Он бы, конечно, сложился и без них. В ряде областей они занимали слабые позиции или вообще отсутствовали. Так, они играли весьма умеренную роль на ранних стадиях Промышленной революции в Англии. В некоторых же областях, например, в наращивании крупного капитала, они были очень сильны. В целом они привнесли в экономическую систему XVIII века мощный дух рационализации, веру в то, что имеющиеся способы вести дело никогда не бывают идеальными и могут (и должны) быть заменены на лучшие, более легкие, более дешевые и быстрые. В еврейской коммерции не было ничего мистического и бесчестного – всего лишь здравый смысл. Процесс рационализации шел и в еврейском обществе, хотя поначалу неуверенно и боязливо. Парадокс состоит в том, что в одно и то же время гетто порождало коммерческие новации и религиозный консерватизм. В начале Нового времени евреев характеризовал удивительный дуализм. Они зачастую смотрели на внешний мир более ясными глазами, чем он сам; стоило же евреям обратить взор на себя, как он затуманивался. В XII веке Маймонид пытался соединить иудаизм со здравым смыслом. Попытка не увенчалась успехом и ушла в XIV веке в подполье. Гетто помогло ей там задержаться, укрепляя традиционную власть и отбивая охоту к размышлению. К тому же оно усугубляло тяжесть общественного неодобрения, поскольку еврей не мог покинуть гетто, не растеряв полностью своей веры. Но, разумеется, оно не могло полностью убить дух рационализации, ибо он был внутренне присущ иудаизму и галахическому методу. Даже в гетто иудаизм консервировал кафедократию как общество, управляемое образованными людьми. Там, где существуют ученые, возникают противоречия и циркулируют идеи. Гетто были и местом хранения книг. Евреи повсюду организовывали свои типографии. Несмотря на частые налеты со стороны враждебно религиозных властей, им удавалось создать внушительные библиотеки. Один из членов семьи Оппенгеймеров, Давид, который был главным пражским раввином с 1702 по 1736 год, поставил себе задачу собрать все когда-либо отпечатанные еврейские книги. Унаследовав состояние своего дяди Самуила, он был весьма богатым человеком и отнюдь не радикалом. Христиане обвиняли его в злоупотреблении правом отлучения во имя обогащения. На практике ему приходилось держать свою библиотеку в Гамбурге, чтобы спасти ее от католической инквизиции в Богемии. Его собрание, образующее ныне основу библиотеки Hebraica в Оксфорде, некогда превосходило 7000 томов и1000 рукописей. Раввин Оппенгеймер получил в 1722 году предписание императора Карла VI, дающее ему право единоличного контроля над учебой евреев в Праге. Но сама библиотека, собиранию которой он посвятил свою жизнь, была неизбежно питательной средой, на которой взращивалась интеллектуальная подрывная деятельность. Тем не менее, дух рационализма в иудейском мире развивался медленно, частично потому, что евреи с новыми идеями боялись бросить вызов традициям, а частично потому, что подобный вызов мог встретить сокрушительное неодобрение. Опыт свидетельствует, что самым эффективным способом изменить консервативный религиозный подход является исторический подход. Маймонид, наметив современную технику критической оценки Библии, никогда не пользовался историческими критериями как таковыми. Одна из его немногих интеллектуальных слабостей состояла в том, что он считал немессианскую историю «не имеющей практического смысла, пустой потерей времени». Его неодобрение было косвенной причиной того, что евреи так медленно возвращались к исторической литературе. Но в конечном итоге они все же вернулись к ней во второй половине XVI века. После пионерской, хотя и наивной, книги Ибн Верги Азария ден Росси (ок. 1511–1578 гг.) из Мантуи написал наконец в 1573 году настоящую книгу по истории евреев под названием « Меор Эйнаим» («Свет очей»). Используя нееврейские источники и критическую технику, разработанную христианами в эпоху Возрождения, он подверг писания мудрецов рациональному анализу. Его манера была извиняющейся и неуверенной, он явно не получал удовольствия от того, что указывал, где именно ошибались мудрые старцы. Однако, тем не менее, его работа, посвященная еврейскому календарю, разрушила традиционную базу мессианских вычислений и бросила тень сомнений на многое другое. Работа Росси вызвала сильное неодобрение среди ортодоксально воспитанных евреев. Великий систематизатор Иосиф Каро, наиболее влиятельный ученый того времени, умер как раз тогда, когда собирался подписать приказ о сожжении книги. Раввин Иуда Лев, знаменитый Махарал из Праги, выдающаяся фигура следующего поколения, был столь же критически настроен по отношению к этой книге. Он считал, что предпринятые Росси скептические исследования талмудических легенд и еврейской истории подорвут власть и разрушат веру. По его мнению, Росси не удалось сделать выбор между двумя принципиально разными видами интеллектуального процесса: божественным и природным. Абсурдно использовать методы, пригодные для исследования природы, чтобы пытаться понять, как работает Божественное Провидение. В некотором смысле это был подкоп под Маймонида. Тем не менее, Махарал не был на самом деле никаким обскурантистом и иррационалистом, он допускал множественность направлений в иудаизме. Его оппозиция по отношению к Росси, чьей книгой еврейские студенты не могли пользоваться без специального разрешения раввинов, показывает, какое противодействие встречает любая интеллектуальная новация. Сила ортодоксальности была самым драматическим образом продемонстрирована в трагической судьбе Баруха (или Бенедикта) де Спинозы из Амстердама (1632–1677). Спинозу обычно считают центральной фигурой в истории философии, каковой он, разумеется, и является. Но его значение в еврейской (и христианской) истории намного больше, а в некоторых оно, пожалуй, губительно, ибо он привел в движение цепь событий, до сих пор оказывающих на нас влияние. По рождению он был сыном беженца-сефарда, который стал преуспевающим голландским купцом. С точки зрения профессиональной он был ученым (возможно, учеником Манассии бен Израиля) и шлифовщиком оптических линз. С точки зрения темперамента он был меланхолик и аскет, внешне худощав и смугл, с длинными вьющимися волосами и большими темными блестящими глазами. Ел очень мало, в основном овсяную кашу с небольшим количеством масла или изюмом. «Невероятно, – писал его ранний биограф, лютеранский пастор Колерус, который жил в одном с ним доме, – каким малым количеством мяса и питья он удовлетворялся».С точки зрения интеллектуальных корней Спиноза был последователем Маймонида. Однако похоже, что некоторые его взгляды на происхождение Пятикнижия коренятся в туманных намеках, встречающихся в работах старого рационалиста Авраама бен Ездры (1089–1164). Он рос не по годам развитым юношей в городе, который в то время (50-е годы XVII века) был, пожалуй, наиболее передовым в мире в интеллектуальном отношении. Довольно рано стал членом кружка свободомыслящих представителей различных религий: бывший иезуит Франциск ван ден Энден, бывший маррано Хуан де Прадо, печально известный школьный учитель Даниэль де Рибера, а также всяческие соципианцы, противники догмата троицы и антиклерикалы. Представитель следующего поколения, еврей Уриэль да Коста был не единожды, а дважды (!) исключен из амстердамской общины за то, что отрицал бессмертие души. В 1655 году, когда Спинозе было 23 года, в Амстердаме была издана запрещенная повсюду сенсационная книга бывшего кальвиниста Исаака Ла Пейрера « Praedamnitiae» , и Спиноза, несомненно, читал ее. Ла Пейрер, без сомнения, не был атеистом, скорее, маррано-мессианистом, энтузиастом каббалы, частью волны, которая десятью годами позднее понесла Шаббетая Зеви к славе. Однако в своей работе он рассматривал Библию не как откровение, но как светскую историю и предмет критического изучения. И эта книга, по-видимому, укрепила в сознании Спинозы сомнения, порожденные Ибн Ездрой и Маймонидом. Во всяком случае, через год после ее выхода Спиноза и Де Прадо были вынуждены предстать перед еврейскими властями. Де Прадо покаялся. Спиноза же был публично отлучен. Сохранился подлинный текст решения раввината, датированный 27 июля 1656 года, подписанный раввином Саулом Леви Мортейрой и другими. Он гласит: «Главы совета доводят до вашего сведения, что, зная давно о зловредных мнениях и действиях Баруха де Спинозы, они пытались отвратить его от зла различными средствами и обещаниями. Однако, не будучи способны найти никакого действенного средства и, напротив, получая каждодневно новую информацию о том, сколь мерзкую ересь он продолжает практиковать и поучать ей, а также о совершаемых им чудовищных актах, причем получая ее от многих заслуживающих доверия свидетелей, которые были приглашены и дали свои показания в присутствии упомянутого Спинозы, который был признан виновным; изучив все это в присутствии раввинов, совет постановил в соответствии с советом раввинов, что упомянутый Спиноза должен быть отлучен и исторгнут из народа Израиля».Затем следует анафема и проклятие:«По суждению ангелов и приговору святых, мы предаем анафеме, проклинаем и отлучаем Баруха де Спинозу… возглашаем ему анафему, как Иисус предал анафеме Иерихон, как Елисей проклял детей, и предаем его всем проклятиям, что записаны в книге Закона. Да будет он проклят днем и проклят ночью; проклят, когда ложится и когда встает, когда выходит и входит. Пусть Бог никогда более не простит и не признает его! Пусть гнев и немилость Господня жгут отныне этого человека, обрушивают на него все проклятия, записанные в книге Закона, и искоренят само имя его под небесами… Пусть же будут все предупреждены, что никто не должен общаться с ним словесно, либо письменно, либо оказывать ему какую-либо услугу, либо жить с ним под одной кровлей, либо приближаться к нему на расстояние менее четырех локтей, либо читать какой-либо документ, продиктованный им или написанный его рукой».В ходе зачтения этого проклятия «время от времени раздавались пронзительные и протяжные звуки большого рога; огни, ярко светившие в начале церемонии, постепенно гасились поочередно, пока в конце не был загашен последний из них, символизируя прекращение духовной жизни отлучаемого человека, и собрание осталось в кромешной тьме».После этого 24-летний Спиноза был изгнан из отцовского дома, а вскоре и из Амстердама. Он заявлял, что однажды ночью, когда он возвращался из театра, его пытались убить, и показывал плащ с дырой от кинжала. После смерти отца жадные сестры пытались лишить его наследства. Он обратился в суд, чтобы подтвердить свои права, но затем отказался от всех претензий, кроме одной, пожелав получить одну кровать со спальными принадлежностями. В конце концов он поселился в Гааге, где жил своим ремеслом оптика. У него была небольшая государственная пенсия плюс ежегодная рента, завещанная другом. Он отклонил все другие предложения помощи и отказался от места профессора в Гейдельберге. Он вел аскетичную жизнь бедного ученого, каким он мог бы стать, оставшись ортодоксом, и никогда не вступал в брак. Он был полной противоположностью представителям богемы, одевался весьма скромно и настаивал: «Не неряшливый и неопрятный вид делает нас мудрецами; скорее подчеркнутое безразличие к своему внешнему виду свидетельствует о состоянии духа, где нет места для подлинной мудрости, а наука наталкивается лишь на беспорядок». Он умер в возрасте 44 лет от одной из форм туберкулеза, и его имущество было столь незначительно, что его сестра Ребекка отказалась его принять. Причины и сущность враждебных отношений между Спинозой и еврейскими властями ясны не полностью. Его обвиняли в том, что он отвергает существование ангелов, бессмертие души и божественное происхождение Торы. Но написанная им по-испански вскоре после герема апология его взглядов не сохранилась. Однако в 1670 году он анонимно издал свой « Tractatus theologico-politicus», в котором изложил свои принципы критики Библии, сущность своей неортодоксальности. Он утверждал, что при изучении Библии необходим научный подход – как и при изучении любого природного явления, причем он должен быть историческим. Начинать следует с изучения древнееврейского языка, затем переходить к текстуальному изучению и классификации всех книг Библии. Следующим этапом должно стать изучение исторического контекста: «жизни, поведения и побуждений автора каждой из книг, кем он был, каковы были обстоятельства и эпоха написания, для кого он писал и на каком языке… [затем] какова была история каждой книги: как она была первоначально воспринята, в чьи руки попала, сколько существовало ее вариантов, по чьей рекомендации была канонизирована и, наконец, каким образом все эти книги, ныне повсеместно почитаемые священными, были объединены в одно целое».Продолжая свой анализ, Спиноза обсуждает, какие части Пятикнижия были на самом деле написаны Моисеем, рассматривает свиток Ездры, состав канона, источники книги Иова и Даниила, а также датировку как Библии в целом, так и ее составных частей. Фактически он почти полностью отвергает традиционный взгляд на источник и аутентичность Библии, добывая альтернативные объяснения из ее собственного, внутреннего материала. Таким образом, он инициирует процесс критики Библии, который в течение последующих 250 лет приведет к утрате внушенной людям веры в буквальную правдивость Библии и низведет ее до несовершенной исторической летописи. Его работа и влияние нанесли непоправимый ущерб самоуверенности и внутренней согласованности христианства. Одновременно они, как мы вскоре увидим, создали новые, долговременные и губительные проблемы для еврейского сообщества. Спиноза дал первый яркий пример абсолютной разрушительной силы еврейского рационализма, вырвавшегося из ограничений традиционной общины. И при жизни и длительное время после смерти все основные религиозные структуры считали его атеистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121