Красочно наряженные мужчины готовились играть в войну. Волк вышагивал с важным видом, гордо подняв голову, в тот момент явно представляя себя одним из благородных рыцарей. Но тут же разрушил впечатление, остановившись перед Реми и вытерев рот тыльной стороной ладони.
– Ах, капитан, я ходил смотреть турнирное поле. Вам надо самому увидеть арену и золотой трон, выстроенный для короля. Там есть далее бутафорная башня, выкрашенная под камень, хотя она сделана целиком из дерева. А сколько там красивых дам! – Волк поцеловал кончики пальцев. – И столько роскоши напоказ! Такие толстые кошельки и так небрежно висят. Один взмах ножа, шнурок перерезан и…
– Мартин, – предостерегающе прорычал Реми, прерывая возбужденный поток слов негодного мальчишки.
– Да я шучу, капитан. Хотя искушение невероятное. Поскольку, как часто говаривала моя тетушка Полин, старые привычки умирают очень тяжко.
– Не забывай, ты почтенный паж.
– О да, мой господин. – Волк тяжело вздохнул. – Но почтенность может быть адски утомительна.
Реми легонько шлепнул парнишку по уху.
– Сходил бы ты лучше посмотреть, не можешь ли помочь оруженосцу короля с лошадьми. Это избавит тебя от неприятностей.
– Ах, сударь, вы же знаете, я никогда не ладил с лошадьми, – застонал Волк.
– Иди! – Реми был неумолим.
Волк пробурчал что-то себе под нос, но повиновался. Только он исчез за палаткой, как появилась великолепная карета, запряженная лоснящимися вороными конями. Отдернутые занавески на окнах демонстрировали восхитительный профиль Габриэль.
Реми шагнул вперед, намереваясь подать ей руку, чтобы помочь выйти из кареты, но король уже опередил его. Несмотря на тяжесть брони, Наварра пулей выскочил из откидной створки палатки. Широко улыбаясь, он обхватил Габриэль за талию и опустил вниз. Его темная голова склонилась к Габриэль, он начал какую-то доверительную беседу, возможно, договаривался о свидании после турнира. Одной этой мысли было достаточно, чтобы заставить Реми чувствовать себя так, словно он проглотил горячие угли. Максимум, что ему удалось, это удержать себя, чтобы не рвануться вперед и не оттащить Габриэль прочь от короля. Будь проклят его долг перед Наваррой!
Внимание Реми было так глубоко сосредоточено на этой паре, что он не сразу заметил еще двух женщин, выходящих из кареты Габриэль. Одной из них была Бетт. Другой оказалась молоденькая девушка в простеньком зеленом платье, тут же притянувшая к себе немало восхищенных взглядов. По контрасту с солнечным блеском Габриэль ее красоту можно было сравнить с серебристой луной.
Она стала намного выше ростом, и ее когда-то по-мальчишески плоская фигура округлилась. Но ее прямые светло-русые волосы и необычные, неземные глаза остались такими же, какими их запомнил Реми.
– Мири? – окликнул девушку Реми, не веря своим глазам.
Мирибель повернулась, услышав свое имя. Габриэль уже начала представлять свою младшую сестру королю, но в этот момент Мири увидела Реми и вспыхнула от радости. Не замечая протянутую руку Наварры, Мири ликующе вскрикнула, помчалась к Реми и кинулась в его объятия с такой силой, которая заставила его сделать шаг назад, чтобы удержать равновесие. Тронутый этим несдержанным проявлением радости девочки, капитан схватил ее в охапку, словно она была его собственной маленькой сестренкой.
– Отлично, похоже, нашего отважного, но самоуверенного Бича взяли в плен, – громко расхохотался Наварра, ничуть не оскорбленный пренебрежительным обхождением Мири.
Несмотря на первую радость от новой встречи с Мири, Реми пламенно желал, чтобы девочка вернулась домой на остров Фэр. Она только усложняла и без того переполненную трудностями жизнь, добавляя в нее еще один повод для волнений. Реми услышал тихий шелест шелковой юбки и краем глаза увидел Габриэль, приближающуюся к нему. «Ее милость соизволила, наконец, заметить меня», – горько отметил про себя Реми.
– Здравствуйте, капитан Реми.
Сдержанное приветствие Габриэль прозвучало почти болезненно по сравнению с горячей радостью Мири. Холодность Габриэль ужалила его, и он, не сдержавшись, сорвался на грубость.
– Проклятие, Габриэль! О чем, черт возьми, вы думали, позволив Мири приехать к вам в Париж? Французский двор вовсе не место для невинного ребенка.
Габриэль надменно выгнула шею, но от его упрека на ее щеках выступил легкий румянец.
– Я тут вовсе ни при чем, и, как вы, возможно, успели заметить, Мири уже не ребенок. Она выросла и превратилась в довольно своевольную девушку. Но вы не должны волноваться. Думаю, очень скоро с негодующими криками в Париж примчится Арианн, чтобы увезти Мири прочь от моего тлетворного влияния. Вы испугались, что я намерена держать Мири при себе и поощрить ее стать куртизанкой? Научить ее хитростям своего ремесла?
– Нет, – огрызнулся Реми. – Черт побери, вы прекрасно знаете, я вовсе не думал ничего подобного. Я слишком хорошо помню, как вы всегда оберегали свою сестренку.
Габриэль попыталась вернуть ледяные манеры, но у нее ничего не получилось.
– Реми, пожалуйста, давайте не будем ссориться, – как-то обреченно ссутулившись, неожиданно взмолилась она. – С меня хватит на сегодня одной Мири.
За внешним лоском Реми обнаружил следы тяжелых переживаний. Ему захотелось взять ее за руку, но он пообещал никогда больше не прикасаться к ней. Клятва, о которой он искренне пожалел. Он сжал кулаки и опустил руки по швам.
– Из-за чего же вы ссорились с Мири?
– Из-за всего. Из-за ее желания сопровождать меня сегодня на турнир. Из-за ее желания остаться в Париже. Я даже угрожала связать ее и на подводе отправить назад на остров Фэр. В ответ она твердит только одно: что тут же убежит и снова вернется сюда. Она одержима идеей уберечь меня от какой-то беды. Только представьте себе! И это моя маленькая сестрица. – Габриэль подняла на Реми взгляд, полный надежды. – А вы сможете уговорить ее? Сможете убедить ее быть благоразумной?
– Я могу попытаться, – с сомнением произнес Реми. – Но ни одна из барышень Шене никогда не относилась к числу тех, кого мужчины называют покорными и благоразумными.
Его слова заставили ее невесело улыбнуться.
– Да, полагаю, вы правы.
– Господи, как же я буду рад, когда все мы оставим далеко позади этот проклятый город.
– И я тоже, – пробормотала Габриэль, но в голосе ее не слышалось большого энтузиазма.
Она все еще не слишком ревностно поддерживала его план тайком вывезти Наварру, но он убедил короля, и Габриэль ничего не оставалось, как соглашаться.
Неловкое молчание повисло между ними. Реми начал чувствовать на себе любопытные взгляды, на них смотрели, их обсуждали. Он выпрямился и постарался не реагировать ни на что. Но Габриэль вела себя, как настоящая принцесса: благодушно кивала, отвечая на приветствия других дам, желала успеха в предстоящем турнире мужчинам, облаченным в доспехи.
Какой-то рыцарь, проезжая мимо, специально задержался подле нее, чтобы поклониться. Со своими белокурыми кудряшками и веснушками, он напоминал подростка, но был так торжественно настроен, словно сошел со страниц рыцарского романа и отправлялся сражаться с драконом или уезжал в Крестовый поход.
Его лицо смягчилось при взгляде на Габриэль, и он поднял перчатку в смущенном приветствии. Габриэль, помахала ему и ласково улыбнулась, чем уколола Реми.
– Еще один из ваших обожателей? – дерзко поинтересовался он.
Габриэль медленно опустила руку.
– Это… да, это Стефан Вилье, маркиз де Ланфор, – не сразу ответила она.
Де Ланфор. Реми вспомнил это имя, и его словно полоснули по груди. Он покрутил головой, вытягивая шею, чтобы еще раз взглянуть на молодого человека, прежде чем тот исчезнет в толпе.
– Так это был Ланфор, ваш прежний любовник? Тот, кем вы назвали вместо меня на балу? Этот щенок? Проклятье, да он хоть уже бреется, Габриэль?
– Стефан старше, чем кажется. Он ничего не может поделать со своей детской внешностью и нежной кожей. При дворе все, и в особенности его же собственные братья, безжалостно дразнили его. Сами понимаете, он всегда был застенчив и неуклюж, особенно с дамами. Он страшно нуждался в помощи опытной женщины, которая придала бы ему немного уверенности в себе.
– И вы взяли этого молодого человека себе в любовники из чистого человеколюбия? – недоверчиво поинтересовался Реми.
– Не только! Но после того как Жорж… мой герцог решил оставить Париж и вернуться в свое поместье, мне было довольно одиноко. А Стефан оказался так нежен и внимателен.
Реми нахмурился.
– Вы утверждали, что никогда не питали никаких чувств ни к одному из ваших любовников. Вы говорили мне, что вынуждены притворяться, будто вы неравнодушны к ним.
– Только в постели. Остальное время… – Габриэль спокойно встретила его пытливый взгляд. – Я знаю, вы считаете меня расчетливой соблазнительницей, но я ни когда не отдавала себя тем, к кому не испытывала уважения. По-своему я была даже очень привязана к каждому из моих любовников.
– Но никого из них не любили? Никогда не были влюблены, ни в одного? – допытывался Реми, ненавидя себя за невыносимое отчаяние, стоявшее за его вопросами.
– Нет, – спокойно ответила Габриэль.
– И даже в тот, первый раз?
– В первый раз? Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Вы дали мне понять, что у вас уже был возлюбленный еще до того, как мы с вами встретились. Вы верили, что любили его?
– Я… нет, конечно, нет. – Габриэль принужденно засмеялась. – Он ничего для меня не значил, я даже не вспомню его имени.
Она резко отвела взгляд, но Реми успел заметить знакомое выражение, которое так часто появлялось в ее глазах. Она прекрасно все помнила. Так кем же он был, тот дьявол во плоти, тот негодяи, который предъявил права на ее невинность? Реми был убежден, что тот человек причинил боль Габриэль. Насколько жестокую и неизгладимую, Реми мог только догадываться. Но этого хватило, чтобы разрушить ее веру в любовь и веру в семью. Хватило, чтобы притупить ее желания и научить ее укрощать свое сердце. И, когда Реми ворвался в ее жизнь, у него уже не оставалось ни единого шанса.
Реми осознал, что ненавидит врага, которого никогда не сидел. И сгорает от жгучего желания убить человека, даже имени которого не знает.
Тут кружевные манжеты выпали из его рукава. Он боролся с этими проклятыми кружевами все утро. Грязно выругавшись, Реми запихал их обратно.
– Не делайте этого, – попросила его Габриэль.
– Проклятая мода, – пробормотал Реми. – В них я напоминаю себе окаянного павлина.
– Павлинам есть из-за чего щеголять своими перьями: они привлекают внимание павы. Это довольно соблазнительное зрелище, когда тонкое кружево контрастирует с подчеркнутым рельефом мужской кисти особенно такими крепкими и сильными, как ваши.
– Вы находите это соблазнительным? – пробормотал он.
Габриэль неохотно подняла голову, и их взгляды встретились. Реми казалось, будто они связаны одной веревкой, и веревка эта сжимается вокруг них все туже и туже. Его неудержимо влекло к этой женщине. И что еще хуже, Реми был убежден, что Габриэль чувствовала такое же влечение к нему.
Но существовало одно значительное различие между ними. Габриэль не хотела чувствовать ничего подобного, и казалась напуганной этим. Она резко отдернула руку, как если бы кружевные манжеты его рубашки внезапно охватило пламя.
– Вам не надо меня бояться, – тихо успокоил ее Реми. – Я дал слово никогда больше не прикасаться к вам. А я свое слово сдержу.
– Знаю, что вы дали мне слово, и знаю, что вы всегда держите свое слово. – Почему в голосе Габриэль столько грусти? – Я бы хотела, чтобы вы дали мне еще одно обещание.
– И что я должен пообещать вам на этот раз?
– Пообещайте, что вы не позволите убедить вас принять участие в этом турнире сегодня. Все эти рыцарские бои, конечно, не более чем театрализованное представление, но на подобном представлении легко… происходят несчастные случаи.
– Вы думаете, Темной Королеве могло прийти на ум подготовить таковой специально для меня?
– Кому может быть ведомо, что на уме у Екатерины? – пожала плечами Габриэль.
Или у нее самой. Она выглядела такой встревоженной, что Реми не удивился бы, если бы узнал, что между нею и Екатериной во время их полуночной встречи произошло еще что-то, о чем Габриэль не сочла нужным ему рассказать. Екатерина была мастером интриги, но и Габриэль от нее не отставала. Реми приходилось напоминать себе об этом, хотя он ненавидел себя в этот момент. Он хотел доверять Габриэль, хотел, чтобы все было честно между ними.
– Просто пообещайте мне, что вы не станете участвовать в турнире, – настаивала Габриэль.
– Ну а вдруг мне самому доставит удовольствие случайно проломить пару-тройку голов. Тоже ведь несчастный случай.
– Реми! – Габриэль осуждающе впилась в него взглядом, но за упреком он увидел волнение, которое затуманило ее глаза. Она боялась за него. Это было далеко не то чувство, которое Реми хотел бы внушить ей, но, по крайней мере, это было хоть что-то.
– Не мучайте себя, моя дорогая. Сегодня я не склонен предоставлять кому бы то ни было повод всадить мне меч между ребрами. Вы знаете, как я отношусь к играм, а сегодняшний турнир – всего лишь игра. Показуха и бессмысленный вздор, не более того.
– Опасный вздор, – пробормотала Габриэль, нервно сгибая и разгибая пальцы. – Реми, видите ли, у меня для вас… мне надо вам отдать.
Он очень удивился, но Габриэль схватила его за рукав и потащила за палатку, где можно было укрыться от посторонних глаз. Украдкой оглядевшись и убедившись, что никто их не видит, она осторожно залезла в маленький бархатный кошелек, прикрепленный к золотому поясу на ее талии, вытащила оттуда кусочек металла и вложила ему в руку.
Реми нахмурился, увидев медальон на потускневшей серебряной цепочке. Гладкий пятиугольник с выгравированными на нем непонятными символами.
– Что это?
Какая-то оробевшая, она затягивала тесемки на своем кошельке.
– Это защитный амулет, который сбережет вас. Я не умерена, как он действует или даже действует ли вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63