Это заведомо не была Земля Обетованная, поскольку сюда не входили Иудея и Самария, весь Западный берег Иордана и, главное, сам Иерусалим. Все же евреи, хотя и нехотя, приняли этот план. Их эмпирическую философию своеобразно сформулировал бывший оксфордский академик, Абба Эбан, которому суждено было много лет занимать пост министра иностранных дел и возглавлять переговоры от имени нового государства. Евреи согласились потерять районы, важные для них с религиозной и исторической точки зрения, объяснял он, потому что «процессу развития еврейской государственности некий оттенок, связанный с возможностью раздела», был присущ начиная с того самого момента, когда появилась «конкретная историческая перспектива» – то есть с оформления мандата Лиги Наций. Сионистская политика заселения «основывалась на том, чтобы избегать всяческих конфликтов с существующими демографическими реальностями. Идея состояла в том, чтобы селить евреев там, где арабы не закрепились по-настоящему». Поскольку поселения арабов возникали там же, где в древности селились израильтяне, то в современную эпоху евреи направлялись на старую прибрежную равнину филистимлян и долину Иезрееля, которой арабы избегали из-за малярии. «Принцип поселения евреев, – говорил Эбан, – был всегда эмпирическим исходом из реалий современности, но никогда – из религиозных и исторических соображений». А потому в переговорах под эгидой ООН мы хотя и полагались в целом на исторические корни, но никогда не выдвигали требований на включение какого-либо конкретного района вблизи границы раздела, ссылаясь на древнеисторические права. Поскольку Хеврон был полон арабов, мы на него и не претендовали. Поскольку Беершеба была практически пустой, мы включили ее в список наших пожеланий. Главный тезис сионистов всегда состоял в том, что в пределах Эрец-Израэля имеется достаточно места, чтобы разместить с большой плотностью евреев, не перемещая арабское поселение и даже не нарушая глубоко укоренившиеся связи арабов».Эта философия привела евреев к принятию ооновского плана раздела, несмотря на то, что возникающим при этом государством из-за странной географии было крайне неудобно управлять и оборонять. Но арабы вновь без всякого обсуждения отвергли план, который мог бы дать им свое Палестинское государство, и тут же попытались прибегнуть к силовому решению вопроса. В результате последовавшей за этим войны и израильских захватов в июне-ноябре 1948 г. государство Израиль заняло 80% Палестины, причем границы его, хотя и имели довольно странную конфигурацию, делали государство управляемым и обороняемым. Арабам-палестинцам же вообще не досталось территории, один Сектор Газа да Западный Берег под иорданским управлением. Несмотря на печальный опыт общения с арабами, не желающими вести переговоры, израильтяне попытались добиться соглашения о постоянных границах на базе линии перемирия 1949 года. Это стоило бы им некоторой земли, но они были готовы пойти на это, если бы взамен Израиль получил окончательное урегулирование. Но такая сделка никогда даже не обсуждалась. Арабы отказывались от прямых переговоров с израильтянами. Различные переговоры, проводившиеся через согласительную комиссию ООН по Палестине, позволили понять, что арабы настаивали на уходе Израиля за ооновскую линию разграничения 1947 г. (которую они никогда не принимали и не признавали), причем даже без признания в ответ нового государства. В то время, как Израиль рассматривал перемирие как прелюдию к миру, арабы считали его не более чем прекращением огня (либо прелюдией к войне, когда им это окажется удобным). Более того, арабские государства не желали придерживаться условий различных соглашений о перемирии. Последние использовались лишь как ширма, прикрываясь которой можно было бы устраивать налеты федаинов и другие акции террора против граждан Израиля, а также всяческие бойкоты и блокады, направленные на подрыв его экономики. Для арабов перемирие было продолжением войны другими средствами. Фактически Израиль так и находится в состоянии войны с большинством своих арабских соседей с ноября 1947 г. до сегодняшнего дня. Это привело к фундаментальной переоценке природы сионистского государства. Светские первопроходцы-евреи видели в нем некую пацифистскую и коллективистскую Утопию. Религиозные пионеры мечтали о государстве святой теократии. Теперь же и те и другие вынуждены были отдавать свою энергию государству максимальной безопасности. В каком-то смысле эта трансформация была естественной. Поселенцам вечно приходилось ставить вокруг своих жилищ по периметру ограждения для защиты от арабских мародеров. В период между войнами эта система обороны становилась все более сложной и профессиональной. Но с 1949 г. начался процесс медленного, неохотного, но неуклонного превращения безопасности в приоритетную задачу целой страны. Израильтянам пришлось не только изобретать средства внутренней безопасности, которые можно было бы противопоставить растущей изощренности арабского терроризма; им также приходилось готовить свои вооруженные силы к отражению одновременного нападения всех арабских государств. Эти задачи определяли бюджет нового государства и преобладали в его международных отношениях. В течение первых тридцати лет своего существования, с 1948 по 1978 г., Израиль вел постоянную, а временами просто отчаянную борьбу за существование. Перемирие оказалось бесполезным. За первые 7 лет свыше 1300 израильтян были убиты во время арабских налетов, и израильские акции возмездия против баз террористов становились все более жесткими. 20 июля 1951 г. был убит последний из умеренных арабских лидеров, иорданский король Абдулла. 23 июля 1952 г. военная хунта свергла египетскую монархию, что привело 25 февраля 1954 г. к установлению популистской диктатуры Гамаль Абдель Насера, посвятившего свою жизнь уничтожению Израиля. Сталин разорвал отношения с Израилем в феврале 1953 г., за месяц до своей смерти. Начиная с сентября 1955 г., с подписанием египетско-чехословацкого соглашения о поставке вооружений, советский блок начал поставлять все возрастающее количество современного оружия арабским армиям. Опираясь на новые возможности, президент Насер начал приводить в исполнение свой план удушения, а затем и уничтожения Израиля. Хотя эта практика и подверглась осуждению Совета Безопасности ООН в сентябре1951 г., Египет всегда отказывал израильским судам в праве пользоваться Суэцким каналом. С 1956 г. Насер запретил им вход и в Акабский залив. В апреле он подписал военный пакт с Саудовской Аравией и Йеменом, в июне захватил Суэцкий канал, а 25 октября сформировал объединенное военное командование с Иорданией и Сирией. Чувствуя, как на шее затягивается петля, Израиль нанес 29 октября превентивный удар, высадив десант парашютистов для захвата прохода Митла на Синае. Во время последовавшей за этим молниеносной войны, взаимодействуя с англо-французскими войсками, высадившимися на берег Суэцкого канала, Израиль захватил весь Синай, занял Газу, покончил с деятельностью федаинов и открыл морской путь в Акабу. Синайская война продемонстрировала способность Израиля обеспечить свою безопасность даже перед лицом новейшего советского оружия, хотя военное значение победы Израиля несколько затушевывалось участием в ней англичан и французов. Соглашение, последовавшее за прекращением боевых действий, вновь носило неокончательный характер. Израиль соглашался уйти с Синая при условии, что Египет не будет ремилитаризовывать его, а силы ООН будут выполнять функции санитарного кордона. Это соглашение, сколь неудовлетворительно оно ни было, продержалось десятилетие. Впрочем, налеты и террористические акции продолжались. Сирию также вооружал советский блок. В 1967 г. Насер, реорганизовав и переоснастив свою армию, решил предпринять новую попытку захвата. 15 мая он ремилитаризовал Синай, введя туда стотысячную армию с бронетанковой техникой, и приказал силам ООН удалиться (чему они подчинились). 22 мая он вновь блокировал Акабу, перекрыв Тиранский пролив для израильских судов. Петля затянулась через 8 дней, когда король Иордании Хусейн подписал в Каире военный договор. В тот же день иракские войска заняли позиции в Иордании. В результате 5 июня израильтяне вновь почувствовали, что необходим превентивный удар. Утром этого дня они уничтожили на аэродромах практически все ВВС Египта. Иордания и Сирия недооценили успехи Израиля и вступили в войну на стороне Египта. В ответ Израиль счел себя вправе ликвидировать самые серьезные (с его точки зрения) нерешенные вопросы, оставшиеся в наследство от войны за независимость. 7 июня Израиль захватил Старый Город, отныне сделав весь Иерусалим своей столицей. К концу следующего дня он оккупировал и весь Левый берег. В течение следующих двух суток он штурмом захватил Голанские высоты в Сирии и установил позиции всего в 50 километрах от Дамаска. Одновременно был вновь занят Синайский полуостров. В результате шестидневной войны Израиль впервые установил границы, которые можно защищать, а также получил столицу и значительную часть своего знаменитого исторического наследия. Однако эта славная победа не принесла желанной безопасности. Как раз наоборот. Она породила иллюзорную уверенность в надежности установленных линий обороны вроде так называемой Линии БарЛева к востоку от Суэцкого канала. Насер, который блистательно выигрывал битвы на поле «паблик рилейшнс» и проигрывал все военные сражения, умер, и на смену ему пришел более грозный противник – Анвар Садат. Чтобы развязать себе руки, Садат выслал в июле 1972 г. из Египта советских военных советников, что, впрочем, никоим образом не лишило его советского вооружения. Он покончил с открытыми военно-политическими союзами, которые Насер заключал с другими арабскими странами, довольствуясь секретной координацией планов. До этого времени армия Израиля теоретически уступала противнику, и израильтяне чувствовали себя просто обязанными нападать превентивно (в апреле 1948, октябре 1956 и июне 1967 гг.), чтобы пользоваться всеми тактическими преимуществами внезапности. Теперь же Израиль считал, что его силы превосходящие, и пришла очередь Садата (во взаимодействии с сирийцами) напасть на него без предупреждения в День Искупления, или Йом-Кипур (6 октября) 1973 г., добившись полной внезапности. Египтяне и сирийцы прорвали оборонительные линии Израиля. Неожиданное для израильтян техническое совершенство арабского противотанкового и противовоздушного оружия позволило нанести серьезные потери израильским самолетам и бронетанковым силам. Впервые за четверть века существования Государство Израиль оказалось перед лицом возможного полного поражения и второго Холокоста. Однако 9 октября продвижение сирийцев было остановлено. На следующий день в ответ на отчаянные просьбы Израиля о помощи президент США Ричард Никсон начал экстренную переброску по воздуху современного вооружения. Через два дня израильские войска начали энергичное контрнаступление на Египет, перешли на западный берег канала и стали угрожать окружением египетским частям, наступавшим на Синай. Это явилось поворотным пунктом, и Израиль двинулся к победе столь же решительно, как и в 1967 г., когда 24 октября вступило в силу соглашение о прекращении огня. Готовность Израиля к прекращению огня диктовалась скорее политическими и психологическими, нежели военными факторами. В каждой из четырех войн для сторон результаты были неравнозначны. Арабские страны могли позволить себе проиграть много войн, Израиль же не имел права проиграть даже одной. Для Израиля победа не означала мира, но поражение Израиля было бы для него катастрофой. Израиль всегда считал Египет своим самым опасным врагом, тем, кто с наибольшей вероятностью может нанести нокаутирующий удар. В то же время Египет был наиболее «синтетическим» из противников Израиля. Его население – не совсем арабы. Он боролся за то, чтобы подкрепить свои претензии на лидерство на Среднем Востоке и поддержать свой престиж, а не из глубоко эмоциональных побуждений. Египетская территория, которую удерживал Израиль, хоть и была полезной (в 1967-73 гг. там были разведаны серьезные запасы нефти), но не являлась частью еврейского исторического наследия. В силу этих причин мир с Египтом был возможен. Ему, правда, мешало чувство ущемленной военной чести. Но его можно было излечить временем и пропагандой, которая изобразила бы первоначальные успехи 1973 г. более внушительными, чем они были на самом деле. Было и еще одно препятствие. С момента создания Израиля им правила коалиция во главе с Партией труда, чью гибкость в вопросе о границах олицетворяла прагматическая философия, выражавшаяся в словах Аббы Эбана. Оппозиция же придерживалась в пограничном вопросе максималистской линии Жаботинского. Мир с Египтом означал бы для Израиля серьезные территориальные потери, как немедленные, так и потенциальные. Это, в свою очередь, требовало национального согласия, на которое не соглашалась оппозиция. В итоге, когда в мае 1977 г. лейбористская оппозиция проиграла выборы и впервые отдала власть ревизионистам в лице бегиновского Ликуда, то в соответствии с парадоксом, известным в демократических странах, вероятность мирного договора возросла. Именно в силу своего максимализма Бегину было удобно выторговывать мир в обмен на землю, на что страшно было решиться всем лейбористским лидерам после Бен-Гуриона. Садат, первый арабский реалистически мыслящий лидер после Абдуллы, осознал это обстоятельство. Менее чем через 6 месяцев после победы Ликуда, 9 ноября 1977 г., он выступил с предложением о мирных переговорах. Мирный процесс был долгим и очень трудным. Он был срежиссирован президентом Джимми Картером, и финансовую базу для него обеспечивала щедрость американских налогоплательщиков, что немаловажно. Его кульминацией явились непрерывные переговоры в течение 13 дней, начиная с 5 сентября 1978 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121