Крупнейший «централизатор» средневековья Иннокентий III (папа в 1198–1216 гг.) издал на IV верховном соборе (1216) ряд антиеврейских декретов и санкционировал создание двух монашеских орденов, доминиканского и францисканского, которые были особо нацелены на укрепление ортодоксальной веры в городах. Специальной задачей доминиканцев было искоренение ереси путем расследования сомнительных занятий; они должны были допрашивать и подвергать испытанию подозреваемых и передавать светской власти для наказания тех, кто признавался виновным. В качестве еще одного проявления христологии Иннокентий инициировал новый культ – культ причастия. Это, в свою очередь, способствовало формированию еще одного слоя антисемитизма. В 1243 году, вблизи Берлина, евреев обвинили в том, что они похищали освященные просфоры и использовали в своих недостойных целях. Эта история тоже не противоречила точке зрения христиан, что евреи знали истину, но боролись против нее. Разумеется, они верили, что просфора есть тело Христово; именно поэтому они воровали ее и подвергали пыткам, имитируя страдания Христа, подобно тому, как они похищали христианских мальчиков и убивали их в своих дьявольских ритуалах. Как и во всех вымышленных заговорах, за первым воображаемым шагом с неумолимой логикой следуют дальнейшие. После 1243 года истории с похищением просфор стали случаться по всей католической Европе. Согласно судебным материалам, люди узнавали об этом по чудесам, которые в агонии являли подвергаемые пыткам просфоры: они взлетали в воздух, провоцировали землетрясения, превращались в бабочек, исцелявших калек, вызывали появление ангелов и голубей; чаще же всего они стонали от боли и плакали как дети. Надо сказать, что разумного подтверждения всех этих наветов не было представлено ни разу. Некоторые из обвинений были результатом искреннего заблуждения. Например, в 1230 году в Норидже евреев обвинили в насильственном обрезании пятилетнего мальчика. Когда дело в конце концов попало в суд в 1234 году, евреев подвергли заключению и штрафу; это решение спровоцировало яростное нападение на евреев со стороны жителей города в следующем году. В связи с этим же делом несколько евреев были повешены в 1240 году. Наиболее вероятное объяснение сводится к тому, что еврейская семья занималась перевоспитанием сына еврея-выкреста. Большая же часть обвинений против евреев носила вымышленный характер; поэтому серьезное расследование в духовном суде всегда реабилитировало еврейскую общину. Разумеется, все эти наветы следует рассматривать с учетом ростовщической деятельности евреев, которая влияла на жизнь широкого социального спектра людей. Имеются свидетельства того, что в XIII веке в Перпиньяне, что на юге Франции, сельские жители составляли 65% заемщиков, хотя сумма полученного ими кредита составляла всего 43% от общего количества; для горожан эти цифры составляли соответственно 30 и 41%; для рыцарей и вообще «благородного» сословия – 2 и 9%; для духовных лиц – 1 и 5%. В Англии наблюдалась примерно такая же картина. Крупные религиозные организации и знать пользовались услугами евреев, но в меньшей степени. Самым крупным заемщикои в обеих странах было нуждающееся сельское дворянство – этот класс с наибольшей вероятностью вовлекался в волну антисемитской деятельности. Помещик с именем и престижем, но без денег, который вот-вот потеряет свою землю, – самая подходящая фигура для возбуждения толпы. Вся история учит, что ростовщичество в деревне – потенциальный источник неприятностей. Из одного еврейского контракта, заключенного в XIII веке в Англии по случаю помолвки, можно почерпнуть сведения о том, что типичный доход от предоставления денежной ссуды составлял не менее 12,5% в год. Цифра не особенно большая по средневековым стандартам. К сожалению, как указывает Липман, у кредиторов были достаточно сложные взаимоотношения, когда в пределах синдиката существовали взаимные долги. К тому же эта деятельность дополнительно осложнялась еврейскими и христианскими правилами и стремлениями ускользнуть от соблюдения тех и других. В конце концов все шло к росту кредитной ставки, которую предстояло оплачивать заемщику; законодательное же регулирование вопроса становилось настолько сложным, что обвинение в грабеже почти неизбежно возникало при обсуждении спорных проблем. Разбираться в них приходилось как еврейским, так и христианским судам. В итоге возникали ситуации типа: «Иуда, еврей из Бристоля, должен две унции золота за рассмотрение собранием евреев вопроса, следует ли еврею брать ростовщический процент с еврея». Упомянутый выше Авраам бен Иисус из Йорка говорил, обращаясь к еврейским судьям, что «еврей может брать ростовщический процент из рук христианина; если же тому что-либо покажется несправедливым, то пусть он идет к своим законникам и там ищет правды, поскольку такого рода юридические вопросы не могут быть решены где-либо еще». Подобную логику мог еще понять городской торговец, но уж никак не грубый мелкопоместный рыцарь. Теоретически (а зачастую и практически) короли могли получать большой доход от многочисленной и деятельной еврейской общины. В Англии XII века анжуйские короли, вне сомнения, неплохо кормились за счет богатых евреев-ростовщиков. Существовало специальное еврейское казначейство, у которого имелись филиалы в каждом городе с еврейской общиной. В каждом филиале работали два еврея и два христианина, которые вели учет долговым распискам. Во главе ведомства стояли один еврейский и несколько христианских судей, а также раввин в роли советника. Фактически король получал свою долю от всех сделок, которые заключались с участием евреев, а потому ему требовалось знать, кто какому еврею был должен и сколько. Когда Аарон из Линкольна, самый удачливый еврей-финансист в средневековой Англии, скончался в 1186 году, была учреждена специальная казна для того, чтобы распорядиться его состоянием. По иронии судьбы, которая нет-нет, да и мелькнет в еврейской истории, Аарон финансировал программу существенного расширения ультраортодоксального цестерцианского ордена, ссудив ему колоссальную по тем временам сумму в 6400 марок под закладные. Король унаследовал его долги, хотя частично они были перепроданы его сыну Элиасу. Если бы подобные удачи выпадали почаще, английские короли наверняка постарались бы продлить существование еврейских общин. Но история с наследством Аарона предшествовала страшным взрывам антисемитизма в 90-х годах XII века, которые уничтожили общины в Йорке и других местах. Вслед за этим английским евреям становилось все труднее зарабатывать деньги. Ситуация усугубилась с антиеврейским постановлением, которое было принято Высшим церковным советом в 1215 году. В Англии архиепископ кентерберийский Стефен Лэнгтон, один из создателей Великой хартии вольностей, которая, кстати, имела определенную антиеврейскую направленность, попытался организовать бойкот еврейского бизнеса. В итоге деловая активность английских евреев на протяжении XIII столетия постепенно приходит в упадок. Аарон из Йорка, который сообщил летописцу, что им было передано королю свыше 30 000 марок, умер в 1268 году в нищете. При Эдуарде I, бывшем крестоносце и грозе кельтов, который отличался неутолимой жаждой к наличности, этот упадок ускорился. В какой-то степени их роль как ростовщиков, кредитующих великих мира сего, взяли на себя рыцари-храмовники из Иерусалима и их европейские коллеги, явившиеся первыми настоящими христианами-банкирами. Евреи были вытеснены в мелкий ссудный бизнес, стали держать меняльные конторы и ломбарды. С точки зрения Эдуарда систематическая «дойка» евреев была недостаточно прибыльна, и у него появился соблазн перебить их, а деньги разом конфисковать. В 1275 году он провел антиеврейский закон, который объявлял незаконными ссуды под процент; позднее это преступление стали связывать с еще более серьезным – с богохульством. В 1278 году по стране было арестовано несколько групп евреев. Многих посадили в лондонский Тауэр. Как утверждает один летописец, 300 человек были повешены. Их собственность перешла к короне, и реализованная сумма подвигла Эдуарда на дальнейшие действия. Следующим шагом было обвинение евреев в чеканке фальшивых монет, по которому в Норидже повесили двенадцать человек. И, наконец, в конце 80-х годов Эдуард обнаружил, что ему необходима крупная сумма наличными, чтобы выкупить своего двоюродного брата Карла Салернского. Для этого он конфисковал собственность гасконских евреев, которых окончательно выслал в 1289 году. На следующий год под флагом законной борьбы с ростовщичеством он вышвырнул их и из Англии, захватив все принадлежащие им активы. У самого богатого еврея из Нориджа удалось изъять 300 фунтов, у евреев из одиннадцати городов – 9100, в том числе у одиннадцати семей – около 6000. Добыча разочаровывала, однако следует иметь в виду, что к этому моменту еврейская община сократилась вдвое, т. е. выслать можно было всего 2500 человек. К этому времени средневековые христианские правители оказались лицом к лицу с «еврейской проблемой», средством «окончательного решения» которой была высылка. Метод был уже опробовал ранее: в Рейнской области в 1012 году, во Франции в 1182 году и в Верхней Баварии в 1276 году. В Англии средство более или менее срабатывало, в силу обособленности острова; в континентальной же Европе с тысячами беспорядочных феодальных владений высылку было трудно осуществить на практике. Тем не менее, правительства находились под постоянным идеологическим давлением, направленным на принятие антиеврейских мер. В своих святейших буллах Иннокентий III утверждал, что евреи, бессовестно используя власть денег, нарушили естественный порядок вещей, и свободный христианин оказался слугой бывшего раба-еврея, так что долг власти восстановить былой порядок, ограничив права евреев. Что власть и попыталась осуществить. Начиная с XII века евреи стали менее необходимы знати. Христиане переняли их умение торговать и работать с финансами. Это столетие было примечательно основанием новых городов, но большой необходимости в евреях как в новых горожанах не было – эту роль вполне могли играть христиане. Поэтому городские власти стали относиться менее благосклонно к их присутствию, которое (благодаря обвинениям в кровопролитии и ритуальных убийствах) стало постоянным поводом для бунта. Кроме того, они, причем совершенно искренне, стали опасаться вклада евреев в распространение возмущающих идей. В позднем средневековье ересь часто связывалась с радикализмом. У еретиков случались контакты с учеными евреями, которые обсуждали с ними рукописные тексты и снабжали литературой. У евреев всегда были книги, в том числе зачастую те, что считались у властей подрывными. В случае ареста евреи старались выкупить свои книги, словно рабов. Когда в 1190 году была истреблена йоркская община, они ухитрились переправить свои книги в Кельн, чтобы продать местным евреям. Теоретически евреям было запрещено поступать в университеты, причем как христианскими, так и собственными законами. Но они селились и в университетских городах. Студенты обычно платили дань антисемитизму. В Турине у них было право по первой пороше забрасывать евреев снежками до тех пор, пока они не заплатят выкуп (25 дукатов). В Мантуе «штраф» состоял из сладостей и писчей бумаги, в Падуе – из жирного каплуна. В Пизе на празднике Св. Екатерины студенты сажали на весы самого толстого еврея, какого только могли отыскать, и взимали с общины «штраф» сластями в размере его веса. В Болонье евреи должны были организовать студентам банкет. В обязанности евреев входило обеспечение медицинских учебных заведений трупами (или откуп деньгами); иногда при этом осквернялись еврейские кладбища. Все это показывает, что по сути евреи были пусть непопулярной, но все-таки частью университетской общины. Нередко они учились там. В 1300 году Якоб бен Машир стал деканом медицинского училища в Монпелье. В начале XIV века магистр Элиас Сабор преподавал медицину в Павии (и был однажды вызван в Англию, чтобы лечить захворавшего Генриха IV). В университетских городках всего христианского мира видное место занимали крещеные евреи. Иногда, как мы увидим, они становились сущим наказанием для своих бывших единоверцев; но чаще, особенно если их обращали силой, они становились критическим, вопрошающим, беспокойным элементом в составе интеллигенции. Церковь не сильно ошибалась, говоря о еврейском влиянии на движение альбигойцев или гуситов в Богемии XV века. Евреи сыграли очень активную роль в двух силах, которые в конце концов нарушили монопольное положение церкви: в Возрождении и Реформации. Они играли роль дрожжей, вызывающих брожение. Обычные обвинения, которые в Средние века адресовались евреям, были все без исключения вымыслом. Однако обвинение в том, что они играют интеллектуальную подрывную роль, имело под собой определенное основание. Еврейский писатель из Вены Якоб Вассерман так писал об этом в своей знаменитой автобиографии Mein Weg als Deutscher und Jude («Мой путь немца и еврея»):«К сожалению, нельзя оспорить тот факт, что обвинения со стороны преследователей, будь то поощряемые агенты или добровольцы, были частично обоснованы. В каждом случае борьбы с традиционными верованиями, во время каждого волнения или социального всплеска евреи были и остаются в первых рядах. Если мы слышим безапелляционные требования чистки или переустройства власти, которые с бешеным усердием пытаются претворить в жизнь, можно не сомневаться, что во главе движения – евреи».Средневековое католическое государство не позволяло евреям роскоши лидерства, но и не могло полностью лишить их роли ментора. В итоге во второй половине Средних веков деятели церкви изобрели средства противостоять тому, что они считали еврейской подрывной деятельностью. Ведущую роль в этом противостоянии играли монахи. В XIII веке в жизни университетов стали господствовать доминиканцы и францисканцы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121