Но Реми поднес ее руку к губам, как если бы она была все так же шелковиста и изысканна, как в дни ее пребывания при дворе.
– Боюсь, я скоро стану ревновать тебя к этому волшебству, которое полностью поглощает тебя, исключая из твоей жизни все остальное. – Несмотря на явное поддразнивание, она уловила в его взгляде гордость за нее, и это согрело ее больше, чем солнечные лучи. – Ну, так как? Мне наконец-то позволено взглянуть на творение мастера?
– Но я… я…
Габриэль заколебалась. Возвращение к живописи шло через неуверенность, пробы и ошибки. Свою первую после длительного перерыва картину она ревниво охраняла от других и особенно от Реми.
Но когда он легкой походкой пошел за ней к мольберту, она не попыталась остановить его. Он встал перед холстом, и она, затаив дыхание, с тревогой ожидала, пока он осмотрит ее работу.
– Габриэль! – задохнувшись, вскрикнул, Реми.
Ее сердце оборвалось.
– Тебе не понравилась, – воскликнула она. – Ты считаешь картину ужасной.
– Нет-нет, – поспешно заверил он ее. – Это… какое-то волшебство. У меня такое чувство, что я могу пройти прямо туда, в холст, но… но… – Он жестами беспомощно показывал на мольберт, не находя слов. – Ты нарисовала меня.
– Не совсем тебя. Я только использовала твое лицо.
– О нет, женщина, ты использовала намного больше, чем мое лицо, – произнес Реми с некоторым осуждением. – Черта с два! Габриэль, ты же нарисовала меня в чем мать родила.
Габриэль встала рядом с Реми, критически разглядывая свою работу. Ей удалось передать всю красоту леса, окружающего их. Лошадь на картине пила воду из реки, седло и все снаряжение ее хозяина – меч, латы, одежда – были разбросаны поблизости. На переднем плане, в самом центре полотна, под деревом глубоким и крепким сном спал рыцарь. Он лежал на боку, положив голову на руку, свет и тень играли на его волосах. Хотя художница и изобразила его спящим, мощь и сила этого человека были очевидны, они проявлялись в его широких плечах, мускулистой груди, крепких мускулистых руках и ногах, упругих ягодицах. Габриэль отобразила и его уязвимость, раскрывая ее в шрамах, которые избороздили его гладкую кожу, в усталости, отраженной на его лице, в позе, в которой он спал.
Память любящей женщины обнаруживалась в каждом штрихе.
Вовсе не на такую реакцию надеялась Габриэль, но она гордо вскинула голову.
– Я думаю, что это лучшая работа из мною написанных, – с вызовом сказала она.
– Да, это… все очень хорошо выполнено, но… – Реми явно пребывал в замешательстве. – Почему твой рыцарь голый? Я бы никогда… я хотел сказать, настоящий рыцарь никогда бы не разделся и не уснул бы в таком виде. Для него это означало бы полную беззащитность, он слишком уязвим для своих врагов.
– Рыцарь устал от своих приключений и сражений, – терпеливо объяснила Габриэль. – Было жарко, он еще и взмок под своими доспехами. Он искупался в прохладной реке и заснул под деревом. Это зачарованный лес, и он чувствует себя здесь в полной безопасности.
– Если он так измотан, тогда, почему у него так… так… – Реми неловко указал на довольно впечатляющее дополнение между ногами рыцаря.
– Все просто. Очевидно, им овладели приятные мечты о прекрасной даме, которую он любит.
– Но не могла бы ты хотя бы кустом каким-нибудь или какими-нибудь сорняками прикрыть это…
– Нет, не могла бы! Мне жаль, если ты оскорблен, но я не нахожу ничего позорного в великолепии мужского тела, особенно твоего.
– Я вовсе не оскорблен, любовь моя. – Реми взял ее за плечи и заговорил мягче: – Понимаешь, я даже польщен, если именно так ты меня видишь. Я действительно выгляжу так… так…
– Так хорошо? О да, вполне, – выдохнула Габриэль.
Губы Реми расплылись в неуверенной улыбке.
– Только есть одна проблема: как я посмотрю в глаза твоим сестрам, после того как они увидят это, – робко улыбнулся Николя, чем привел Габриэль в восхищение. Ее могущественный Бич действительно покраснел до корней своих волос и добавил со стоном: – Не говоря уже об издевательствах, которые я буду вынужден выносить от Волка и Ренара.
Габриэль обняла его за шею.
– Я вовсе не хотела смущать тебя, – попыталась она его успокоить. – Я писала эту картину только для себя как символ моей любви к тебе и символ возвращения моего дара. Я думала, что все потеряно навсегда после того, что сделал со мною Дантон. Но ты вернул меня к жизни.
Реми посмотрел на нее своими карими глазами.
– Никогда ни один мужчина не мог отнять у тебя твоего дара, Габриэль. И вовсе не я вернул его тебе. Он всегда оставался там, внутри тебя, просто тебе нужно было найти в себе силы вызвать его снова.
– Если бы не ты, мне никогда бы это не удалось. – Она ласково погладила его по щеке. – И не волнуйся. Никто никогда не увидит эту картину, только ты и я.
Реми порывисто поцеловал ее, поцелуй был жарким и настойчивым. Прижавшись к нему, Габриэль отвечала ему, но в душе ее снова сидела заноза. Она поклялась быть с Реми полностью честной, и ей хотелось бы не нарушать клятву. Тогда должна ли она рассказать ему о недавнем сне Мири?
Мирибель больше не снились кошмары о том, как Габриэль становится любовницей Генриха Наварского. Ее сон стал более четким, и она увидела лицо дамы, крадущейся в покои короля, другой белокурой красавицы, другой женщины по имени Габриэль.
Но в недавнем пророческом сне Мирибель увидела Париж в каком-то далеком будущем, где он стал городом таинственных огней, которые не были похожи на факелы. Ни король, ни королева больше не управляли Парижем, а огромный дворец Лувр превратился в хранилище произведений искусства, собранных из самых далеких уголков мира. В одной из самых главных галерей, доступных миллионам посетителей, было выставлено собрание картин Габриэль, включая ее самую известную работу. «Утомленный рыцарь ».
Но этот сон показался Габриэль слишком странным и неправдоподобным даже для снов Мирибель. Она не видела никакого смысла беспокоить этим Реми. Она больше не интересовалась пророчествами или определением своей судьбы по снам или далеким звездам. «Пусть будущее само разберется во всем», – подумала Габриэль, слабея от поцелуев Реми. Ее губы открылись в ответном порыве, приветствуя его страсть и нежность. Существовал только Реми и его любовь. Все остальное не имело для нее никакого значения.
Их время наступило здесь и сейчас.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63