Хмырь на цыпочках подкрался к кителю Участкового, вытянул из
кармана трояк и отправился к Забегаловку. Сожительнице он для хохмы оставил
записку следующего содержания: ты тут с этим... ........ .........,. а в
Ларьке ширли-мырли дают! Откуда ему было знать, что эта шутка повернет весь
ход ибанской истории совсем не туда, куда ей следовало идти по замыслу
классиков.
ПРОГРЕСС
После того, как везде в мире стал Ибанск, Заибану стало скучно. Поехать
с визитом некуда. Ездить вручать ордена надоело. Да теперь это вроде бы уже
унизительно. Ефрейториссимус, Верховный Главнокомандующий Всеми Вооруженными
и Безоружными Силами Галактики -- изволь, видите ли, ехать в какую-то
вонючую глушь вручать эти ничего не значащие картонки... Целоваться
по-настоящему не с кем. С Заместителями противно. Это хотя и положено по
Уставу, а Устав он чтит, но противно. Он этих Заместителей знает, как
облупленных. Сам таким был. Они только и думают о том, как бы его спихнуть и
занять его место. Ничтожества! На что они способны! Только языком молоть да
по президиумам сидеть. Ах, как хорошо было раньше, до... Почетные караулы!
Приветствия народных масс,: тонущих под игом капитала и колониализма!
Речи. Встречи. Рук пожатья.
Поцелуй взасос. Объятья.
Плеск знамен. Толпы оранье.
Со слезами провожанье.
Где все это? Нет! Мы не должны нигилистически относиться к прошлому.
Кое-что хорошее было и в прошлом. Вот Хозяин, к примеру. Так он. И Заибан
вызвал Замов, Помов, Сомов, Шемов, Стумов и т.д. вплоть до младших
референтов. И дал указание.
Вскоре Ибанск разбили на геометрически равные и одинаковые районы.
Каждый район сделали таким, как будто он есть целый Ибанск. Только во главе
каждого района поставили Заибанчиков, так как верховная власть Ибанска и вся
прочая прежняя система управления остались без изменения. Новое деление и
новая система власти в каждом районе просто присоединилась к прежней,
наложилась на нее, но действовала так как, будто никакой другой власти
помимо нее не было. Между районами установили такие отношения, какие раньше
были между суверенными государствами. Поставили пограничников. Учредили
таможенную службу. Ввели визы. И теперь из одного района в другой ибанцы
стали ездить так же свободно, как раньше (до) они ездили за границу.
Теперь Заибана при поездках по районам стали встречать так, как будто
бы он приезжал в суверенное государство за границу, в котором народ
бесконечно любит его и жаждет пойти по его стопам и присоединиться к нему. В
столицах районов завели специальные магазины, в которых за валюту стали
продавать заграничное барахло. Заибану, Замам и сотрудникам ООН это барахло
продавали без валюты, как если бы они на самом деле приехали за границу.
Приезды Заибана в район стали всенародными праздниками. Ибанцы обязаны были
при этом бросать работу и бежать на установленное место приветствовать. За
это им продавали там по бутерброду с вареной колбасой.
Особой любовью Заибана стал пользоваться район Сортира. Там был
установлен постоянно действующий почетный караул. А жители района
круглосуточно дежурили по обочинам дороги, по которой проносились
сверхбронированные автомобили с Заибаном. Никто не знал, в какой сидел
настоящий Заибан, так как Роботы-Заибаны, сидевшие в прочих машинах, ничем
от него не отличались. Единственное, чего они не могли делать, это то, что
делал настоящий Заибан в Сортире. Сидя в Сортире, Заибан помимо того, что не
могли делать Роботы, читал речи. Сортирные речи Заибана пользовались особой
любовью народа и издавались такими неслыханными тиражами, что от них не
стало прохода по улицам. Тогда их стали продавать в нагрузку ко всем прочим
продуктам. И подкрепили это тем, что всех граждан обязали записаться в
кружки по изучению речей и сдать зачеты.
И после этого Заибану стало весело. Жизнь приобрела интерес и смысл.
Воочию видя ликующий от счастья народ, он лил слезы прямо в рюмку и говорил:
а ведь не зря мы кровь свою мешками лили на баррикады.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Ты не прав, говорит Мазила. Вспомни историю с надгробием Хряку. Успех
был? Был. Достоинство свое я сохранил? Сохранил. А тут аналогичный случай.
Что бы там ни было, Заибан делает прогрессивное дело. Его внешняя политика
-- огромный шаг вперед. Это же разумный шаг! Его шаг, удивился Болтун. Но
пусть даже его. Не он же, этот шаг, -- вынужденный. А вынужденные действия
не являются ни умными, ни глупыми, ни добрыми, ни злыми. Они вынуждены, и
только. И дело вообще не в этом. Ты говоришь об успехе. Но надо различать
сущностный успех и иллюзорный успех. Если их измерять, то для них будут
иметь силу различные формулы. Величина первого равна некоторой
фундаментальной постоянной личности, деленной на коэффициент популярности и
известности, который больше единицы, а величина второго равна этой
постоянной, умноженной на этот коэффициент. Хотя это и банально, но это
истина. Лепи Заибана. В этом, в принципе, ничего плохого нет. Но есть ли это
прогресс в твоем творческом развитии?
ДЕТИ -- НАШЕ БУДУЩЕЕ
Сегодня меня вызвали в школу, говорит Лапоть. Оказывается, моя дочь
сочиняет стихи. И какие! Ни много -- ни мало, антиибанские! Велели меры
принимать. А что я могу сделать? А что дочь говорит по сему поводу, спросил
Хмырь. Отказывается от стихов, говорит Лапоть. Пусть, говорит. Они сначала
докажут, что это я придумала. Вы только почитайте! Это по поводу годовщины
смерти Литератора.
Ты преждевременно подох,
Пройдоха первый из пройдох.
Как никогда нужон сейчас
Твой гнусный подхалимский глас.
Чудные ныне времена.
Теперь ибанская страна
Уму и сердцу вопреки
Не знает твердости руки.
Хоть мы живем одной семьей,
Но плохо ладим меж собой.
Крамольные из уст в уста
Слова летают неспроста.
Проснись, певец! Надень порты!
Строчи донос! Чего же ты?
Очнись скорей и пасть раскрой!
И, как бывало, вновь воспой
Того, чье имя и сейчас,
Незримое, живет средь нас!
(Перевод с ишакского)
Ого, сказал Учитель. Тут есть над чем задуматься! А что такое
"ишакский"? Не знаю, сказал Лапоть. Язык какой-то они придумали. Директор
все пытался узнать, что это за язык. Я в шутку сказал, что наверно это
что-то связанное с буддизмом. Так он в еще большую панику ударился. Я помню,
сказал Учитель, мы в школе играли в конституцию. Тогда как раз все взрослые
играли в нее. Сочинили и мы свою конституцию. И деньги свои выпустили. На
деньгах на всякий случай написали: на эти деньги ничего купить нельзя. Так в
школе жуткий переполох поднялся. Между прочим это стихотворение можно
истолковать вполне ортодоксально. Я так и сказал директору, сказал Лапоть. А
он говорит, не принимайте нас за идиотов. Меня в этих стихах больше всего
пугает невозможность различить шутку и серьезность, отсутствие граней между
страшным и смешным. Вот, посмотри! Мы ломаем головы над сложнейшими
проблемами бытия, я не находим решения. А для наших детей все наши глубины
лежат на поверхности. Они для них просто не проблемы. Можно подумать, что
формирование человека у нас есть выработка способности не понимать
очевидное. Я готов примириться со всем. Но как подумаю, через какую трясину
придется пройти нашим детям, теряю рассудок от отчаяния. Недавно я зашел к
Ученому. Стали, естественно, шутить по поводу начальства. Так его
сынишка-первоклассник сделал нам замечание. Мол, нельзя так говорить о наших
руководителях. Учитель стал уверять его, что дядя пошутил, что дядя на самом
деле любит наших руководителей. Неужели и это историческая необходимость? А
вот еще, послушайте. Это у них в классе у одного мальчика дед умер. Как они
говорят, сдох. Заслуженный дед. Его должны были на Старобабьем схоронить, но
почему-то не разрешили. Так у них в семье такой хай поднялся!
В двадцать лет он охранником был.
И, бывало, тихонечко ныл.
Я хронически лопать хочу.
Мысль такая щекочет висок.
Послужу, может быть, отхвачу
Дополнительный хлеба кусок.
Нет, удачи такой не слыхать.
И старался я, значит, вотще.
Значит, нам с голодухи сдыхать!
А им каши от пуза и щей!
В сорок лет он начальничком стал.
В кабинетике тихо шептал.
Я законную дачу хочу.
Мысль такая стучится в висок.
Обещают, и я получу
Для застройки природы кусок.
Что? Удачи такой не слыхать?
Значит, низший, выходит, мы сорт!
Значит, нам перегары вдыхать!
А им южного моря курорт!
Срок на пенсию выйти приспел.
Он сквозь челюсть вставную скрипел.
Я на кладбище главном хочу.
Мысль такая скребется в висок.
Пятый год как-никак хлопочу
Хоть какой-нибудь тут закуток.
Как? До этого мне не дожить?
Для чего ж я здоровье продул!
Значит, нам где попало смердить!
А они даже тут на виду!
Бог мой, неужели это все обдумано, говорит Хмырь. А почему бы нет,
говорит Лапоть. Они же не слепые. От них ничего не скроешь, если они захотят
видеть. Вот кончит она школу. А дальше что? Я мог бы воспользоваться своим
положением и связями. Теперь все так делают. Она заявила, что если я это
сделаю, она уйдет из семьи. И уйдет, я ее знаю. А дочь интеллигента
поступить в институт без протекции!... Но пусть поступит. Что это изменит?
Она хочет стать искусствоведом. Что это такое у нас, ты знаешь. И, представь
себе, она тоже это знает. Тут все предопределено. Читай дальше! Это -- по
поводу рождения сына.
Появился? И думаешь -- повезло?
Выпало, думаешь, приятное приключение?
Ошибаешься! Здесь безнаказанно зло.
А добро награждается как исключение.
И к тому же ничтожна жизни пора.
Едва ты успел на свет появиться,
Как скоро заметишь -- уже пора
Обратно в Ничто, в Никуда возвратиться.
Хоть бога и нет, но имеется суд.
Убедишься в конце из ненужного опыта.
И тебя от тебя самого не спасут
Никакие прожитые блага и хлопоты.
Смириться не сможешь, что смерть -- не беда.
И поймешь ни к чему и с большим опозданием:
Если худо в конце -- будет худо всегда.
Вечность станет твоим бесконечным страданием.
Неплохо, сказал Учитель. То, что для нас -- продукт размышлений, для
детей -- банальный исходный пункт. Жаль, сказал Хмырь, потомки не оценят
нашей премудрости. Не беда, сказал Учитель. Зато наши предки нас оценят
вполне.
ОЧЕРЕДЬ
Накануне объявления псизма на углу проспектов Хозяина и Победителей
построили Продуктовый Ларек. За неимением продуктов Ларек заколотили
нестрогаными досками, и он вскоре превратился в неофициальный нужник для
местных пьяниц и хулиганов, которые настолько распустились, что не вводить
псизм уже стало практически невозможно. Так что глубоко неправы были
критиканы, считавшие объявление псизма необоснованным и преждевременным.
Впрочем, после того, как главного критикана раздели в районе Ларька и набили
ему его критиканскую морду, он в корне изменил свою позицию. Пусть эта мразь
получит свой псизм, сказал он, выйдя из милиции, а потом -- из больницы. Так
им и надо! То-то, сказал на это Участковый. Давно бы так. А то возомнили о
себе... Из-за распространяемого Ларьком зловония ибанцы, еще не успевшие
избавиться от пережитков низшей ступени изма (низма), обходили его по
соседней улице.
Никто не знает, откуда прошел слух, будто в Ларьке будут давать
ширли-мырли. И у Ларька с вечера начала выстраиваться
ОЧЕРЕДЬ
К утру очередь достигла пятисот человек. А к полудню, когда слухи почти
что подтвердились, она перевалила за тысячу. Составили списки. Через каждый
час стали делать перекличку. На лбу очередников стали писать их номера. Но
это привело к тому, что появилось множество самозванцев с поддельными
номерами. Тогда номера стали писать на левой ягодице. Это сыграло огромную
просветительски-культурную роль, так как многие граждане вынуждены были
наконец-то поменять нижнее белье. Балда встал в очередь под номером три
тысячи девятьсот пятьдесят семь. Тут-то он и увидел Хмыря и Учителя, которые
сидели на пустых ящиках и делали на пару малыша, -- пили из горлышка
четвертинку.
ЖОП
Самым совершенным научно-исследовательским учреждением Ибанска был вне
всякого сомнения, ЖОП. Он был построен не по последнему слову науки и
техники, а по такому их слову, которое они еще только собираются сказать
через много веков. Его создавали футурологи-ибанисты.
Десять стоэтажных корпусов из тетрациклина и хлорофоса, образующих как
бы единое неразрывное целое. Сто миллионов сотрудников. Среди них десять
тысяч Академиков, двадцать тысяч Членов-Корреспондентов, пятьдесят тысяч
Членов-Соискателей, сто тысяч Членов-Заискателей, пятьсот тысяч Мудрецов
Первого Ранга (Муперангов) и т.д. Сначала, правда, была небольшая толкучка у
проходной, где проверяли пропуска и обыскивали карманы (тянут все,
сволочи!). Но за дело взялись математики. Стали проталкивать сразу по два, а
то и по три сотрудника, и толкучка исчезла. И главное -- полная
автоматизация всего комплекса исследований и действий сотрудников. С каждого
сотрудника сняли характеристику их индивидуальных биотоков и загрузили в
Электронно-Счетную Машину (ЭСМ), которая занимала девять корпусов из десяти.
Повсюду были установлены биоэлементы, которые точно фиксировали наличие или
отсутствие сотрудника в здании ЖОП, его положение и передвижение внутри
здания. Сотруднику достаточно было утром в положенное время встать на
конвейер, который со скоростью, близкой к скорости света, мчал его внутрь
здания. А там система лифтов доставляла его на его рабочее место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58