Первый ребенок обычно появляется на свет года через два после свадьбы,
и вполне возможно, что это наилучшее решение. Потому что, если люди
поженились только ради романтической любви, ее хватает в среднем как раз
на два года и конец ее знаменуется открытием, что кто-то другой - или
другая - еще более достоин романтической любви. Так что первый ребенок
появляется вполне кстати, скрепляя союз, который без него мог бы
распасться. Обычно не принято откладывать на более долгий срок рождение
детей, а вот ранние браки, как мы уже убедились, все больше входят в моду,
и мало кто из молодоженов успевает всерьез заинтересоваться чем-либо,
кроме собственного дома. В этом случае откладывать рождение первого
ребенка тоже не стоит, потому что тогда сам брак подвергается опасности.
Выйдя замуж в восемнадцать и став матерью в двадцать, современная девушка
вступает в тот период (занимающий 20-25 лет), когда вся ее жизнь в
основном посвящена материнским заботам. Если предположить, что этот период
закончится, когда младшему ребенку исполнится, скажем, четырнадцать лет,
то жене и матери стукнет сорок (или около того), когда она наконец получит
право на заслуженный отдых. В этом возрасте учиться новой профессии
поздновато, а уходить на покой еще рано. Некоторые женщины постараются
найти утешение в роли бабушки, но еще нестарый человек не может (или не
должен) посвящать все свое время воспитанию внучат.
Именно теперь, может быть, нам захочется сказать, что жизнь, увы, полна
трудностей, от которых никуда не денешься. Но рассматриваемая проблема, в
частности, возникла совсем недавно, и теоретически она вполне разрешима. В
прежнее время родители обычно распределяли свои обязанности между
няньками, кормилицами, гувернантками и учителями. В трудовых семьях детей
отдавали в подмастерья с семи лет, а работать они начинали и с пяти.
Только в двадцатом веке возникло убеждение, что родители должны лично
заботиться о воспитании своих детей-подростков. Один из современников
королевы Виктории отмечает в своем дневнике, что его отец разговаривал с
ним всего один раз. Другой викторианец похвалил нянюшку, проходившую мимо,
за то, что у нее такие чистенькие детки, а она ему ответила, что детишки,
которых он не узнал, его собственные чада. В восемнадцатом веке, при
тогдашнем образе жизни, приемные родители были необходимы - хотя бы для
того, чтобы воспитывать городских детей на свежем воздухе. Многие из ныне
здравствующих леди практически не встречались со своими малолетними
отпрысками, а собственных родителей они припоминают смутно, потому что те
никогда не заглядывали в детскую. Если в доме хватает прислуги, мать может
видеться со своими детьми по нескольку минут в день, а отцу ничего не
стоит вообще с ними не сталкиваться. Но обстоятельства переменились, и
теперь все члены семьи живут в обстановке, которую многие уже стали
считать "естественной"; но никто не предвидел, к чему все это приведет.
Выигрывают ли от этого дети, еще неизвестно, а вот родители, безусловно,
многое теряют. Годы и годы подряд - полжизни! - они вынуждены
приспосабливать все свои разговоры к уровню маленького ребенка или
школьника. В их собственном умственном развитии наступает полный застой.
Очень немногие люди понимают, в какой мере разговоры способствуют
нашему развитию (или задерживают его). Может быть, наш ум зависит от
воспитания, но умение применять его на практике оттачивается в спорах. Мы
обучаем друг друга уговорами и спорами, насмешкой и разумными доводами. И
больше всего мы можем почерпнуть от людей необыкновенных, мудрое и тонкое
красноречие которых заставляет нас внимать их речам в молчании. Но если от
общения с такими людьми наш разум становится острее, то разговор с
узколобыми и недалекими людьми его только притупляет. Наши попытки поучать
малышей и подростков приводят к одному: в конце концов мы сами скатываемся
на доступный им уровень понимания. Они набираются ума-разума, а мы его
теряем; мы настолько выдыхаемся, стараясь растолковать им начало алфавита,
что сами уже не в силах добраться до середины. Поучающий расплачивается
тем, что сам перестает развиваться. Мы видим, что для школьных учителей
это стало правилом, недаром их всегда считают не совсем настоящими
взрослыми. Но мы не замечаем, что эта судьба в какой-то мере постигает и
родителей. Мы никогда не видим линии, ограничивающей наш собственный
умственный горизонт. Наш разум - предмет измерения - одновременно является
и единственной доступной нам мерой. У нас нет возможности узнать,
насколько умнее мы были бы в других условиях. И все же мы изо дня в день
позволяем нашему разуму притупляться. Когда семейство викторианской эпохи
рассаживалось вокруг обеденного стола, соблюдалось одно правило: старшие
говорят, младшие слушают. Некоторые темы в разговоре не затрагивались,
отдельные вопросы обсуждались по-французски, но младшим было чему
поучиться. Более того, у них была возможность осознать собственное
невежество и научиться выражать свои мысли более связно. В наши дни
разглагольствуют дети, а слушают родители - пользы никакой и ни для кого,
а вред вполне очевидный.
Чтобы наглядно представить себе это, соберем к ужину современное
семейство. Отец вернулся из города в предместье, ребята пришли из школы. В
семье, кроме родителей, две дочери, Джоанна и Рейчел (десяти и семи лет),
и один сын, Тимоти, пяти лет. Девочки учатся в одной школе, а Тимоти ходит
в детский садик рядом с домом. Скрытый магнитофон запечатлевает для
потомков следующую беседу:
Папа. Скажи-ка, Тимоти, что ты сегодня узнал в детском садике?
Тимоти. Ничего.
Папа. Что же вы делали целый день?
Тимоти. Нам давали печеные яблоки и пирог.
Мама. А перед этим?
Тимоти. Сосиски с фасолью.
Рейчел. У него только еда на уме.
Тимоти. Врешь! У-у, противная!
Мама. Ну, будет, будет. А что у тебя, Джоанна?
Джоанна. А у нас новенькая учительница. Зовут мисс Кроули, и все
говорят, училка что надо, только вот очки носит.
Рейчел. Спорим - ты уже нацелилась пролезть в любимчики.
Джоанна. Нет уж, пусть Диана подлизывается.
Рейчел. Конечно, Диана всегда первая.
Джоанна. А вот и нет. Мисс Кроули сказала, что у меня талант и рисую я
лучше всех.
Рейчел. А ты бы лучше не путала про Библию!
Джоанна. Ты же обещала. Не смей! Молчи!
Рейчел. Подумаешь! Вот смех!.. Как это... Исав был обезьяночеловеком...
Джоанна. Не смей, Рейчел! (Кричит.) ЗАТКНИСЬ!!!
Мама. Не шумите, дети. Тим, ты нашел свой комикс? Он лежал на кухонном
столе.
Тимоти. Мировая книжка! Там про кота Клаудиуса, он плавать не умеет, а
рыбки ему хочется. Там такой пруд (чертит пальцем на скатерти): вот здесь
забор, а тут - будка, в ней живет собака Кусака, она ненавидит кошек. А у
Клаудиуса удочка, во-о-т такой длины (широко разводит руки) и крючок на
конце, и он ка-ак размахнется (показывает, сбивая при этом свою кружку с
молоком)...
Мама. Скорее неси тряпку, вытирай!
Постепенно порядок восстанавливается.
Рейчел. А книжка все равно дурацкая. Для малышни.
Тимоти. Неправда! Врешь! (Ревет.)
Мама. Нельзя так, Рейчел. Тебе эта книжка не нравится, потому что ее
написали для мальчиков, понимаешь? Тиму она очень нравится.
Джоанна. А он по этой книжке своей шайкой верховодит.
Рейчел. Нет у него никакой шайки.
Тимоти. А вот и есть! И моя шайка всегда ихнюю бьет!
Рейчел. Это чью же?
Тимоти. Фредди и Майкла. А вот и не угадаешь, что мы им сегодня
подстроили.
Джоанна. А ну, расскажи-ка.
Тимоти. Выкопали огромную яму, глубокую-преглубокую, и налили туда
воды. Сверху набросали листьев и мусора, как будто там трава растет. Потом
мы как побежим, а они за нами - в погоню! - и все в яму - плюх, фр-р-р,
буль-буль-буль! (Неистово размахивает руками, но мама уже успела вовремя
убрать кружку.)
Рейчел. Значит, ты с Тедди выкопал огромную яму прямо в садике, когда
гуляли?
Джоанна. Ясно! Какое счастье, что в нее сама мисс Медхэрст не
свалилась! (Хохочет.)
Рейчел. Уж если кому надо бы туда свалиться, так это Розмари.
Джоанна. Какая это Розмари?
Рейчел. Розмари Брэнд. Наша новая староста! И почему ее выбрали, не
понимаю. Хоть бы умная была, раз уж она такая уродина и всю перемену с
доски стирает.
Джоанна. А по-твоему, надо было тебя выбрать?
Рейчел. А что? По крайней мере я бы не совала повсюду нос. По-нашему,
она просто ходячий кошмар. Салли ее дразнит "Розмари - нос убери!".
Джоанна. Так я и знала - у тебя везде Салли, без нее ты ни шагу!
Рейчел. Мы с ней дружили-дружили, а вчера поссорились. Но сегодня опять
помирились. Мы с ней читаем одну книжку, там все про лошадок. Там еще есть
про маленькую лошадку, которую зовут Тихоня, и никто ее не любит, а Джилл
ее полюбила и тайком ото всех ее учит. Но однажды Тихоня пропала, и все
думали, что ее украли.
Джоанна. Знаю, знаю, наверно, в конце она выиграет первый приз!
Рейчел. Мы до конца еще не дошли. Неизвестно, может, ее украли цыгане и
продали в цирк или еще что...
Мама. Будем надеяться, что все кончится благополучно. Сегодня у нас на
сладкое шоколадный крем или пирог с вареньем. Кому что?
Шум, неразбериха, все по нескольку раз передумывают, а Тимоти просит и
того, и другого.
Рейчел (кончает рассказ). Но самое главное в этой книжке, что там
совсем нет мальчишек, только девочки, и лошадки, и пес, его зовут Ларри.
Тимоти, (ворчит). А у меня в комиксе нет девчонок...
Рейчел. Джилл прямо помешана на конных соревнованиях, и ей так хочется,
чтобы Тихоня выиграла, так что, когда она видит пустое стойло, она ужасно
горюет. Салли даже заплакала на этом месте, а я нет; а мама Джилл сообщает
в полицию. Интересно, украли лошадку или она просто так потерялась?
Джоанна. И чего ты ломаешь голову?
Тимоти. Я - все. Можно встать?
Мама. Подожди, пока другие кончат. Потом поможешь убрать посуду.
Тимоти. А ну, живей, пошевеливайтесь!
Мама. Не надо спешить, Тим. Может быть, папочка хочет добавки?
Папа. Спасибо, не надо.
Мама. Ну, вот мы и поужинали. Рейчел и Тим, уберите со стола, а Джоанна
поможет вымыть посуду. Хорошо? Посмотрим, что сегодня показывают по
телевизору для детей. Вот, вторник, "Космические гонки", в семь тридцать -
для тех, кто сделал уроки...
Печальная судьба родителей - каждый божий день все это выслушивать; и
это вовсе не безмозглая болтовня, а вполне осмысленные разговоры очень
неглупых детей. Когда ребята подрастут, положение несколько исправится,
начнутся вопросы, а это как-никак уже стимул для работы мысли. Чтобы
ответить на них, родителям придется нет-нет да и забежать в районную
библиотеку. Правда, в течение нескольких лет вопросы эти настолько
элементарны, что на них можно давать самые упрощенные ответы, но именно в
эти годы родителям следовало бы пополнять свои знания. Первой жертвой
обычно становится мать, но не надо думать, что отец совсем не терпит
ущерба: ведь если она невольно опускается до уровня детских разговоров, то
ему приходится опускаться до ее уровня. Так, к середине жизни они могут
вовсе разучиться думать.
Умственное развитие - или отсутствие такового - приблизительно
измеряется количеством и качеством книг, которые есть в доме. Если книг
совсем нет, напрашивается вывод, что развиваться, собственно, было нечему.
Но чаще книги отражают стадии нашего роста. Так, в средней семье прежде
всего обнаруживаются книги, по которым отец учился, предположим, на
бухгалтера. Возможно, рядом с ними стоит несколько более свежих трудов в
той же области - случается, что и с неразрезанными страницами. Если мама
когда-то изучала домоводство, на полках могут найтись ее конспекты, а
рядом - несколько более новых книг по кулинарии. Три-четыре томика стихов
- мимолетный след первых дней ее замужества, а испанский словарь - память
о том, как они с мужем ездили в Андалузию или Мексику. Если взглянуть на
годы изданий, то оказывается, что в течение последующих лет книг не
покупали, разве что несколько брошюр по садоводству или столярному делу.
Дальше идут книги для детей: словарь, Атлас и Детская энциклопедия, на
которую можно сослаться, если отпрыски спрашивают родителей о том, что те
уже позабыли или вообще никогда не знали. Наконец, мы находим дешевые
издания в бумажных обложках и вдобавок к этому несколько разрозненных
выпусков "Легкого чтения". Вот что предстанет перед нашим взором в
обыкновенной средней квартире, вот как мы узнаем, в какой мере рождение
первого ребенка положило конец умственному росту ее хозяев. Никакого
намека на развитие интересов, на перемены вкусов, никаких признаков
увлечений театром или историей, наукой или современной политикой. Все
наличные знания, по-видимому, были приобретены еще в школе или в колледже.
Ничто не указывает на интерес к старинным вещам или к скульптуре, на
приверженность к религии или на балетоманию. Сама собой напрашивается
мысль, что люди перестают развиваться, как только начинают размножаться.
Полно, не слишком ли это резкое преувеличение? Можно возразить, что
родители вполне могут заняться какой-нибудь умственной деятельностью,
уложив детей спать. Если есть с кем их оставить, можно пойти на концерт
или в кино, заняться политикой или филателией. Действительно, все это
возможно, но для большинства людей это не более чем неосуществленные
возможности. По правде говоря, средняя мать семейства к вечеру уже еле
жива, а средний отец семейства едва ли в лучшем состоянии. Последствия
всего этого очень печальны: родители могут давать подрастающим детям все
меньше и меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79