«Дед верит, отец сомневается, сын отрицает. Дед молится на иврите, отец – на французском, сын не молится вовсе. Дед соблюдает все праздники, отец – только Йом-Кипур, сын не чтит ни одного. Дед оставался евреем, отец ассимилировался, а сын в лучшем случае сохранял веру в Бога «вообще»… если не становился атеистом, последователем Фурье или Сен-Симона». В послевоенной Франции эта теория больше не работала. Скажем, стало вполне вероятным, что сын вернется к религии деда, оставив отца в объятиях его агностицизма. На Юге приток алжирских евреев возродил мертвые или умирающие средневековые общины. Например, в 1970 г., прославленный композитор Дарьюш Мило заложил камень в основание новой синагоги в Э-ан-Прованс (старая была продана во время войны и превращена в протестантскую церковь). Причем новые синагоги были не единственным признаком возрождения еврейства, которое носило и религиозный и светский характер. В 1960-70-х годах лидеры старого «Альянс Израэлит Универсаль» стремились побуждать евреев к активной позиции в стране и за рубежом. Все больший процент евреев соблюдал Закон и изучал иврит. Сохранение остатков французского антисемитизма, хотя и ослабевшего по сравнению с 30-ми годами, усиливало боевые настроения в среде евреев. Когда он приобретал парламентские формы (пужадисты в 50-х годах, Национальный Фронт в 80-х), еврейские организации давали энергичный ответ, отстаивая свои убеждения. Взрыв бомбы в синагоге на Рю-Коперник 3 октября 1980 г., один из нескольких, прозвучавших в этот период, послужил стимулом для еврейского обновления, как его называли. Надо сказать, что французские евреи, хотя и ставшие более многочисленными в результате иммиграции из Африки, имели довольно стойкий иммунитет к сионизму и не очень рвались в Израиль. Они, однако, солидаризировались с борьбой Израиля за существование в 1 956 1967 и 1973 гг., а также в начале 80-х и резко осуждали политику французского правительства, если считали, что она враждебна еврейским и израильским интересам. Они сформировали впервые во Франции еврейское лобби, и на выборах 1981 г. голоса евреев были важным фактором смены деголлевского правого режима, который правил Францией в течение 23 лет. Во Франции стал формироваться новый, гораздо более заметный и активный еврейский истэблишмент, сознающий свою количественную силу и молодость и претендующий на то, чтобы играть в 90-е годы более важную роль в формировании общественного мнения диаспоры. Сильный французский голос в диаспоре можно было только приветствовать, особенно с учетом того, что немецкий голос практически умолк в гитлеровскую эпоху. Кстати, в последние десятилетия, особенно в связи с упадком идиша, голос диаспоры стал звучать в основном на английском языке. В известном смысле важность возвращения евреев в Англию в 1646 г. определяется тем, что свыше половины евреев мира говорят теперь по-английски: 850 000 в странах Британского Содружества (плюс Южная Африка) и почти 6 миллионов в Соединенных Штатах. По-настоящему английский этап в истории евреев наступил с зарождением современного сионизма, с Декларацией Бальфура и Британским мандатом. Британская еврейская община стала и остается до сих пор наиболее стабильной, довольной жизнью и безопасно устроенной из всех крупных еврейских сообществ. Она приняла в свое лоно 90 000 беженцев в 1930-е годы, что способствовало ее процветанию, и выросла с 300 000 перед Первой мировой войной до более чем 400 000 к концу Второй. Однако, подобно итальянской, она приобрела демографическую слабость, которая все больше усиливалась в шестидесятыхсемидесятых годах. Так, например, в 1961-65 годах свадьбы в британских синагогах составляли 4,0 на тысячу по сравнению со средненациональным уровнем 7,5. Общее количество евреев упало с 410 000 в 1967 г. ниже 400 000 в 70-е годы и, возможно, ниже 350 000 во второй половине 80-х. Однако недостатка энергии в современном британском еврействе не наблюдается. Еврейские предприниматели были, как всегда, активны в финансовом бизнесе и занимали ключевые позиции в индустрии развлечений, торговле недвижимостью, одеждой, обувью и торговле в кредит. Они создали такой национальный институт, как телекомпания «Гранада Ти-Ви». Династия Зиф превратила преуспевающую фирму «Маркс энд Спенсер» в стойкий и популярный символ триумфа послевоенного британского бизнеса, а лорд Вайнсток сделал Дженерал Электрик крупнейшей из всех английских компаний. Евреи были очень активны в издании книг и периодики, в том числе лучшего из всех журналов диаспоры «Джуиш Кроникл». Во все растущем количестве они вторгались (хотя иногда и временно) на скамьи Палаты Лордов. Одно время (в середине 80-х) в английском кабинете министров заседало не менее пяти евреев. Но эта могучая энергия не приобретала определенной формы, и она не выливалась в коллективные усилия, направленные на то, чтобы обрести решающее влияние на диаспору или на сионистское государство. В этом отношении британские евреи вели себя (и, пожалуй, были вынуждены вести) подобно Британии: они передали факел Америке. Рост и консолидация американского еврейства в конце XIX-XX столетии были столь же важны в еврейской истории, как и создание Израиля; даже в некоторых отношениях важнее. Потому что, если выполнение сионистских планов предоставило всегда обеспокоенной диаспоре гостеприимное убежище с суверенными правами на определение и защиту своей судьбы, рост американского еврейства вел к обретению совершенно иной власти, позволяющей евреям играть важную, законную и постоянную роль в определении политики мощнейщей державы мира. При этом речь идет не о хрупком влиянии гофъюден , а о последствиях демократических убеждений и демографических факторов. В конце 1970-х годов еврейское население Соединенных Штатов составляло 5 780 960 человек. Это соответствовало всего лишь 2,7% общего населения США, но следует учесть, что распределялись эти миллионы неравномерно по территории и были сконцентрированы в основном в городской местности, в первую очередь в крупных городах, которые располагают гораздо большим культурным, социальным, экономическим и, конечно, политическим влиянием, чем мелкие городки, деревни и сельские районы. К концу XX века евреи оставались обитателями крупных городов. В Тель-Авиве – Яффе их проживало 394 000, свыше300 000 – в Париже, 285 000 – в Москве, 280 000 – в Большом Лондоне, 272 000 в Иерусалиме, 210 000 в Киеве, 165 000 в Ленинграде, 115 000 в Торонто. Но наиболее концентрированным было городское население в Соединенных Штатах. Грандиозный Нью-Йорк с его 1 998 000 евреев оказался самым «еврейским» из больших городов Земли. На втором месте стоял Лос-Анджелес с его 445 000. Далее шли Филадельфия (295 000), Чикаго (253 000), Майами (225 000), Бостон (170 000) и Вашингтон (160 000). В целом имелось 69 американских городов с еврейским населением свыше 10 000. Наблюдалась также повышенная концентрация евреев в ключевых штатах. В штате Нью-Йорк 2 143 485 евреев составляли 12% населения. Доля евреев составляла 6% в Нью-Джерси, 4,6% – во Флориде, 4,5% – в Мериленде, 4,4% – в Массачусетсе, 3,6% – в Пенсильвании, 3,1% – в Калифорнии и 2,4% – в Иллинойсе. Из всех крупных этнических электоратов в Америке еврейский был лучше всех организованным, самым отзывчивым на руководство лидерами и наиболее эффективно оказывал свое влияние. Однако было бы ошибкой преувеличивать непосредственное политическое влияние избирателей-евреев, как бы хорошо они ни были вышколены. Начиная с 1932 г. евреи в подавляющем большинстве (иногда до 85-90%) голосовали за демократов. Однако нет явного свидетельства того, что в той же степени еврейское влияние на президентов-демократов и политику было определяющим. Фактически в 60-х и 70-х годах последовательная верность еврейского электората демократической партии основывалась скорее на эмоционально-историческом фундаменте, чем на общности интересов. В 1980-е годы большинство евреев, как ни странно, продолжало голосовать за демократов, хотя большинство это снизилось до 60%. На выборах 1984 г. они были единственной религиозной группой (не считая атеистов), которая помогала демократам получить большинство голосов, и единственной этнической группой (кроме черных). Евреи голосовали даже не из общинноэкономических или внешнеполитических соображений, сколько исходя из привычной симпатии к бедным и обиженным. К последней четверти XX столетия понятие «еврейского лобби» в американской политике стало в какой-то степени мифом. На самом же деле в отношении граждан-евреев к Америке в целом произошло нечто другое и гораздо более важное: еврейское меньшинство трансформировалось в один из основных элементов американского общества. На протяжении всего XX века американские евреи продолжали максимально использовать возможности, открывавшиеся перед ними в Америке: учились в университетах, чтобы стать докторами, юристами, учителями, профессионалами всякого рода, политиками, государственными служащими, а также вливаться, как всегда, в финансы и бизнес. Они занимали особенно сильные позиции в частно-предпринимательском секторе, печати, издательском деле, радиовещании и телевидении, индустрии развлечений и вообще в интеллектуальной жизни. В определенных областях, как, например, художественная литература, они вообще доминировали. Но и в других они были многочисленны и успешны. И постепенно во второй половине века их аристократия успеха стала приобретать столь же значительное культурное влияние, как прежняя элита, известная как WASP (Белые англо-саксы протестанты). В американском обществе евреи перестали быть лобби. Они стали частью этого организма, скажем, конечностью, и довольно мощной. Они стали оказывать свое влияние не извне по отношению к общественному организму, а изнутри. Со своими историческими традициями демократии, терпимости и либерализма они стали играть в Америке примерно ту же роль, что некогда в Англии играли виги: роль элиты, которая добивается морального оправдания своим привилегиям, оказывая просвещенную поддержку менее удачливым. Короче говоря, они из меньшинства, добивающегося прав, превратились в часть большинства, их дарующего; как-то незаметно их политическая деятельность переключилась с влияния на руководство на практическое участие в нем. В итоге стало трудно различить специфически еврейские элементы в американской культуре, они гармонично в нее интегрировались. Еще труднее стало выделять в американской политической деятельности шаги, которые предпринимаются, исходя из предположительно еврейских интересов, которые стали все теснее сплетаться с общеамериканскими. Очень наглядно это видно на примере Израиля. Не было больше необходимости убеждать лидеров США в том, что следует гарантировать право Израиля на существование. Это уже считалось само собой разумеющимся. Израиль стал одиноким авангардом либеральной демократии, отстаивающим первенство закона и принципы цивилизованного поведения посреди окружения, которое эти ценности обычно игнорировало. И было совершенно естественно и неизбежно, чтобы Израиль получал американскую поддержку; дискуссии шли лишь вокруг того, как наиболее грамотно обеспечить эту поддержку. К 80-м годам реальности мира стали таковыми, что Израиль остался бы самым надежным американским союзником на Среднем Востоке, а Америка – его самым верным другом, даже если бы еврейская община в Америке не существовала. Реально же эта община существовала и добилась совершенно уникального положения в диаспоре, причем не просто своим размером, но характерными особенностями. Эта община была полностью ассимилирована, но притом сохраняла свое еврейское сознание. Ее члены считали себя стопроцентными американцами, но и евреями тоже. В еврейской истории подобного явления ранее не встречалось. Оно стало возможным благодаря специфическим обстоятельствам роста и составу американского общества. Вечные странники и пришельцы, евреи обрели наконец покой в стране, где все были пришельцами. Поскольку же странниками были все, то все были равноправными с точки зрения проживания до тех пор, пока все с равным правом не смогут назвать это место проживания своим домом. Кроме того, Америка оказалась первым местом, где евреи, осев, обнаружили, что их религия и религиозные обычаи дают им определенное преимущество, ибо здесь пользовались уважением все религии, уважавшие гражданские добродетели. И не только это, ибо Америка превыше всего уважала собственную сверхрелигию, которую можно было бы назвать Законом Демократии, своего рода мирскую Тору, к соблюдению которой евреи были отлично приспособлены. В силу всех этих причин было бы, возможно, неверно вообще считать еврейскую общину в Америке частью диаспоры. Евреи в Америке ощущали себя в большей степени американцами, чем евреи в Израиле – израильтянами. Было необходимо изобрести новое слово, чтобы описать их положение, так как американские евреи вместе с евреями Израиля и евреями диаспоры образовали новый еврейский треножник, от трех частей которого в равной степени зависела безопасность и будущее всего народа. Итак, были евреи диаспоры, евреи, собравшиеся вместе в Израиле, а в Америке – евреи владеющие. В некотором смысле американское еврейство было прямой противоположностью еврейства российского. В Америке еврей участвовал в обладании страной, в России же страна им обладала. Советский еврей был предметом владения, собственностью государства, совсем как в Средние века. Один из уроков, который преподала нам еврейская история, состоит в том, что антисемитизм растлевает народ и общество, которыми он овладевает. Он растлевал доминиканского монаха столь же успешно, как и алчного короля. Он превратил нацистское государство в навозную кучу. Но нигде его растлевающее действие не было таким явным, как в России. Мы уже упоминали разложение низов как результат царских законов, направленных против евреев. Но гораздо более важным результатом, по большому счету, оказалось моральное разложение государственной власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121