Именно это качество так отличало Мэрилин Монро. Секс-эпил. Сексуальная притягательность. Таинственность, стихийное свойство, которым некоторые люди наделены в почти ошеломляющей степени.
Джил помолчала и, наклонившись вперед, сжала сложенные на коленях руки Кей. В жесте не было ничего агрессивного, он скорее казался нежным прикосновением наставника и советчика.
– У вас есть это, Кей, я впервые так подумала, увидев вас в выпусках теленовостей, но, стоило вам пять минут назад войти в комнату, по-настоящему поняла: ваш секс-эпил не меньше, чем…
Кей пошевелилась, отняла руки и, перебив Джил, недоуменно пробормотала:
– Не понимаю, что это имеет общего с…
– Знаю, знаю.
Джил снова овладела ситуацией и спокойно откинулась на спинку стула.
– Вас подобные вещи смущают, понимаю, я вижу это по тому, как вы двигаетесь, одеваетесь, предпочитаете не говорить на эту тему. Тяжелое бремя для вас, не так ли? Не знаю, почему, Кей, и знать не хочу. Но могу сказать, что все попытки отказаться от одной из главных черт собственного характера могут принести вам много несчастий. Нельзя изменить свою природу.
Но Кей неожиданно охватило раздражение: уж слишком самоуверенно позволяла себе эта женщина судить о ней!
– Послушайте, если вы считаете, что это заставит меня скинуть одежду перед камерой…
– Вовсе нет, – покачала головой Джил. – У нас вполне достаточно женщин для этой работы. Нам необходим кто-то, имеющий именно такое, настолько сильное сексуальное обаяние, даже будучи закутанной с головы до ног. Это я заметила в вас, когда вы занимались избирательной кампанией. Вы имеете неотразимое воздействие на людей. Думаю, сможете стать идеальным посланником «Томкэта».
– Посланников обычно отправляют в зарубежные страны, – заметила Кей. – Куда вы отправите меня?
– Съезды, семинары, школы, возможно, даже давать показания в комиссиях Конгресса в Вашингтоне. Существуют сотни возможностей нести в публику наши идеи о том, как секс может стать здоровой нормальной частью жизни каждого, и никто не должен бояться того, что журнал «Томкэт» – опасная литература, растлевающая души.
– Значит, речь идет о связях с общественностью, – облегченно вздохнула Кей.
Джил кивнула.
– Идеальный представитель, – повторила она. – Сексуальна, как сам дьявол! И к тому же умеет говорить. Нам уже давно необходим такой человек – сначала я думала этим займется О. О., но не могу заставить его снять проклятую пижаму на достаточно большой срок, чтобы успеть произнести речь или выступить на съезде.
Она дружелюбно рассмеялась, и Кей тоже не удержалась от улыбки. Когда смех затих, Джил спросила:
– Ну, как это звучит?
– Не знаю… не уверена. Достаточно ли я знаю о бизнесе – о той философии, которой занимается О. О.?
– Я не собиралась сразу послать вас произносить речи на трибуну. Первым шагом станет стажировка – будете работать со мной и некоторыми нашими редакторами.
Она наклонилась ближе, словно желая поделиться секретами:
– Не стоит перенимать что-то от О. О. – хотя он, конечно, что-то вроде меня, но можно сделать для «Томкэта» гораздо больше, чем он высиживает на своей огромной дурацкой кровати.
Женщины обменялись улыбками. Проведя целую неделю в «Элли», где имя Олмстеда упоминалось лишь полушепотом и в самом почтительном тоне, она впервые слышала, чтобы о нем говорили как о простом смертном. Кей вспомнила о словах Терри – будто бы Джил до сих пор неравнодушна к Олмстеду. Если даже и так, это отнюдь не мешает Джил объективно оценивать его. Кей почему-то чувствовала, что может многому научиться, работая с этой рассудительной, обладающей тонкой интуицией женщиной.
– Согласна, – решила она.
Джил велела ей прийти на работу завтра утром и проводила до двери.
– Кстати, насчет вашего жалованья, – словно спохватившись добавила она. – Я даю вам тысячу долларов в неделю.
Кей было подумала, что ослышалась, но Джил продолжала:
– Это не просто заработная плата, Кей. Львиная доля должна приходиться на одежду, обувь, модные аксессуары – все, что подчеркивает вашу, ну, внешность. Это тоже часть обязанностей.
Именно эта часть и пугала Кей. Выглядеть сексуально, быть сексуальной – как долго и сознательно пыталась избегать этого Кей. Но она знала, Джил Эванс права: природу не изменить. Проблема в том, как смириться с этим, жить с этим… и не позволять уничтожить себя, как была уничтожена мать.
ГЛАВА 16
Следующие шесть недель Кей переходила из отдела в отдел, изучая основы издания толстого ежемесячного журнала. Она сидела на совещаниях редколлегии, где обсуждались темы новых статей, посещала фотосеансы, наблюдая тщательную подготовку к достижению идеального равновесия между изображением «кошечек» как секс-символом и одновременно здоровых реальных молодых женщин. Она проводила недели в отделах рекламы, распространения и информации.
Вскоре Кей стало ясно, что кроме высокопрофессиональной подготовки сотрудников Орина Олмстеда были и другие причины успеха «Томкэта».
В течение многих лет журнал был вынужден защищаться от законов, направленных против порнографии и постоянных запрещений на право издания. Каждая победа укрепляла мысль о том, что «Томкэт» бросает вызов старомодным ограничениям и расширяла границы определенной истинной свободы, а Орин Олмстед постепенно превращался в пророка эры освобождения американской сексуальности.
Но Кей вовсе не была уверена, сможет ли проникнуться искренней убежденностью в значительности «Томкэта» до такой степени, чтобы стать истинным представителем журнала. Она соглашалась с мнением, что «Томкэт» имеет право на существование без цензуры, но считала, что Олмстед весьма самонадеянно воображает себя революционером.
Чтобы лучше познакомиться с его идеями, Кей решила прочитать все, что написал Олмстед в своей «Философии «Томкэта» о различных отношениях к сексу и их воздействии на жизнь американцев. Серия статей, начатых несколько лет назад, насчитывала много сотен страниц. Во всех комнатах «Элли» лежали переплетенные экземпляры – как Библии издательства «Гедеон» в отелях.
Когда девушка впервые попыталась вникнуть в так называемую философию Олмстеда, она ожидала унылых, стандартных, оправдывающих секс утверждений, опубликованных только потому, что автор был одновременно владельцем издательства, но обнаружила, что они были хорошо написаны и чаще всего увлекали читателя. Начало относилось к истории секса в Америке со времен, когда страна была колонией. Далее описывались сексуальные повадки животных, толковалась теория Дарвина об эволюции организмов применительно к сексу, рассказывалось о социологии секса среди дикарей. Длинный раздел касался истории изданных в Соединенных Штатах законов против секса, рожденных религиозными и ханжескими предрассудками, приводилось подробное изложение законов в различных штатах, запрещавших и сейчас мужчинам и женщинам вступать в связь, если они не женаты, а женатым людям заниматься оральным сексом или вступать в брак людям разных рас; в некоторых южных штатах неграм не позволено иметь сношения с белой женщиной, даже с ее согласия, но вполне допустимо белому мужчине иметь сношения с негритянкой, при условии, что она идет на это добровольно. Даже если эти законы уже не действовали, их все равно никто не отменял. Рассматривалось даже различие между отношением к сексу американцев и европейцев, например, в Штатах проституция считалась преступлением, а за границей была узаконена и находилась под контролем государства.
Многое из написанного Олмстедом близко касалось самой Кей. Интерес, подогреваемый статьями Олмстеда, побудил ее прочесть книги, на которые тот ссылался, – все они были в библиотеке издательства: «Сексуальное поведение мужчин» и «Сексуальное поведение женщины» Альфреда Кинси, зоолога, всю жизнь изучавшего повадки животных и применившего те же самые методы к исследованию обычаев и привычек людей. Она познакомилась с работами Зигмунда Фрейда и его теорий о значении сексуальных побуждений при определении нормальной и извращенной личности, проштудировала учебник по сексопатологии, написанный немецким психиатром Ричардом Крафт-Эбингом, описавшим случаи резких отклонений в сексуальных привычках с точки зрения опытного врача.
Поняв истинное значение откровенных, не искаженных лицемерием сексуальных потребностей человека, Кей согласилась с доктриной Орина Олмстеда: журнал, удовлетворяющий интерес молодых здоровых мужчин к красивым сексапильным женщинам, а кроме того, достаточно информативный и печатающий прекрасные литературные произведения, завоевал право на существование в отечественной культуре.
Все это время Кей по-прежнему жила в «Элли». Терри, после того как закончила съемки, уже успела устроиться официанткой в один из клубов «Томкэт», в надежде на лучшую карьеру после выхода в свет апрельского выпуска. Обычно девушкам не позволяли оставаться в «Элли» дольше месяца, но Олмстед сказал Кей, что та может здесь жить сколько угодно. С того дня, как девушка призналась в истинной причине, заставившей ее уйти из дома Уайлера, Орин относился к ней гораздо покровительственнее, чем к остальным. Олмстед часто присылал записки с просьбой прийти к нему в спальню. Сначала эти посещения продолжались всего несколько минут – он спрашивал, как идут дела в издательстве, но когда она начала задавать вопросы или пыталась обсуждать прочитанное в его статьях и других работах, беседы становились все длиннее.
– Ты действительно изучаешь предмет, – заметил он, явно довольный, когда Кей призналась, что проштудировала серьезную книгу Крафт-Эбинга по сексуальным отклонением, и спросила Олмстеда, каковы его собственные критерии в определении степени патологии, сексуальных привычек.
– Дело не в том, противозаконно ли это и запрещено ли, – заметила она, – как вы говорили, закон во многом стремится наказать людей за самые обыкновенные поступки, лишь только потому, что они вообще связаны с сексом.
Их спор по поводу определения «патологического» секса продолжался больше часа и прервался лишь потому, что Олмстеду нужно было работать. Но он прислал записку с приглашением прийти на следующий день, а когда Кей явилась, дал несколько книг: «Тропические» романы Генри Миллера и «Любовника Леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса и велел приходить, как только она их прочтет.
– Мне интересно знать, посчитаешь ли ты их непристойными или порнографическими!
Кей не только прочла их, ей удалось найти несколько трудов, описывающих, как автору «Леди Чаттерлей» пришлось бороться с многочисленными судебными исками и требованиями запретить «непристойную» книгу.
Вернувшись с выполненным заданием, она втянула Олмстеда в дискуссию относительно того, что можно считать порнографией и непристойностью, гораздо более оживленную, чем первая, продолжавшуюся вдвое дольше.
– Может, вы правы относительно снятия всякой цензуры, – спорила Кей с Олмстедом, заявившим, что такого понятия, как непристойность, вообще не должно существовать. – Это только возбуждает в людях нездоровое любопытство. Но можно писать о сексе как об одной из естественных сторон человеческой деятельности и делать это таким образом, что женщина показана существом, намеренно унижаемым, чем-то средним между жертвой и рабыней. Не находите, что это огромная разница?
– Но что, если женщине нравится, когда ей причиняют боль? – возразил Олмстед.
Было очевидно, что он наслаждается этим неожиданным поединком и задает так много вопросов, просто чтобы развлечься.
Приглашения становились все более частыми, а разговоры – долгими, но все же Кей никогда не ощущала, что он хочет от нее чего-то большего, чем удовольствия обменяться мнениями. Сам Олмстед по-прежнему жил с Патти, и все знали его безусловную верность каждой из очередных «кошечек».
Шел уже второй месяц работы Кей, когда она, наконец, встретилась с Джил Эванс и сообщила, что готова занять место в отделе связей с общественностью.
Джил оценивающе оглядела Кей.
– Ты явно выглядишь подготовленной к должности.
Кей выбрала для встречи простой красный костюм-двойку и туфли на каблуках в тон, желая показать наставнице, что период стажировки окончен.
Первые две недели, когда Кей начала ходить по магазинам в поисках подходящей одежды, Джил отвергала каждое приобретение. В офисе Кей каждый день подвергалась критическому осмотру, словно неуклюжий рекрут перед строгим сержантом. Платья, туфли, косметика, перчатки, сумочки… ничто не ускользало от придирчивых глаз Джил. Она безжалостно заявляла, что все вещи слишком велики, бесформенны, ужасного покроя и неподходящих тонов.
– Это саботаж! – как-то воскликнула она. – Ты делаешь все, чтобы скрыть собственную сексуальность!
Наконец Джил, потеряв терпение, потащила Кей по магазинам.
– И еще хочешь представлять журнал?! Будь я проклята, если позволю тебе выглядеть младшей сестрой матушки-Гусыни! Ты должна мужчин с ума сводить, Кей, это входит в твои обязанности – либо соглашайся, либо уходи.
Кей предположила, что под сногсшибательным туалетом Джил подозревает нечто короткое, яркое, обтягивающее, с огромным вырезом. Нечто подобное и в самом деле было куплено, чтобы носить в торжественных случаях. Но в большинстве своем Джил выбирала приталенные костюмы, слаксы, блузки с высоким воротом, простые, но элегантные платья. Это заняло немало времени, но в конце концов Кей поняла основные принципы – нужно выглядеть как можно лучше, носить модные, оригинальные, подходящие к случаю вещи. Совершенно необязательно носить платья вызывающего покроя, чтобы привлекать внимание мужчин. Неприступность может быть так же соблазнительна, как доступность и открытый призыв.
– Принцесса может быть гораздо сексуальнее шлюхи, – подытожила Джил. – Самое главное быть самой собой и не стыдиться того, что у тебя есть.
Этот урок словно окончательно освободил Кей. Она больше не пыталась намеренно скрыть или сыграть на собственном обаянии, которые, как ей говорили, было ее прирожденным достоинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71