— Мир твоему улью, государыня, — отвечала Мара и, опершись на руку Люджана, проследовала к приготовленным подушкам.Мару всегда поражало, с какой скоростью у чо-джайнов передавались вести: каким-то образом королева всегда оказывалась предупрежденной о ее приезде и, насколько можно было судить, радовалась этим посещениям. Действия чо-джайнов не измерялись человеческими мерками; жизнь с варваром из чуждого мира приучила Мару к мысли о том, что приверженность одному лишь цуранскому взгляду делает человека слепцом.Пока Люджан выстраивал почетный караул, слуги подали сладости и мидкемийский чай — и для угощения, и для продажи чо-джайнам. Вопреки мрачным пророчествам Джайкена, Мара не утратила вкуса к этому терпкому напитку даже после того случая, когда ее отравил мидкемийский лжеторговец. Мало того, не имея привычки упускать выгодную возможность, она сумела прибрать к рукам рынок чая, кофе и шоколада.После окончания дегустации и завершения торговых сделок королева откинула голову назад; Мара знала, что за этим последует вопрос.— Какова цель твоего посещения, госпожа Мара? Яства могли бы доставить посыльные.Мара замешкалась с ответом. От такой нерешительности Люджан даже насторожился: он исподволь огляделся, заподозрив неладное. Мара поняла, что ее могут обвинить в неискренности, и решила ответить начистоту, хотя и отдавала себе отчет, что рискует уронить себя в глазах королевы.— Я пришла сюда, чтобы причаститься твоей мудрости — другой цели у меня нет.Королева замолчала. Вокруг нее по-прежнему сновали приближенные. Воины застыли, присев на задние конечности, но Мара знала, что их реакция на любой приказ будет молниеносной. Опасаясь нарушить какую-нибудь из здешних неведомых заповедей, она подавила в себе естественное желание извиниться. Случись ей нанести обиду королеве, а потом обнаружить слабость перед лицом силы чо-джайнов, она не уйдет живьем из этих подземелий.Словно почуяв смятение гостьи, королева промолвила:— Многие из ваших понятий нам неведомы, госпожа Акома. Взять хотя бы то, что ты называешь мудростью. Видимо, это некая ценность, что передается незрелым умам от прежнего поколения. Пойми, я не имею в виду, что мы стоим выше вас, но наше сознание не замкнуто в узких временных границах. Сознание улья, говоря вашим языком, живет миллионы лет. Ваши воззрения выглядят скоротечными, ибо они имеют пределом одну человеческую жизнь. Но мы, чоджайны, готовы прийти на помощь, когда нашему пониманию открываются иные горизонты.С этими словами королева сложила свои крошечные передние лапки, изобразив терпение и готовность ждать ответа.Остановившийся взгляд Мары не отрывался от недопитой чашки. Она понимала, что у чо-джайнов воля каждой особи существует только как часть воли всего улья. В их традициях не находилось места для отдельного, личного мнения. Прошло не одно столетие, прежде чем эти инсектоиды научились воспринимать человека как самоценную и самодостаточную сущность. По убеждениям улья, любая индивидуальность таила в себе нечто непонятное и враждебное; такие понятия, как безрассудство или нарушение интересов рода, лежали за гранью понимания чо-джайнов. Кто не совершает безрассудных поступков, мысленно улыбнулась Мара, тот ничему не научится в этой жизни, — вот потому-то общее сознание улья давно утратило представления о мудрости.Сосредоточенно нахмурив лоб, Мара предприняла еще одну попытку:— Если меня не обманывает мой скромный опыт, твои советы, как и подсказки окружающих, говорят о том, что мой мир очень тесен. До недавних пор мне казалось, что я имею над этим миром определенную власть. — Ей незачем было рассказывать о судьбе Айяки, В самых дальних пределах было известно, что Ассамблея не осталась в стороне от распрей Акомы и Анасати; и хотя чо-джайны не вполне разбирались в тонкостях людских отношений, они цепко удерживали в памяти такие подробности.Видимо, разум улья и подсказал королеве, что за просьбой Мары стоит не что иное, как вмешательство Ассамблеи. Хотя в поведении властительницы улья не было видно никаких признаков беспокойства, Мара впервые в жизни отметила, что королевские приближенные по какой-то причине прекратили свою бешеную суету и замерли в полной неподвижности. В зале воцарилась гробовая тишина.Смущение Мары сменилось ужасом.Королева давным-давно дала ей понять, что союз с чо-джайнами можно купить, как обыкновенный товар. Мара выложила немалые суммы, чтобы заручиться преданностью ульев, стоящих на ее земле. Но неужели перед властью Всемогущих не смогла устоять даже эта преданность? Неужели маги готовились покарать чо-джайнов? Если бы маг Миламбер обрушил на них свой гнев, наслав на ульи землетрясение, подобное тому что сокрушило Священный Город, то от этих подземелий не осталось бы и следа. Мара представила, как рушатся арки и своды, смешиваясь с пылью и покрываясь толщей черного грунта. Чтобы скрыть дрожь, она спрятала ладони в рукава платья и напомнила себе, что королева еще ничего не сказала впрямую о возможном разрыве союза.Оставалось только ждать.В гнетущей тишине обостренный слух Мары различил слабое жужжание. Это мог быть какой-то сигнал; и действительно, таким образом королева дала знать, что приняла решение.— Мара Акома, — веско произнесла она, — ты высказала мнение, которое твои сородичи назовут мудрым. Как ты выразилась, твой мир очень тесен. Было бы неплохо пересмотреть его границы и обратить взор на другие миры, что соседствуют с твоим.Мара закусила губу и постаралась сосредоточиться. За тщательно контролируемой сдержанностью владычицы улья чувствовалось отчуждение. Не выказывая тревоги, Мара попыталась уточнить:— На какие же миры следует обратить взор?Работники по-прежнему стояли неподвижно, словно окаменев.— Перво-наперво, на наш собственный мир — Келеван, — ответствовала королева. — Ты частенько наведываешься к нам в гости, чего испокон веков не делал никто из твоих сородичей. Даже на заре истории, когда наши народы заключили договор, не отмененный и по сей день.У Мары от удивления поднялись брови. Ни в одном свитке ей не встречалось упоминания об официально заключенном союзе. Отношения между цурани и чо-джайнами, как она привыкла считать, основывались только на традиции. Но ведь эти народы и вправду существовали с незапамятных времен; просто королева осторожно напомнила ей, что человеческая память коротка.— Мне не доводилось слышать о таком союзе. Не будешь ли ты так добра рассказать о нем подробнее?Исполинское туловище королевы оставалось неподвижным, как черное лаковое изваяние.— На это наложен запрет.От изумления Мара едва не забыла, где находится.— Какой запрет? — невольно вырвалось у нее. — Кто его наложил?— На это наложен запрет, — повторила королева.Ошарашенная таким ответом, Мара задумалась. Возможно, она совершила оплошность, но за это ее еще не выдворили из королевских покоев. Хотя пальцы Люджана, сжимающие рукоять копья, заметно побелели, воины королевы по-прежнему сидели в неподвижности. Мара заключила, что над королевой довлеют какие-то внешние обстоятельства. Чо-джайны не знали религиозных верований и не поклонялись никаким высшим силам. Откуда же, если не от небесных сфер, исходил этот запрет? Был ли он данью традиции? Нет, по людским меркам, чо-джайны всегда были наемниками. Боясь сделать неверный шаг, Мара осторожно продолжила:— А что ты можешь рассказать о чо-джайнах, моя королева? Какова история твоего народа?Королева щелкнула передними лапками и заговорила ровно и непринужденно, словно рядом с ней не было застывших в боевой готовности солдат:— Как и любой народ, мы ведем свое происхождение от Начала Времен, мы размножаемся и накапливаем знания. Когда-то, давным-давно, наши обычаи отличались простотой. Мы были носителями разума и искали свое место в этом богатом мире, где обитали наши собратья по разуму. Но явились люди…— По Золотому Мосту? — перебила ее Мара, вспоминая историю собственного народа.— Да, так гласит наша история, — ответила королева. — Чо-джайны не были свидетелями их прихода. Просто в один прекрасный день на морском берегу, подле того места, что зовется у вас Равнинным Городом, появились селения беженцев.С трудом скрывая волнение, Мара спросила:— Вы храните легенды о тех временах, когда еще не было Золотого Моста?— Легенды? — королева предостерегающе погрозила лапкой. — В этом слове кроется намек на измышления. Не сочти за грубость, но нашему народу нет нужды приукрашивать историю. У нас есть память.У Мары застучало сердце.— Если я правильно поняла, вся ваша история хранится в памяти улья? Или вы можете мысленно возвращаться в прошлое и смотреть на мир глазами предков?— У нас общее сознание — мы едины. — (Тут работники, словно повинуясь невидимому знаку, мгновенно вернулись к своему делу). — То, что испытал один, принадлежит всем, — разве что кому-то суждено умереть вдали от своих, где-нибудь на чужбине.Мара почувствовала, что разговор перешел в более безопасное русло. Для нее не было тайной, что у чо-джайнов любые вести с непостижимой быстротой передаются от улья к улью. Однако ей не могло прийти в голову, что это происходит мгновенно, само по себе.— Значит, вы способны… говорить голосами предков, которые были свидетелями далеких событий?Королеву позабавило такое предположение.— Мы сами были свидетелями тех событий, Мара. Говоря вашим языком, я и сама побывала в прошлом. Нет, я не переносилась туда ни телом, ни разумом, однако… мы все видели своими глазами. Что было известно моим предкам, точно так же известно и мне.Мара жестом приказала слуге подлить ей чаю, забыв, что вода давно остыла. Люджан мысленно улыбнулся. Он тоже понял, какую небывалую выгоду можно извлечь из откровений королевы. Весь обратившись в слух, он отметил, что Мара решила изменить ход беседы.— Как повлияло на чо-джайнов появление людей?Не отвлекаясь на суету работников, королева ответила:— Мы оказались первыми из многих, хотя были не столь многочисленны, как теперь. Нам противостояли другие народы: тун, нуммонгнум, ча-деш, сунн.Из этих имен Маре было знакомо только первое. Она подавила желание удовлетворить свое любопытство. Сейчас ей требовалось только одно: обезопасить себя от магов — тогда впоследствии можно будет годами предаваться раздумьям об истории.Между тем королева продолжала:— Наши воины обучены искусству защиты. Чо-джайны никогда не пойдут против своих, разве что в самые голодные годы — тогда один улей будет сражаться с другим не на жизнь, а на смерть, чтобы наш род продолжили сильнейшие. Но это будет борьба без ненависти. Убивать — не в наших традициях. Однако против других народов мы нередко идем войной, ибо у них иное представление о своем месте в различных мирах. Жизни множества чо-джайнов были загублены в войнах с теми, кто стоял неизмеримо ниже нас по разуму, — с теми, кто убивал не ради защиты или пропитания. Враги захватывали земли, которые им не нужны, они шли в бой ради странной, непонятной нам доблести, которую называли честью.Мара побледнела:— Это цурани.— Это люди, — печально кивнула королева. — Ты не похожа на других, госпожа Мара, но разум улья хорошо знает: ни один народ во всем Келеване не сравнится с твоими соплеменниками в бессмысленном коварстве. Ваши люди воюют без причины. По мере того как ваша Империя ширилась и крепла, мы, чо-джайны, все более стремились к добрососедству, но люди не унимались: они требовали для себя то одно, то другое. Если же мы отказывались потакать их непомерным амбициям, начиналось кровопролитие. Сколько раз мы прекращали войну, полагая, будто распрям настал конец, но нас снова начинали истреблять, причем без всякого повода. В конце концов нам пришлось сдаться.Мара покачала остывшую чашку, глядя на расходящиеся по поверхности круги.— Вас принудили заключить мир?Работники окаменели, как по команде, а королева ответила ледяным тоном:— На это наложен запрет.У Мары от изумления расширились зрачки.— Запрет исходит от нашего народа?— На это наложен запрет.Теперь Мара поняла, что чо-джайны связаны какими-то обязательствами, которые ни при каких условиях не могут нарушить.— Кто же взял над вами такую власть? — спросила она. — Ассамблея? Император?— На это наложен запрет, — в который раз повторила королева.Пальцы Мары сжались с такой силой, что раздавили тонкую фарфоровую чашку.— Прости мое любопытство. Я постараюсь найти ответ в другом месте. — Дрожа от волнения и тревожных предчувствий, Мара сделала еще одну попытку:— Ты упомянула другие миры. Что мне было бы полезно о них знать?В воздухе по-прежнему висело напряжение. Мара затаила дыхание. Наконец королева заговорила:— Не нарушая данного мною слова, могу дать тебе лишь два совета. Во-первых, есть силы, которые в своих интересах пойдут против тебя, — ищи от них защиты. Будь начеку: настанет день, когда тебе придется защищать Акому от тех, кого считают неодолимыми.У Мары перехватило дыхание. Осколки фарфора выпали из ее пальцев. В Цурануани неодолимыми считались лишь небесные силы да еще Ассамблея магов. Поскольку чо-джайны не знали религии, оставалось одно: Акоме суждено было сразиться с Всесильными!С трудом сохраняя внешнее спокойствие, Мара слушала королеву.— Думаю, тебе следует задуматься вот над чем, госпожа Мара: если существуют другие миры, где они находятся?— Ты имеешь в виду Мидкемию, что лежит за Бездной?— Путь в нее лежит сквозь врата, подвластные только магам; но где находится эта Мидкемия, в какой части Вселенной?Мара непонимающе смотрела перед собой. Последнее слово сбило ее с толку. В переводе на цуранский оно означало «небесный свод» или «звездные просторы». Неужели королева давала ей понять, что Мидкемия находится на небе, в обители богов? Нет, это было бы немыслимо, это просто нелепо! Однако Мара не отмахивалась от убеждений, присущих другим народам. К этому ее приучили и сражения в пустыне Цубар, и яростные споры с возлюбленным — варваром по имени Кевин. Королева, с присущей чо-джайнам особой проницательностью, заметила тщательно скрываемое изумление Мары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121