Это что такое? Краеу
гольный камень Ц мы знаем, что это такое. Это был камень первого Храма. Но
прежде всего, как только мы сказали «краеугольный», то квадрат неожиданн
о стал объёмным. Это не затычка картины и не просто точка, куда всё сошлось
в апокалипсисе, а это что-то, что, видимо, представляет какой-то другой тип
сознания.
И вот здесь мы как раз переходим к вопросу о поведении. Многократно публи
ковались картинки, где сидят члены «УНОВИСа», то есть витебские «устроит
ели нового искусства», и у них на рукавчике нарисован квадрат. Но где? Вот
в этом месте, но, к сожалению, на правой руке.
Почему на правой? Высказывались самые разные соображения, никто всерьёз
этим не занимался.
В то же время у этих же людей была выпущена газетка, которая называлась «Л
исток УНОВИСа №1», как они говорили, Творкома, творческого комитета или чт
о-то в этом духе, где был нарисован чёрный квадрат без всяких рамок, прост
о замазанный квадрат. И там были три лозунга. Два из которых нас сейчас инт
ересуют. «Носите чёрный квадрат как знак мировой революции искусств» и «
Рисуйте красный квадрат в ваших мастерских как…» знак чего-то.
Но чёрный квадрат предлагалось носить на ладонях. Но он же ни на какой не н
а ладони. В любом случае он на правом рукаве. Если мы за этой фразой не услы
шим библейскую фразу о том, где надо носить имя Бога, Ц на лбу и, соответст
венно, на предплечье, Ц то мы не поймём тот разговор, который на эту тему и
состоялся.
Дело в том, что Эль Лисицкий и Малевич хорошо понимали одну вещь, что Апока
липсис устроен таким образом, что в нём есть такой интересный этап Ц сна
чала спасается богоизбранный народ, то есть евреи, а потом все остальные.
И затем происходит некий синтез. Мы сейчас не будем обсуждать эту структ
уру, иначе мы бы ушли в толкование Апокалипсиса. Сюда я не пойду.
Так вот. Один из них, будучи иудеем, Эль Лисицкий, воспринимает себя как че
ловека, который должен сначала спастись. А Малевич как христианин, естес
твенно, говорит: мой крест (круг и квадрат) Ц это и есть мой новый храм иску
сства. Или храм новой религии. И пишет он это ни кому-нибудь, а Михаилу Осип
овичу Гершензону, который примерно в это время сочиняет книжку о судьбах
еврейского народа.
То есть оказалось, что те смешные авангардисты, с которыми мы привыкли об
ращаться играючи… Вот как мы видим на этой картинке Ц что-то куда-то раз
летается, всё примерно одинаковое. Давайте, я сам сейчас возьму и нарисую
этих прямоугольников, квадратов и т.д., сколько угодно. Другое дело, мне ск
ажут, что это вторично. Зачем ты это всё перерисовываешь?
Но с другой стороны, оказалось, что между ними шёл некий диалог. И вот об эт
ом диалоге я хочу как раз поговорить, сделав один ещё шаг назад во времени.

В самом начале 900-х годов, в 3-4-м году в Петербурге начинает выходить журнал
под замечательным названием «Новый путь». Мы знаем русские философские
журналы «Путь», но они вышли позже. То есть перед нами какая-то странная к
артина. Это не «Литературное обозрение» и «Новое литературное обозрени
е», это не «Известия» и почившие в бозе «Новые Известия», а что-то совсем д
ругое. И весь первый год существования журнала печатается книжка Розано
ва «Юдаизм». А в следующем году печатается «Религия страдающего Бога» Ив
анова из номера в номер. Журнал был довольно толстым. Можно было эти сочин
ения (не такие уже большие) в принципе напечатать Ц ну, просто если надо, т
ак и печатать.
Что здесь произошло? Здесь произошло то, что отличает ХХ-й век от обычной
апокалиптики. Дело в том, что люди чисто технически осознали, что надо пон
ять, с одной стороны, иудаизм, пусть по-розановски, а с другой Ц эллинизм. Т
ехнически говоря (только не дай бог, не задевая чьих-то религиозных чувст
в) христианство Ц это иудеоэллинизм. И поэтому, что ж такое «новый путь»?
Если Христос первым пришествием предотвратил предыдущий Апокалипсис,
то значит второе пришествие, которое мы ожидаем в конце или в течение ХХ в
ека (я не хочу сейчас опять же вдаваться тут в эти подробности), к чему долж
но привести? Это должно привести к тому, что мы, если мы духовно вернёмся в
ту ситуацию, то глядишь, мы это прочувствуем.
И всё было бы очень просто, если бы это можно было выразить религиозно. Но
как? И вот до сих пор не публикуется та Литургия, которая была сочинена Мер
ежковскими, то есть кругом этого самого журнала, его издателями, и котора
я состояла частично из нормальной Литургии Иоанна Златоуста, частично и
з стихов русских поэтов, частично из их собственных сочинений.
То есть люди желали этот Апокалипсис пережить в праксисе. Вот поэтому ме
ня сейчас не интересуют кони, меня не интересуют печати, кровавые реки, ну
, и всё то, что мы там можем прочитать, равно как и «жена, облачённая в солнце
».
Мы перешли к значительно более формальному отношению ко всему этому дел
у. Значит, перед нами встаёт вопрос: люди поняли Апокалипсис, как сочетани
е, с одной стороны какого-то спасения иудеев, непонятно какого, механизм н
е очень понятен, равно как и не очень понятен механизм дальнейшего слиян
ия, если не толковать.
И тогда у нас появляется замечательная возможность. Вот та самая, о котор
ой я говорил в связи, например, с временной шкалой. То есть эта мнимость ок
азывается вполне реальностью. И Малевич, который говорит, что надо остан
овить прогресс, он просто не знает, что за Троицей? Что такое для него четв
ёртый Завет? Это уже какая-то бессмыслица. Причём текст обращён к нему.
И мы снова возвращаемся вот к той цифре: 0.10. «Последняя выставка будущего»
на этом языке означает только одно Ц время остановилось. Как может быть
«последнее будущее»? Это и есть то, что, собственно, мы и ищем так долго. На с
амом деле, нам это выдали в столь явной форме, что даже непонятно, почему т
ак долго это воспринималось вне каких бы то ни было реальных категорий
Ц не мистических, не молитвенных, а самых что ни есть простых.
С другой стороны. После этой последней футуристической выставки, когда п
оставили ноль на предыдущей эпохе, ещё следующий ход сделали, лишний, мож
ет быть, ход, Ц поставили точку. А потом поставили единицу Ц вот он пошёл
новый отсчёт. А теперь его надо остановить. Естественно, ведь мы же прошли
900-й год. Даже и журнал, вот этот самый «Новый путь» (не будем сейчас обсужда
ть проблемы этого журнала), эта же команда стала выпускать следующий жур
нал под очень интересным названием Ц «Вопросы жизни».
Опять же, никто почему-то не обратил внимания: если мы это как-то пережили,
и это оказалось не апокалипсис, значит это жизнь, или если это апокалипси
с, а мы после него остались, это Ц вопросы новой жизни.
И тогда коммунистическая идеология нового мира, нового пространства, но
вого времени оказывается встроена сюда же. Это совершенно новое пониман
ие апокалипсиса, понимание времени, его движения, его остановки, которое
принципиально отличается от обыденного религиозного сознания. А раз мы
можем начать с нуля, то мы и начинаем. И вот один человек говорит: я поставл
ю точку и выращу картину; другой человек говорит: я закрою всё, больше карт
ины нет. Но мы же знаем, что он после этого рисовал. Где здесь происходит об
ман?
Обман происходит там, где люди опять же за этими символами пытаются иска
ть какие-то архетипы, вроде квадрата. А у кого не было квадрата?
Это такая совершенно бессмысленная чёрная дыра в большой бесконечност
и, непонятно куда ведущей, пустой вполне. Так вот эти люди оказываются в си
туации, когда надо взглянуть на жизнь человека целиком. Если мы посмотри
м на учеников Малевича или Филонова, которые с ними не были много этапов и
х творчества (этапы не должны быть длинными, Ц полтора, два, пять, десять л
ет), то мы можем вспомнить какую-нибудь Надю Леже, которая до конца дней та
к и рисовала какие-то разлетающиеся квадраты. Что она в них понимала, я, че
стно говоря, не знаю.
В то время как все серьёзные авангардисты один или даже два раза могут пр
ойти через всё это в своей жизни, и дальше снова возвращаться к нормальны
м формам. И это не знаменитая теория конца русского авангарда (ну, раз уже
не бессмыслица, раз не заумь, раз не квадрат), а это как раз он и есть. Никто н
е сказал, что, вообще, человек в этой точке может быть.
И вот я как раз вспомнил здесь текст один, чисто литературный, Андрея Бело
го, который рисовал его примерно так. Он рисовал строчку, меньше, меньше, м
еньше. Потом говорил Ц точка. Ставил её. Ноль Ц и наращивал текст снова, п
рямо на странице. То есть для этой эпохи момент того, что в этой точке стоя
ть нельзя, был очевиден. Никто не пытался в ней простоять. Все пытались най
ти из него разный выход.
И вот теперь я как раз скажу то, что, может быть, не видно, если не посмотреть
с этой двойной точки зрения, которую я сейчас предложил.
Вот здесь наклеен квадратик Малевича. Ну и что? Ну, наклеили ребята. Но они
же написали библейские фразы. Это же Эль Лисицкий сказал про краеугольно
сть квадрата Ц а про краеугольный камень мы знаем, что это такое. И тогда
мы должны вспомнить, а как носится тот предмет, о котором мы говорим? Форма
льно иудеи носят вот здесь кубик на квадрате, который называется тфилин,
или филактерии, по-гречески. Соответственно, это первый Завет, это второй
, это третий, а что делать с четвёртым? Ну, если сюда, так это по кругу, это та б
есконечность, с которой мы боремся.
И вот тогда Эль Лисицкий делает новый ход. Он начинает рисовать книжку, ко
торая называется «Сказ про два квадрата». А тфилина Ц два. Только он его р
исует как чёрный и красный и рисует его в кругу (может быть, есть такая илл
юстрация в альбоме, который я давал). Так вот он что делает, он этот самый кр
асный квадратик врисовывает в круг. Вот оно, это изображение.
И вот этот квадратик оказывается изображением того, как если бы этот тфи
лин, так сказать, кубик на квадрате, мы бы просто перевернули. Вот он. Вот эт
о уже четвёртый завет. То есть, для Эль Лисицкого на самом деле Ц второй, а
не какой не четвёртый. Потому что всё, что происходит здесь, не важно. И это
т квадрат, и этот, находятся в нашем мире. А вот когда мы его перевернули, чт
о получается? Мы приходим в очень важную философскую точку, которую необ
ходимо себе представить. И точка эта заключается в том, что ведь историче
ски тот приход Машиаха, который должен быть у евреев, и тот второй приход М
ессии, это одно историческое событие.
Вот как только мы это поймём, тогда либо восстанавливается жертвопринош
ение в Иерусалимском храме. И здесь всё нормально. Либо, что у нас происход
ит? Ну да, небесный Иерусалим и всё остальное, что с этим связано, а не жертв
оприношение. Так вот в этом случае оказывается, что при помощи таких несл
ожных форм можно говорить на эти темы. Оказалось, что язык авангарда знач
ительно глубже, значительно серьёзнее, чем тот язык архетипических форм
, просто язык перспективы, просто приёмов живописи. И когда нам начинают г
оворить: ну посмотрите, ведь квадраты Малевича, не обязательно чёрный кв
адрат, они же так похожи на иконы. Ну и что? От той точки, которую он прошёл, м
ожно дойти до уровня икон, до уровня классицизма, до экспрессионизма Ц д
о чего угодно.
А.Г. Кстати, по-моему, Малевич сам называл «Чёрный квадрат» сов
ременной иконой. Он на первой выставке даже в красном углу висел.
Л.К. Правильно. Вот на той самой «0.10» висел. А вот уже в 29-м году в Р
усском музее висели два квадрата рядом на плоской стене. То есть, он сам от
кровенно говорил о том, что это знаки. И действительно иконные знаки.
Но мы сейчас говорим о стилистике. Ведь фактически нет такой разновиднос
ти живописи, в которой Малевич не поучаствовал. Мы знаем прекрасно, что ес
ть огромная проблема датировки его картинок. Он постоянно менял под ними
даты, дорисовывал, дописывал. Иногда свои ранние этапы творчества рисов
ал уже в 20-е годы. Это для чего? А это для того, чтобы вот эти квадратики, кото
рые… Кстати говоря, до 16-го года он был категорически против любой объёмн
ости квадрата, утверждая, что тогда мы перейдём в обычное четвёртое изме
рение Успенского Ц territum Organum. Это ему совершенно не было нужно.
И вдруг он становится объёмным. Значит, оказывается, что за этим стоит сов
ершенно другой смысл. Он действительно столкнулся с иудейской средой в В
итебске. И, столкнувшись с этой средой, увидел, что возможно другое понима
ние. И очень интересно, что нашлись люди, даже среди тех, у кого вот здесь бы
ли налеплены эти квадратики, которые отчасти согласились с Малевичем. Бы
л среди них такой художник Илья Чашник, который просто вырезал чёрную кн
игу, а на ней сделал супрематический крест. Ну, понятно, что такому человек
у остаётся только сказать, что он соратник по остановке прогресса. Вот он
не пошёл туда, куда Эль Лисицкий.
И мы видим, что для культуры это играет совершенно другую роль. Вот, кстати
, картиночка, которая сейчас на экране. Украинский искусствовед Горбачёв
очень хорошо показывал, как это напоминает перемотанных украинских нар
одных кукол, и говорил о том, что это некоторая реакция на украинский голо
домор. Что вполне вероятно. Но опять же, на том этапе, когда это настало.
То есть, важно каждый раз понять, что Малевич пытался сказать. Что не в 15-м г
оду он первый раз такой квадрат нарисовал, а в 13-м. Что это значит? Предсказ
ать первую мировую войну! Цель этих постоянных сдвижек Ц в зависимости
от исторических событий всё время показывать некоторую провиденциальн
ость деятельности художника.
То есть, грубо говоря, мы попали не в архетипы крестов, квадратов, кругов и
ли чего-то в этом духе, а мы попали в архетип человеческого желания предст
авить себе, где этот конец, и страстного желания его проскочить. «Я знаю, к
акой он, я его предскажу и, может быть, тогда переживу». Вот это совершенно
другая вещь, которая укладывается в несколько другую, ну скажем так, пара
дигму русского авангарда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35