— мучительно размышлял Никольский. — Сказать напрямую? Но ведь тогда она не уйдет! Она гордая, отчаянная, ни черта не боится! По крайней мере, за себя не боится! А за меня — боится! И не бросит меня одного! Заявит: мне, мол, будет страшнее вдали от тебя, чем рядом! Да, в конце концов, посчитает ниже своего достоинства уйти! Что же делать?..»— Быстренько умывайся, — распорядилась Наташа. — Ужинать будем… Почему хмурый такой?— Встал не с той ноги, — промямлил Никольский. Слова не шли с языка, будто вязли.— Вот горе! — рассмеялась Наташа. — Пойди, приляг на минутку — и встань с другой. Не порти мне настроение!«Выход один, — думал между тем Сергей, — обидеть ее. Прогнать без объяснений. Тогда сама убежит. И больше не вернется. Не вернется?! — вдруг ужаснулся он этой мысли. — Никогда?! Никогда… А зачем тогда жить, ради кого работать?! Нет, не могу! Нет!..»Никольский плотно задернул шторы и сел на диван. «Я потеряю ее, потеряю! — металось в голове. — Но если она не уйдет, то может погибнуть! Этого я тоже не перенесу! Лучше потерять ее живой, чем мертвой! Решайся, мент!»И он решился.— Слушай, ты не могла бы у себя переночевать? — невнятно спросил Сергей Наташу.— А что случилось? — забеспокоилась она.— Ничего. Просто хочется побыть одному, — пробубнил Никольский себе под нос.Наташа с тревогой взглянула на него, присела рядом и обняла за плечи.— Собрался куда-нибудь со своей пушкой? — произнесла она ласково, но с тревогой.— Никуда! Клянусь! На дежурство завтра — сама знаешь! — Своей горячностью Никольский едва не погубил задуманный план. Но тотчас опомнился. Он должен взять себя в руки.— Тогда в чем дело? — успокоившись, осведомилась Наташа.«Я не могу, не хочу ее терять! — мысленно закричал Сергей. — Но пусть лучше будет жива, вот что главное! — Тут же одернул он себя. — Решайся, мент, решайся!»— Объяснил вроде. Хочу побыть один. С тобой не случается?Сергей попытался произнести все это резко, да не вышло. «Слюнтяй ты, опер!» — заключил он мысленно.— Нет. Одной мне плохо.Никольский вздохнул. «Лучше потерять ее живой, чем мертвой», — повторил он про себя. И наконец почувствовал, что может преодолеть внутренний барьер.— А мне — по-разному. Иногда лучше — когда сам по себе! — громко сказал Сергей. На сей раз получилось действительно резко, даже грубо. Наташа убрала руки с его плеч.— Вот как?..— Ну, накатило… — виновато произнес он. — Не сердись. Оставь меня, пожалуйста, — добавил он упрямо. — Завтра все пройдет.Наташа поднялась с дивана.— То есть временно разлюбил, — с обиженной усмешкой заключила она. — Интересно… Как ты это себе представляешь? Захотел — позвал, захотел — выгнал. И думаешь, я вернусь?! — повысила она голос.— Не знаю… — поник Сергей.— Хорошо. Я поехала. Ужин на плите, — сообщила Наташа холодно.— Спасибо, — буркнул Никольский.— Сергей… Перестань дурить. Гадко ведь… — вдруг попросила она, да так нежно — он едва не выдал себя.— Я не дурю… — насупился Сергей.— Очень тебя прошу… — с болью в голосе сказала Наташа.Сергею опять пришлось собираться с духом. Он несколько раз мысленно повторил свое заклинание: «Лучше потерять ее живой, чем мертвой». Но помогло не очень. Сергея только на то и хватило, чтобы с тупой настырностью брякнуть:— До свидания!— Да никуда я не поеду! — взорвалась Наташа. — Ты с ума сошел! Как мириться будешь? Кретин! Я же простить не смогу.— Поедешь, — по-прежнему тупо и настойчиво тянулНикольский. — Потому что я так решил.Наташа молча вышла в переднюю, сняла с вешалки свой плащ. Она не спешила, хотелось верить: «Сергей выскочит, остановит…»Некоторое время Никольский мучительно боролся с собой. Потом махнул рукой, вскочил и бросился в прихожую вслед за Наташей.Она уже оделась и отпирала наружную дверь, когда он окликнул:— Наташа, девочка!Она обернулась, шагнула к нему, обняла и ткнулась лицом в грудь.— Господи, я подумала, сейчас выйду — и конец! — почти простонала Наталья. — До того страшно было!.. Хуже смерти. Не стыдно тебе?!— Стыдно… — честно признался Сергей. Он чувствовал, что малодушничает, что не имеет права вести себя так, как ведет…— Как же ты мог?.. — продолжала Наташа дрожа. — И руки — словно ледышки. Что с тобой? Не молчи!..Но Никольский уже снова овладел собой.— Зонтик забыла, — сказал он деревянно. — А вдруг дождь пойдет? Промокнешь.Наташа отшатнулась. Звонко хлестнула пощечина.Хлопнула дверь, и Никольский остался один, как того и хотел. Он вернулся в столовую, сел на диван и согнулся, закрыв лицо ладонями. «Потерял ее, потерял!» — кричало у него в душе.Ожили старые часы, висевшие на стене: из них выглянула птичка и закуковала. Никольский схватил с дивана подушку, швырнул ею в часы. Попал. Птичка спряталась, переждала секунду, опять появилась и закуковала без удержу — много-много раз. «Долгую жизнь мне предсказывает, — подумал Сергей. — Долгую одинокую жизнь… На что она мне?..»
Утром, когда северное осеннее небо едва посветлело, Никольский вышел из парадного и осмотрелся. Во дворе было тихо и пусто.Сергей взглянул на чердак дома, расположенного напротив. В черном проеме выбитого окошка вспыхнула спичка — кто-то закурил. Никольский подошел к своему разноцветному автомобилю, открыл капот, сунул под него голову и осмотрел мотор.Послышался гулкий стук. Сергей на мгновение замер, потом высунул голову из-под капота и обернулся. В окошке чердака появилась новенькая желтая фанера — кто-то заколачивал ее изнутри.Никольский перевел дух и улыбнулся.Он не видел, как из соседнего парадного вышел Артем, приблизился к нему сзади и трижды выстрелил в спину. Пистолет был с глушителем, и выстрелы прозвучали негромко — тише, чем стук молотка.Пули разодрали куртку под левой лопаткой. Никольский упал и остался неподвижен.Артем оглядел двор и зашагал прочь.
Внимательный наблюдатель, приглядевшись к людям, наполнявшим здание аэропорта «Шереметьево-II», отметил бы одну странную особенность: многие из них внешне мало отличались друг от друга. Плечистые, ладно сложенные молодые и не очень молодые люди прогуливались по залу, сидели в креслах, маячили у раздвижных дверей. Было похоже, что аэропорт «Шереметьево-II» готовится к слету спортсменов разных поколений.В очереди к таможеннику стояла Жанна в сопровождении носильщика с тележкой. Неподалеку пристроился возле колонны Лепилов.Наконец Жанна подошла к таможеннику, отдала ему документы. Носильщик сгрузил с тележки чемоданы на транспортер. Их содержимое высвечивалось на экранах монитора.— Откройте, — приказал таможенник, кивнув на один из чемоданов.Жанна расстегнула молнию, откинула крышку. В чемодане среди прочих вещей покоились десятка полтора небольших футляров.— Что это? — осведомился таможенник.— Сувениры, — спокойно ответила Жанна.— Покажите, — потребовал таможенник.— А где «пожалуйста»?! — возмутилась Жанна.— Будьте любезны, — усмехнулся таможенник. — Сделайте одолжение.Рядом с Жанной словно из ниоткуда возникли генерал Колесников со свитой и высокие чины в пограничной форме.— Не покажу, — заявила Жанна.Таможенник посмотрел на начальство и принялся за работу: один за другим доставал футляры и открывал. В футлярах лежали броши, кулоны, серьги, кольца, ожерелья…Из-за чиновных спин выглянул Лепилов.Появились Яна и оператор с телекамерой на плече.— Мы ведем репортаж из аэропорта «Шереметьево-II», — сказала Яна в микрофон. — Сотрудники милиции при содействии таможенной службы провели успешную операцию по задержанию крупной партии украденных драгоценностей…
Федя вошел в ювелирную лавку, приветливо помахал рукой продавщице и кассирше, открыл дверь служебного помещения, миновал полутемный коридор и оказался в крохотной кладовке, где едва помещалась раскладушка.На раскладушке валялся Артем.— Ну?.. — спросил он, поднимаясь.— Порядок, — ответил Федя и выложил документы. — Паспорт. Виза. Разрешение на вывоз валюты. Билет до Нью-Йорка, — он посмотрел на часы. — Ближайший рейс. Поторопись, — и бросил поверх документов ключи.— А машина где? — спросил Артем.— Из лавки выйдешь — и сразу во двор, — объяснил Федя. — Там «девятка». Оставишь в аэропорту.— Тогда привет, — сказал Артем.— И тебе, — кивнул Федя. Он подождал, пока бандит покинет кладовку, и добавил с ухмылкой: — Пламенный.Потом открыл сейф, замаскированный в стене, извлек из него миниатюрный пульт и стал считать. — Раз, два, три, четыре…Артем через дверь служебного помещения прошел к выходу из магазинчика. Несколько покупателей толпились у прилавка, разглядывая украшения, выставленные под стеклом. Внезапно один из них обернулся к Артему и резко подсек его мастерским приемом самбо, а другой «покупатель» ударил бандита ребром ладони по шее. Артем рухнул, ему надели наручники.Еще трое «покупателей», среди которых оказался Котов, открыли дверь служебного помещения, крадучись, миновали полутемный коридор и ворвались в кладовку, где сидел на раскладушке Федя.— Руки! — крикнул Котов.Федя вздрогнул и от неожиданности нажал кнопку пульта.Со двора донесся звук оглушительного взрыва: машина, на которой должен был уехать Артем, разлетелась на составляющие. Ее остов запылал. Несколько случайных прохожих испуганно шарахнулись прочь от пламени, но, слава Богу, никто не пострадал.Артем, несколько побледневший, сидел в наручниках на полу ювелирной лавки. Он слышал взрыв и прекрасно понял, какую судьбу готовили ему подельники. Выходит, менты спасли его… Ну и дела! Сучара бацилльная! Ничего, он свое получит!Котов и двое «покупателей» вывели из служебного помещения злосчастного Федю. Увидев его, Артем улыбнулся жуткой сверкающей улыбкой.— Ах ты, сучара бацилльная!.. — протянул он нараспев, весело и страшно. — Да ты до суда у меня не доживешь! Отвечаю!
В зале аэропорта появилась представительная компания: Анатолий Яковлевич, Эдуард Анатольевич и Гулевой. Их сопровождали Беляков и Черныш.Навстречу им попался Лепилов, направляющийся к выходу.— А ты почему здесь? — удивился Беляков.— Знакомого встречал, — объяснил Лепилов.— А-а… — безразлично протянул Беляков, утратив к парню интерес. — Ну, встретил?— Нет, — покачал Лепилов. — Ошибка вышла.— Ладно, некогда нам… — сказал Беляков и повел представительную компанию через зал.
Служебное помещение аэропорта было полно народа. Здесь находились генерал Колесников со свитой, высокие таможенные чины, понятые, Яна и оператор с телекамерой на плече. Чуть в стороне, рядом со своими чемоданами, расположилась Жанна.Середину помещения занимал стол, на котором сверкали драгоценности, разложенные аккуратными рядами.Вошел Беляков.— Потерпевшие доставлены, товарищ генерал, — доложил он.— Сколько? — рыкнул Колесников.— Трое, — отрапортовал подполковник.— Заводи по одному.Беляков выглянул за дверь и ввел Гулевого.— Снимай, — шепотом велела Яна оператору.— Гражданин Гулевой, — обратился Беляков к цыгану. — Можете ли вы в присутствии понятых опознать украденную у вас вещь?Гулевой шагнул к столу и указал на брошь.— Вот она.
Лепилов курил возле рейсового автобуса, стоявшего у подъезда аэропорта.— Едешь? — спросил из кабины водитель. — Закрываю.Лепилов бросил сигарету и поднялся в салон. Дверь за ним закрылась. Автобус укатил.А в служебном помещении, где продолжалась образцово-показательная операция, стоял у стола Эдуард Анатольевич.— Вот этот кулон в общем-то похож на мой, — неуверенно заявил он.— Похож или ваш? — осведомился Колесников.— Пока не знаю, — ответил Эдуард Анатольевич. — Боюсь, на глазок… Я не специалист. Нужно проверить.— Там ювелир дожидается, — сообщил Беляков Колесникову. — Тоже потерпевший.— Зови! — велел генерал.Анатолий Яковлевич вошел в помещение и, не торопясь, профланировал вокруг стола, зорко осматривая ювелирную выставку.— Впечатляет, — наконец заключил он.— Что именно? — поинтересовался Колесников.— Весьма квалифицированная работа, — похвалил Анатолий Яковлевич.— Можете ли вы опознать украденную у вас драгоценность? — обратился к нему Беляков.— Увы, — вздохнул Анатолий Яковлевич. — К сожалению, не вижу здесь никаких драгоценностей. Все эти вещи — прекрасно исполненный новодел. Копии, другими словами. Стекляшки. Грош им цена.И в помещении воцарилась такая тишина, что стало слышно, как Яна шепотом сказала оператору:— Стоп. Накрылся репортаж.
Генерал Колесников проследовал в окружении свиты через зал аэропорта. У дверей он обернулся, окинул суровым оком подчиненных и остановил взгляд на Белякове.— Задержись. Извинишься перед иностранкой.— Я?.. — опешил Беляков.— Ну, ты же опознание проводил. Она тебя знает. И чин подходящий… В самый раз — для козла отпущения. Надо кому-то… Мне, что ли? — заключил генерал резко.— Никак нет! — вытянулся Беляков.— Извинишься и посадишь на очередной рейс, — приказал Колесников. — Я договорился. — И вышел в раздвинувшиеся двери.Следом за ним потянулась свита. За свитой — плечистые, ладно сложенные молодые и не очень молодые люди. Зал аэропорта заметно опустел.
В служебном помещении Черныш собирал разложенные на столе украшения — прятал их в футляры и складывал в чемодан.У стола сидела Жанна. Перед ней стоял Беляков.— Уважаемая госпожа Полякова, — говорил он. — Приносим вам извинения за доставленное беспокойство и возвращаем…— Совсем тепа, — перебила его Жанна. — Разве так извиняются?— Как положено, — не смутился Беляков.— Перед женщиной?.. Консулу, что ли, позвонить? Скандал устроить? — произнесла она задумчиво.— Ваше право, — буркнул Беляков.— Ручку целуйте, — велела Жанна. Потом взглянула на Белякова и поморщилась. — Ой, нет… пусть лучше молодой человек поцелует.Беляков подумал и скомандовал:— Черныш!Черныш подошел к Жанне и поцеловал ей руку.— Другое дело, — заключила Жанна, привычно овладевая ситуацией. — Присаживайтесь, чего стоите? — Она достала из чемодана плоскую бутылку. — Давайте по глоточку. А то перенервничала — жуть!— Мы на службе, — отозвался Беляков.— Бросьте, — сказала Жанна. — Хочется ведь?.. Ну?.. — Она глотнула из горлышка.Беляков присел рядом с ней и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40