Сейчас ей хотелось только одного: проскользнуть незамеченной в свою комнату в доме Габриэль и свернуться калачиком на кровати, как дикой зверушке, укрыться в своей норке и зализать раны. Но на другом конце двора она увидела Волка, который уже начал препираться с кем-то из охранников, поскольку уже собрался идти искать ее.
У Мири сжалось сердце. Она была благодарна Волку, что он проводил ее сюда, но теперь ей не хотелось оказаться в его обществе. Она не чувствовала в себе сил отвечать на его вопросы и тем более выслушивать его мелодраматичные объяснения в любви.
Когда она все же с трудом заставила себя подойти к нему, Волк прервал свой разгоряченный спор с охранниками. Его глаза засветились от радости, и он готов был обрушить на нее поток восторженных излияний.
– Вот и вы наконец-то, любовь моя. Я уже собирался…
Мартин прервал себя и внимательно посмотрел на Мири. Что-то в ее лице заставило его замолчать. Взгляд его зеленых глаз потеплел и наполнился таким неожиданным состраданием, что Мири даже обомлела. Волк не задал ни одного вопроса. И больше не произнес ни единого слова. Не давая ей разрыдаться на глазах у охотников, Мартин взял ее за руку и мягко увел прочь.
Симон ждал у окна, надежно укрывшись за рамой, чтобы никто не разглядел его снизу, со двора гостиницы. Он наблюдал, как Мири позволила какому-то темноволосому юноше увести ее, доверчиво протянув ему руку, совсем как когда-то ему, Симону. Эта сцена странно подействовала на Симона, наполнив его душу болью от зависти и тоски.
Он постарался подавить и то и другое, впрочем, как всякое чувство, которое ничем не способствовало его беспощадному делу.
Симон перевел взгляд на свой кулак и медленно разжал пальцы. На ладони, как лунная дорожка на поверхности воды, лежала шелковистая прядь волос Мирибель. Он должен открыть оконную створку и выбросить локон за окно, избавиться от всех воспоминаний о ней.
Вместо этого он поднес локон к носу. Ее волосы хранили слабый, неизъяснимый аромат, исходивший от Мири, похожий на едва уловимый запах полевых цветов, и он унесся назад, к тем немногим дням, которые они провели вместе на острове Фэр.
Наблюдая, как Мири и ее спутник скрылись со двора, чтобы раствориться среди толпы на улицах города, Симон не мог не задуматься над иронией происходящего. Он оказался в Париже, одном из самых обжитых городов в Европе.
И никогда нигде он не чувствовал себя настолько одиноким.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Габриэль прислонилась к оконной створке, мечтательно глядя на мир за окном, который казался рожденным заново: от зелени ее сада до самого неба, такого невероятно ярко-голубого, что на него больно было смотреть. Будто все прошедшие годы она смотрела на жизнь сквозь пелену, и эта пелена неожиданно спала. Теперь ей снова стали доступны все яркие цвета мира, все мельчайшие детали вплоть до капелек росы на бархатных лепестках самых маленьких роз. Теперь, когда им с Реми все еще оставалось преодолеть слишком много трудностей, и самое главное – осуществить побег Наварры, было не самое лучшее время для попытки. Реми ушел на поиски оставшихся в живых преданных гугенотов, чтобы привлечь под ружье мужчин, которым можно было бы доверять. Габриэль выпала роль связующего звена между ними, а также передача сообщений от Реми к Наварре.
С большим трудом, но она все-таки убедила Реми больше не появляться в Лувре. Это было слишком опасно не только из-за угрозы его жизни. Реми почти ничего не умел скрывать, и Габриэль боялась, что Наварре будет достаточно одного взгляд на его лицо, чтобы предположить, как реально складываются отношения между нею и Реми.
Габриэль и сама чувствовала некоторую неловкость при встрече с Наваррой на следующий день после турнира. Их неожиданный отъезд с состязания ей удалось оправдать внезапным недомоганием младшей сестры.
Но вмешательству в поединок Реми с Дантоном подыскать объяснение оказалось гораздо сложнее.
Габриэль нахмурилась, вспомнив тот разговор, все еще до конца не уверенная в том, что Наварра действительно поверил ей.
«….Я отчетливо поняла, что этим поединком готовились заманить в ловушку капитана, и поспешила положить конец этому. Я знаю, как много капитан Реми значит для вас.
– Для меня? – мягко уточнил король .
Взгляд Наварры казался слишком проницательным для той ленивой и томной позы, в которой он сидел.
Усилием воли Габриэль заставила себя не покраснеть.
– Ну да, он же ваш Бич Божий, ваш самый преданный сторонник, ваша самая большая надежда на пути к свободе.
– Возможно, – пробурчал Наварра. – Капитан действительно хороший, заслуживающий доверия человек, но, сам того не желая, он, возможно, наносит мне удар.
– Как это… что вы хотите этим сказать?
– Скажу честно, я посчитал возвращение Николя Реми большим благом для себя. Но сейчас я уже не настолько уверен в этом. Я изо всех сил строил из себя шута горохового при этом дворе, убеждая королеву Екатерину, будто я ничуть не против своего нынешнего положения. Боюсь, присутствие здесь Реми сделало свое дело – я снова попал под подозрение. Теперь за мной наблюдают внимательнее, чем когда-либо. – Король взял Габриэль за руку, непривычно мрачное выражение застыло на его лице. – Я не перенесу, если попытка моего спасения снова провалится, Габриэль. Иногда думаю, не лучше ли отослать нашего Бича блюсти мои интересы, например, в Беарне, а мы с вами останемся здесь, в Париже, продолжая наблюдать и ждать, втираясь в доверие к Темной Королеве. Как вам эта мысль, моя милая?»
Габриэль с трудом скрыла свою тревогу, когда Генрих поднес ее руку к губам, не отводя от нее своего напряженного изучающего взгляда.
Девушка вздрогнула, вспомнив ту неловкую ситуацию. Где проходила грань между тревогой, связанной с побегом из Парижа, и желанием короля избавиться от соперника, отослав Реми в Беарн? Этого она так до конца и не поняла. Ей потребовалось все ее обаяние и изворотливость, чтобы сохранить веру Наварры в капитана, чтобы король не передумал согласиться на план Реми. Парижские сплетни есть парижские сплетни, и Габриэль оставалось только молиться, чтобы король не узнал, что Реми теперь делит с ней постель.
Из окна своей спальни она наблюдала, как Реми вышел в сад. Габриэль убедила его забрать вещи из квартиры, которую он снимал, и окончательно перебраться в ее дом. Какой-то смысл в этом переезде, возможно, и прослеживался, но на самом деле она уговаривала его вовсе не из соображений практичности. Опасности подстерегали их на каждом шагу, и Габриэль не в силах была надолго терять Николя из виду.
Когда Реми уже направился к воротам, его внимание привлекли ребятишки со спутанными волосами, сын и дочь ее главного садовника Филлипа, который только недавно договорился, чтобы за детьми присматривала тетушка, живущая в деревне. А сейчас Жак и Элиза чувствовали себя заброшенными, сидели на каменной скамье, свесив маленькие ноги и печально опустив глаза. Другой бы и не взглянул на них еще раз. Но Реми наклонился к ним, вовлекая в какую-то серьезную беседу.
Элиза смущенно уткнулась в плечо старшего брата. К удивлению Габриэль, Реми вдруг выпрямился во весь рост, задрал руки вверх и угрожающий зарычал, как могучий зверь. Дети завизжали и спрыгнули со скамьи, а Реми побежал вслед за ними вокруг кустов роз, все еще рыча. Габриэль с изумлением наблюдала за игрой, высунувшись из окна так, что рисковала выпасть.
Реми догнал ребятишек около боярышника. Он опустился на колени и, согнув руки, изобразил когти. Жак вопил и размахивал палкой, атакуя Реми. Широко раскрыв глаза, Элиза присела позади брата, дрожа от волнения. Реми откинул назад голову и испустил рев, достойный дракона.
Тут Реми случайно заметил Габриэль в окне над собой. Он помахал ей и широко, по-мальчишески, улыбнулся. Она поняла, что не одна она изменилась после прошедшей ночи. Реми словно сбросил с себя десяток лет, он буквально на глазах помолодел. Солнечный луч осветил его взъерошенные волосы и вспыхнул на цепочке под его полурастегнутым камзолом.
«Из Реми получится неплохой отец». Эта мысль застала Габриэль врасплох, и она инстинктивно прижала руку к животу. Она использовала все уловки мудрых женщин, какие только знала, чтобы не заиметь ребенка ни от одного из своих любовников. Но вчерашней ночью она не предприняла никаких мер предосторожности и вполне могла забеременеть.
Однако мысль, что она может родить малыша от Николя, вовсе не встревожила ее, а скорее наполнила удивлением. Она почувствовала, как будто размякла, словно таяла изнутри. Она подарит Реми сына, крепкого маленького мальчика, с взъерошенными золотыми волосиками и карими глазами Николя…
Стук в дверь спальни оторвал ее от мечтаний. Габриэль неохотно отвела взгляд от Реми.
– Войдите.
В комнату вошла Бетт. Ее обычно дерзкая горничная выглядела несколько обеспокоенной.
– Прошу прощения, хозяйка, но вас там срочно требуют.
Габриэль зевнула и потянулась.
– Скажи, пускай уходит и зайдет позднее. Вряд ли можно назвать этот час разумным для приема посетителей.
– Но там… это та женщина, Лассель.
Габриэль изумленно посмотрела на Бетт.
– Касс? Она… она здесь?
– Да, и говорит, что хочет видеть вас. Она там, у лестницы, с горничной и страшенным псом, который, похоже, готов разорвать глотку любому, кто подойдет слишком близко. Лакеи боятся приближаться к ним. Кажется, я слышала голос капитана Реми в саду. Не сомневаюсь, он поможет избавиться от…
– Нет! – Габриэль торопливо встала. – Я бы предпочла, чтобы Реми ничего не узнал о визите мадемуазель Лассель. Он не одобрит нашу дружбу.
– Не сомневаюсь, госпожа. Из того, что мне про нее рассказывали, она существо опасное. И пришла сюда явно с какой-то пакостью.
– А ты явно слишком много сплетничаешь с Некромантом, – парировала Габриэль. – Проводи мадемуазель Лассель в маленькую гостиную в задней части дома. Я сейчас спущусь.
– Очень хорошо, госпожа, – неодобрительно фыркнула Бетт, показывая, что вовсе не находит ничего хорошего в этом визите.
Когда Бетт ушла выполнять ее распоряжение, Габриэль поспешно умылась, надела одно из самых простых своих платьев, уложила волосы в пучок на затылке. Прежде чем покинуть спальню, она еще раз бросила тревожный взгляд в сад. Реми все еще был поглощен игрой с детьми. В любом случае, он скоро отправится на свою квартиру. И ей удастся выяснить, что потребовалось Касс, еще до возвращения Реми.
Касс выбрала не лучшее время, чтобы покинуть свое убежище, если вспомнить про Аристида с его охотниками на ведьм. Стоит им пронюхать историю семьи Касс и ее связь с Мезон д'Эспри… Страшно подумать, чем это могло бы обернуться для ее подруги.
Габриэль поспешила вниз и направилась прямо в малую гостиную. Она с досадой увидела Финетту, которая стояла, прислонившись к двери, всем своим видом демонстрируя, что охраняет проход. Габриэль поморщилась от кислого запаха, исходившего от этой неряшливой женщины.
– Госпожа ждет вас внутри, – объявила Финетта, словно это был дом Кассандры, а не Габриэль.
– Я знаю, – холодно кивнула Габриэль.
Она вошла в комнату, решительно захлопнув дверь перед служанкой. Малая гостиная чаще всего использовалась как комната для рукоделия. Она была просто, но удобно обставлена рабочим столиком, несколькими табуретами и диванчиком, на котором горкой лежали вышитые подушки. Окна выходили на запад, предоставляя превосходное освещение для занятий рукоделием во второй половине дня.
Касс ждала около одного из окон, ее пес примостился подле нее. Мастиф попытался прыгнуть, когда Габриэль пошла, но он был крепко привязан к Касс крепкой веревкой. Габриэль сделала шаг вперед и опешила от неожиданности, увидев, как преобразилась Кассандра Лассель. Никаких следов не осталось от отшельницы с нездоровой бледностью, налитыми кровью глазами и дикой спутанной гривой. Черные волосы Касс спадали мягкими волнами ей на плечи, по лбу шел гладкий золотой ободок. Вместо одного из поношенных платьев, спадавших с ее узких плеч, на Кассандре было совершенно новое платье. Покрой его был прост – ни пышных юбок, ни фижм. Шелк цвета красного вина служил превосходным фоном для ее белой кожи и волос черного дерева. Никаких кружев вокруг стройной шеи, только тяжелая серебряная цепь, исчезавшая под расшитым лифом платья.
Она стояла очень прямо, с высоко поднятой головой, ее мертвые глаза, обычно тусклые, странно поблескивали. Такой Габриэль видела Кассандру только в тот день, когда, неожиданно проявив силу и властность, та с видом королевы проводила сеанс некромантии. У Касс был очень острый слух, но в этот раз она, похоже, даже не заметила, как Габриэль переступила порог комнаты. Она стояла, склонив голову набок, и все ее внимание было поглощено звуками, доносившимися через открытое окно: смехом Реми и восторженными возгласами детей. Габриэль сильно пожалела, что не устроила их встречу в другой, более отдаленной от сада, части дома, она совсем забыла, что окна малой гостиной выходят на угол сада. Но теперь было уже поздно. Габриэль стало не по себе, и состояние это усугублялось восторженным выражением на лице Касс.
– Касс? – позвала Габриэль.
Стоило ей сделать шаг ближе, как Цербер залаял, хотя при этом дружески застучал хвостом о пол.
Касс сердечно улыбнулась, протягивая руку в направлении голоса Габриэль. Как только девушка подошла ближе, она нащупала ее и крепко обняла. Даже Цербер облизал ее руку, словно и он обрадовался. Габриэль в ответ обняла Касс.
– Вот так сюрприз, – пробормотала она.
– Не неприятный, я надеюсь.
– Н… нет. – Габриэль выглянула через плечо Касс в сад, где Реми катал Элизу на своих сильных плечи. Она чуть успокоилась, увидев, как он перемещается дальше от дома, к воротам сада. Взяв Касс под локоть, девушка отвела ее от окон.
– Проходите и садитесь. Я прикажу принести нам намного вина.
– Нет! – резко отказалась Касс. Она облизала губы и объяснила уже много мягче: – Я хочу сказать, нет, спасибо. Я попыталась обуздать своего старого демона и избегаю потреблять спиртное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63