Хотя он явно выступал в роли отца, Кей вспомнила предупреждения Джил – во многих отношения О. О. так и не стал взрослым.
– Вот что я предлагаю, – сказал, наконец, Орин. – Не принимай поспешных решений. Если к Рождеству все еще будешь стоять на своем, проведем съемки в танжерском доме.
Зимой О. О. в сопровождении своей свиты обычно отправлялся на отдых в Аспен, Беверли-Хиллз, острова Большого Каймана и Танжер, где у него имелись резиденции для отдыха. Кей еще никогда не участвовала в этих празднествах, только слышала о непрекращающихся вечеринках, где царило безумное веселье, с которым не шло в сравнение все происходящее в «Элли». Но девушка не жалела об этом. Она – полноправный сотрудник «Томкэта», не какая-нибудь девочка для развлечений, чтобы рваться на эти знаменитые оргии.
– Рождество, – кивнула Кей, – никаких сожалений.
ГЛАВА 17
Кей, в шелковом полосатом пляжном халатике, сидела на огромном камне – медные волосы развевались по ветру. Впереди волны Атлантического океана с шумом разбивались о побережье Северной Африки, позади, на холмах, виднелись дома Танжера на фоне зубчатых вершин гор Риф. Скоро Кей скинет халат и останется обнаженной перед фотографом и О. О., лично руководившим съемками.
– Не торопись, постарайся освоиться. У нас еще уйма времени, – посоветовал он. – Пока не подготовишься, не начнем.
Кей повернула лицо к солнцу и закрыла глаза – на какой-то момент шорох прибоя напомнил ей о Гавайях. Но Танжер с его ослепительно-белыми домами, шумными рынками, заполненными верблюдами и осликами, минаретами, с которых на рассвете и закате неслись призывы муэдзинов к Аллаху, так не походил на дом ее детства. Город выглядел мирным и красивым, но опасность таилась в темных аллеях и закоулках.
Кей открыла глаза и увидела Берта Четуина, англичанина-фотографа, выполнявшего работу для О. О.
в Европе и в восточных странах. Тот передвигал огромные зеркальные отражатели, стараясь поймать как можно больше солнечного света. Берт, похожий на игрушечного медведя, с длинными, собранными на затылке в хвостик волосами, поймал ее взгляд и заговорщически подмигнул.
Сейчас или никогда. Кей гибким грациозным движением соскользнула с камня и прыгнула в воду, но, как бы далеко она ни пыталась зайти, глубина оставалась одинаковой – по щиколотку. Повернувшись спиной к Берту и О. О., Кей сняла халат, скомкала в ладонях.
– Ловите! – крикнула она и, резко развернувшись, запустила в воздух тряпичный мячик.
О. О. поймал его и одобрительно кивнул, не отрывая взгляда от ее обнаженного тела. Соски приподнялись и затвердели под прохладным морским ветерком. Кей чувствовала себя беззащитной, уязвимой и неожиданно спросила себя, почему решилась на это? Из-за вызова, брошенного Сильвией, или потому, что захотела испытать себя?
– Подойди поближе, детка, – велел Берт.
Кей пошла к берегу; Берт начал быстро щелкать камерой.
– Прелестно… восхитительно… превосходно… великолепно… волшебно…
Каждый раз, нажимая затвор, он сыпал комплименты, ни разу не повторяясь.
Девушка постепенно расслабилась, плескаясь в воде, играя с волнами, воображая себя русалкой, обретшей способность ходить. Берт снимал ролик за роликом, приплясывая от возбуждения, изгибаясь под самыми невероятными углами, пытаясь поймать девушку в кадр, какие бы причудливые позы она ни принимала.
Наконец Кей вообще забыла о камере и опустилась на колени, рассматривая выброшенную приливом розовую раковину, снова легла на кромку прибоя, позволяя воде лизать ноги, ляжки, заветное местечко между бедер. Потом выгнула спину, наслаждаясь приятным ощущением легкой щекотки, концы волос, чуть касаясь лопаток, гладили кожу. Вопли Берта: «Сенсационно…! Убийственно!» сливались с шумом прибоя.
Наконец Кей поднялась и побежала по берегу, ошеломленная великолепным чувством свободы, хотя Берт прыгал и скакал вокруг нее, щелкая затвором, и очень удивилась, когда перед ней вырос О. О. и преградил дорогу.
– Закончим, Кей, – объявил он, накидывая ей на плечи помятый шелковый халат. – У нас пленки больше, чем надо. Ты просто невероятна!
Кей, словно в тумане, но охваченная ощущением странного торжества, пошла по берегу к ступенькам, высеченным в скале и ведущим к летнему дому О. О. Он был построен таким образом, что казался почти продолжением поднимающейся из моря скалы. С фасада поднималась густая кипарисовая роща, скрывающая его от идущей вдоль берега дороги; традиционный мавританский стиль напоминал о дворце из арабских сказок. Но задняя сторона дома была целиком открыта солнцу, выходила на океан и представляла собой стеклянную стену, армированную стальной проволокой.
Кей и О. О. вошли в дом и застали целый взвод слуг, хлопотливо вставлявших свечи в настенные канделябры, – электрическое освещение во время вечеринок в доме О. О. допускалось только в кухне и помещениях для слуг Ибрагим, мажордом, который командовал марокканским домом, поспешил к О. О. с каким-то вопросом, а Кей поднялась по винтовой лестнице в свою комнату, одну из двенадцати, выходивших в коридор с мраморными панелями. Кей предположила, что гости уже начали готовиться к рождественской вечеринке, до которой оставалось всего часа два. На праздник уже приехали Джил и несколько будущих «кошечек», одна из которых, Аманда, роскошная брюнетка, видимо, претендовала на роль очередной пассии О. О. Рядом с комнатой Кей поселилась французская кинозвезда, а спальня напротив была отведена звезде рока Тине Уорнер, прилетевшей из Лондона, Мик и Бьянка Джаггеры, снявшие на неделю соседнюю виллу, должны были прийти вечером, как и половина Голливуда, прибывшая сюда и поселившаяся в местной гостинице за счет О. О… Приглашены также были здешние эмигранты, магнаты и некоторые члены марокканской королевской семьи. Даже король Гасан мог прийти, хотя гостей предупредили, что он будет инкогнито и узнавать его не рекомендуется.
Войдя в спальню, Кей обнаружила на постели великолепный «кафтан» – нарядное марокканское платье из золотой парчи с множеством крохотных речных жемчужинок, нашитых на лиф. Рядом лежала деревянная шкатулка с крышкой на шарнирах. Приподняв ее, Кей увидела записку, написанную аккуратным до отвращения почерком О. О.:
«Это нужно завтра возвратить в королевский музей, но сегодня повеселись как следует».
Вынув листок бумаги, Кей увидела нечто, выглядевшее, как ожерелье из крохотных золотых колокольчиков. Когда девушка подняла украшение, звон оказался настолько мелодичным, что она засмеялась от удовольствия, ощутив себя героиней волшебной сказки в золотом платье и магических амулетах.
Только приняв ванну, одевшись и распустив по плечам сверкающие волосы, Кей поняла, что колокольчики были не ожерельем, а чем-то вроде венчика, обхватывающего лоб.
Кей встала перед зеркалом и, глядя на свое отражение, подумала, что теперь в самом деле похожа на марокканскую принцессу, одетую для какого-то древнего ритуала. К тому времени, как она, грациозно скользя, спустилась по лестнице, низкий салон переливался отблесками сотен свечей. Чувственная, жалобная мелодия разливалась в воздухе, – О. О. пригласил оркестр марокканских музыкантов. Одна из них, закутанная в шаль женщина, держала небольшой барабан, обтянутый кожей, и выбивала томительный, пульсирующий ритм. Женщина подняла голову. Кей, внимательно наблюдавшая за ней, заметила, что лицо ее было почти целиком покрыто татуировкой. Оглядывая комнату, Кей увидела Джил в черном бархатном платье с высоким воротом, зато, когда она повернулась, оказалось, что красивая прямая спина открыта до самого верхнего изгиба ягодиц. Эффект был ошеломляющим. Кей про себя поинтересовалась, уж не выбрал ли О. О. наряд и для Джил.
Рядом появился Берт, с двумя бокалами шампанского, и вручил один Кей.
– За лучшую модель, которая у меня была когда-либо, – объявил он так громко, что слышали все присутствующие.
– Съемки в самом деле прошли великолепно!
Услышав голос О. О., Кей повернулась. Он потрясающе выглядел в смокинге с бриллиантовыми запонками, в сорочке из кремового шелка.
– И прежде, чем прибудут остальные гости, – добавил он, – я хотел бы пожелать всем счастливого Рождества. Этот вечер предназначен для веселья, и я хотел бы, чтобы вы хорошенько повеселились. Мы это заслужили. Он слегка поклонился в сторону Кей.
– И особенно Кей Уайлер, которая не только достойно представляет «Томкэт», но и вскоре украсит его страницы.
Просторный салон заполнили гости; английская речь мешалась с французской и арабской. Слуги разносили бесконечные бокалы с шампанским и подносы с закусками. Кей различала лица людей, о которых раньше только читала.
Эмигрантка из Америки, считающаяся самой богатой женщиной в мире, прибыла со своим любовником-подростком, черноглазым арабским мальчишкой в американских джинсах. Следующими были Мик и Бьянка Джаггеры, Джордж Харрисон и Джин Шримптон, высокая красавица-англичанка с глазами лани, по прозвищу «Шримп» считавшаяся самой известной моделью: ее снимки украшали обложки модных журналов. Туземных музыкантов сменил рок-оркестр. Гости сгрудились на внешней террасе и начали танцевать. Аманда так энергично извивалась и трясла роскошными телесами, что местные бизнесмены начали заключать пари на то, как скоро ее груди вывалятся из платья без плечиков.
– Так много красивых женщин, – сказал Кей кто-то на ухо; повернувшись, она увидела высокого привлекательно человека в белом смокинге, оценивающе глядевшего на нее сверкающими глазами.
– Мы все привыкли к великолепным вечеринкам О. О., но эта кажется особенной, даже по его стандартам.
– Почему? – удивилась Кей.
– Потому что сегодня я смотрю на самую прекрасную женщину в мире.
Немного неловок, решила Кей, но в ответ просто улыбнулась.
– Если вы завтра свободны, – продолжал незнакомец, – я с радостью доставил бы вам великолепное развлечение.
– И что же это может быть? – спросила Кей, но, расслышав в собственном голосе кокетливые нотки, решила, что придется быть поосторожнее с шампанским.
– У меня лучшая коллекция порнографии в Танжере. Каждый может там найти что-нибудь себе по вкусу…
Неожиданно между ними оказалась Джил.
– Простите, – энергично вмешалась она, – О. О. нужно поговорить с Кей.
Взяв девушку под руку, она решительно потащила ее прочь.
– Надеюсь, ты не возражаешь? Я думала, что тебя необходимо спасать от Грязного Доналда. Его порноколлекция не так уж плоха, но он обычно пытается накачать наркотиками всех, кто приходит ее посмотреть, потом приводит свору мальчишек и позволяет им делать все, что захочется, пока сам делает снимки для очередного пополнения коллекции.
– Похоже, по нему давно тюрьма плачет, – покачала головой Кей.
– В другой стране, возможно, но не здесь. Я все время повторяю Орину, что он оскорбляет философию «Томкэта», приглашая сюда подобных людей.
– Тогда зачем он это делает?
– Доналд – архитектор, построивший этот дом, – объяснила Джил и провела Кей в одну из многих маленьких гостиных, под изящными мавританскими арками, расположенными по одной стороне величественного салона. В крохотной комнате не было мебели, только груды парчовых подушек, и Джил со вздохом опустилась на пол.
– Расслабься, – сказала она, приглашающим жестом похлопывая по лежавшей рядом подушке. – Если желаешь увидеть настоящую марокканскую экзотику, вовсе не обязательно идти к Грязному Доналду.
Джил открыла крошечную гагатовую вечернюю сумочку и, вынув две сигареты, протянула одну Кей.
– Я не курю, – отмахнулась Кей.
– Солнышко, это не какие-нибудь дурацкие сигареты, а «косячок» – с лучшим в мире гашишем. Прямо с поля! Ну же, не стесняйся, пробуй!
Джил снова протянула девушке маленькую белую трубочку.
– Тебе это не повредит, – уговаривала она, – ты все время в напряжении – иногда и отдохнуть не мешает.
Она наклонилась, словно собираясь открыть секрет, хотя в комнате кроме них двоих никого не было.
– И не думай, что сделала это только потому, что хотела показаться всему миру в чем мать родила. По-моему, ты просто пытаешься найти замену настоящей жизни.
Кей поколебалась. Джил всегда казалась немного холодноватой и рассудительной. Кроме того, она давала Кей такие неоценимые советы за все время их совместной работы! Может, гашиш – именно то, что ей нужно? Кей взяла сигарету. Джил поднесла к «косячку» золотую зажигалку – подарок О. О., которую всегда носила в сумочке. Кей присмотрелась, как Джил курит – глубоко затягиваясь и задерживая дым в легких, – и последовала ее примеру. Сначала горло загорелось, как обожженное, девушка закашлялась, но вскоре неприятные ощущения прошли. Глядя на тлеющий кончик сигареты, Кей сообразила, что весь вечер, сама того не зная, вдыхала мятный запах гашиша – по-видимому, курили его в огромных количествах.
– Похоже, на меня это совсем не действует, – через минуту сообщила она Джил. Однако девушка неожиданно сообразила, что чувствует себя необычайно расслабившейся, словно все заботы и горести куда-то ушли.
Назойливо лезущий в уши грохот оркестра отдалился, стал глуше, и, как ни странно, пламя свечей колебалось в такт жестким ритмам. Откуда-то донесся пронзительный визг, и Кей лениво спросила себя – уж не Аманде ли это, наконец, удалось «выпасть» из платья. Она хотела было поделиться своими мыслями с Джил, но оказалось, что гораздо проще и легче вообще не разговаривать. Кей глубоко затянулась, потом еще и еще.
– Осторожнее, – предупредила Джил. – Эта травка слишком сильна для тебя.
Кей не помнила, столько прошло времени – пять минут или час, но внезапно поняла, что осталась одна. Когда ушла Джил?
Кей медленно поднялась и, сделав несколько шагов, ощутила, что шагает не по твердому полу, а по облаку; все вокруг, казалось, приобрело неестественно четкие очертания. Но, очутившись среди шума и ярких красок, безудержного веселья и пьяных выкриков, она вновь захотела тишины и, едва касаясь ступенек, поплыла наверх, решив прилечь у себя в спальне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71