А Локи сидела за стойкой портье, подменяя жену Свенсона – Джорджетт и Селию – незамужнюю гавайку средних лет, нанятую еще прежними владельцами более двадцати лет назад, за неделю до нападения японцев на Пирл-Харбор.
Но щедрость Фрэнсиса Свенсона этим не ограничилась. Узнав, что новым работникам негде жить, он предложил Маку соединить дверьми маленькую мастерскую в подвале, где обычно обитал механик и две запасные кладовки так, чтобы там могли поместиться все четверо. Окна, расположенные почти над землей, были узкими, но пропускали достаточно света. Ванной комнатой в конце коридора приходилось пользоваться вместе с другими служащими. Зато места оказалось достаточно, чтобы устроить две крохотных спальни и нечто вроде гостиной. Можно было даже приготовить нехитрые блюда на плитке, а приличный обед они получали на гостиничной кухне.
Мак осмотрел подвал и с благодарностью принял предложение. Сначала женщины были совершенно обескуражены при виде грязных кладовых, забитых старой гостиничной мебелью, сломанными лампами, коврами, изъеденными молью, но Лили и Кей положились на Мака, пообещавшего починить двери, оклеить стены обоями и превратить унылые комнатенки в уютное жилище.
Только Локи была всем недовольна.
– Я должна жить около берега, – твердила она. – Мне нужно видеть волны. Они очищают мне душу.
– Но побережье в нескольких десятках миль отсюда, – объяснял Мак. – Не лучше ли жить там, где работаешь?
Кей понимала, как не хватает матери очаровательного маленького домика, умиротворяющего зрелища закатов и восходов солнца над океаном. Но почему для нее надежды на будущее без издевательств Харли Трейна менее важны, чем вид из окна?
– Мама, – утешала Кей, – если нам не придется тратить часть жалованья на транспорт и плату за квартиру, можно накопить достаточно денег, чтобы внести первый взнос за дом.
– И мы постараемся, чтобы оттуда открывался прекрасный вид на берег, – добавила Лили.
Локи больше не протестовала. А Мак выполнил то, что обещал. Подвесив на петлях одну перегородку к другой, он даже сумел превратить дальний конец гостиной в третью спальню, чтобы Локи могла спать отдельно от Кей. Он знал, куда поставить шкафы, как сделать полки и повесить шкафчик так, что крошечные комнатки показались не тесными и убогими, а светлыми и уютными. Лили сшила занавески и подушки, а Кей повесила живописные рекламные плакаты, присылаемые в отель туристическим агентством. Но Локи по-прежнему была недовольна, все свободное время проводила в подвальной квартирке, глядя в окно на голубую стену напротив, словно любуясь океанским прибоем.
К несчастью, Локи была занята меньше остальных. Всего через неделю после того, как она начала работать за стойкой портье, мистер Свенсон отвел Мака в сторону и сообщил, что был вынужден заменить ее.
– Ужасно, если это означает, что и вы тоже уволитесь, – вздохнул он, – но после того, что произошло, Локи вряд ли сможет работать в отеле. И нерешительно, нехотя, понимая, что обязан все объяснить, Свенсон признался, что один из клиентов пожаловался, будто Локи потихоньку предложила прийти в его номер попозже ночью.
– Сомневаюсь, что я узнал бы обо всем, не окажись этот постоялец священников, который стремился спасти душу заблудшей молодой женщине. Не хочу действовать поспешно в подобной ситуации. Мак, я знаю, что Локи, возможно, сказала что-то совершенно невинное, и ее просто не так поняли. Но, боюсь, были и другие случаи…
Как выяснилось, одна из постоялиц, пожаловалась Свенсону, что Локи бесстыдно кокетничала с ее мужем, когда заполняла регистрационную карточку.
– Ясно, что у каждой истории могут быть две стороны. Вполне возможно, нервной женщине ничего не стоило приревновать к такой красивой женщине, как Локи. Но поймите, Мак, я не могу рисковать подобным образом…
– Ничего не нужно говорить, сэр. Вы абсолютно правы. Надеюсь, дадите нам день-другой, чтобы подыскать другое жилье?
– Это совершенно необязательно, – запротестовал Свенсон. – Я просто не желаю, чтобы Локи общалась с посетителями. Но, если можно не доводить дело до скандала, я не против того, чтобы вы остались. Я более чем доволен вашей работой. Десерты Лили имеют огромный успех, а Кей все делает просто идеально, что бы ей ни поручили. Собственно говоря, я решил, что она может подменять Джорджетт и Селию по вечерам и уикэндам. Только следите, чтобы Локи не попала в беду.
Мак заверил, что сделает все от него зависящее.
Переводя Кей на новую работу, мистер Свенсон объяснил увольнение Локи тем, что она якобы небрежно выполняла свои обязанности. Сама Локи отказалась отвечать на расспросы дочери. Но квартирка была такой маленькой, а перегородки настолько тонкими, что Кей однажды ночью узнала правду из подслушанного разговора Мака и Лили.
Одна, в темноте, Кей тихо заплакала.
– О, мама, – шептала она, – что с тобой случилось? Почему ты несчастлива здесь?
Кей скрывала от Мака, что знает, почему Локи потеряла работу, просто старалась не выпускать Локи из поля зрения, зорко следила за тем, чтобы мать не попала в беду. Будь Локи более активной и независимой, задача оказалась бы из легких, но она редко покидала дом. В тех немногих случаях, когда это происходило, Кей по возможности сразу же выходила и незаметно шла следом, но Локи, обычно поднималась по лавовым уступам к самому кратеру и приносила листья в жертву богине Пеле. Видя, что мать целыми днями сидит в подвале, словно заключенная, Кей постоянно искала способы отвлечь и развеселить мать. Кей попросила мать помочь ей следить за цветочными композициями в вестибюле и столовой и срезать свежие цветы, как только старые начнут вянуть. Несколько недель все шло хорошо. Но потом Кей заметила, что вазы забиты наспех сорванными, больше Похожими на веники охапками цветов, а полы усеяны опавшими лепестками. Не находя в себе силы потребовать ответа у матери, Кей попросту вновь начала выполнять работу сама.
Теперь с приближением летних каникул Кей собиралась перейти на новый рабочий день.
Фрэнсис Свенсон, уже успевший сходить на почту, пригласил Кей зайти к нему в кабинет и официально предложил работать посменно, с одним выходным в неделю и жалованьем сто пятнадцать долларов в неделю.
– Кроме того, у тебя будет специальная должность: дневной менеджер по приему гостей.
Кей поблагодарила Свенсона. Теперь она будет зарабатывать в три раза больше, чем за неполную смену. Она уже хотела выйти из кабинета, но остановилась на пороге и нерешительно спросила:
– Насчет мамы… нельзя ли все-таки что-нибудь поручить ей?
Свенсон уставился в стол и долго молчал. Наконец он вновь поднял глаза:
– Извини, Кей, только не здесь. Попробую узнать в деревне.
Кей знала, что искать работу где-нибудь, кроме как в отеле, бесполезно. Волкено была в сущности поселком художников. Если не считать нескольких лавчонок, за прилавками которых сидели тоже владельцы, дома в основном были заняты студиями художников, скульпторов и специалистов по керамике и немногочисленных фотографов. С некоторыми Кей познакомилась – один из фотографов вечно просил ее позировать, но она знала: все они люди независимые и в помощниках не нуждаются.
В полдень, перед концом смены, к стойке подошла Джорджетт Свенсон. Хорошо сложенная жизнерадостная блондинка родом из Техаса познакомилась с будущим мужем, когда оба работали менеджерами в одном из отелей Гонолулу.
– Поздравляю с повышением, милочка, – сказала она с типично техасским тягучим простонародным выговором.
– Спасибо, Джорджетт. Наверняка это ты мужу посоветовала.
– Лапочка, поверь, я не стану возражать, если когда-нибудь ты все возьмешь в свои руки!
Джорджетт давно уже поняла, что из-за странной апатии и безразличия Локи девушка лишена материнской ласки и руководства. Женщина с готовностью взяла на себя нелегкую задачу помочь Кей сориентироваться в новом для нее мире, давая девушке советы насчет всего – косметики, гигиены, витаминов, школьных заданий, планов на будущее.
Добросовестная работа Кей произвела на Джорджетт такое впечатление, что она предложила девушке подумать о карьере управляющего отелем.
Кей уже хотела выйти из-за стойки, когда Джорджетт добавила:
– Френсис сказал мне, что ты беспокоишься за мать. Я, кажется, кое-что придумала.
Кей мгновенно просветлела.
– Вот здорово. Если ей дать хотя бы шанс…
– Это не работа, Кей. Мне кажется, Локи было бы неплохо посоветоваться с доктором.
– Но она не говорила, что плохо себя чувствует, – недоумевающе пробормотала Кей.
Джорджетт осторожно обняла девушку.
– Детка, я имею в виду психиатра. – Мама не сумасшедшая!
– Психиатры помогают многим людям привести мысли в порядок, даже если те не по-настоящему сошли с ума.
Кей уже успела понять, что во всех высказываниях Джорджетт Свенсон есть большая доля здравого смысла. И хотя девушка не всегда слепо следовала ее советам, все же она решила прислушаться к словам Джорджетт.
– Психиатр всего-навсего поговорит с твоей матерью, выслушает, поймет, что беспокоит ее, попросит объяснить, почему она так несчастна, рассказать, о чем она мечтает, чего просит.
– Я сто раз пыталась упросить маму поговорить со мной обо всех этих вещах, но она только требует оставить ее в покое, мол с ней все в порядке. И опять уставится в стену и молчит.
– Поэтому нужен доктор, чтобы добиться связных ответов, – сочувственно кивнула Джорджетт. – Хороший психиатр – все равно что хирург – тот годами учится делать операции, а психиатр умеет заставить пациента открыть перед ним душу. Как только он определит, что беспокоит больного, сможет найти способ лечения.
– Я все бы отдала, лишь бы видеть маму веселой и счастливой. Не помню, когда она в последний раз смеялась!
На какое-то мгновение Кей словно перенеслась в прошлое, в тот вечер, когда она еще малышкой потребовала у Мака глоток Okole hao и услышала звонкий, такой редкий смех матери.
– Я бы хотела узнать адрес какого-нибудь психиатра, Джорджетт, – сказала она наконец.
Возвратившись после работы в подвал, Кей увидела, что мать, как обычно, сидит в старом, выброшенном из вестибюля кожаном кресле, починенном Маком; темные глаза женщины тупо уставились в голое пятно на стене. Они были одни: Лили и Мак обычно работали, пока постояльцы не кончали ужинать. Кей хотела выпалить радостное известие насчет работы – теперь они смогут больше откладывать на первый взнос за дом. Но вид Локи лишал всякого желания поделиться радостью.
– Мама, – окликнула Кей, – о чем ты думаешь, когда сидишь здесь целыми днями?
– Ни о чем.
Кей много раз задавала Локи этот вопрос и никогда не получала связного ответа. Но сегодня она не намеревалась легко сдаваться.
– Так не бывает, – настаивала она. – Если человек проснулся, его мозг всегда работает…
– Оставь меня в покое, – пробормотала Локи, свернувшись калачиком.
– Ты весь день провела одна. Нельзя же постоянно молчать! Скажи, в чем дело? Что произошло? Ну скажи мне!
Локи медленно отвела глаза от стены и неожиданно улыбнулась Кей.
– Хочу вернуться и жить, как прежде.
Кей потрясенно застыла, только сейчас осознав горькую истину: произошло то, чего она больше всего боялась, – неисправимая порча, семя порока, проникшее в душу матери, пустило глубокие корни, побуждая ее вернуться к Трейну, несмотря на унижения и издевательства, которым тот ее подвергал.
Кей, не желая ничего больше слушать, отправилась к себе и попыталась готовиться к экзаменам. Но слова матери неотвязно преследовали ее, не давая сосредоточиться.
Может, Локи имела в виду не годы, проведенные с Трейном, а далекое прошлое? И мать просто хочет начать жизнь сначала?
На следующий день Джорджетт сунула девушке листочек бумаги, с именем и телефоном.
– Доктор Льиюс Паркер – единственный психиатр на острове, но, говорят, он хороший специалист. Работает в больнице Хило.
Закончив работу, Кей направилась в гостиничную кухню, где Лили готовила десерты к ужину. Как и системы отопления, питаемые геотермической энергией ближайшего вулкана, печи тоже нагревались горячим воздухом, идущим по трубам от самого кратера. Лили часто повторяла, что сама Пеле помогает ей стряпать.
Кей отвела Лили в угол, показала листок бумаги с именем психиатра и объяснила, почему Джорджетт хочет, чтобы мать пошла к врачу.
– Я надеялась, что ты поговоришь с мамой об этом. Меня она не послушает, Лили. Но, может, если ты скажешь, что доктор ей поможет, она захочет пойти.
– Доктор для мозга? – подозрительно нахмурилась Лили. – Я слыхала о таких вещах. Но…
Она покачала головой.
– Мама должна поговорить с кем-нибудь, – умоляла Кей. – Иногда мне кажется… она сама почти как вулкан. Где-то глубоко у нее внутри бушует пламя, и, боюсь, если немедленно не попытаться помочь маме, оно уничтожит ее.
Лили медленно кивнула.
– Я надеялась, что злые духи, которые живут в ее душе, устанут преследовать Локи и уберутся. Но, думаю, ты права, мо'о. Нужно сделать что-то, и поскорее.
– Значит, ты поговоришь с мамой, попросишь ее пойти к доктору?
– Хорошо, Кейулани, – согласилась Лили.
В следующую субботу, когда Кей с утра сидела за стойкой портье, она заметила, что Локи и Лили, одетые в праздничные национальные платья, вышли из отеля. Кей не отрываясь следила за женщинами и заметила, что они сели в автобус, идущий в Хило.
В середине дня, когда Кей готовила уроки в своей комнате, кто-то вошел в квартиру. Девушка поднялась и отодвинула перегородку. Это оказалась Локи, державшая в руках маленький красный мешочек из тапы, служившей Лили сумочкой.
– Поездка в Хило прошла благополучно, мама? – спросила Кей.
– Очень хорошо. Теперь мне станет лучше, Кейулани.
Кей улыбнулась матери. Локи призналась в том, что с ней не все в порядке – это уже шаг вперед. Но все-таки в поведении и манерах Локи было нечто странное, а выражение застенчивого смущения, казалось, говорило о том, что она что-то скрывает.
– Где Лили? Разве она не вернулась с тобой?
– Вернулась, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71