– Постройте лазерную установку на Земле, а антиматерию оставьте нам в знак своей доброй воли.
– Черт побери, мадам! – воскликнул Гатри. – Эта установка должна будет работать, пока мы не пролетим половины расстояния, а на Земле нет правительства, которому я настолько бы доверял.
Стартовали три транспорта. Они разогнались примерно до одной десятой световой скорости, после чего выключили двигатели. Не слишком крупные корабли, большие разве что по сравнению с тем, который улетел первым. Вторую экспедицию возглавлял Гатри номер два, с ним были девятьсот человек, погруженных в анабиоз, машины, необходимые, чтобы оживить людей по прибытии к месту назначения, и то немногое, для чего хватило места. Продолжительность полета составляла четыре десятилетия.
Между тем на Деметре различные механизмы усиленно готовили планету к появлению людей: крошили камни, делали плодородной почву, запускали в нее микроорганизмы, разводили растения и животных. Впрочем, развитие природы существенно отставало от развития промышленности. Экология Деметры требовала постоянного наблюдения и частого вмешательства, иначе она могла погибнуть, поскольку была привнесена извне. Если выживет, трудно даже предположить, к чему это приведет.
Сказать по правде, уверенности не было ни в чем. Отсутствовала насущно необходимая информация. Впрочем, будь у компьютеров все данные, какие только можно собрать, и сумей они их обработать, сюрпризов все равно не избежать. Вселенная хаотична, то есть не подчиняется ничему и никому кроме себя самой.
Роботы отправились в космос. Паутина коллекторов, трансформаторов, передатчиков, связанных между собой невидимыми лучами, раскинулась на миллионы километров. Созданная ими лазерная система использовала энергию солнца Деметры для того, чтобы снизить скорость приближавшихся кораблей.
Потому-то и нужно, чтобы на Деметре изначально присутствовали люди – хотя бы мысленно, через модули: чтобы реагировать на неожиданности, импровизировать, творить… Гатри, владелец и душа «Файербола», не верил, что окажется достаточно только его собственных сил и мудрости. Нет, ему понадобятся партнеры, и он должен уговорить других, чтобы они согласились скопировать свое сознание, – он, который всегда утверждал, что смертным быть лучше, чем призраком. Эта мысль вернула его из будущего, которое, возможно, никогда не наступит.
– Наконец-то! – проворчал Гатри, когда помощник отключил его от сети. – Господи, неужели я смогу снова работать руками?!

45

Дверь, на которой была нарисована лилия, открылась, и Неро Валенсия увидел Эйко Тамуру. «Добро пожаловать», – сказала она. Лицом к лицу они встретились впервые, хотя накануне, перед тем, как отправиться шаттлом на Л-5, Неро связался с ней по видеофону.
– Большое спасибо, сеньорита, что согласились принять меня, – сказал он, неожиданно растерявшись. Биокристалл у него на лбу светился голубым (а на экране сканнера выглядел ярко-красным).
– Не за что, сэр. Не забывайте, Кира Дэвис – моя подруга.
– Поэтому я и опасался, что нарвусь на отказ.
– Проходите. – Когда дверь закрылась, Эйко прибавила: – Поверьте, ей ничуть не легче, чем вам. – Поклонившись, она пригласила гостя в комнату. Неро снял ботинки и шагнул вперед. – Не хотите ли перекусить?
– Gracias. – Он сел в кресло и огляделся по сторонам. Судя по всему, оба кресла и высокий стол перенесли сюда из другого помещения, они резко контрастировали с татами и подушками на полу. Стены голые, если не считать весьма древней на вид картины, под которой, на низеньком столике, стояли тазик с водой и ваза с букетом фиалок. Аромат цветов был едва уловим. – Ваш отец…
– Он на работе, – объяснила Эйко. – Сами понимаете, дел невпроворот. Вообще-то я тоже должна была быть на службе, но по нашему вчерашнему разговору мне показалось, что встретиться просто необходимо.
– От вас ничего не скроешь, сеньорита, – отозвался Валенсия, не отводя взгляда. – Впрочем, вполне естественно. Пилот Дэвис кое-что мне рассказывала, да и от других я слышал…
– Извините, я сейчас, – проговорила Эйко. – Чувствуйте себя как дома. – Если, конечно, сможете, добавила она мысленно и направилась на кухню, откуда вскоре вернулась с подносом, расставила на столике чайник и чашки и села напротив Валенсии. – Давайте устроим маленькую церемонию, – предложила она с улыбкой. – Не пытайтесь мне подражать, сидите, смотрите и отдыхайте.
Валенсия откашлялся.
– Я прилетел, чтобы…
– Прошу вас, – перебила Эйко, – не надо торопиться. Времени у нас достаточно. За меня будет говорить вот это. – Она прикоснулась к браслету на запястье. Зазвучала музыка. Эйко разглядывала свою чашку, наслаждаясь плавностью ее линий, восхитилась веточкой бамбука, изображенной на фарфоре, налила себе чай и стала наблюдать, как кружатся чаинки. Валенсии волей-неволей пришлось проделать то же самое. Между тем музыка увлекала к вершинам радости.
Наконец она смолкла. Валенсия поднял голову, посмотрел на Эйко и пробормотал:
– Чудесная мелодия. Наверно, старинная?
– Скрипичный концерт Мендельсона, – кивнула Эйко. – Я решила, что он подойдет как нельзя лучше. Что ж, теперь, если хотите, расскажите, как у вас обстоят дела.
– Да вроде ничего. Без работы не сижу, хотя соглашаюсь только на те предложения, которые меня устраивают. Земля потихоньку успокаивается.
– Боитесь, что ваша профессия со временем станет ненужной?
– Если и станет, то нескоро, – усмехнулся Валенсия. – Пока спрос достаточно велик. – Биокристалл вдруг потемнел; рука отпустила чашку и сжалась в кулак. – Но я от нее устал, – добавил он, глядя в сторону.
– Но Кира в это не верит, так?
– Она, должно быть, вам рассказывала?…
– Да.
– Я не стану утверждать, будто меня замучила совесть, – проговорил Неро. – Мне всего лишь нужно, чтобы она поверила моим словам.
– Поймите, я не старалась узнать всю подноготную. Кира о вас практически не упоминала, если не считать… той стычки. Говорила только, что вы спасли от расправы семейство Паккеров.
– Я выполнял свою работу. – Он посмотрел Эйко в глаза. – Мы с ней как-то созванивались… и она поблагодарила меня.
– И все?
– Говорить, что она не желает иметь со мной дела, было ни к чему. Я ведь знаю; и ей известно, что я знаю.
– Вы хотите, чтобы я замолвила за вас словечко?
– Не совсем. – Валенсия криво улыбнулся. – В конце концов, прошло уже два года.
– Тогда чего же вы добиваетесь? Зачем прилетели?
– Не знаю, – вздохнул он. – Но когда я услышал, что она… она… – Неро не докончил фразы.
– Что она согласилась скопировать сознание и отправить свой модуль на альфу Центавра вместе с одним из модулей сеньора Гатри?
– Да! Я просто не могу представить! Она такая живая! И вдруг – копия, металлический ящик… Что ее заставило?
– Вы были потрясены, – проговорила Эйко. Он кивнул (движение вышло каким-то неестественным, словно дернул за веревочку кукловод). – Значит, вам не все равно. Далеко не все равно.
– Я думал о ней… Каждый день… – Неро сглотнул. – Поймите меня правильно. Я решил, что она счастлива – нашла себе мужчину, вроде бы вполне приличного. Хотя среди тех, кто летит на Деметру… Однако она никогда не собиралась делать того, что сделала, наоборот! Второе «я»… Да как она могла создать вторую Киру?! Что с ней случилось?
– Вы преувеличиваете, – заметила Эйко. – Если вдуматься, в этом нет ничего странного.
– Растолкуйте мне, – взмолился Валенсия, лицо которого заблестело от пота. – Наверно, она объяснила вам причину. Прошу вас!
– Честного слова, что я никому не скажу, Кира с меня не брала. Знала, что сплетничать я не стану. – Эйко оглядела собеседника. – Мне кажется, вам можно доверять.
– Спасибо, – тихо произнес Неро.
– Она пришла ко мне за советом, – начала Эйко. – Хотя что я могу посоветовать?… Вернее, ей просто была нужна компания. Мы провели несколько дней в заповеднике Треворроу – забирались на Дерево, глядели вокруг и пытались найти правильное решение. Я не стану вдаваться в подробности, скажу только, что оно далось нелегко. Вы, наверно, слышали заявление Гатри?
– Слышал. Необходимы новые модули, иначе все сорвется. И Кира… Пилот Дэвис вошла в число тех, кто согласился пожертвовать собой. Я знаю о файерболской клятве, сеньорита Тамура, но, по-моему, это уже чересчур. Ей-богу, чересчур!
– Не забывайте, ею двигала не только верность присяге. Ведь она планирует лететь сама, со второй экспедицией.
– Почему? Почему? Неужели ей так все надоело?
– Она чувствует, что задыхается в здешней атмосфере. К тому же, речь идет о судьбе человечества… Но нет, Кира так высокопарно не выражалась, и мне тоже не следует. – Эйко протянула руку, прикоснулась кончиками пальцев к ладони Валенсии. – Само по себе, копирование не такая уж страшная вещь. Кроме того, модуль не испытывает ужаса перед смертью. Это не человек, который всеми силами цепляется за жизнь.
– Разумеется, – с горечью в голосе отозвался Неро. – Ему-то терять нечего.
– Ошибаетесь. Неужели вы думаете, что если бы все обстояло именно так, как получается из ваших слов, Гатри-сан стал бы цепляться за жизнь? Я с детских лет, постоянно утрачивая мужество, ищу истину, а потому, как мне кажется, могу понять Киру. Модуль воспринимает вселенную совершенно иначе, чем человек. Новые горизонты, новые возможности – отчасти сверхчеловеческие; ты словно рождаешься заново, можешь совершить то, на что потребуются десятилетия, если не века, а потом, если пожелаешь, обретешь вечный покой.
– Вот, значит, как? – пробормотал Валенсия, который слушал, опустив голову. – То есть она поступила так не потому, что ей было плохо, и считает, что не причинила себе зла?
– Решение далось нелегко, – повторила Эйко, – но теперь она ничуть не раскаивается. Сказать по правде, я давно не видела ее такой довольной.
– Понятно. – Валенсия выпрямился. – Gracias, mil gracias. Вы оказали мне огромную услугу.
– Вы хороший человек, сеньор.
– Неужели? После того, что произошло?
– Да. Я не осмелюсь судить ни вас, ни кого-либо другого, но любовь говорит сама за себя.
– Слишком сильно сказано, – проворчал Валенсия, биокристалл которого приобрел матовый оттенок. – Я, конечно, восхищаюсь ею, но… Сеньорита Тамура, я… – Он сцепил пальцы.
– Вы хотите меня о чем-то попросить? – улыбнулась Эйко.
– Вы уже столько сделали…
– За несколько минут?
– Тем не менее. Если откажетесь, я ничуть не обижусь и улечу домой, где буду вспоминать вас только добрыми словами.
– Вам хочется, чтобы я попробовала помирить вас с Кирой?
– Да! Я вовсе не собираюсь ей надоедать, просто хочу, чтобы она перестала считать меня мерзавцем. И, пожалуйста, поговорите с сеньором Гатри. Он вас послушает.
– Вы надеетесь полететь с Кирой и остальными к альфе Центавра? – спросила Эйко, пристально поглядев на собеседника.
– Поймите, я не то чтобы поддался внезапному порыву. – Валенсия выдавил улыбку. – Решение зрело давно, и наконец я его принял.
– Почему? Вы же знаете, никакой романтики не предвидится. Тяжелая работа до изнеможения, неведомые опасности, лишения, ранняя смерть…
– Вот именно. – Он рассмеялся. – Нет, я не мазохист. Но если в моих силах помочь…
– Как по-вашему, в чем?
– А вы не любите ходить вокруг да около, сеньорита, – проговорил Неро.
– Мне кажется, вы Слишком умны, чтобы вызываться добровольцем исключительно из любви к опасности. Вам прекрасно известно, что через тысячу лет Деметра погибнет. В чем вы видите цель экспедиции?
– Я не могу ответить. Другим, похоже, тоже нечего сказать. Они рассуждают о создании свободной, независимой цивилизации, которая каким-то образом уцелеет после гибели планеты. Вы не могли бы объяснить, что, собственно, сие означает?
– Не словами, – ответила Эйко. – Разве что музыкой.
– Хорошо. Значит, в желании Гатри и кучки лунян покинуть Солнечную систему нет никакой логики? Сплошные эмоции?
– Наверно. Что касается вашей просьбы… Добровольцев крайне мало; вдобавок, из тех, кто вызвался, большинство составляют люди либо некомпетентные, либо такие, у которых не все в порядке с головой.
– Я обладаю кое-какими навыками и готов учиться.
– Пожалуй, я вас рекомендую, – проговорила Эйко, поразмыслив.
– Еще раз mil gracias.
– Если я правильно поняла, вы ищете смысл жизни?
– Может быть. – Валенсия пожал плечами. – А вот вы, сеньорита, вы ведь давно его нашли, так?
– Что вы имеете в виду, сэр? – изумилась Эйко.
– Могу я спросить, почему летите вы?
– А с чего вы взяли, что я лечу?
– Сеньорита, – произнес Валенсия с улыбкой, – я позвонил вам не наобум. Сначала я постарался все про вас разузнать. А теперь, когда мы встретились… Что ж, извините, если ошибся.
– Вы очень наблюдательны, сеньор Валенсия.
– Вы мне льстите. – Биокристалл засверкал оранжевым.
– Да, я склоняюсь к мысли лететь вместе с Кирой, – призналась Эйко. – Но чтобы объяснить, почему, понадобится много времени, если у меня вообще получится.
– Если вы не возражаете, я готов слушать.
– Ясной причины вроде бы не существует. Однако – надеюсь, вы простите подобную велеречивость – люди намерены бросить вызов судьбе, и, мне кажется, им понадобятся те, кто сможет воспеть свершения…
– Нас ожидает героический век, – пробормотал Валенсия. – Эпоха, в которую мир спасут четверо – труженик, воин, священник и поэт.
– Сэр, вы не перестаете меня удивлять.
– Я получил кое-какое образование, хотя, признаться, книги давно забросил. Быть может, мои внуки на Деметре окажутся умнее.
– Вы можете задержаться в Рагарандзи-Го?
– Конечно.
– Я хотела бы познакомиться с вами поближе, – произнесла Эйко, сама удивляясь собственной смелости. – Вечером приходите к ужину. Отец должен быть дома. А завтра… Завтра мы с вами отправимся к Дереву. Может статься, от ветра вы услышите то, о чем никто из нас не решается заговорить, а с высоты мы сумеем заглянуть в себя.

46

В оптические приборы, которые будут следить за кораблем, пока он не окажется вне пределов видимости, «Джулиана Гатри» казалась башней, выстроенной, чтобы штурмовать небеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75