— А как он вышел на вас? — поинтересовался Никольский.— Случайно. Напал на эту заметку, — Гулевой кивнул на журнал, — и решил проследить историю нашей семьи. Очень удивился, что брошь сохранилась.Никольский взглянул на черно-белую фотографию броши, помещенную в журнале.— Зачем же вы такую ценную вещь в доме держали? — спросил майор укоризненно.— А где же еще держать? — удивился цыган. — Из поколения в поколение берегли. Да, видно, судьба…Гулевой прислушался к песне, звучавшей в зале, выждал и, поймав нужный момент, неожиданно лихо гикнул. Скрипка в его руках закричала раненой птицей, он поднялся и выскочил из-за кулисы, встреченный новым шквалом аплодисментов.
В кабинете Никольского сидели Котов и Лепилов. Никольский читал им тот самый пожелтевший от времени журнал, который вместе с Гулевым рассматривал в ресторане.— «Небезызвестный господин Мокташев в который раз удивил Москву. На зеленом сукне Английского клуба нефтяной король за час выиграл у графа Безбородко сто тысяч рублей. Разоренный граф был вынужден отдать фамильную реликвию — брошь, подаренную его прабабушке Екатериной Великой».— Покороче давай, — попросил Котов, посмотрев на часы.— «В тот же вечер господин Мокташев присутствовал на бенефисе любимицы публики Варвары Гулевой и преподнес ей сию уникальную вещь», — закончил чтение Никольский.— Ясно, — кивнул Котов. — Цыган — потомок?— Внук, — уточнил Никольский. — За месяц до кражи показывал брошь человеку, который представился как журналист, — он выложил на стол фоторобот того самого патлатого бородача.— Наводчик? — понятливо уточнил Котов.— Похоже, — кивнул Никольский.— Хорошо, — заключил Котов, снова посмотрев на часы. — Держи меня в курсе.— И ради этого приезжал? — не поверил Никольский.— А как же? По долгу службы. Курирую вас, недотеп! — Он хохотнул.— Я серьезно спрашиваю, — не принял его тона майор.— И я серьезно, — невозмутимо вторил Котов.— Тогда дополнительная информация — к размышлению, — Никольский перебрал на столе какие-то бумаги, будто готовясь к длинному докладу: он решил позлить Котова.— Валяй, но в темпе, — неохотно согласился муровец.— Кроме квартиры Гулевого на днях обчистили еще две, — доложил Никольский. — И почерк тот же — довольно впечатляющий. Расскажи, Миша.— Скок на самом высоком уровне, — сообщил Лепилов. — Сигнализация отключена мастерски. Замки вскрыты без единой царапины. Следов — никаких.— Кто потерпевший? — поинтересовался Котов.— Ювелир и бывший цеховик, — сообщил Лепилов.Котов насторожился.— Что взяли? — быстро спросил он.— Мелочевку, — ответил Лепилов. — Магнитофон, кофемолку, два серебряных чайника из горки, свитер, пепельницу бронзовую, блок сигарет…— Ладно, не утомляй, — вздохнул Котов, потеряв интерес к дальнейшему перечислению.— Понимаешь, в чем загадка? — спросил Никольский. — Судя по всему — явные профессионалы. Такие наобум не работают. И тем не менее в одном случае шли за исключительно ценной вещью, а в других — за чайниками.— Вот и разгадывайте, — равнодушно предложил Котов.— Постараемся, — пообещал Никольский. — А теперь объясни, почему в МУРе так заинтересовались брошью, которую украли у Гулевого?Котов поднялся из-за стола.— МУР любопытен, как ребенок. Обожает всякие цацки. Просто тянет его к ним! — Он явно высмеивал собеседника.— Слава, будь человеком, — нахмурился Никольский.— Наташеньке нежный привет, — улыбнулся Котов и вышел из кабинета.Никольский с Лепиловым недоуменно переглянулись.
Наташа и Сергей целеустремленно шли по улице. Точнее, целеустремлен был Сергей: он едва ли не тащил вперед свою спутницу, держа ее за руку. Наташа время от времени удивленно косилась на Никольского, но вопросов не задавала.Наконец они вошли в ювелирную лавку. Покупателей здесь было немного. Люди толпились возле прилавка, и у большинства из них вид был испуганный: цены на выставленных под стеклом украшениях подавляли всякое эстетическое чувство.— Ну, зачем привел? — спросила Наташа Никольского. — Сознавайся.— Сон видел, — сообщил Сергей, придав своему лицу самое таинственное выражение.— Так… — улыбнулась она. — И какой же?— Будто я предложение сделал — одной женщине… — Сергей отвел глаза и посмотрел вверх, словно бы крайне заинтересовавшись узором на потолке магазинчика.— Красивой? — поинтересовалась Наташа, продолжая лукаво улыбаться.— Ох… — Никольский якобы задохнулся от восторга. — Самой-самой. Не знаю даже, как духу набрался.— И что я тебе ответила? — Глаза Наташи победно сверкнули.В это время из-за двери служебного помещения лавки появилось элегантное создание женского пола, облаченное во все заграничное. Надменным взглядом создание окинуло толпу покупателей, и вдруг взгляд этот будто споткнулся.— Наташка! — заорало создание восторженно, разом растеряв весь свой спесивый лоск.И в следующий миг Наталья была заключена в объятия.— Жанна? — удивилась она, не слишком разделив радость встречи. — Здравствуй.Жанна оглядела ее и заключила с некоторой завистью:— В полном порядке!— Ты тоже, — вернула ей комплимент Наташа.— Да где там! — отмахнулась Жанна. — Кручусь по заграницам — туда-сюда. Вся издергалась! Лица нет!— Я бы не сказала, — великодушно возразила Наташа. — Лицо есть.— Остатки! — самокритично возразила Жанна. — В зеркало смотреть страшно. Что делать — ума не приложу!— Ну, смени образ жизни, обстановку… — с усмешкой посоветовала Наташа.— О чем ты говоришь? — замахала руками Жанна. — И так уж… Три страны сменила, двух мужей. Волосы перекрасила… Что еще я должна менять?Она в упор уставилась на Никольского. Наташе пора было его представить. Но этого не случилось.— Извини, — сказала она Сергею. — Мы тебя бросим, — и добавила, похоже, скорее для Жанны. — На пару минут, не больше.Потом Наташа взяла подругу под руку и отвела в сторону. Она явно не хотела знакомить Жанну с Сергеем. Ему, признаться, это очень польстило: впервые гордая Наталья столь недвусмысленно демонстрировала ревность.Оставшись в одиночестве, Никольский немного помедлил, оценивая ситуацию, и, покосившись на Наташу, стоявшую к нему спиной, предпринял ряд важных действий: направился к прилавку, пригляделся к тому, что лежало под стеклом, тихо посовещался с продавщицей, выбил в кассе чек, отдал его, получил две маленькие коробочки, открыл, посмотрел, закрыл и спрятал в карман. В коробочках лежали обручальные кольца.Закончив дело, Никольский снова покосился на Наташу. И оказалось, что он попался… Наташа успела распрощаться с Жанной и теперь издали наблюдала за Сергеем — серьезно и чуть испуганно.Он подошел и виновато улыбнулся.— Так что я тебе ответила? — спросила Наташа.— Когда? — прикинулся он дурачком.— Во сне, — пояснила она нетерпеливо.— Сама, наверное, помнишь… — Он прищурился, улыбаясь хитро.— Погоди, не путай меня… — Нарочито серьезно она подняла указательный палец на уровень его лица. — Чей сон? — спросила строго.— Мой! — торжественно заверил Никольский.— Как же я могу его помнить? — осведомилась она менторским тоном.— Ну, раз ты в нем была… — Никольский изо всех сил сдерживал улыбку, но сдержать не мог.— Господи, чушь какая! — возмутилась Наташа. — Перестань сиять! — И, не выдержав, сама рассмеялась, избавляясь от пережитого волнения. — До чего же ты глупый!— Догадалась? Жаль. Уж я скрывал, скрывал… — притворно посетовал Сергей.— Зря не познакомила тебя с Жанной, — Наташа покачала головой. — Вот бы парочка вышла!— Что же ты?!. — воскликнул Сергей, как бы очень сожалея об упущенном знакомстве.— Пожадничала, — улыбнулась Наташа. — Дурачок, да мой.— А мне она так понравилась! — продолжал балагурить Никольский.— Не только тебе… — произнесла Наташа таинственно.— Кому еще? — поинтересовался Сергей, изображая крайнее неравнодушие к Жанне и ее знакомствам.— Старая любовь Алеши Тарасова, — сообщила Наташа и осеклась.Никольский мгновенно переменился. Улыбка сбежала с его лица, в глазах появился хищный и азартный сыскной блеск.— Эй, не делай стойку! — воскликнула Наташа. — У них давно уже все в прошлом, насколько я понимаю…— Вы подруги? — деловито спросил Никольский, поневоле переходя на официальный тон опроса свидетеля.— Боже сохрани! — Наташа истово перекрестилась. — Послушай, нам обязательно о ней говорить? — спросила она, постепенно накаляясь. — Ты считаешь, самый подходящий момент?— Нет, конечно, — признал Никольский.— Покажи, что купил. И выбрось эту стерву из головы! — велела Наташа уже безо всякой ласки в голосе.— Уже выбросил, — заверил Сергей и тут же снова задал вопрос: — Она здесь работает?— Раньше работала, — ответила Наталья неохотно.— А теперь? — быстро спросил Никольский. Наташа вздохнула и отчеканила раздраженно, но ровным голосом:— Полякова Жанна. Отчества не знаю. Возраст — на пять лет старше, чем выглядит. Образование очень среднее. Хватка железная, как у мышеловки. Имеет собственную ювелирную лавку в Нью-Йорке.— Зачем приехала? — Сергей уже не мог остановиться: он продолжал делать свою работу, будто и впрямь разговаривал не с возлюбленной, а со свидетелем по очередному уголовному делу.— По причинам, о которых мне ничего не известно. Еще вопросы, гражданин начальник?.. — произнесла Наташа с тихой яростью.— Прости… — опомнился Сергей.Наташа отвернулась. Достал, мент… Даже такие минуты умудрился испортить. Вот ведь ментяра неисправимый! Как с ним жить? Он и в постели будет думать об очередных еще не раскрытых преступлениях…Никольский достал из кармана две коробочки.— Посмотри, пожалуйста, — попросил он покаянно.— Не сейчас, — отказалась Наташа, не оборачиваясь.— А когда? — Сергей терял почву под ногами: он понимал, что обидел любимую, но как ей объяснить, что сделал он это не нарочно.— Не знаю… — холодно отозвалась Наташа. — Когда вспомню, что я тебе ответила — в твоем сне.—В ресторане шла та же самая вечерняя программа. Хор цыган располагался на эстраде, а солист Гулевой бродил со скрипкой по залу. Совершив очередной круг, он развернулся и вдруг на секунду замер, не спуская взгляда с крайнего столика. За столиком сидели Володя и Яна. Гулевой приблизился к ним. Скрипка звучала нежно и трогательно. Он играл для Яны, но смотрел на Володю. И воображение цыгана пустилось в пляс, обгоняя мелодию. У Володи появились очки… борода… патлатый парик. Теперь за столиком сидел человек, знакомый Гулевому: тот самый журналист, что расспрашивал его о фамильной броши. Песня кончилась. Раздались аплодисменты. За столиком сидел прежний Володя — богемный представитель свободной прессы в легком подпитии.— Извините, — сказал Гулевой. — Кажется, мы знакомы?— Ага, — согласился Володя. — Кочевали вместе. По степи.— Вы были у меня в гостях, — напомнил цыган.— Верно. В кибитке, — издевался журналист.— Володя, не заводись, — предупредила Яна.— Дома были, — уточнил Гулевой.— Гляди-ка, — улыбнулся Володя Яне. — У него и дом есть.— Я прошу тебя, — снова предупредила она.Володя снисходительно посмотрел на Гулевого.— А ты ничего не путаешь? — спросил он мягче.— Нет, — покачал головой цыган. — Я сомневался, пока не услышал ваш голос. Но теперь совершенно уверен.— И что тебе надо? — вновь моментально окрысился журналист.— С вами в милиции хотят поговорить, — произнес Гулевой твердо.— Вот номер! — возмутилась Яна. — Да кто вы такой?— Чокнутый, — объяснил ей Володя. — Разве не видишь? Пошли отсюда.Он бросил на стол деньги и поднялся. Гулевой преградил ему путь.— Боюсь, придется немного задержаться! — заявил он решительно.— Пошел ты!.. — рассвирепел Володя и толкнул Гулевого в грудь.— Володя! — крикнула Яна.Но было поздно. Гулевой отлетел к соседнему столику и рухнул на него спиной, ударив скрипкой по голове кого-то из новых русских. Другие новые русские, сидевшие там же, вскочили и, вмиг вспомнив недавнее свое пролетарское прошлое, кинулись с кулаками — кто на Володю, кто на Гулевого. Хор цыган, теряя приклеенные усы и бороды, под которыми обнаруживались чисто славянские лица, поспешил на выручку своему солисту. Драка закипела нешуточная…
Лепилов и два сержанта ввели в дежурную часть отделения милиции шумное сборище: изрядно побитого Володю, Яну и цыганский ансамбль. Впрочем, цыганом остался теперь лишь Гулевой — остальные утратили жгучие национальные черты в пылу бурных событий.— Надеюсь, не помешали? — с показной робостью осведомился Лепилов у Митрофанова.— Нет, — мрачно ответил тот. — У меня и до вас было плохое настроение, — и, нахмурившись, привычно гаркнул на галдящих задержанных. — Граждане, граждане! Не начинайте нового скандала!— А мы не начинаем — воинственно отозвалась Яна. — Мы продолжаем старый!К барьеру, за которым сидел Митрофанов, пробирался Гулевой и тихо попросил:— Пожалуйста, позовите Никольского. Это важно, поверьте.
В кабинете Никольского сидел побитый Володя. Сергей писал протокол. У дверей пристроился на стуле Лепилов.— Итак, вы никогда не были в доме у гражданина Гулевого и не видели этой броши? — Никольский кивнул на фотографию в старом журнале, лежавшем на столе.— Точно, — раздраженно подтвердил Володя. — Я — не я, и лошадь не моя. А цыган — со сдвигом. Неужели не ясно?— Нет пока. — Никольский протянул ему листок протокола. — Распишитесь.Володя чиркнул авторучкой и встал.— Все?— Да, — кивнул Никольский. — Кстати, как Алексей Борисович поживает?Володя едва заметно дрогнул.— Какой Алексей Борисович? — Он изобразил удивление.— Тарасов, — пояснил майор спокойно.— Понятия не имею, о ком вы говорите… — Володя отвел лживые глаза.В дежурной части грянул цыганский хор.— Ладно, спасибо, — улыбнулся Никольский.— За что? — подозрительно спросил Володя.— Сразу многое прояснилось после вашего ответа, — растолковал ему Никольский, ничего, в сущности, не растолковав.В кабинет вошел Беляков с плащом и кейсом.— Миша, уведи задержанного, — распорядился Никольский.Лепилов вывел Володю за дверь.— Ну, я домой, — благодушно объявил Беляков, прислушиваясь к цыганскому хору, доносившемуся из дежурной части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40