https://wodolei.ru/catalog/unitazy/cvetnie/
– Я рад!
Ренар крепко поцеловал ее в губы и направился к выходу. Секунду спустя он уже резко захлопнул за собой дверь спальни.
Арианн пригладила волосы рукой и унылым взглядом окинула пустую спальню. Ей следовало умыться, одеться и хоть немного подготовиться к предстоящей поездке. Но мысли о бесконечных ссорах с супругом, вызванные внезапным уходом Ренара, не давали ей сосредоточиться. Машинально она подошла к одному из распахнутых настежь окон. С высоты открывался бесподобный вид на окрестности замка. Таинственная прохлада тенистой рощи, пшеничное поле, на котором уже собирали урожай крестьяне. Слева расположился зеленый луг с разбросанными по нему островками цветущих маргариток, среди которых на своих веретенообразных ногах резвился жеребенок от породистой кобылы Ренара.
Сколько раз Арианн представляла себя прогуливающейся по этому душистому лугу. Сколько раз воображала, как маленькие пухлые пальчики цепляются за ее руку. Она наклонялась бы, чтобы показать дочери травинку или цветок, обучая девочку всему тому, чему когда-то ее научила мать. И дочка кивала бы в ответ, жадно впитывая рассказы матери. Маленькая девочка с живыми зелеными, как у Ренара, глазами и выгоревшими на солнце волосами. А может, волосы у нее будут такими же золотистыми, как у отца Арианн. Или как у Габриэль.
Мысль о сестре еще больше испортила настроение Арианн. Впрочем, она никогда и не переставала думать о Габриэль, опасения за упрямую сестру стоили ей многих бессонных ночей. Если бы ей не удалось пристроить Бетт горничной к Габриэль, чтобы та посылала домой регулярные сообщения, Арианн, наверное, уже начала бы сходить с ума от переживаний за младшую сестру.
Когда Габриэль убежала, Ренар предложил съездить в Париж и вернуть ее. Пусть даже силой, если потребуется. Но, как бы ни было сильно искушение, Арианн отказалась. Едва ли ей удалось бы удержать сестру в заточении, к тому же она боялась, что и так уже наделала предостаточно ошибок с Габриэль.
От нахлынувших мучительных воспоминаний даже яркий свет за окном померк. Их последняя встреча окончилась ожесточенной ссорой. Арианн понимала, как жестоко обошелся Этьен Дантон с ее сестрой, понимала, как сильно Габриэль горюет по Николя Реми, хотя никогда в этом и не признается. Но сама она оказалась не способна ослабить боль сестры, и это очень удручало целительницу от рождения.
К тому же в тот памятный день ей самой требовалось исцеление. Хотя Арианн еще никому не говорила о своей беременности, она уже убедилась в этом, как и в том, что все пошло не так хорошо, как хотелось бы. Как раз в то злосчастное утро Арианн увидела кровь. Габриэль упрямо упаковывала свой дорожный сундучок, и женщина не выдержала.
– Ни в какой Париж ты не поедешь, Габриэль. – Арианн выбрасывала платья и юбки из сундука с такой поспешностью, с какой сестра до этого упаковывала их, и кидала обратно на кровать. – Не поедешь, и точка. И обсуждать тут нечего.
Габриэль впилась в нее глазами:
– Нечего?! Разве? Может, тебе и плевать, что станет с великолепным домом, купленным нашим отцом, но мне…
– Домом его любовницы! Неужели ты оскорбишь маму, принимая подобный подарок от мерзкой и подлой женщины, которая разбила ей сердце?
– Матушке теперь уже все равно, – судорожно сглотнув, выпалила в ответ Габриэль.
– Думаешь, она равнодушно взирала бы на то, как ее дочь готовит себя к ремеслу… продажной женщины?
– Я такая, какая есть, – парировала Габриэль, заново сворачивая платье.
– Нет, нет и нет. – Арианн схватила Габриэль за руки, пытаясь остановить. – Ты не виновата в случившемся с Дантоном.
Щеки Габриэль запылали, и она высвободилась из рук Арианн.
– Не тебе судить об этом. Ты ничего не знаешь, а я не хочу ничего обсуждать.
– Да, ты не хочешь ничего обсуждать. Как не захотела поделиться со мной своей печалью по Реми.
При упоминании Реми Габриэль скомкала в руках платье, которое до этого аккуратно складывала, и словно отгородилась им от сестры, сжав губы в тонкую линию. Арианн слишком хорошо знала это выражение на лице младшей сестры: скрытая боль и нескрываемое упрямство.
Арианн чувствовала, что не в ее силах разубедить сестру, она бессильна достучаться до нее. С досады она мерила шагами комнату.
– Ты думаешь, я не догадываюсь, что ты задумала? Ты веришь, будто, совратив кого-то из сильных мира сего, получишь богатство и связи, чтобы занять место при дворе. И ты найдешь способ отомстить Темной Королеве за все, что та сотворила с Реми. Ничего у тебя не выйдет, Габриэль. Тебе не одолеть Екатерину. Но даже если ты погубишь ее, ты и себя загубишь. Твое сердце, твоя душа станут такими же черными, как у нее, но этим Николя не вернуть.
– У меня нет сердца, – ответила Габриэль, укладывая платье в дорожный сундук. – И это не имеет никакого отношения к Реми. Только мои собственные амбиции.
Она резко отскочила, когда Арианн захлопнула крышку у нее перед носом.
– Можешь позабыть о своих проклятых амбициях. – Арианн явно теряла терпение. – Ты никуда не едешь. Я категорически запрещаю тебе.
– Ты запрещаешь? – закричала Габриэль. – Кто ты такая, чтобы запрещать?
– Твоя старшая сестра и Хозяйка острова Фэр.
– О да, великая целительница, которая думает, будто может исправить все на земле. Пойми, Арианн, ты не в силах меня переделать. Когда же ты поймешь это наконец? Я совершенно не такая, как ты и наша матушка. А может, если бы мама не была такой идеальной, она никогда не толкнула бы папу в объятия этой проститутки.
Арианн не успела еще сообразить, что делает, как залепила пощечину Габриэль. В установившейся на мгновение тишине обе сестры потрясенно смотрели друг на друга. Габриэль прижимала руку к щеке.
Никогда прежде, ни разу Арианн не поднимала руку ни на одну из сестер. Ей стало плохо, когда она увидела слезы, застывшие в глазах Габриэль.
– Прости меня, Габриэль, я…
Но Габриэль резко зажмурившись, отвернулась…
Арианн устало прижалась лбом к оконной раме. Уже на следующий день Габриэль исчезла из замка, и они не виделись и не разговаривали друг с другом на протяжении всех этих двух лет. И винить в этом стоило не только Габриэль. Сраженная тем, что сестра убежала тайком, и глядя на то, что она живет теперь в доме той мерзавки, угнетаемая собственными бедами, Арианн не предпринимала никаких усилий, чтобы исправить положение.
Стоило ей только написать Габриэль, что она потеряла ребенка, как сестра тотчас бы возвратилась к ней. Арианн в этом не сомневалась. Но она была слишком горда, чтобы снизойти до этого.
Ее повсюду считали самой знающей из всех мудрых женщин. Многим будущим матерям она помогла выносить детей в трудных случаях, благополучно приняла бесчисленное множество родов. Но в ней самой вместо желанного ребенка рос внутренний страх, что, несмотря на весь свой ум, все свои знания, всю свою магию, она может оказаться бесплодной.
Если бы только Ренар понимал, как горько и одиноко ей бывало даже рядом с ним! Впрочем, наверное, мужчинам вообще этого не понять. Видимо, она слишком многого хотела от своего мужа. Зачатие ребенка должно быть наполнено ликованием. Это священное таинство, соединяющее вместе мужчину и женщину. Арианн поежилась от тоскливой мысли. Ее страстное желание родить ребенка только разделяло их с мужем.
Густой слой тумана клубился по пастбищу от покрытой росой травы, тонкой полоской над горизонтом только-только показалось солнце. Неподвижная тишина раннего утра нарушалась щебетанием птиц и настойчивыми глухими ударами молотка Ренара, который задумал заделать брешь в ограде пастбища.
Он присел на корточки, крепко зажав один гвоздь губами, и выверенными ударами забивал второй гвоздь в новую доску.
Графу де Ренару едва ли приличествовало чинить заборы в собственных владениях. Но он искренне опасался, что крестьянские замашки всегда превалировали в нем над изысканными наклонностями, унаследованными от властителей из рода Довиллей. Ему нравилось орудовать топором или косой, и он охотно брался за хорошую честную работу, предпочитая ее, скажем, псовой или соколиной охоте или попойке в обществе знатных дворян, надушенных, словно парижские кокотки.
Ренар всегда чувствовал себя гораздо ближе к своему родственнику Туссену, дальнему кузену матери-крестьянки. Отважный старый вояка ушел на встречу с Создателем пару весен назад. Мирная смерть – достойный конец того, кто прожил долгую и полную событий жизнь. Ренар все еще тосковал по старику, который заменил ему отца и был его совестью. Особенно теперь, когда случилась эта беда с Арианн.
Ренар вытащил изо рта гвоздь и вбил его на место. Ветер принес издалека звуки рожка, и граф выпрямился и напряг зрение, устремив взор в направлении дороги, которая вела к замку. Он разглядел отряд из полдюжины конников, одетых в черные с золотом ливреи семьи Довилль. В самой середине колонны в дамском седле, на богато украшенной попоне, в алой шерстяной мантии, наброшенной на плечи, ехала его Арианн. Ее каштановые волосы были заплетены в толстую косу, откинутую на спину. Хозяйка острова Фэр.
Ренар расплылся в гордой улыбке, но тут же погрустнел. Дома в предутренней мгле они с Арианн поцеловались на прощание. Это было неловкое объятие, несмотря на обоюдные усилия притвориться, что все по-прежнему хорошо.
Ренар наблюдал приближение отряда. Когда всадники достигли той части дороги, что пролегала мимо луга, Арианн вытянула шею, чтобы поглядеть на него. Она улыбнулась и помахала ему одной рукой. Даже на таком расстоянии Ренар чувствовал печаль, окутывавшую его красавицу жену.
Но он засмеялся ей в ответ и замахал рукой. Он махал до тех пор, пока кавалькада совсем не скрылась из вида, утонув в клубах поднятого ими непроглядного облака пыли.
Ренар опустил руку, его улыбка исчезла, уступив место тревоге.
– Дорогая моя, – пробормотал он. – Мне кажется, ты все еще нездорова, слишком уж ты бледная и слабенькая.
Несмотря на все заверения Арианн, Ренар опасался, что она так и не оправилась до конца после выкидыша.
И, хотя он уже затосковал по ней, все лее ей надо на время развеяться. Посещение старого дома должно пойти ей на пользу, излечить ее от навязчивой идеи, которая буквально приросла к ней. Отсутствие жены даст и ему шанс проветрить свою голову и придумать, как, черт возьми, он собирается разрешить их общую проблему.
Ренар всегда удачно скрывал свои чувства, по крайней мере до тех пор, пока Арианн, покорив его сердце, не вошла в его жизнь. Теперь он жил в ежечасном страхе, что мудрая женщина (а Арианн все же была из числа ведуний) сумеет прочитать по его глазам и раскрыть его тайную вину перед ней, узнает, что он обманывал ее все прошедшие девять месяцев. О нет, он не изменял ей с другой женщиной! Не существовало на свете женщины, которая смогла бы выманить его из объятий любимой. Но вдруг Арианн сочтет измену даже простительнее того, что он творил все это время? Ведь сейчас она смотрит на мир иными глазами.
Он противодействовал ей в зачатии ребенка.
Вытащив следующий гвоздь из мешочка, привязанного к поясу, Ренар вернулся к починке изгороди. Но молоток казался ему тяжелее с каждым взмахом. И все из-за его неспокойной совести.
Арианн была дочерью легендарной ведуньи, мудрой женщины, святой Евангелины, предыдущей Хозяйки острова Фэр. А бабушка Ренара по крестьянской линии… Какой смысл обманывать самого себя? Ренар криво усмехнулся: все подтверждало этот факт. Старая Люси была ведьмой и не гнушалась самых зловредных методов. Ее мало интересовало искусство заживления ран, но она стала экспертом в темном царстве отрав и снадобий, мешающих зарождению жизни или содействующих избавлению от уже зародившейся.
Бабушка передала многое из своих познаний Ренару. В том числе и рецепт особого варева, способного на время сделать семя мужчины бесплодным. Ренар приготовил снадобье и тайком принимал его все прошедшие месяцы.
Он мог представить, что сказал бы ему на это Туссен. Насколько старик любил Люси, настолько он всегда порицал ее темное колдовство, и еще больше, что она всему научила и Жюстиса. Но что еще, черт возьми, он мог сделать? Ренар нахмурился и с силой ударил молотком. Гвоздь изогнулся, и Ренару пришлось вырвать его из дерева. Он с удовольствием бы растил с Арианн хоть дюжину ребятишек, но не за счет же ее здоровья, а возможно, даже жизни. Ренар попытался избегать близости с женой после ее последнего выкидыша. Но, несмотря на тихую скромность этой женщины, при желании она становилась чертовски соблазнительной и… Тут Ренар глубоко вздохнул: его плоть была слишком слаба, когда дело касалось Арианн, женщины, которую он любил.
Жена не оставила ему иного выбора, кроме как прибегнуть к проклятому снадобью. Она явно не щадила себя, одержимая желанием забеременеть. А он чувствовал себя настоящим мерзавцем каждый месяц, когда Арианн сокрушалась от отчаяния при наступлении особых дней и ее сердце каждый раз обливалось кровью. Ренар чувствовал свою вину еще острее, когда она сворачивалась клубочком в его объятиях, не подозревая, что он-то и виновен в ее неоправдавшихся ожиданиях.
В отчаянии Ренар думал, что так не может продолжаться долго. Ему следовало найти решение, даже если оно предполагает средства, которые Арианн не одобрит. Кончив работу, он выпрямился и задумчиво положил руки поверх изгороди. Скорее всего, в нем текло слишком много крови ведьмы Люси.
Но он уже все для себя решил. Ренар твердо наметил найти способ дать долгожданного ребенка Арианн, не подвергая ее жизнь смертельной опасности. Он изучит все древние тексты, узнает все заклинания. Он все добудет. Даже… Тут мрачная усмешка появилась у него на губах – даже если ему придется обратиться к самой черной магии.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Лунный свет мерцал над Лувром, от протекавшей поблизости Сены тянуло сыростью, которая перемешивалась с ароматом роз, витавшим над дворцовыми садами. Дворец, словно сказочный замок, был выгравирован на темном вечернем небе, из залитых светом окон парадной галереи, где шел маскарад, лилась музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63