Но экспонаты поновее, — хохотнул Тарасов.Наташа от души рассмеялась: прямо в яблочко он попал, почти угадал ее мысли. Только выразился помягче: среди своих он здесь все же, сам из йэху, негоже ему слишком уж унижать «соплеменников» перед чужеродной экскурсанткой.К стойке приблизилась царственного вида брюнетка.— Здравствуй, Алешенька! — Наташу она игнорировала.— Ирэна, ты ослепительна, как всегда, — Тарасов поцеловал ей руку.— Да что ты!.. — отмахнулась Ирэна. — Вчера на приеме во французском посольстве была одна… Алеша! Какие у нее камешки! Все бабы позеленели.— И ты?— А я до сих пор синяя — не видишь?Царственная взглянула наконец на Наташу и, удивленно подняв брови, удалилась.— Будет о чем рассказывать друзьям? — улыбнулся Тарасов.— О-о! — протянула Наташа и снова рассмеялась.Они перебрались от стойки в тихий уголок.— Весь музей придет слушать? — жадно поинтересовался Тарасов. Он уже ясно представлял себе, как все эти голоштанные музейные служаки сбегутся внимать откровениям редкой счастливицы из их круга, волею щедрого и благородного кавалера случайно оказавшейся на настоящем великосветском рауте.— Мы на работе не собираемся, — сказала Наташа просто.— А где? — азартно спросил Алексей.— У меня на кухне. Где же еще?.. — пожала плечами девушка.Тарасов вдруг как-то разом сник. Внезапно он понял: на эгой кухне не будет восторженных воспоминаний Золушки о сказочно прекрасном королевском дворце. А будет спокойный, насмешливо-снисходительный рассказ о кучке разряженных, как индюки, надутых от чванства придурков, воображающих себя элитой, солью земли. И о толпе их холуйствующих прихлебателей, и о стаде безмозглых самок, обвешанных бриллиантами, как папуасский вождь — консервными банками… На миг Алексей даже растерялся: слишком уж ясно он себе все это представил. Но тотчас взял себя в руки.— Обожаю кухонные посиделки! — воскликнул он с воодушевлением. — Пригласите как-нибудь, ладно?— Не та компания, Алеша, не ваш крут… — смутилась Наташа. — Вам будет неинтересно с нами…— Наоборот! — с энтузиазмом заявил Тарасов. — Вам интересно здесь, а мне — там. Договорились? — И не услышал ответа. — Вот как?.. Недостоин, оказывается… — Он был ошарашен. — Что же за друзья у вас такие — на белых «Мерседесах»?— Какие там у них машины, что вы!Девушка, конечно, смущалась. Но она прекрасно понимала, насколько неуместен будет Тарасов среди ее друзей, насколько нелепо он будет выглядеть, да и чувствовать себя в атмосфере неспешных бесед или горячих споров о духовных ценностях. Ведь Алексей бесконечно далек от их интересов и, наверное, давно считает их разговоры всего лишь словесными играми неудачников. И пускай, его дело. Но Наташа не станет позорить человека перед людьми своего круга, выставлять перед ними Тарасова как экзотическое чучело, под прицел их умных, брезгливо-любопытных глаз… Стыдно.— Да уж я догадываюсь, что ваши друзья сплошь «безлошадные»… — произнес Алексей брюзгливо. — Мне другое непонятно. Зачем я тебе вообще, солнышко? Если даже на кухню пускать стесняешься? Может, объяснишь? — Он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза.Вопрос прозвучал жестко, требовательно. Взгляд Тарасова сверлил девушку. «А он опасен!» — подумала она тревожно. И разозлилась: — Типичное высокородное хамло, быдло аристократическое, уверенное в своей избранности и безнаказанности! Надо ж, уже права на меня предъявляет, хотя даже формального повода я ему не давала!.. Отшить немедленно и беспощадно! Да бежать из этого обезьянника, пока не влипла всерьез!»— Хорошо, я объясню… — Наташа потупилась. — Но мне бы не хотелось переходить на «ты»! — Тут она вскинула голову и вдруг опалила Тарасова взглядом, полным такого жгучего холода, такой надменности, что Алексей вздрогнул, смешался. Несколько секунд он нервно теребил собственные пальцы, не зная, как с честью выйти из сложившегося положения. Затем расслабился, улыбнулся — виновато, мягко, по-доброму.— Ладно, извините меня пожалуйста, Наташа… — сказал он просительно. — Одичал я, отвык от общества настоящих женщин… Одни куклы кругом, вроде дуры Ирэнки, — припомнил Тарасов царственную брюнетку. — А вы… Что ж, как прикажете. Соблюдем дистанцию. Но ответьте все же. Итак, зачем я вам?Наташа тоже смягчилась. «Похоже, не такой уж он йэху, — решила она. — Вон как огорчился… Неловко вышло…»— Любопытство кошку погубило! — объявила она весело. — Я раньше не сталкивалась с людьми вроде вас, вот и…— Понятно, — перебил Тарасов. Я-то думал, что я экскурсовод. Оказывается — экспонат, — он с усмешкой покачал на собравшихся. — Как и все прочие.— Ну, что вы, Алеша… — На сей раз смущение девушки было не вполне искренним.— А разве не так? — В голосе Тарасова прозвучала надежда. Но напрасно.— Простите. Ужасно глупо получилось… — вздохнула Наташа, исподволь как бы подтверждая, что Алексей для нее — действительно экспонат, не более.— Вовсе не глупо. Правильно… — вздохнул и Тарасов. — Поставили на место. Я не обижаюсь.— Перестаньте, прошу вас! — Чувство справедливости не позволяло Наташе так опускать человека морально.— Тогда мир? — спросил Алексей радостно. — Наши отношения продолжаются?— С условием, — сказала девушка, поколебавшись.— Каким?Наташа немного помолчала, раздумывая.— Вы придете ко мне на кухню! — решилась она наконец.
В квартире Нинки трое по-прежнему сидели за обеденным столом. Теперь пел Шуфутинский.Вдруг загудел лифт. Никольский и Котов вытащили пистолеты. Лифт остановился на их этаже. Они кинулись к двери квартиры и замерли. Заскрипели створки лифта, на площадке раздались шаги. Секунда, другая, третья… И послышался звонок в соседнюю квартиру.— Генка Егоров со смены вернулся, — от стола объяснила Нинка.Никольский и Котов возвратились на исходные позиции.— И долго вы у меня сидеть будете? — как бы между прочим поинтересовалась хозяйка.— Пока постоялец не придет, — ответил Никольский.— А если он три дня не придет?— Три дня сидеть будем! — твердо заверил Котов.— А чем мне вас кормить? — совершенно не к месту, но, очевидно, следуя женской логике, озаботилась хозяйка квартиры.
На презентации разносили горячее. Генерал Колесников выбрал котлету по-киевски и орлиным взором зацепил находившихся неподалеку Наташу и Тарасова.— Кто это там, Дудко? — откусывая от котлеты, спросил он у стоявшего рядом с ним явно подчиненного ему человека.— Тарасов Алексей Владимирович! — отрапортовал тот.— Откуда я его лицо знаю?— Мелькает постоянно, Павел Николаевич.Тарасов понял, что говорят о нем. Он извинился перед Наташей и подошел к генералу.— Здравствуйте, Павел Николаевич. Давненько с вами не виделись.— Давненько.— Где же это было? Ах, да… На заседании комиссии по борьбе с организованной преступностью! — якобы только что вспомнил Алексей.— Точно! — обрадовался генерал и с облегчением доел котлету. — Хотя в последнее время я вас там не встречал.— Надоело заседать впустую, — развел руками Тарасов. — Говори не говори, а проблему эту могут решить лишь высокопрофессиональные кадры.— Где их найдешь?.. — посетовал генерал.— Есть, Павел Николаевич, — заверил Алексей. — Я юрфак заканчивал, и мой выпуск почти весь в милицию ушел. Как на подбор — толковые, деловые ребята.— И куда они подевались? — спросил Колесников без особого интереса.— К примеру, Гриша Метелин — ваш замминистра, — нанес первый удар Тарасов.— Григорий Иванович? — почтительно удивился генерал.— Все хочу в гости к нему заехать, да никак не соберусь… — закрепил успех Алексей. — Или, скажем, только что встретил на улице своего однокашника. Умница, интеллигент. А до сих пор капитан.— Видел, — насупился генерал. — У Белякова служит. Как его?..— Никольский. Должен сделать вам комплимент, Павел Николаевич. Редко кто знает так своих людей.— Не зря хлеб едим. Лежит у меня представление на Никольского, лежит… Все хочу приказ подписать, да никак не соберусь. Ладно, получит он майора.— Когда? — азартно спросил Алексей.— Завтра, — генерал зорко глянул на собеседника. — Будете в гостях у Григория Ивановича — поклон от меня.— Обязательно передам! — просиял Тарасов.— А вообще, скажу откровенно, кадры — моя головная боль, — посетовал Колесников. — Вы пройдитесь по коридорам на Петровке. Бардак! Понять нельзя: то ли рэкетир допроса ждет, то ли оперативник вроде Никольского отдыхает. Вызовешь такого к себе — на все у него собственное мнение, понимаешь…— Но разве это плохо? — слегка удивился Алексей.— А когда генералы любили подчиненных с собственным мнением? — хохотнул Колесников. — По себе помню. Тоже опером был.Тарасов рассмеялся — надо признать, с максимальной долей искренности.
В Нинкиной квартире Маша Распутина просила, чтобы ее отпустили в Гималаи. Котов встал из-за стола, потянулся, подошел к серванту, взял лежавшую там ярко раскрашенную, сверкавшую глянцем книжку и вслух прочитал название:— «В объятиях ведьмы».— Это про нашу Нинку, что ли? — невинно поинтересовался Сергей.— Чего это вы? — вскинулась задремавшая было Нинка.— Да ничего. Отдыхай пока, — посоветовал ей Сергей.Распутина приступила к рассказу о тете Соне в белом «Мерседесе». А тут и лифт подъехал. И железно лязгнули его створки.Котов правой рукой вытащил пистолет, а левой чуть увеличил звук магнитофона. На площадке кто-то стоял. Видимо, прислушивался. Котов и Никольский прижались к стене по обе стороны входной двери. Щелкнул замок. Дверь сначала раскрылась ненамного, затем распахнулась, и в квартиру шагнул тот самый амбал — в распахнутой кожаной куртке поверх прочего одеяния и с чемоданчиком в руке.Котов рукоятью пистолета ударил амбала по шее, тот выронил чемоданчик, качнулся, и в то же мгновение Никольский сдернул его распахнутую куртку на локти, блокируя руки. Вдвоем они завернули ему кисти рук назад. Клацнули наручники. Котов прекрасно знал, куда обычно бандиты прячут оружие, сразу вытащил из-за пояса задержанного припрятанный на пояснице «ТТ».— Долго гуляешь, Разлука! — отдуваясь, сказал Котов. — Быстро в комнату.Сделав шаг, амбал вдруг взмахнул правой ногой, опираясь на левую. Страшный удар тяжелым башмаком пришелся Никольскому в голову. Сергей свалился на пол. Котов с разворота врезал амбалу в челюсть. Тот икнул и на заднице въехал в столовую.— Взяли?! — взволнованно выкрикнул возникший в дверях Лепилов с автоматом на изготовку.— А то! — ответил Котов и спросил у Никольского. — Башка-то цела?Сергей поднялся с пола.— Вроде.Котов вошел в столовую, где Разлука пытался встать, упираясь скованными руками в пол. Муровец немного подождал, пока бандит чуть приподнимется, и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Разлука, надолго потеряв дыхание, завалился на бок.— Что ж ты делаешь, мусор поганый! — заблажила проснувшаяся Нинка.Ей никто не ответил. Трое стояли над Разлукой и ждали, когда он отдышится.— Оклемался! — решил Никольский и, рывком приподняв амбала, водрузил его на стул.— Миша, положи автомат и садись писать протокол, — приказал Лепилову Котов.— А бланки? — удивленно спросил Лепилов.— Формалист ты, Миша, — укорил Котов, вытянул из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо пачку бланков и протянул ее Лепилову. — Пиши. Год, число, место. Написал? Я, старший оперуполномоченный УМУР майор милиции Котов допросил в качестве подозреваемого Пономарева Виктора Алексеевича… Партийность прочеркни… Проживающего — пиши «без определенного места жительства». Год рождения какой у тебя, Витя? Разлука назвал.— А место рождения?— Омск. Дай закурить, начальник.Никольский вставил ему в рот сигарету, щелкнул зажигалкой.Бандит губами пристроил сигарету поудобнее, глубоко затянулся и, глядя на сидевшую на диване Нинку, сказал:— Я на тебя зла не держу, Нинка.— А теперь давай считать, Витя, — предложил Котов. — Сто восемьдесят восьмая — пятерик за побег. Двести восемнадцатая, за ношение огнестрельного оружия, — еще пятерик. Сто девяносто первая. Сопротивление представителям власти. Годик. Сто сорок шестая. Разбой. До пятнадцати лет. Вот такой букет Абхазии. Теперь думай. Ты вор опытный.— Что ты от меня хочешь, начальник?— Я хочу и тебе помочь, и себя от лишних забот избавить.— Чистосердечное, что ли?— Ну, явку с повинной я тебе дать не могу, сам понимаешь.— Избавлю я тебя от лишних забот и сколько тогда получу?— Сопротивления не было. — Котов посмотрел на Никольского и получил его молчаливое согласие. — Пистолета я в глаза не видел. Побег, сам понимаешь, дело не мое. Ну, а за квартиры по низшему пределу попросим.— Это ты тому говори, кто по первой ходке идет! — отрезал Витя.— Мое дело — предложить. Значит, не договорились?— Да иди ты!.. — по-блатному ощерился Пономарев.— Миша, зови понятых, — распорядился Котов. Он проследил, как Лепилов проследовал к дверям, и вновь обратился к Разлуке: — Скоро мы с тобой на Петровку поедем, Витек. Только там не отнимай у меня время, не лепи горбатого, что пистолет на улице нашел, а вещи у залетного барыги купил.— Что докажешь, то возьму! — не сдавался бандит.— У нас все возьмешь, — заверил его Котов. Никольский подошел к телефону, набрал номер и, подождав, сказал в трубку:— Саша?.. Мы тут с одним интересным человеком беседуем. Сообщи дежурному по городу и машину пришли.
Митрофанов положил трубку и поделился с несчастным Чернышом:— Никольский Разлуку повязал.— А с этим что?.. — Черныш кивком указал на лежавшие на столе дежурного гранаты и толовые шашки:— Пускай здесь лежит. Утром пиротехника вызовем. — Митрофанов нажал на клавиши дисплея, и фотография Виктора Пономарева по кличке Разлука исчезла с экрана вместе с текстом ориентировки.—Слегка светало, когда Разлуку вывели на улицу. Вещи были уже загружены в машину, и Лепилов с Разлукой на заднем сиденье роскошно устроились в мехах. Котов по-хозяйски сел рядом с водителем и крикнул Никольскому:— Залезай, Сергей!— Куда? На колени к Разлуке? Я пешком дойду, — откликнулся Никольский. Машина тронулась, а Сергей неспешно пошагал знакомым путем.
Презентация кончилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40