Мара пришла в ужас: она боялась оставить Люджана, Сарика, а более всего Камлио в лапах диких горцев.— Куда же мы отправимся?— Есть вещи, которые тебе следует увидеть. Совет моих собратьев должен выслушать твои доводы, твою историю и допросить тебя. — Словно угадав причину смятения Мары, Калиани смягчила свое непреклонное требование:— Это займет времени не больше, чем нужно двум женщинам, чтобы побеседовать. А то как бы твои воины не обеспокоились за тебя и не наделали глупостей.— Тогда я в твоем распоряжении, — решительно сказала Мара.Понимая, что другого случая не представится, она приняла предложение Калиани, но не ожидала, что дальнейшие события будут разворачиваться с такой быстротой. Турильская колдунья перегнулась через узкую столешницу, твердыми сухими пальцами взяла Мару за запястье и произнесла какое-то слово.Мара услышала только первый шипящий слог. Шум в ушах, яростный как грохот штормовой волны, заглушил остальное. Пол ушел из-под ног; пропал и стул, на котором она сидела. Стены пекарни раздались в стороны и исчезли, уступив место простору завывающей серой пустоты.Время застыло. Воздух стал холодным и разреженным. К стыду всех своих предков, Мара чуть не закричала от страха, но переход через бездну столь же внезапно закончился.Так же бесцеремонно возвращенная на землю, Мара обнаружила, что стоит посреди площади, освещенной шарами чо-джайнов. Калиани все еще сжимала ее запястье. Рука колдуньи была тверда, тогда как собственная рука Мары дрожала, как пламя свечи на ветру. Не в пример цуранским городам, расположенным на равнинах, здешние здания, вырубленные в крутых гранитных склонах, поднимались ярусами. Открытое пространство в нижней части долины, где стояла Мара, было окружено террасами. Взгляд Мары скользил вдоль линии колонн, контрфорсов и арок, возведенных с изумительным мастерством. Опорами для деревянных или каменных галерей служили тотемные столбы в виде драконов или гигантских морских или воздушных змеев — чудовищ турильских мифов. Шпили и купола возносились в звездное небо или пронзали специально подсвеченные облака тумана. Мара замерла от восторга перед красотой, какую даже и вообразить не могла.По улицам проходили горцы в простых кильтах и штанах. Многие молодые воины были обнажены выше пояса, несмотря на вечернюю прохладу, но попадались и такие, которые щеголяли в ярких вязаных рубахах. Женские наряды состояли из длинных юбок и просторных верхних блуз; у совсем молоденьких покрой одежды давал возможность на мгновение приоткрыть гибкую руку или округлую грудь, чтобы привлечь восхищенные взоры встречных юношей.— Что это за город? — не удержалась от вопроса Мара, полной грудью вдыхая воздух, пронизанный благовониями.Она глазела на окружающие чудеса как деревенский простак, впервые попавший в цирк.— Доралес, — сообщила Калиани. — Ты, вероятно, первая из цурани, которой позволено увидеть нашу столицу. — Ее тон стал более зловещим, когда она добавила:— С равным успехом ты можешь оказаться и последней.От мрачного замечания Мару пробрал озноб. У нее было странное ощущение, словно она видит все это во сне. Изящные шпили, тысячи ярко освещенных окон, тотемные столбы с загадочными резными изображениями, мелькание и суета уличной жизни — все это порождало у Мары чувство ненадежности, хрупкости, как будто в любой миг ее могут бросить в хаос ночного кошмара. От изумления и растерянности властительница так и простояла бы, оцепенев, на месте, если бы Калиани не потянула ее вперед с таким же бесцеремонным нетерпением, с каким мать поторапливает непослушного ребенка.— Не задерживайся! Тебя ожидает Круг Старейшин, и, если им придется ждать слишком долго, это не послужит тебе на пользу.Мара даже споткнулась от неожиданности:— Меня ожидают? Как это может быть?Однако Калиани не стала отвечать на вопрос, который показался ей бессмысленным. Она потащила Мару сквозь толпу, привлекая всеобщее внимание. Прохожие пялились на них и тыкали пальцами в их сторону, кое-кто презрительно сплевывал. Цуранская гордость заставила властительницу Акомы пренебречь такими оскорблениями: обращать на них внимание было бы ниже ее достоинства, но у нее не оставалось ни малейшего сомнения: для этих людей она заклятый враг.Но любопытство пересилило. Мара спросила:— Почему люди в моей стране ничего не слыхали об этом городе?Калиани протащила ее мимо раскрашенной повозки, влекомой двумя злобными квердидрами; ими управлял сухонький старичок в накинутом на плечо пледе, сшитом из разноцветных лоскутов. В его повозке находился странный музыкальный инструмент, и люди на улице кидали ему монетки или весело окликали его, упрашивая что-нибудь для них сыграть. Он отвечал короткими фразами и дружелюбно улыбался.— Если бы кто-нибудь из вашей страны услышал о нем, ваша Ассамблея прикончила бы его, чтобы не болтал, — сварливо ответила Калиани. — Башни, которые ты видишь, и все эти здания, вырубленные в скалах, возведены силой магии. Если бы тебе был открыт доступ в Город Магов у тебя на родине, ты могла бы увидеть такие же диковинки. Но в Цурануани Всемогущие сохраняют чудеса, которые может творить их сила, только для самих себя.Мара нахмурилась. Она припомнила, как не хотелось Миламберу рассказывать о той поре его жизни, когда он состоял в Ассамблее. Ей пришло в голову, что клятвы, связывающие его с Ассамблеей, должны быть устрашающе сильными, чтобы обеспечить молчание такого могущественного чародея. Она ничего не знала о характере магов, но в свое время из слов Хокану поняла, что Фумита — не алчный человек. Наделенный магической силой и окутанный тайной, но явно не из тех, кто ставит собственную выгоду выше общего блага народов Империи.Могло показаться, что в распоряжении Калиани имелись колдовские средства для чтения мыслей Мары.— Кто знает, почему маги у вас такие скрытные? — пожав плечами, ответила она на вопрос, не высказанный вслух. — Не все они скверные люди. Большинство— это просто ученые, которые стремятся только к постижению тайн своего искусства. Возможно, в самом начале они создали свое братство для защиты от какой-то угрозы или для противодействия необузданной, опасной магии чародеев-отступников, не пожелавших обучаться умению владеть собой или использовавших колдовской дар во зло. Только боги могут это знать. Но если в прошлом и существовали благие намерения и убедительные доводы в пользу такого образа действий, с течением времени цуранские маги сильно подпортились. С точки зрения турильских законов не может быть никакого прощения тем, кто убил тысячи девушек, лишь бы не дать развиться их талантам.Мара почуяла, что события могут принять неприятный для нее оборот.— Так что же, меня будут судить за не праведные деяния всей Империи? — возмутилась она.Взгляд Калиани заставил ее замолчать.— Отчасти, госпожа Мара. Если ты хочешь, чтобы мы тебе помогли потягаться с Ассамблеей, тебе придется нас убедить. Если мы возьмемся за дело, это будет не ради спасения Акомы, не ради твоей личной победы и даже не затем, чтобы сделать Империю более справедливой страной. Ибо для нас честь твоих предков и даже жизнь твоих детей значат не больше, чем пыль на ветру.Если бы старая волшебница не тянула Мару за собой, вцепившись мертвой хваткой в ее руку, властительница остановилась бы как вкопанная:— Что же может тронуть сердца ваших людей, если не жизнь юных?Несмотря на все усилия, Мара не смогла скрыть негодование.Ответ Калиани прозвучал столь же безлично, как шорох морских волн, накатывающихся на песчаный берег:— Если мы о чем-то жалеем, то лишь о потере магов, которые умерли, так и не применив свои таланты. С каждым из них связана безвозвратная утрата тех или иных познаний. И если что-то вызывает в нас отчаяние, то лишь мысль о чо-джайнах, непревзойденных Мастерах, которые в вашей стране отлучены от магии, составляющей славу их расы.— Запретное! — Мгновенно придя в возбуждение, Мара на минуту даже забыла о страхе. — Так, значит, королева чо-джайнов имела в виду колдовскую силу, когда говорила о Запретном?Прямого ответа Калиани не дала.— Именно этот секрет, госпожа Мара, ты должна будешь раскрыть, если не погибнешь в споре со Всемогущими. Но тебе придется убедить Круг Старейшин Турила в том, что ты достойна нашей помощи. Мы выслушаем тебя и примем решение. Выбирай слова очень осторожно: если уж ты увидела этот город, то опасности, которым ты подвергаешься, удваиваются.Они миновали массивную арку, за которой начинался лабиринт сводчатых коридоров, освещенных рядами ярких шаров работы чо-джайнов. У Мары дух захватывало при виде резных колонн, отполированных до невообразимого блеска; даже в императорском дворце она не видела ничего подобного. Люди, собирающиеся в приемных и на широких площадках, были облачены в одежды, расшитые бисером, и в головные уборы из перьев; встречались и слуги в простых кильтах. Про других, носивших белые хитоны, Калиани сказала, что это ученики, овладевающие тайнами магического искусства. Все встречные кланялись старой колдунье, а взгляды, которыми они провожали Мару, — она ощущала их так, словно горячие угли касались ее спины. Здесь чувствовалось присутствие колдовских сил, которые витали в воздухе и, казалось, заставляли даже эхо звучать глуше. На Мару внезапно накатила жгучая тоска: больше всего ей сейчас хотелось оказаться у себя дома, среди знакомых стен, в мире, обычаи которого она понимает.Калиани потянула ее в более широкий коридор, который привел их в просторную гулкую приемную. Сотни канделябров заливали светом помещение, так что Маре даже глазам стало больно. По другую сторону от приемной располагался громадный зал, окруженный галереями, которые образовывали причудливую многоярусную колоннаду. Десятки фигур в хитонах группировались по краям зала. Прямые и винтовые лестницы позволяли переходить на более высокие ярусы — вплоть до шестого.— Здесь наш архив, — объяснила Калиани. — Сюда стекаются все знания и хранятся копии всех записей, касающихся науки чародейства. В этом зале мы собираемся, когда магам Турила необходимо принять совместное решение. У нас не существует ни организации вроде вашей Ассамблеи, ни каких-либо формально признанных руководителей; только та, которая по общему согласию получает имя Калиани, наделяется правом быть распорядительницей собраний.Вместе с престарелой провожатой Мара проходила между ограждениями нижнего яруса. Она то и дело нечаянно касалась локтями стен, инкрустированных раковинами коркара и черным деревом, которые складывались в странный узор из спиралей. Почему-то этот узор заставлял Мару чувствовать себя особенно неуютно. Опорами винтовых лестниц служили резные тотемные столбы, изображающие мифических монстров — с клювами и клыками, покрытых чешуей или диковинным оперением, с хищным змеиным разрезом глаз. Калиани поторапливала Мару, пока они пересекали пространство зала, в центре которого, на полу, был изображен круг. Казалось, что края круга обозначены золотым светом; не приходилось сомневаться, что этот эффект достигается силой неких чар. Властительница Акомы видела, что верхние ярусы теперь заполнены людьми в хитонах и все взгляды устремлены на нее; она не могла отделаться от ощущения, что ее собираются принести в жертву и ждут лишь последнего ритуала, после которого ее судьба будет решена окончательно.— Туда, — указала Калиани на магический крут. — Заходи в круг и стой там, если у тебя достаточно смелости, чтобы предстать перед судом. Но прислушайся к предупреждению, Мара из Акомы, Слуга Империи. Для любого, кто переступит эту линию, ложь и увертки невозможны.Мара откинула волосы за плечи.— Я не боюсь правды, — смело заявила она.Калиани выпустила руку властительницы.— Да будет так, — сказала старая женщина.В ее взгляде мелькнуло что-то похожее на жалость.Мара бестрепетно направилась к круглой площадке. В ту секунду, когда она подняла ногу, чтобы переступить рубеж желтого света, она и впрямь не боялась правды. И все-таки через мгновение она почувствовала, что ее пронзает сила, которая полностью лишает ее собственной воли; и к тому времени, когда ее нога коснулась пола внутри магического круга, от привычной уверенности в себе не осталось и следа.Теперь она не могла отступить, даже если бы передумала. Часть тела, которая находилась по ту сторону магической границы, оцепенела, словно примерзнув к полу. Путь назад был отрезан; пришлось перенести через границу и другую ногу, которая еще повиновалась Маре, и встать на колдовскую площадку, как ни страшно было на это решиться.Вот когда она поняла, что значит настоящая беспомощность. Слух не воспринимал ни единого звука, а глаза не видели ничего — только какую-то мерцающую золотистую паутину. Мара не могла пошевелиться — ни сесть, ни повернуться, ни даже прижать руки к груди, чтобы унять частый стук сердца. Даже рабство показалось бы свободой по сравнению с ее нынешним состоянием: магическая сила сковывала не только тело, но и душу. И вдруг откуда-то с верхних галерей прозвучал вопрос.Калиани повторила вопрос на языке цурани:— Властительница Акомы, ты пришла сюда с просьбой о помощи тайных сил. Ты заявляешь, что будешь использовать эти силы для защиты и для содействия общему благу. Покажи нам, каким образом ты пришла к своим нынешним воззрениям.Мара попробовала глубоко вздохнуть и дать ответ, но оказалось, что она не может сделать ни того, ни другого. Тело властительницы не подчинялось ее желаниям; магия не позволяла заговорить. Как она может защитить свои намерения, если чары лишают ее дара речи? В следующие мгновения она обнаружила, что даже мысли ускользают от ее контроля! Ощущение было такое, будто разум встал на дыбы, а потом закрутился как юла или карусель. Перед ее внутренним взором понеслись картины былого, и она уже больше не стояла, пригвожденная к полу, посреди дворца магов в Доралесе, в каком-то волшебном кругу. Она сидела у себя в кабинете в старом поместье Акомы, увлеченная горячим спором с Кевином-варваром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121