Крохотный камбуз заменяет кухню с электрической духовкой, а тут еще вечно
кто-нибудь что-нибудь забывает, например открывалку для бутылок или
сливочное масло. "А я думал, что _ты_ его уложишь", - говорят они друг
другу, и папа ломает голову, прикидывая, как бы поступил в такой
критической ситуации Буффало Билл или сэр Френсис Чичестер. Но главная
беда в том, что папины приключения оборачиваются для мамы сплошными
неприятностями. Для нее попытки выстрелом отбить горлышко от бутылки -
всего лишь утомительное ребячество. Если это будет продолжаться весь
отпуск, она предпочитает вернуться домой, где сковороды по крайней мере
можно найти на своих местах, а магазины всегда под боком. По сравнению со
средним мужчиной женщина неизлечимо и непростительно взрослый человек.
Отпуск в маминых мечтах начинается так: в собственной очень дорогой
машине она подкатывает к подъезду отеля "Феноменаль". В сопровождении
мужа, который выглядит гораздо более представительным, чем в жизни, она
проходит в двери, и все склоняются перед ней в поклоне. Пока прислуга
таскает ее чемоданы свиной кожи, она замечает компанию знаменитостей,
которые толпятся у камина в гостиной вокруг принцессы Руританской. Но вот
принцесса оборачивается и видит, кто приехал.
- Белинда, _милая_! - восклицает она, маму тут же вовлекают в компанию,
и ее окружают герцог Средиземноморский, сенатор Стетсон, графиня Глиссон и
посол Каролингии. С легким удивлением она обнаруживает, что все они ее
старые знакомые и что они обращаются к ее мужу (который стал на три дюйма
выше) с известным почтением. Директор отеля сообщает ей, что для нее
оставлены апартаменты царствующих особ, откуда открывается несравненный
вид на озеро.
- Ах, вот в чем дело! - с наигранным возмущением шутит принцесса. -
Теперь понятно, почему меня туда не пустили!
Вскоре выясняется, что никто не будет обедать в отеле, потому что
герцог приглашает всех отобедать чем бог послал в замке
Бланкенбург-Штариц, который ему уступил на время старый друг, барон фон
Зауэркраут.
- Все будет очень скромно, - признается герцог. - Замок, правда,
иллюминирован, и приглашены волынщики.
Все принимают предложение, находя, что это неплохая идея.
Мечтая дальше, мама видит, как в этот момент к отелю подъезжает еще
одна машина. Мама узнает машину с откидным верхом, за рулем которой
восседает ее соперница в борьбе за место председательницы
Родительско-Учительского Совета, эта несносная миссис Сандра Соплинг.
Перед тем как врезаться в забор, машина успевает превратиться в драндулет
выпуска незапамятных времен, но Сандра со своим маленьким жалким мужем
умело чинит помятое крыло - он орудует молотком, а она замазывает царапины
лаковой краской от Вулворга, чуть-чуть неподходящего оттенка. Это
последнее несчастье как будто ее несколько состарило, а костюм на Седрике
сидит еще хуже, чем обычно. Беседа прерывается, когда они, шаркая ногами,
волокут свой багаж к столику администратора. Директор отеля испарился, и
на его месте сидит клерк с мохнатыми бровями, очень суровый на вид. Ежась
под неприязненными взглядами компании, собравшейся у камина, Соплинги
бормочут что-то о том, что заказывали номер по телефону. Клерк с
величайшей многозначительностью открывает регистрационную книгу и проводит
пальцем вниз по странице.
- Как вы сказали?
- Седрик Соплинг.
- Соплинг... Соплинг... У меня нет заказа на это имя. Когда вы звонили?
- Тринадцатого.
- Позавчера? Весьма сожалею, но едва ли мы смогли бы устроить вас по
такому заказу. Отель переполнен, и все номера зарезервированы на годы
вперед.
- Но вы же приняли заказ.
- Простите, сэр, но здесь нет ни следа вашего заказа.
- Это безобразие!
- Быть может, произошла ошибка. По какому номеру вы звонили?
- Сейчас, я как будто записывал у себя в записной книжке... Ага, вот
он... Отель "Феноменаль", Нитвиц 258-634.
- А наш номер, сэр, Сент-Мориц 60-000.
- Так в каком же отеле я заказал номер?
Тут Сандра довольно язвительно спрашивает, откуда клерк может это
знать. Но она и здесь ошибается, потому что на клерка внезапно нисходит
озарение. Он хватает телефонную книгу и просматривает названия на букву
"К".
- Вы, должно быть, набирали номер отеля "Кретиния".
- А где же это? - вопрошает Сандра.
Клерк, которому все это уже надоело, роется в туристском справочнике и
читает нужный отрывок великолепно поставленным голосом.
- "Кретиния", 423 Шмелленгассе, Нитвиценберг. Разряд девятый, номеров
5, ванных комнат нет, питания нет, гаража нет, по воскресеньям закрыт.
- О боже! - говорит Сандра. - Сегодня пятница, и в другие отели не
протолкнешься.
- Вы правы, мадам, это вполне вероятно.
- Далеко ли до этой трущобы?
- Примерно двести восемьдесят миль.
- У нас не хватит бензина!
- Кстати, дорогая, - говорит пришибленный Седрик. - Кажется, я позабыл
свой бумажник дома...
- Но кредитная карточка у тебя с собой?
- Она тоже в бумажнике... Я думал, можете тебя найдется немного денег?
- Откуда? Что мы теперь будем делать?
- Но в этом отеле, наверное, примут наш чек?
Клерк за столиком делает еще более грозное лицо, чем раньше. Голос у
него стал на десять градусов холоднее, чем вначале.
- Я справлюсь у старшего администратора, сэр. Но позвольте узнать, есть
ли при вас какое-либо удостоверение личности или, может быть, вас знает
кто-нибудь из наших гостей?
Документы Седрика, разумеется, остались в бумажнике, но взгляд Сандры в
эту минуту падает на маму, и она почти рыдает от счастья. Она бросается к
маме, наступает на лапу тигровой шкуре, и та тут же вцепляется ей в икру.
Сандра собирает последние силы и ковыляет к камину, где все смотрят на нее
с нескрываемым отвращением.
- Как чудесно, что вы здесь, дорогая! - запинаясь бормочет она. -
Пожалуйста, скажите же администратору, что вы нас знаете, что мы живем в
одном городе!
Наступает мертвая тишина, пока мама изучает Сандру, медленно
рассматривая ее с ног до головы. Потом она говорит, обращаясь, однако, не
к Сандре, а к служащему за столиком:
- Я вижу эту женщину первый раз в жизни!

ПОРА НА ПОКОЙ
Утверждение, что мы начинаем быстро стареть, как только выйдем на
пенсию, грубейшая ошибка. Создаются легенды, что все мы, люди на возрасте,
- глухие, слепые, немощные и увечные, но все это чрезвычайно далеко от
истины. Однако и мы кое-что замечаем: скажем, многие люди говорят нынче
совсем не так, как прежде, - что правда, то правда. К примеру, актеры
совершенно разучились произносить свои реплики, а вот раньше их было
слышно даже в конце зала. В наши дни приходится садиться в первые ряды
партера, а то ничего не разберешь. Подумать только, что же слышно на
галерке, где мы сиживали в юные годы? Не странно ли, что люди берут места
там, где ни слова не слышно! Что же касается зрения, то оно у нас не хуже
прежнего, конечно если очки на месте. Неприятности начинаются, когда очки
куда-то запропастились и мы лишены возможности их увидеть. Учтите, что
сейчас пользуются гораздо более мелким шрифтом, да и многие вещи совсем не
те, что прежде. Даже самое обычное блюдо - вареный картофель, - ну разве у
него тот же вкус, что в прежние времена? Конечно, во всем виноваты
химические удобрения. И все же мы не растеряли жизненную энергию - о нет!
Мы, слава богу, можем ходить пешком дальше, чем многие из теперешних
молодых. А наружность - да мы совсем почти не изменились. Вот нашим
сверстникам очень не повезло. Никогда не забыть тот юбилейный День встречи
в нашем старом колледже - все одряхлели просто до неузнаваемости. А мы,
напротив, и выглядим и чувствуем себя такими же, как прежде, мы полны
жизни и молоды душой.
Но жизнь порой любит подшутить, и одна из ее шуток - то, что мы
остаемся юными под маской, которую видят другие. Мы до сих пор чувствуем
себя немного озадаченными, когда вполне взрослые люди обращаются к нам с
почтением, подобающим преклонному возрасту. Мы оборачиваемся, разыскивая
поблизости какого-нибудь старца, но никого старше себя не находим и
начинаем понимать, что мы состарились. Послушайте, да это же смешно! Мы
жизнерадостны, как всегда, не чужды интереса к противоположному полу, мы
еще и пошалить не прочь. Мы даже и теперь несколько застенчивы в гостях,
как бывало - боже мой, неужто? - да, полвека тому назад. Заметьте, что
теперь нет и в помине столь торжественных приемов, какие мы знавали в те
дни. Хозяин дома был так великолепен, хозяйка так изумительно вездесуща,
сановные вдовы так вальяжны, а бальные залы так просторны. А теперь мы
только и бываем у старушки Сьюзен с Робертом, у старого Питера с Джоанной
- да мы с ними еще в школу бегали, их-то уж не станешь стесняться. Вот как
мы рассуждали сами с собой, но наша уверенность постепенно расшатывается.
Лицо, которое мы каждый день видим в зеркале, старело постепенно, так что
мы и не приметили, как перестали быть просто немолодыми людьми. Последние
годы пролетели так быстро, и вот, как бы неслыханно это ни звучало, настал
тот возраст, когда пора уходить на покой. Проблемы возраста у женщин
другие, чем у мужчин. Во-первых, стареющий мужчина обычно бывает намного
старше своей супруги, и не исключено, что на него уже напали хворости,
свойственные преклонному возрасту. Во-вторых, на пенсию уходит он, а не
она, и жена в меньшей мере переживает удар, который на него обрушивается.
После того как человек 45 лет аккуратно ходил на работу, он неожиданно
обнаруживает, что теперь он совершенно свободен и может заниматься чем
угодно, только вот зачастую никак не может решить, что именно ему угодно.
Привычный порядок жизни его жены страдает гораздо меньше, у нее возникают
свои трудности только оттого, что теперь муж слоняется по дому в те часы,
которые она привыкла проводить в обществе приходящей прислуги. Когда она
обнаруживает, что он уселся с газетой в комнате, по которой она собиралась
пройтись пылесосом и тряпкой, это вызывает у нее легкую досаду. У нее есть
выбор - устроить ему мастерскую, студию или кабинет или обеспечить его
избрание в один из городских комитетов. Конечно, нет никаких оснований
считать всю систему местного самоуправления приспособлением для того,
чтобы убрать чиновника-пенсионера из-под пылесоса его жены. Но тем не
менее бесспорно, что роспуск всех местных комитетов (в связи с учреждением
должности городского головы) может породить повальный домашний кризис; не
мешало бы политикам-теоретикам иметь в виду этот факт. Когда деятельный в
прошлом человек полностью выходит в тираж и при этом ему не удается
возродить прежние увлечения или найти новый интерес в жизни, перед его
женой встает очень серьезная проблема, и ее может разрешить только его
смерть, которая не замедлит последовать, - смерть от скуки. Ей приходится
признать, что мужчина, полный сил, не страдающий смертельной болезнью или
особой подверженностью несчастным случаям, будет жить примерно столько,
сколько захочет; он держится за жизнь, пока его хоть что-то интересует, и
умирает, в конце концов, когда ему все опостылеет.
Вот первый секрет для тех, кто хочет благополучно уйти на покой: надо
удаляться от дел постепенно, уменьшая объем работы за год, за два до
ухода, и держать про запас какое-нибудь занятие на несколько лет вперед.
Второй секрет вот какой: занимайтесь спортом, только без фанатизма. Жены
должны поощрять интерес к рыбной ловле или гольфу, но надо, как правило,
удерживать мужей от намерения в одиночку отправиться вокруг света на
парусной лодке. Хотя мы и приветствуем отдельных героев, подобные
предприятия должны быть не столько правилом, сколько исключением. Обогнуть
мыс Горн и так очень непросто, не хватало еще, чтобы на вашу лодку
налетали со всех сторон лодки других. Во всяком упражнении надо знать
меру. Третий секрет: избегайте напрасных жалоб и сожалений. Мы склонны
оглядываться на свою нищую юность, оплакивая ту недоступную нам дорогую
еду, которую теперь мы можем себе позволить, но не в состоянии переварить.
Мы можем перебирать ускользнувшие от нас романы или развлечения или с
тоской вспоминать все выгодные сделки, которые мы упустили из рук. Те,
кому вспоминаются тридцатые годы и кому с тех пор пришлось пережить
инфляцию в шестидесятых, с горькой иронией думают о вещах, которые можно
было купить за смехотворную цену. Если бы мы были способны предвидеть
будущее, мы запаслись бы всякой всячиной и теперь заработали бы миллионы.
Можно было бы собрать побольше старинной мебели, которая с тех пор
подскочила в цене в десять и двадцать раз. То, что теперь стоит сто
фунтов, мы могли бы в свое время купить за пятерку, но вся беда в том, что
именно в то время этих пяти фунтов у нас не было. Подобным сожалениям
нельзя предаваться ни в коем случае, и не только потому, что от них
портится настроение, но и потому, что они создают привычку оглядываться на
прошлое. Если мы перестали смотреть вперед, значит, мы и вправду
постарели.
Жена пенсионера прежде всего должна находить интерес в чем-то, кроме
возни с внучатами. Ее интересы не должны быть связаны с мужем, которого
она, возможно, переживет. Не нужно надеяться и на общество детей и внуков
- их привязанность подчас не выдерживает испытания на прочность.
Последняя, финальная фаза ее жизни должна принадлежать ей самой. Однако
следует избегать подстерегающих ее опасностей; точнее говоря, тех тихих
форм помешательства, которым старость так легко поддается. Первая из этих
маний - помешательство на собственных болезнях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79