома. Эйко выронила чашу и едва успела ее подхватить; несколько капель упало ей на кимоно.
– Что? Но… Но… Отец, ведь здесь не Северная Америка! Мы в космосе, мы – «Файербол».
– Они прилетели по договоренности с нашим руководством.
– С Гатри-сан? – Эйко как будто не верила собственным ушам.
– Да. Вчера он лично сообщил нам об их прибытии и потребовал, чтобы мы сохранили все в тайне, во избежание страхов и беспорядков.
– Поэтому ты такой грустный? – спросила женщина, подумав, что волнения, учитывая, как относятся здесь к авантистам, вполне возможны.
– Да, – отозвался Тамура. – Если ситуация и впрямь критическая… Тебе известно, насколько мы уязвимы.
Судя по всему, отец не против продолжить разговор. Груз, который приходится нести одному, кажется вдвойне тяжелым. Впрочем, действовать надо осторожно, ни в коем случае не торопиться. Эйко пригубила чай, ощутила тепло и аромат напитка.
– А зачем их прислали?
– Пока не знаю. Нам приказано сотрудничать с ними. Их командир пообещал не вмешиваться в наши дела. Сейчас они находятся в том помещении, которое мы для них подготовили.
– Неужели все так просто? – невинно справилась Эйко.
– Нет, – признался Тамура. – Странно уже то, что Гатри-сан мог… запаниковать. Разве среди нас мало тех, на кого можно положиться, кому можно поручить поиски саботажников? Компания никогда раньше не держала своих партнеров в неведении. Возможно, того требуют обстоятельства…
– Ты ведь сам себе не веришь, – заметила женщина.
– Правильно, – окончательно сдался Тамура. – Мне следовало бы сохранить все в тайне, особенно от тебя, милая, но… – Он выпрямился, в его голосе зазвучали суровые нотки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75